Молот Пограничья. Книга II

Эпилог

— Ваше благородие… Так это ж как — без пропуска? — замялся гвардеец. — Не положено ведь.

В ответ высокий мужчина с седеющей бородой только усмехнулся. Разумеется, у него не было — да и не могло быть — никаких сложностей получить любой документ, однако не имелось и желания.

И этот странный разговор с караульным вполне мог бы затянуться, не появись у дверей еще один вояка — дежурный офицер с капитанскими погонами. Он, разумеется, сразу узнал важного гостя — и тут же вытянулся по струнке.

— Здравия желаю, ваше императорское величество!

Николай Александрович, владыка и самодержец Всероссийский из рода Рюриковичей, сдержанно кивнул в ответ. И не удержался от соблазна еще раз взглянуть на беднягу-караульного.

Который, наконец, сообразил, кого имел глупость не узнать в штатском и не пустить… пытаться не пустить в госпиталь. Простое лицо парня побелело, по лбу заструился пот, а глаза увеличились так, что в одно мгновение стали размером с юбилейный золотой империал достоинством в двадцать рублей.

— Вольно, капитан, — усмехнулся император. — Надеюсь, вы не станете возражать, если я пожелаю зайти без пропуска?

Тот, разумеется, не возражал. И если и имел какие-то вопросы, то адресовать их собирался исключительно своему же подчиненному. Когда государь поднялся по ступенькам и зашел внутрь, до его ушей донеслось негромкое, но весьма многозначительное «… ты что, сдурел?»

Император усмехнулся, покачал головой — и тут же забыл обо всем. У него, как и всегда, были дела поважнее, чем лично устраивать разнос бестолковому солдату.

И одним из этих дел следовало заняться прямо сейчас. Ведь для этого его величество, собственно, и не поленился проделать путь от Кремля до госпиталя при дворе, где лейб-медики ставили на ноги жандармов, уцелевших после крушения курьерского поезда.

Нужна палата была на третьем этаже, но по пути император так никого и не встретил. Потому, что не хотел — а желания Одаренных ранга Магистра, как известно, порой учитывает даже само мироздание. Оно же, видимо, убрало из всего больничного крыла охрану, которая должна была дежурить здесь круглосуточно.

Мысленно пообещав себе наказать виновных в таком безобразии, император толкнул дверь и вошел.

Так, как позволяется входить лишь коронованным особам — без стука.

— Приветствую, друг мой! — улыбнулся он. — Раз видеть вас в добром здравии.

Насчет «доброго» его величество, впрочем, покривил душой: человек на больничной койке выглядел не лучшим образом. Большую часть бинтов с него уже сняли, а обгоревшую в пламени пожара кожу давно сменила новая, розовая и свежая, однако перед некоторыми ранами оказались бессильны даже лучшие придворные целители.

Уродливые шрамы, искалеченная рука, на которой осталось всего три пальца, нога… Кость срослась, однако левая конечность теперь стала намного короче правой. А наполовину скрытое повязкой лицо изменилось так, что едва ли хоть что-то в нем теперь напоминало импозантного и блестящего сыскаря Тайной канцелярии.

Пожалуй, несчастного графа не узнала бы даже родная мать.

— Доброго дня, ваше величество. Вот уж не думал, что вы пожелаете лично…

Орлов попытался подняться, но тут же рухнул обратно на подушки — сил пока еще не хватало. Но даже лежа сыскарь каким-то образом сумел изобразить почтение, которое требовало от него появление в палате госпиталя самого монарха.

— Не двигайтесь, Павел Валентинович! — Император шагнул вперед и властным жестом опустил ладонь на укрытую тонким одеялом грудь. — Прошу вас, не стоит. Вы можете навредить себе.

Орлов не стал возражать, но, судя по лихорадочному блеску в уцелевшем глазу, сейчас отдал бы все на свете, чтобы не выглядеть перед государем жалкой развалиной.

— Вы, друг мой, герой! И навестить того, кто едва не отдал жизнь за дело Империи — мой священной долг. Полагаю нет нужды объяснять, насколько важным было поручение, с которым вас отправили на Пограничье… И с которым вы, без сомнения, справились! — Император осторожно опустился на край койки. — Собственно, поэтому я и здесь. Хочу услышать сам — все, с самого начала. Только не вздумайте пересказывать ваш доклад руководству, Павел Валентинович — это совершенно ни к чему. Просто говорите — не как с государем и самодержцем, а как с другом.

— Как с другом? — хриплым голосом переспросил Орлов. — Что ж, в таком случае, я повторю лишь то, что уже говорил раньше, ваше величество. И что меня чуть ли не силой заставили убрать из доклада. Кому-то наверху очень не хотелось, чтобы вы узнали истинное положение дел!

— И все же я узнал, — улыбнулся император. — И теперь не меньше вашего желаю разобраться, что именно происходит там, на севере.

— Контрабанда! — Орлов будто выплюнул ненавистное слово. — И все уже давно знают, кто ей занимается. Этих людей нужно судить! А князя Кострова…

— Не стоит так переживать, Павел Валентинович. Можете не сомневаться: виновные будут наказаны. Даю вам слово. — Император снова положил ладонь на вздымающуюся от гнева грудь. — Что же касается вашего юного друга — он непременно получит свою награду за помощь делу Тайной канцелярии. И от меня лично — подарок из коллекции рода Рюриковичей.

— Подарок? — нахмурился Орлов. — При всем моем почтении, ваше величество — князю скорее пригодилась бы реальная помощь, а не какой-то там…

— И ее он тоже получит! Когда настанет время. — Император поднялся с койки. — Юный Костров доказал, что умеет за себя постоять. Можете передать, что корона пристально наблюдает за его успехами — и впредь не обойдет своей милостью.

— Передать? Кострову? — Орлов приподнял единственную бровь. И даже нашел в себе силы изобразить ухмылку на изуродованном лице. — Вряд ли я смогу вернуться на Пограничье. Боюсь, моя служба закончена.

— Увы, должен признать, что для работы в канцелярии вы больше не годитесь. К сожалению. Но это уж точно не повод прерывать столь блестящую карьеру. — Император отвернулся и, подойдя к окну, посмотрел вдаль. — Так что позвольте первым поздравить вас с чином тайного советника — и с новым назначением.

Россия, Москва. 20 сентября 2025 г.