Малыш и Те-которые...

Глава 48

Мальсибер медленно шёл по кромке воды, с наслаждением ощущая, как она ласкает его голые ступни и как те на каждом шагу погружаются в мокрый песок почти до щиколоток. Жаль, что солнце уже село, однако воздух всё равно был тёплым и пах морем, свежестью, деревьями и — совсем слегка — дымом от костра. Хотя... какая разница, чем именно? Воздух ПАХ, вода и песок ЧУВСТВОВАЛИСЬ — мир вокруг был настоящим и живым, и Ойген до сих пор не до конца верил в то, что смог сюда вернуться. Сколько же он пробыл там, где нет даже времени? Год? Месяц? Или один день? Хотя нет — не месяц и не день. Он узнал ту женщину, к которой сумел после сотен... нет, тысяч неудачных попыток всё же привести ту душу, которой так неосторожно пообещал когда-то ВСЁ исправить. Сам не понимая, в чём клянётся... Сколько раз с тех пор, как он пересёк с нею на руках ту реку, он пытался привести её обратно в этот мир? Но всегда в последний миг дверь закрывалась, и он с рыдающим младенцем на руках был вынужден вернуться — чтоб попробовать опять, и снова, образно выражаясь, получить по носу. Но он пробовал и пробовал — и сегодня у него вдруг получилось. Почему — теперь он понимал, пожалуй... понимал — и не мог не улыбаться. Если б только они знали... Но нет. Он не скажет им — он просто будет рядом и... и что? Он больше ничего не должен этому... ребёнку. Да, он привык за это время думать о душе как о младенце — и сам не понял, как и почему так произошло. И привык к ощущению невесомого создания на руках — и только сейчас запоздало удивлялся тому, что у него почему-то совершенно не уставали руки. А ведь он так и держал его — всё время... сколько бы его там ни было.

Нет. Никто не должен знать, что это за ребёнок — если он и вправду хочет дать этой несчастной душе шанс прожить совсем другую жизнь. А он этого хотел...

Мальсибер легко опустился на колени и сел, не раздеваясь, прямо в набегающую на него ласковую лёгкую волну. А затем и лёг и, уставившись в темнеющее небо, в котором начинали загораться звёзды, тихо рассмеялся от переполняющих его облегчения и счастья.

Он вернулся! И он снова будет жить. Просто жить...

Ойген так и лежал на берегу, в прибое, лишь иногда сдвигаясь, когда вода поднималась слишком сильно, начиная заливать лицо — а когда начался отлив, высушил свою одежду и песок вокруг себя, а потом улёгся на него и долго лежал, разглядывая звёздное небо и слушая шум прибоя.

И не заметил, как заснул — впервые с тех пор, как когда-то давным-давно покинул этот остров.

— У нас гости, — удивлённо сказал Кандид, когда вся компания аппарировала на свой остров.

— Где? — мгновенно подобрался Блэк, выхватывая палочку.

— Сюда же никто, кроме нас, попасть не может, — удивился тоже вооружившийся Трэверс, — ни маги, ни магглы.

— Я не знаю, — Кандид, кажется, расстроился. — Но вон там кто-то лежит. И, по-моему, спит, — добавил он, указывая в сторону берега. — Хотя я не уверен.

— Утопленника, что ли, вынесло? — Трэверс пристально уставился в сторону тёмной фигуры на белом песке.

Впечатлительный Эйвери побелел — утопленников он боялся.

— Да нет, — Блэк принюхался, — мертвечиной не пахнет. Пахнет...

— Сейчас всё узнаем, — решительно сказал Снейп, отодвинув Гарри в сторону и двинувшись к берегу. — Гарри, подожди пока на месте, — велел он.

— Чем пахнет? — напряжённо спросил Гарри Блэка. — Сириус?

— Кто-то знакомый, — тихо ответил Сириус, — запах старый, не могу понять...

Эйвери, который остался с ними, недоверчиво посмотрел на Блэка и вдруг торопливо, запинаясь от волнения, пошёл следом за Снейпом и Трэверсом.

— Ремус, что ли? — спросил Гарри, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— Нет, конечно, — мотнул головой Блэк. — Уж кого-кого, а его бы я узнал...

— Идём туда тоже! — позвал Гарри, доставая палочку.

— Стой тут! — тут же велел Блэк.

— Сириус, я давно не ребёнок, — нахмурился Гарри. — Идём, посмотрим. Даже Марк пошёл! — он двинулся вперёд, и Блэку волей-неволей пришлось пойти за ним.

И вдруг идущий первым Трэверс остановился и громко захохотал.

— Стоило Малышу один день тебя не позвать, как ты явился сам? Давно надо было!

Лежащий на берегу человек зашевелился, а Гарри, ещё не разглядев его лица, побежал вперёд — и чуть было не упал, когда Снейп зацепил его за воротник каким-то хитрым заклятьем и остановил.

— Не лезь, — прошипел он, выставляя вперёд палочку. — Неизвестно, кто это.

— Это Ойген! — крикнул Гарри, отчаянно пытаясь высвободиться. — Я же знал, я говорил, что Дверь не так закрылась... да отпусти же ты меня!

Однако Снейп словно бы его не слышал — он медленно подошёл к севшему, наконец, человеку и, не задавая никаких вопросов, проговорил заклинание, снимающее оборотные чары. Ничего не изменилось, а Мальсибер плавно развёл руки в стороны — и в одной из них сверкнул кадуцей.

— Я не знаю, сколько меня не было, но, видимо, довольно долго, — сказал он. — Северус, это правда я.

— А кто ещё, — Блэк рассмеялся лающим смехом, — только такой идиот завалится спать на песке, вместо того, чтобы идти в дом!

— Ойген, — счастливо улыбнулся Эйвери, — ты наконец вернулся!

— Берег лучше, — уверенно сказал Мальсибер и, заулыбавшись, спросил словно бы окаменевшего Снейпа: — Северус, я встану? — и, не получив ответа, медленно поднялся и, подойдя к нему, крепко обнял и шепнул на ухо: — Отомри!

И рассмеялся.

— Шут, — наконец отмер Снейп, — ты бы ещё со спины подкрался и сказал "ку-ку!"

— Ку-ку! — радостно повторил Мальсибер, прикрывая на миг глаза и счастливо вздыхая — а затем высвободился из его объятий и притянул к себе подошедшего к ним Эйвери. — Здорово же, что я успел притащить тебя сюда? — спросил он, крепко сжимая его в объятьях.

— Здорово, — ответил за него Снейп, — хоть один умный человек на весь остров.

— Что, так плохо всё? — весело спросил Мальсибер, обнимая по очереди Гарри, а затем и даже не успевшего увернуться Блэка. — А как же Руквуд? Вы его прогнали?

— А Руквуд не человек, — просветил его Трэверс, — а порождение машинного разума.

— Кстати, о порождениях, — Сириус усмехнулся, — у меня племянник родился. Вот, праздновали, пока ты тут дрыхнул! Бочку кальвадоса приговорили!

— Ты мне не поверишь, — сказал Мальсибер, — но я даже по Руквуду соскучился. Не говоря уже об остальных... как же хорошо! — воскликнул он, оглядываясь и широко разводя руки, будто пытаясь обнять ими целый мир. — Племянник? — обернулся он к Блэку. — То есть сын Беллы и, видимо, Родольфуса? Когда? — спросил он, сияя.

— Да вот сегодня как раз, — ответил Блэк, — или уже вчера? А почему это "видимо, Родольфуса"? — удивился он. — Кто же ещё на такое счастье пойдёт?

— Я же ведь не знаю, сколько я отсутствовал, — пояснил Мальсибер. — Мало ли, что тут могло случиться... говоришь, сегодня? — спросил он и сказал решительно: — Надо их поздравить. Вы проводите меня?

— Сейчас? — недовольно спросил Снейп. — Ночь уже. Только все угомонились... Кстати, как ты выбрался оттуда? — спросил он, похоже, сам не замечая собственной улыбки.

— Твоим способом, — сказал Мальсибер. — Ты мне столько раз твердил, что если что-нибудь не получилось, надо пробовать и пробовать, покуда не получится, что даже я запомнил. И я пробовал и пробовал — ну и вот...

— Хэллоуин, — проговорил Трэверс. — День и ночь, когда грань между мирами максимально истончается...

Гарри вдруг пристально на него посмотрел — глазами Привратника, не обычного мага, но спрашивать ничего не стал: он видел, что Проводник выполнил свою работу, а значит, и своё обещание тоже.

И ещё он успел понять, что некоторые вещи не стоит озвучивать.

Ойген этот взгляд поймал, однако ничего говорить не стал, только улыбнулся заговорщически и неожиданно печально.

— Завтра поздравишь, — безапелляционно сказал Снейп. — Белле нужно отдыхать — да и её мужу это будет кстати.

— Ну, а вдруг они обрадуются? — Мальсибер оказался неожиданно настойчив. — Ну, хотя бы Руди?

— Правда, — поддержал его и Гарри. — Давайте сходим? Если нас не пустят — мы уйдём...

— Лучше не беспокоить молодых родителей, — посоветовал Кандид, умиленно наблюдающий сцену встречи старых друзей, — дайте им прийти в себя. А завтра и поздравите!

— Тем более, что до завтра осталось всего несколько часов, — добавил Эйвери. — Пусть поспят... им было тяжело — мы все даже испугались, что они не выживут...

Трэверс вдруг негромко засмеялся.

— Представил, как сын Беллы пойдёт в Хогвартс, — пояснил он, — там как услышат "Рейнард Арктурус Лестрейндж", так под стол со страху залезут!

— А как он пойдёт в Хогвартс? — удивлённо спросил Мальсибер. — Они же оба мёртвыми считаются официально, если я не ошибаюсь. Откуда вдруг возьмётся сын, родившийся через... сколько? Сколько времени прошло?

— Магия! — важно пояснил ему Трэверс.

— Пойдёт как Блэк, — махнул рукой Сириус, — я-то мёртвым не считаюсь.

— Так он тогда будет Рейнард Арктурус Блэк, а не Лестрейндж, — сказал Мальсибер — и рассмеялся. — Только Книгу обмануть не выйдет, — напомнил он. — Там же дети под своей фамилией... так что если они захотят ребёнка в Хогвартс отправлять, им придётся официально записать его как Блэка.

— И при имени Блэк там тоже заплачут от счастья, — хмыкнул Трэверс. — Нет, Белла-то, может, и согласится, — предположил он, — но вот Родольфус...

— Есть же и другие школы, — разумно предложил Эйвери.

— Вот именно, — поддержал его Мальсибер. — Зачем непременно Хогвартс? И вообще — вот Гарри в школе не учился и отлично себя чувствует. Что мы, сами тут не справимся?

— Ты-то тут вообще при чём? — удивлённо спросил Снейп.

— Я с ним чувствую родство! — заявил Мальсибер под всеобщий смех. — Раз мы с ним в один день явились в этот мир!

Трэверс вдруг остро взглянул на него, затем на Гарри — но промолчал.

— Руквуд бы сейчас сказал, — заметил Снейп, — сколько человек — статистически — сегодня в этот мир явились. Ты со всеми чувствуешь родство?

— Да! — уверенно сказал Мальсибер, вызвав этим новый взрыв смеха. — Но раз вы так настаиваете — ладно, пускай будет завтра... а сегодня, — он придал лицу жалобное выражение, — я бы что-нибудь поел... Я вообще уже не помню, что это такое!

— У меня остались пирожки с малиной и клубникой, — мягко улыбнулся Кандид, — и много разного джема!

— Это изумительно! — воскликнул Мальсибер. — А если вы ещё и чай заварите...

Перешучиваясь и, порою, обнимаясь, они все отправились к Кандиду, где и просидели несколько часов за чаем, пирожками и разговорами о том, что произошло на острове за последние три года.

А когда все разошлись, наконец, спать, Гарри тихо пробрался в дом, где до сих пор жили только Эйвери со Снейпом, и постучал в комнату Мальсибера. Тот открыл так быстро, словно ждал его, и молча впустил внутрь.

— Ойген, — серьёзно сказал Гарри, — это ведь была душа Лорда? Я видел, что Дверь открылась оттуда и пропустила двоих.

— Была, — ответил тот, внимательно вглядываясь в лицо Гарри. — Только никому об этом знать не нужно. Душа — это не то же, что человек. Этот ребёнок ничего не помнит о том, что было раньше. И не должен. У него появился шанс просто жить — но если его родители или кто-нибудь ещё узнает, кем он прежде был, он этот шанс потеряет.

— От меня не узнают, — пообещал Гарри, — но там бокор был. Сначала торговался с Родольфусом за жизнь Беллы — что ребёнку не выжить, сказал сразу, — а потом вдруг заявил, что Родольфус снова получил подарок и ушёл. Просто крутанулся на месте и всё, нет его. Это не портал и не аппарация, другое что-то. Он тебя видел?

— Видел, — медленно проговорил Мальсибер. — Только он и видел... я же душу в тело вкладывал — когда ребёнок первый раз вздохнул. Думаешь, он может рассказать кому-то?

— Кому? — спросил Гарри, — Родольфусу? Тот его просто убьёт. Во всяком случае, сильно постарается.

— Бокора поди убей, — усмехнулся Мальсибер. — Но нельзя, чтобы он сказал такое. Руди-то попробует, конечно, но даже если у него получится, он его слова запомнит.

— Тогда... — Гарри вздохнул, — надо сделать так, чтобы бокор с ним не встретился. Я смогу от него закрыть остров — если вы с Эктором и Северусом поможете.

— Тогда придётся им сказать, — покачал головой Мальсибер. — Представь, что будет. Я не знаю, как относится к Лорду Трэверс, но Северус его ненавидит — и не думаю, что сможет абстрагироваться от того, что он узнает. И потом, закрывать остров глупо и бессмысленно: мы же не запрём на нём всех остальных. Что им помешает как-нибудь наведаться к бокору? Нет, тут нужно что-нибудь другое... но я не представляю, что.

— Тогда мы с ним поговорим, — неожиданно жёстко сказал Гарри, — что, если он хочет и дальше выходить за грань, то пусть молчит и том, что видел. Иначе Дверь не пропустит его назад.

— А давай попробуем, — кивнул Мальсибер. — Завтра. Жаль, конечно, что вдвоём — но, я думаю, мы справимся. Спасибо, — он протянул Гарри руку. — Я... наверно, полюбил его за это время. Хоть и понимаю, сколько он всего сделал и скольких погубил. Но... вот, — он вздохнул чуть виновато.

Гарри пожал его руку и сказал:

— Попробуем. Знаешь, — тихо признался он, — я однажды видел его воспоминание. О детстве. Может, если оно будет нормальным, а не таким, какое было тогда, то и вырастет он другим человеком?

— Думаю, что должен, — уверенно сказал Мальсибер. — Во всяком случае, мы очень постараемся. А теперь — спать, — он улыбнулся и зевнул. — Я мечтал об этом всё это время. Как и обо всём другом. Лечь и спать — это же такое счастье! Доброй ночи — пусть уже и утро.

— Доброй ночи, — улыбнулся Гарри — и ушёл к себе.