Малыш и Те-которые...

Глава 17

На площади Гриммо рядом с домами №11 и №13 из ниоткуда появились пять человек — мальчик-подросток лет четырнадцати, загорелый и с разноцветными дредами на голове, такие же загорелые почти до черноты мужчины средних лет — один тоже с дредами, только чёрно-белыми, а другой с коротко стрижеными чёрными волосами, и ещё двое — про которых можно было смело сказать "в чём душа держится". Оба выгляделили больными и измождёнными, причем один отличался болезненной бледностью, словно годами не видел солнца.

— Ты на почту собирался? — мрачно спросил Сириус у Снейпа. — Ну так иди. Придёшь через час, и тогда я тебя впущу.

— Я надеюсь, — сказал Снейп — и аппарировал.

Остальные вслед за Блэком, что-то пробормотавшим себе под нос, смотрели, как раздвигались маггловские дома и между ними вырастал ещё один, старый и мрачный.

— Ух ты! — с восторгом сказал Гарри. — Это же настоящий Дом-с-привидениями из ужастиков!

— Привидений и всяких ужасов здесь и вправду предостаточно, — согласился с ним Блэк. — Ты только от меня не отходи, — предупредил он Гарри.

— Блэковский дом, — хмыкнул Эктор, — с отрубленными головами на стенах.

— С головами? — ахнул Гарри. — Врагов?

— Домовых эльфов, — Эктор тихонько засмеялся, — им головы рубили в благодарность за службу.

— Эльфов, как во "Властелине колец"? — изумился Гарри. — Помнишь, я книжку тебе показывал?

Ему представились головы персонажей Толкиена — светлых эльфов, и он никак не мог понять, восхищает это его или пугает. Пожалуй, и то и другое вместе.

— Помню. Нет, других, — Трэверс заоглядывался. — Домовые — они другие. Как...

Он хотел добавить ещё что-то, но не успел, потому что совсем рядом с ними раздался громкий женский голос:

— Сириус! Как ты посмел вернуться в этот дом?!

— Началось, — скривился Сириус, делая шаг из прихожей, — дражайшая матушка в своём репертуаре. Я тут гостей привёл, — ядовито сказал он, — отборных, чистокровных, с Метками на руках — всё, как ты любишь!

Он зажмурился — глаза после Азкабана с трудом воспринимали переход от полутьмы к свету — и потрясённо выдохнул, глядя на портрет, с которого неодобрительно смотрела очень похожая на него темноволосая женщина.

— Мерлин, — выдохнул он, — когда?..

— Недостойный сын покойной госпожи посмел прийти в этот дом, — раздался скрипучий старческий голос.

— Кто это?! — Гарри округлил глаза, глядя на удивительное лопоухое создание, невысокое, худое, большеглазое и какое-то сморщенное.

— Эльф домовой, — ответил Трэверс, на всякий случай кладя руку на плечи Гарри. — Старый, кажется.

— Кричер, — пробормотал Блэк. — Когда она умерла? Моя мать? Когда?

— Давно, — проскрипел Кричер, — бедная моя госпожа Вальбурга, она осталась совсем одна...

— А отец? — голос Сириуса сорвался. — Он... тоже?

— Ты... не знал? — сочувственно произнес Гарри.

— Мой бедный господин умер задолго до моей бедной госпожи! — проскрипел эльф. — Недостойный господин разбил их сердца, и они умерли!

— Недостойный эльф смеет так говорить с их единственным сыном? — неожиданно сурово вдруг спросил Мальсибер, а сам Блэк, между тем, ответил Гарри тихо и растерянно:

— Не знал...

— Мне жаль, — Гарри пожал его руку, — я ведь тоже... Я даже не знаю, где похоронили моих родителей.

— Погодите, — спросил Трэверс, — если миссис Блэк умерла совсем одна, то кто её хоронил?

— Никто, — по сморщенному лицу Кричера покатились крупные слёзы, — бедная моя госпожа Вальбурга... Верный Кричер не мог открыть склеп без позволения хозяев... и он укрыл тело госпожи цветами и покрывалами...

И Кричер начал биться головой о стену.

— То есть она так и лежит... здесь? — ошарашенно прошептал Гарри.

— Как у вас хоронят? — спросил Мальсибер, подходя к Блэку поближе.

— Ч-что? — непонимающе переспросил он, глядя на портрет умершей матери. — Хоронят?

— Хоронят, — повторил Мальсибер. — Кричер говорит, у вас есть склеп. Где он?

— Склеп, — повторил Сириус, проведя ладонями по лицу, — да, склеп. Там, внизу.

— Нужно отнести её туда и похоронить, — сказал Мальсибер. — Ты позволишь нам к тебе присоединиться?

Кричер прекратил биться головой о стену с безумной надеждой уставился на Сириуса.

— Да, нужно, — повторил Сириус, — Кричер! Проводи нас к... телу моей матери и открой склеп.

— Кричер всё сделает, — с достоинством ответил эльф, — Кричер отведёт недо... господина и его гостей.

Гарри снова сжал руку Блэка и повторил:

— Мне ужасно жаль.

— Я думаю, Северус может знать, где похоронили ваших родителей, мистер Поттер, — сказал Мальсибер. — Спросите его, когда он вернётся.

— Я знаю, — ответил Блэк, — я там часто был, у Джеймса и Лили, я сам тебя отведу, Гарри.

Они вслед за домовиком прошли по коридору, такому же мрачному и запущенному, как и весь блэковский дом, и стали подниматься по широкой лестнице на второй этаж.

Кричер привёл их в небольшую комнату с тёмными стенами и высоким потолком, почти в центре которой стояла кровать, а на ней лежало высохшее, словно мумия, тело в чёрном платье, усыпанное высохшими почти в пыль цветами.

— Моя дорогая госпожа, — снова разрыдался эльф.

— Открой склеп, — бросил ему Сириус, не глядя, и тихо попросил: — Выйдите все... пожалуйста. Я один...

Его голос прервался, и Гарри потянул за руку Трэверса, прошептав: — Пойдём.

Они вышли и остановились за дверью, в коридоре. Трэверс приобнял Гарри за плечи, и тот накрыл его руку своей и так затих. Мальсибер отошёл от них на пару шагов и сел на пол у стены, глядя прямо перед собой.

— Ойген, — тихо окликнул его Трэверс, — твои... тоже?

— Они умерли из-за меня, — ровно отозвался тот. — Из-за того, что я сел в тюрьму — а они не смогли себе этого простить и пережить. Я даже не знаю, кто похоронил их. Был кто-то, наверное.

— А всё из-за этого гада, — зло сказал Гарри, — Лорд который. Вот чего ему надо было?

— Власти, разумеется, — ответил Трэверс. — И бессмертия. Не знаю даже, чего больше.

— Зачем? — спросил Гарри. — Что хорошего-то? Ну вот получил он власть и бессмертие — и чего? Что он с этим делать будет?

— Жить, — усмехнулся Трэверс. — И править. Малыш, я не знаю, зачем ему всё это. Что за радость вечно духом над водой метаться... Упокоить бы его — только бокор слишком цену дорогую запросил.

— Человека в рабство? — вздохнул Гарри. — Сами справимся. Нельзя ему никого отдавать.

Он потёр лоб и признался:

— Мне тут как-то не по себе. Как возле этого Лорда. Шрам болит.

— Шрам болит? — нахмурился Трэверс. — Это странно...

— Вы его с собой не притащили? — спросил Мальсибер, задирая рукав и глядя на свою метку.

— Ты чего? — оскорбился Трэверс. — Вон, сам посмотри, как всё было!

— Давай, — согласился тот, вставая, и попросил: — В глаза мне посмотри.

Довольно долго они просто стояли и глядели друг другу в глаза, а потом оба сморгнули, чуть ли не синхронно, и Трэверс потёр лоб:

— Надеюсь, ты там ничего не сделал лишнего... Ну, увидел?

— Да нет, вроде не было никого... у вас сильно шрам болит? — спросил он у Гарри.

— Не очень, — поморщился Гарри, — рядом с этим уродом сильнее было. Намного. А вот как в дом вошли, так и началось.

— Странно как... — пробормотал Мальсибер. — Знать бы, что имел в виду твой бокор... Семь привязок к смерти — вот о чём он?

— Одна сломана, две живы, четыре целы, — добавил Трэверс, — только не привязок к смерти, а привязок к жизни. А для смерти — обманок. Вот как можно привязку к жизни сделать обманкой для смерти, ещё и живой?

— А ваш Лорд себе клона не сделал? — с любопытством спросил Гарри. — А то, если одного его убьют, так он в другого переселится? Так в комиксах было! Вот как ещё можно обмануть Смерть, если он хотел стать бессмертным? — добавил он.

— Обмануть смерть... — повторил Мальсибер — и помотал головой. — Нет. Не помню. Кажется, я слышал что-то... но давно и смутно. Но вообще здесь есть библиотека, — вспомнил он. — И дом ненаходимый... если Блэк не будет против, можно тут остаться и попробовать понять, что имеется в виду.

— Только нужно сначала поймать дух Лорда, — напомнил Трэверс.

— И скормить его дементорам, — пошутил Мальсибер.

Дверь комнаты открылась, и вышел Сириус Блэк, левитируя тело умершей матери.

— Идёмте, — позвал он, — склеп в подвале, надо будет спуститься вниз.

Он уже почти пришёл в себя и говорил спокойным голосом, только лицо его, и без того измождённое, заострилось и было бледным, почти как у Мальсибера.

Они все прошли по коридору, спустились вниз по лестнице, свернули в коридор, потом ещё в один, а потом, войдя в небольшую, но очень толстую деревянную дверь, опять спустились по узкой лестнице и оказались, наконец, в подвале, а затем и в склепе, где обнаружилось три пустых саркофага. Их крышки стояли рядом, и на каждой были выбиты имена — самой Вальбурги, Сириуса и ещё одно.

"Регулус".

Сириус опустил тело матери в саркофаг с её именем и тихо сказал:

— Я не знаю, что надо говорить. Никогда не интересовался. Мне казалось, что такое никогда не понадобится. А потом стало поздно.

— Обычно говорят что-нибудь хорошее, — сказал Мальсибер. — Или просто прощаются. Прощайте, мадам Блэк, — сказал он, опуская голову. — Спите с миром.

— Прощай, мама, — опустил голову Сириус, — прости, что... что не пришёл сюда сразу. Покойся с миром.

— Покойтесь с миром, — повторил Гарри.

— Покойся с миром, — проговорил и Трэверс.

— Твой сын жив — и скоро будет оправдан и свободен, — сказал Мальсибер. — Покойся с миром.

Сириус закрыл саркофаг каменной крышкой и перевёл глаза на оставшиеся два пустых саркофага.

— Их сделали почти сразу после нашего с Регом рождения, — глухо сказал он, — я их ненавидел: мне казалось, что они только и ждут, когда мы умрём. А теперь Регулус пропал... ответь, это ваши его убили? — повернулся он к Мальсиберу.

Кричер, тенью стоявший в углу, задрожал, и из глаз его опять потекли слёзы.

— Нет, насколько мне известно, — ответил тот. — Лорд сам его искал — и, по-моему, считал, что его убили ваши. И порою сожалел о нём — уж не знаю, насколько искренне он это делал... Кричер? — вдруг резко спросил он, обернувшись к эльфу. — В чём дело?

— Кричер горюет о смерти хозяйки Вальбурги и молодого хозяина Регулуса, — ответил домовик.

— Ну так пусть горюет, — ответил Сириус, — тебе-то что? И никто из наших не убивал Рега, — запальчиво сказал он, повернувшись к Мальсиберу, — я всех спрашивал!

— Он не просто горюет, — медленно проговорил Мальсибер, подходя к домовику. — Здесь не просто горе. Ему стыдно. Правда, Кричер? — спросил он, доставая свою палочку. — Ответь нам, чего ты стыдишься?

— Кричер не обязан выполнять приказы гостя хозяина, — ответил эльф, отвернувшись в сторону.

— А приказы хозяина обязан? — спросил Гарри. — Отвечай!

— Полукровка не хозяин Кричеру, — пробурчал домовик.

— А ну отвечай, старая развалина! — рассердился за крестника Сириус. — Что там не так?

— Кричер плохой эльф! — зарыдал тот и начал с силой биться головой о стену. — Молодой хозяин запретил ему рассказывать! А Кричер его не уберёг... — простонал он — и снова стукнулся о стену.

— Если ты позволишь, я бы посмотрел, в чём дело, — сказал Мальсибер Блэку. — Только прикажи ему не сопротивляться.

— То есть, ты знаешь, что случилось с моим братом, — зарычал Сириус, — и устраиваешь тут концерты? Смотри в глаза этому человеку и только попробуй сопротивляться! — приказал он.

Гарри вздрогнул — таким он Блэка ещё не видел. А Мальсибер пристально уставился плачущему и скулящему эльфу в глаза и так замер — неожиданно надолго.

Потом тяжело и глубоко вздохнул, закрыл глаза, потёр лицо руками и спросил:

— У вас есть, наверное, Омут памяти? Тебе лучше это посмотреть. Ты ни в чём не виноват, — неожиданно мягко сказал он сжавшемуся на полу эльфу. — Ты всё сделал правильно — ты исполнял приказ.

Взгляд Мальсибера был теперь полон сожаления и сочувствия, а сам он был белей своей рубашки и казалось, что он вот-вот просто упадёт от слабости.

— Пойдёмте отсюда, — тихо попросил Гарри.

— Конечно, — ответил Блэк, — идём в кабинет отца, Омут памяти там.

И они пошли наверх, а Кричер, с трудом поднявшись с пола, подошёл к пустому саркофагу Регулуса Блэка и тихо заплакал:

— Простите меня, молодой хозяин Регулус! Простите меня, хозяйка Вальбурга! Кричер виноват, Кричер очень виноват!