Молот Пограничья. Книга II

Глава 22

— Держать строй! — Мой голос промчался над боем, перекрывая грохот металла и грозный вой повторителей. — Держать строй, Хаос вас забери!

Наплечники и щиты с лязгом сомкнулись, превращая разрозненные фигуры в единое целое, и сияющая сталью волна неторопливо поползла вперед. Туда, где над пустошью возвышались башни цитадели, над которыми среди грязно-желтых облаков то и дело вспыхивали вытянутые хищные силуэты. Боевые корабли выходили из подпространства один за одним — и тут же обрушивали на Эринию всю мощь бортовых орудий. И, казалась, нет и не никогда не найдется той силы, что способна устоять там, где плавятся камни, и само небо загорается от полыхающих хвостов ракет.

Но их было слишком мало. Нельзя выиграть войну, имея под рукой всего четыре линкора и полтора десятка кораблей рангом поменьше. Их не хватило бы даже на патруль границ, не говоря уже о полноценной схватке — особенно когда у противника флот почти в десять раз больше.

Зато такую эскадру не так уж сложно спрятать. И в нужный момент привести прямо сюда, на Эринию. Пройти путь в один конец, спалив топливо до последней капли. Лишить себя даже крохотной возможности на побег, но все-таки дотянуться до цитадели врага. И нанести один-единственный удар.

Бронированным кулаком — в самое Сердце Тьмы.

— Вперед! — снова скомандовал я, поднимая молот. — За мной!

Последние слова я, кажется, произнес уже наяву. Сон никак не хотел отпускать. Вцепился изо всех сил, держал горячими липкими пальцами, будто пытаясь утянуть меня обратно в гущу сражения.

Наверное, поэтому пробуждение и оказалось самой настоящей пыткой. В ушах звенело, перед глазами плавали алые круги, а голова трещала так, словно по ней как следует врезали кузнечным молотом. Я сбросил мокрое от пота одеяло и сел, жадно глотая ртом теплый, почти горячий воздух. В комнате было жарко, как в бане, и вряд ли оттого, что кто-то перестарался с печью — наоборот, дядя всегда берег дрова.

Значит… Матерь милосердная, ну не мог же я в самом деле заболеть?

Одаренные куда выносливее и крепче обычных людей, а меня к тому же питала еще и сила Стража. Иммунная система, заряженная магией, почти неуязвима для любого из местных вирусов, бактерий и прочей микроскопической дряни. Ран не было, чужое колдовство я наверняка бы почувствовал, а первородное пламя уже давно сроднилось с этим телом и больше не пыталось в одночасье перекроить его в в подобие прежнего.

Но что еще может со мной твориться?

Сбросив ноги на пол, я кое-как доковылял до умывальника и уставился в зеркало. Никаких ответов у отражения ожидаемо не нашлось. Хмурый светловолосый детина плеснул на себя несколько горстей холодной воды, кое-как вытерся и принялся в ответ рассматривать меня мутными красными глазами.

Выглядел он — то есть, я — бледным, слегка опухшим и мрачным, как Тайга в грозу. Невыспавшимся и явно не в духе, но уж точно не больным. Выдохнув, я потянулся к Основе, и она с готовностью затрепетала, отзываясь. Крохотный огонек вспыхнул на ладони, несколько раз прокрутился между пальцев, неторопливо поднялся к потолку комнаты и там погас. Аспект подчинялся, как и всегда, и только контур с первородным пламенем среагировал чуть запоздало.

Родовой алтарь сработал грубовато, без привычной безупречной легкости, будто жив-камень не сразу узнал меня и делился маной натужно, через силу. Впрочем, странное ощущение ушло даже раньше, чем я успел понять, правда ли оно было, или только показалось.

— Чего это ты? — усмехнулся я себе под нос. — Вот так, один раз дома не заночуешь — уже забыл.

Мысленно пообещав себе разобраться с настройками контура, я принялся одеваться. Магия — и особенно та ее часть, в которой скрывались пока еще недоступные мне способности Стража — определенно требовала внимания, однако сейчас у меня были дела и поважнее.

К примеру, вытрясти из Хряка хоть что-то полезное прежде, чем сюда примчится один из Зубовых, Орлов или Матерь знает кто еще.

После ночного налета на форт завтрак я благополучно проспал, а строительные работы в усадьбе прекрасно шли и без моего участия, так что не было никаких причин откладывать дела на потом. Спустившись вниз, я вышел на улицу и неторопливо зашагал к гриднице. За неимением в усадьбе хоть чего-то похожего на темницу, Хряка держали именно там. Сыновья Седого с превеликим удовольствием оставили бы его ночевать прямо на улице, привязанным к сосне, но я велел не перегибать палку.

Живой пленник всегда полезнее еле живого.

— Доброе утро, ваше сиятельство! — шагавший навстречу Василий махнул рукой. — Точнее, день уже… Никак, гостя нашего решили проведать?

— Живой хоть? — поинтересовался. — Кормили?

— Живой, что ему будет? А вот покормить забыли. Виноват, ваше сиятельство. — Судя по недоброй улыбке, ничего даже отдаленно похожего на угрызения совести Василий не испытывал. — Но ничего, Хряку оно только на пользу. Вдруг похудеет?

— Вряд ли. — Я улыбнулся и шагнул к двери. — Ты никуда не уходи только. На всякий случай.

Просторное помещение за «предбанником» встретило меня тишиной. Когда-то здесь жило чуть ли не полсотни человек, а теперь — меньше дюжины, считая недавнее пополнение в виде Седого с сыновьями и плененного Хряка. Большая часть двухъярусных коек вдоль стен пустовала уже лет пятнадцать, еще с тех времен, когда вотчиной и Гром-камнем правил дед Михаил.

Тоскливое зрелище. Само здание будто скучало по большой и шумной дружине, для которой его когда-то строили, и даже забытый кем-то у входа резиновый шлепанец смотрелся как-то сиротливо.

— Ничего. — Я направился к двери в углу. — Скоро здесь еще тесно станет.

Пленнику выделили отдельные апартаменты. Не слишком просторные, зато с койкой и матрасом. Решетки на окне, разумеется, не было, но Хряк при всем желании не смог бы туда протиснуться — так что я нашел его именно там, где оставил ночью.

И с точно такой же физиономией — испуганной, мрачной и сердитой. Покрытой ссадинами и с синяком под глазом. Похоже, Василий с Иваном не слишком-то осторожничали, когда грузили беднягу в кузов пикапа.

— Что вы искали в Тайге? — Я решил не тратить времени на расшаркивания. — И откуда в сейфе взялись жив-камни?

Хряк засопел, отодвинулся еще дальше к стене, скрипнув пружинами кровати, но отвечать не спешил. То ли надеялся, что их сиятельства вот-вот примчатся на помощь, то ли боялся своих собственных хозяев куда меньше, чем меня.

Зря.

— Будешь молчать — отдам тебя Ваньке с Василием, — предупредил я. — Сам-то я человек мягкий, да и шум не люблю, а вот они парни суровые. Припомнят, как их ты им за Невой жизни не давал.

— С них Николай Платонович за такие дела шкуру спустит. — Хряк втянул голову в плечи. — Не посмеют.

— Думаешь? — усмехнулся я. — Ну давай проверим… Василий!

— Звали, ваше сиятельство?

Дверь приоткрылась, и внутрь заглянула коротко стриженая голова. Я мог только догадываться, успел ли Хряк ночью сообразить, кто именно пожаловал по его душу, но сейчас узнал — и отваги у него основательно поубавилось.

— Не… не надо, ваше сиятельство! — жалобно проблеял он. — Расскажу!

На мгновение я даже почувствовал что-то вроде разочарования. Хряк раскололся, не выслушав и трети угроз, которые я придумал по пути к гриднице.

— Ну вот — другой разговор! Можешь же, когда хочешь… Приступай! — Я развернул единственный стул и уселся, сложив руки на спинке. — А ты, Василий, обожди пока снаружи. Только далеко не уходи.

Когда дверь закрылась, Хряк еще несколько мгновений пыхтел, собираясь с мыслями. Но испытывать мое терпение благоразумно не стал, и когда шаги в гриднице стихли — все-таки заговорил.

— Сам-то я ничего не видел. Не хожу в Тайгу.

— Оно и понятно — с такой-то тушей, — отозвался я. — А кто тогда? Я ваших за рекой еще в начале месяца видел.

— Барон с дружиной ходил. Которого вы в Орешке на суде зарубили. Лысый ходил. Его вы тоже… того. — Хряк поморщился — воспоминания явно оказались не из приятных. — А сейчас там Игнат всем заправляет. И его сиятельство Константин Николаевич.

Я понятия не имел, кто такой Игнат, однако Младший Зубов определенно не был создан для путешествий по Тайге. Видимо, его родителю очень хотелось поскорее отыскать за Невой неведомое сокровище — если уж отправил самого изнеженного и бестолкового отпрыска. Или старик просто не доверял никому, кроме сыновей — в том числе и собственной дружине.

Неудивительно — когда дело касается дел, за которые даже лишение титула или каторга могут оказаться не самым суровым наказанием.

— А искали что? — спросил я.

— Да кто ж его знает, ваше сиятельство. Нам не говорили. — Хряк осторожно покосился на дверь. — Барону разве что, а с него теперь уж не спросишь. Уезжали в Тайгу — иногда одна машина, иногда сразу на двух. На север. Говорят, далеко — как бы не до самой Ладоги. Лагерь там у наших.

— Где? — Я на мгновение пожалел, что не захватил с собой карту. — Дорога от форта туда ведет?

— Да нет там никакой дороги… Ну, то бишь — сначала-то есть, первые километров двадцать, — ответил Хряк. — А дальше все. Тайга — она и есть Тайга. За неделю все зарастет, если не ездить.

— И что там за лагерь?

— Да вроде заимки. Забор, изба деревянная — и все. Человеку в таком месте и жить-то не положено.

Я прикинул расстояние. Вышло прилично — особенно если учесть, что по мере удаления от Невы магия Тайги наверняка становилась все сильнее. Неудивительно что зубовские все время мотались туда-сюда — ставить полноценный форт там, где железо без ухода ржавеет за считанные дни, определенно не было особого смысла.

Как не было его и лезть так далеко — конечно же, если не знать, что именно и где искать.

— Там еще озеро есть. Маленькое, но вода хорошая, пить можно, — продолжил Хряк. — Вот у него где-то наши и встали, получается. Тем, кто туда с Константином Николаевичем ездит, велено не болтать, но я слышал, будто каменюку там нашли какую-то рядом. Здоровенную, а на ней надписи. Эти, как их там…

— Руны. — Я тут же вспомнил странную скалу на фотографии. — А автоматоны — они тоже оттуда?

— Оттуда, ваше сиятельство, — закивал Хряк. — Пальцекрылы, Пауки, Ходячие. Ну и по-мелочи вроде еще кто-то. Говорят, с севера вдруг поперли, а откуда — никто не знает. Но место гиблое, поганое. Наших уже как бы не с дюжину там осталось.

Я молча кивнул. Судя по тому, как лихо Хряк перечислил разные виды таежных машин, их привозили в форт у Невы чуть ли не каждую неделю. Хоть и ценой немалых потерь.

Людей его сиятельство Николай Платонович явно не жалел.

— А сколько всего упокоили?

Хряк ответил не сразу. Даже его скудного умишки хватило сообразить, что этот секрет Зубовых стоит куда дороже всех прочих. И уж точно значит для них больше, чем жизнь одного упитанного и не в меру болтливого гридня.

— Ваше сиятельство, — Хряк втянул голову в плечи, — если расскажу — меня ж потом…

— Давай, говори уже, — вздохнул я. — Сам знаешь, контрабанда — дело серьезное. Если расскажешь — государь с господ твоих спросит, как положено. А тебе может и помилование выйти.

На этот раз я даже не блефовал. Далекую столицу не слишком-то интересовали заботы Пограничья — пока дело не касалось жив-камней, которые стоили целое состояние. Раскрыть целую сеть контрабандных поставок, отправить под суд не мелкую шушеру, а целый княжеский род… Если Орлов хоть немного беспокоился о своей карьере, для него каждое слово Хряка было на вес золота.

А вместе они уж точно стоили дороже, чем новый паспорт и билет на поезд, идущий куда-нибудь на юг. У Тайной канцелярии наверняка найдутся десятки, если не сотни способов сделать так, чтобы человек исчез раз и навсегда.

Правда, человеку из них понравится далеко не каждый.

— Двадцать три, — тихо проговорил Хряк. — Двадцать три машины добыли, ваше сиятельство.

Даже мне вдруг стало неуютно. От одной мысли о том, что сделает государь, узнав, на какую сумму ограбили его казну. Почти две дюжины камней, среди которых наверняка были кристаллы и средней категории и, может быть, даже большой… Интересно, сколько из них все-таки доехали до Таежного приказа?

Такие грехи Москва не простит. Даже тому, кого называют хозяином Пограничья.

Значит, дело за малым.

— Занятная штуковина. — Я сдвинул лежавшую на столе поверх карты фотографию, чтобы таинственная скала не загораживала свою крохотную копию, нарисованную от руки. — Значит, вот тут она, как раз за тем самым озером.

— И что? — фыркнул дядя. — Думаешь, это и есть тот самый Алатырь-камень?

— А почему нет? — Я пожал плечами. — Заклинание, руны — все сходится.

Здоровенная глыба на фотографии явно была не сто саженей в высоту, как в былине о князе Владимире, а куда компактнее, но в остальном… Символы на ее поверхности мало напоминали творение природы, а наследие Древних обычно выглядело поизящнее камней.

Руны оставили варяги. Или кто-то из их потомков — то ли во времена конунга Рерика, то ли уже позже.

— Если это и правда он — значит, все остальное тоже существует. — Я поднялся из кресла и покрутился из стороны в сторону, разминая спину. — И гробница князя, и сокровища.

Дядя едва слышно фыркнул. Желания спорить у него почему-то возникло, однако выражение лица само по себе говорило больше тысячи слов.

— Можешь не верить. Но Зубовы что-то там искали. — Я подошел к карте и ткнул в нарисованный крест. Который, пожалуй, уже стоило заменить на каменюку с древними письменами. — И, похоже, нашли.

— Что? — поморщился дядя.

— Да хотя бы вот это. — Я развернулся, шагнул обратно к столу и коснулся коробочки с трофейными жив-камнями. — Автоматоны там точно водятся. И добраться до них из Гатчины стало куда сложнее.

— Так ты поэтому спалил форт? — Дядя усмехнулся и покачал головой. — Рискованно. Но, должен признать… Хорошо придумал, ничего не скажешь.

— В том числе и поэтому. — Я устроился на подоконнике. — Теперь мост в Тайгу есть только у нас. А значит, есть и преимущество. Во всяком случае, пока на Неве не встанет лед.

— Обычно в декабре. Хотя в этом году может и пораньше, — задумчиво проговорил дядя. — Осень нынче холодная.

— Или пусть через Орешек едут, — усмехнулся я. — С контрабандой — в самый раз.

— А что с камнями думаешь делать? В Таежный приказ сдадим, как положено?

— Может, и сдадим. Только сначала показать кое-кому надо. Раз уж его сиятельство Павел Валентинович сам в гости пожаловал.

— Орлов? Ты его чувствуешь, что ли? — В голосе дяди прорезалось что-то похожее на зависть. — Ну ничего себе… Я думал, сыскарей так не заметишь.

— Не заметишь. Зато видно хорошо. Сам посмотри. — Я кивнул, указывая за окно. — На таких «баржах» здесь только они ездят.