Ловкач

Глава 25 Нить и Разлом

Она всё поняла сразу, но всё же рук не отняла.

Пальцы — лёгкие, тёплые, почти невесомые — удерживали мои, и крылось в них столько живой силы, что даже осознав, кем стал в действительности, я удержался, не сорвавшись в слепой ужас. В глазах её — да, плескался страх, он вспыхнул там, не спрячешь, но не тот, что лишает человека и сил, и воли; не паника. Скорее, осознание цены увиденному.

И всё-таки она не отступила.

— Смотрите на меня, — сказала Александра тихо, будто боялась спугнуть. — Не в Астрал. На меня.

Я попробовал. Мир качнулся, пределы его сделались мягки и упруги. Лицо княжны заполнило собой почти всё, но я всё равно на миг снова увидел себя истинного, без кожи, с пастью до ушей, с красным глазом во лбу… и тут же — её зрачки, зелёным огнём прожигающие мой страх; глаза, в которых хватит места и моей хищной памяти, и её решимости удержать меня здесь, на петербургском граните.

— Дышите, — шепнула она. — Вдох. Выдох. Дышите. Со мной.

Я попытался подстроиться, вдох на четыре, выдох на шесть — так учат тех, кому нужно вернуться издалека, у кого душа оторвалась от тела. Астрал в ответ зарычал: словно снизу, откуда-то из промёрзшей глубины, покатилось тяжёлое эхо, и привиделось, что даже хрустальный свет Верхнего Астрала помутился.

Там, за гранью этого мира, за гранитом и камнем, под чёрной водой и красным кирпичом Михайловского Замка, уже шло движение. Я видел его так же чётко, как если бы сам пребывал там, в Астрале, стоял там, где мы стояли с Сапожком, глядя на чудовищную рану Разлома.

И она сейчас вскрывалась, точно исполинский нарыв, готовый прорваться потоком гноя.

Я уже был готов увидать что-то жуткое, отвратительное, кошмарное — что-то вроде моего штурма того самого города, и прорыва Плесени из развернувшегося Узла — но нет. Гной не полился, бездна не извергла гнили, не раскрылись серые цветы Лигуора.

Нет. Это было словно что-то строевое. Единое движение, строгое и упорядоченное. Точно целый полк маршировал, чеканя шаг, строго в ногу, соблюдая идеальное равнение.

Сперва я подумал, что это — шествие боевых конструктов, что кто-то очень могущественный собирал армию, подобно мне самому в прошлом; однако стоило вглядеться чуть пристальнее, и я понял, что ошибаюсь.

Это шли подобные мне живые существа, но… именно что «подобные», то есть похожие, но всё-таки иные. Они не походили на воинов Лигуора; ни на тех, которых я помнил до встречи с Александрой, ни на тех, что вспомнил только что.

Они… они…

И тут я вспомнил книгу со спиральной надписью. Книгу с наставлениями, как делать «живые конструкты», как соединять мощь Астрала с живой плотью. Похоже, этот отряд, те, кто маршировал в нём, пошли дальше. Они заковали в броню астральных конструктов самих себя, срастили себя с ними.

Никогда бы не подумал, что такое возможно.

И никогда бы не подумал, что могу отсюда, из реального мира, разглядеть творящееся в Астрале с такими подробностями.

А к ним хотелось присмотреться.

Да, этот отряд походил на тех, с кем я сражался плечом к плечу, когда верил в очищение через пепел. Но в этих не ощущалось присутствия Лигуора, не было этого сладковатого тошнотворного гниения — я только сейчас понял, что присутствие это преследовало меня всё время, и только сейчас, когда Александра взяла меня за руки, я ощутил его полностью.

Нет, они были совершенно иные. Похожие, но иные. Холод. Лёд. Камень. Закон.

Мне казалось, я вижу блистающие руны на их призрачной астральной броне.

Я моргнул; видение исчезло. Но я знал, не сомневался ни на миг, что всё, явившееся мне — сущая правда. Не морок, не туман, не чьи-то шутки. Руки Александры сжались крепче.

— Здесь, — прошептала она. — Здесь. Оставайтесь со мной!..

Меня качнуло. Колени, как в первый мой день в этом теле, стали чужими. Земля поплыла. Стены домов дрогнули, заколебались, словно отражения на поверхности воды, когда идёт волна. Я едва удержался на ногах.

— В дом, — сказала Александра уже не шёпотом. — Сейчас же.

И потянула меня туда. Смешно — тонкая княжна сдвигает меня с места, словно телегу. Сдвигает с неженской силой, светлой — нет, не рукой, конечно, а силой ментальной. Той, которая приказывает — прислушайся и шагни. Я шагнул.

Слуги мелькнули и исчезли, только негромкое «госпожа…» раздалось нам вслед. Как положено хорошей дворне, у них имелись уши, но не длинные языки.

Дверь, коридор, ступени; ковры смягчали шаги, но Астрал не обманешь: глухие удары снизу, из-под гранита, стыковались с моим сердцем, и я ловил себя на том, что шагаю в ногу с теми, кто поднимается из Разлома.

Обострившимися чувствами я ощущал пустоту, в доме не было другого менталиста или астралоходца. Это чувствовалось так же ясно, как чувствуется сквозняк из незакрытого окна. Хозяин ушёл чёрным ходом, как и должен был, дворами на Литейный. Оставил Александру со мной и со всеми последствиями нашей с ней встречи.

Мы оказались в её комнатах. Тихо и светло, толстые стены заглушили всё, и даже мерные шаги всего воинства в Астрале уже не отдавались с такой силой. На столике с мраморной столешницей — забытая чашка, в вазе пионы. Я заметил, как их белые лепестки дрогнули — всё от того же биения астральных глубин.

— Сядьте, — приказала Александра уже иначе, без мягкости возлюбленной или сиделки.

Я сел — точнее, рухнул. Диван подо мной не скрипнул; приличный дом, приличная мебель.

— Глупость, конечно, — сказал я, и голос мой был чужим, как в первый раз, — но вы, княжна, меня не боитесь.

— Боюсь, — спокойно ответила она, беря со столика кувшин. — Но бояться не то же самое, что бежать.

Вода была прохладной и чуть горчила.

— Они идут, — сказал я.

— Кто? — Александра поставила кувшин, вновь взяла меня за руку.

— Не те, кого я помню. Новые. Те, кто… кто за иное, не могу пока понять, что именно. Но не те, кто за гниль. Не те, кто за плесень. — Я закрыл глаза. — Они похожи на моих зверей… на конструктов Астрала. Но только похожи. У них броня… а сами они — зашиты внутри.

Глаза у Александры расширились.

— Покажите мне, — шепнула она. Отпустила мою ладонь, резко села рядом, без малейшего колебания прижала тонкие пальцы к моим вискам.

Прохлада. Успокоение. Защита от боли.

Она была поистине могуча, эта Светлая.

И я открылся. Снял собственные барьеры, открыл границы. Не знаю, как, но это у меня получилось. Силы наши сливались, и картина Астрала сделалась куда чётче, глубже, резче.

…Их было около сотни. Воины, без сомнений, и облачённые в изощрённую, диковинную броню, каждый — в свою; ни одна не повторялась. Выглядело это как движущееся скопище многогранников, полусфер, конусов и иных фигур; переливались грани, скрещивались линии, сверкали радужные цвета.

Они двигались к нам, и расстояние сокращалось быстро. Разлом выпустил их; как они сумели продержаться там, в безумии бушующей его силы, к которой даже я не осмелился приблизиться?

— Что это? — услыхал я шёпот Александры. — Кто это?

— Армия, — сказал я с абсолютной уверенностью. — Они идут по нашу душу. И скоро будут здесь. Но это… это не те, которые… с которыми я…

— Которых я видела, — слова её словно сами возникли в сознании. — Когда вы… открылись. Когда я вас коснулась. Они не такие, как вы. Были такими, но теперь нет. Я это чувствую. Кто же они?

— Я не знаю, — ответил я со всей искренностью, на какую был способен. — Вы бывали там, Александра? Там, в Астрале?

— Бывала, — отозвалась она еле слышно. — Страшное место. Не место для людей. Там нет ничего, что я… что мне дорого. Ни любви, ни верности, ни жалости, ни сострадания. Ни милости, ни дружбы, ни самоотверженности. Там хуже, чем среди диких зверей. Сильный пожирает, только чтобы стать ешё сильнее и пожирать ещё больше. Зачем? — просто никакого иного пути там нет. Там нет Господа. Туда не приходил Спаситель.

Голос её менялся — даже говорить о таком было ей явно тяжело, я слышал горечь.

— Нам сейчас не до этого, — остановил я её. — Они идут, идут сюда. И я не знаю ни кто они, ни на какой черте они остановятся. Если остановятся вообще.

— Тогда у них, наверное, есть приказ, — сказала она. — А приказ всегда можно переписать.

Я усмехнулся, несмотря ни на что.

— Попробуйте, княжна. Только учтите, что идущие из Разлома приказы себе пишут сами. Чужой кровью.

Получилось красиво, но слишком патетично.

Однако с ней мне хотелось, чтобы выходило именно красиво. Она заслуживала этого.

— Скажите мне своё имя, — произнесла она вдруг. — Настоящее. Хоть одно. Хотя бы как вас звал тот, кого вы помните.

— Нет, — я улыбнулся уголком рта, всё ещё не открывая глаз. — Нет у меня для вас такого подарка.

— Тогда скажите — зачем вы живёте.

Ответ всплыл сам собой, он был тут всё время, я просто его не помнил. Сам ли я приказал себе забыть или мне приказали — неважно. Он был забыт, но лишь на время.

— Чтобы открыть, — я услышал собственный шёпот, как чужой. — У меня — ключ. У вас — дверь.

— Открыть дверь — для чего? — мягко спросила она. — Для тех, кого мы видели? Кто вынырнул из Разлома? Вы всегда так делали?

— Мы?.. — признаюсь, я на миг растерялся.

— Вы ведь не человек, — слова её, сказанные негромким и мелодичным голосом, звучали, словно приговор. — Вы слуга силы… страшной силы. Господь Вседержитель, да сохранит Он нас от вам подобных… Но… — она собралась с духом, — вы, именно вы, поднимались ли вы когда-либо из той бездны в Астрале?..

— Нет, — ответил я моментально.

И здесь я был полностью, абсолютно уверен.

Слуги Лигуора никогда не оказывались рядом с Разломом. Я бы знал. Более того, сила, истекающая из него, не зря обращала в своеобразный камень тех, кто пытался зачерпнуть слишком много. И никогда, никто ещё из моих соратников не облачался в такую броню — просто не было необходимости. Мы сражались с магами, защитниками обречённых городов и миров, а там подобных доспехов не требовалось.

— То есть другие, совсем другие… — шептала она. — И вы не знаете ни кто они, ни чего хотят; впрочем, вы не знаете даже того, чего хотите вы сами.

В горле у меня пересохло. Я никогда раньше не задавался подобными вопросами. Да, я увидел своих соратников чудовищами. Да, я… усомнился. Но сомнение не означает понимания.

— Я видела ещё… — она чуть заколебалась. — Я видела город. Битву. Простите… я не хотела… но, когда заплоты стали рушиться, я уже не могла…

Понятно. Она увидала мой последний бой.

— Я видела девушку… — еле слышно проговорила Александра. — Кажется, она была… она защищала… кого-то…

Как удивительно аккуратно она подбирала слова и тон, стараясь, кажется, даже мыслями не коснуться неверных, неточных выражений.

— Она защищала раненого соратника, — у меня слова получились механические, неживые.

— И свой город, — княжна не осуждала.

Она понимала и просто произносила вслух.

— И свой город, — согласился я.

— И случилось что-то ещё, — осторожно нажала она.

Да. Случилось. Когда я вспомнил её последние слова. И понял, что она идёт ко мне. Идёт неизбежно. Неведомо как, но идёт. Идёт от самых ворот того города. Та, что шептала сквозь кровь: «Найду». Она найдёт, конечно. Миры умеют сводить счёты, если им помочь.

— У неё — нож, — выговорил я.

— У «неё»? — она наклонилась ближе. — О ком вы?

Я открыл глаза.

— О той, кого вы увидели. Маленькая, смешная, в рваной тунике. С глазами, в которых — огонь, такой, каким и вы бы не рискнули разить. Она знает, кто я. И я знаю, что она идёт.

— Откуда?

— Оттуда, где я был богом, — я пересохшими губами коснулся края стакана. — И где меня убедили, что гниль с плесенью — это хорошо.

Мы оба замерли.

Мир снова качнулся, и на этот раз меня в самом деле снесло. Я потерял ориентацию, всю комнату словно резко повернули набок. Скатерть дернулась, с белого пиона в вазе упал один лепесток, но и он не долетел до столешницы, повиснув в воздухе. Отмерявшие мировое время часы словно запнулись, их чуть-чуть заело, и в глухой ватной тишине я увидел.

Их шла целая колонна. И одновременно в голове моей заговорили холодные, чёткие, спокойные голоса:

«Брат, всё ли готово? Ты подал сигнал, брат, и мы пришли. Брат, готова ли Завязь? Готов ли Узел? Мы пришли за ним, мы сметём его!..»

Эта часть моей памяти, похоже, не ожила. Александра не добралась до неё, у неё просто не хватало времени как следует разобраться во всех запорах и стенах, возведённых там, в воспоминаниях и знаниях меня прежнего.

«Пришли за ним»? Пришли за Узлом? «Сметём?» А при чём тут Завязь?..

Александра порывисто обхватила мою голову руками, вновь прижала пальцы к вискам, но теперь отнюдь не ласково — сильно, плотно, словно стараясь принять, перехватить всё, что сейчас творилось у меня в сознании.

«Живые конструкты, они готовы?» — продолжали голоса.

Живые конструкты. Рецепты и прописи из подброшенной мне книги.

Ничего не готово. Никаких конструктов я не творил.

Александра глядела на меня расширенными глазами. Но расширенными не от ужаса, отнюдь нет.

— Будем драться, — услыхал я её шёпот.

И я понял, что она права.

Верно, это пробуждение моей памяти, пусть и частичное, послужило тем самым сигналом; и скрывавшаяся в глубине Разлома рать, закованная в броню астральных конструктов, двинулась, отвечая на этот призыв.

И они шли теперь прямо на меня, я чувствовал это. Я был их маяком, я указывал им путь.

— Слушайте меня, — голос Александры сделался вдруг жёстким, как у опытного лекаря. — Я — здесь. Вы — здесь. Никаких «там». Никаких Астралов. Слышите?

— Слышу, — сказал я.

Я понял её. Надо разорвать связь.

— Хорошо. Тогда потерпите, сейчас будет больно.

— Что?..

Но больше я ничего не успел. Она просто сжала мою ладонь двумя пальцами — в том месте, где тонкие сухожилия сходятся в плотный узел. Раз — и вспышка: острая, белая, слепящая. Боль из этого мира, боль реального тела; оно отозвалось. Плоть есть плоть, кожа есть кожа, кости есть кости. Астрал отступил, отхлынул, подобно морской волне, разбившейся о берег.

— Ещё, — предупредила она. И нажала вновь.

Новая вспышка боли — горячей, заставляющей корчиться, но и спасающей.

Меня вышвырнуло из мира видений, из тонкого мира смерти.

— Вы смелая, — вырвалось у меня. — Опасно меня будить таким способом. Ведь я мог бы…

— Опаснее не будить вовсе, — тут же сухо отозвалась она. — Если вы провалитесь, провалится и всё вокруг. Они прорвутся. И тогда… — Она зажмурилась. — Помоги нам тогда Господь. Однако, — голос её отвердел, — сделаем всё, чтобы маршировали бы они по своим астралам, а не по моим коврам.

Я рассмеялся уже по-настоящему — и сам удивился, насколько хрипло это прозвучало.

— Княжна, — сказал я, — вы мне нравитесь.

— Вы мне тоже, — спокойно ответила она. — Но это ничего не меняет.

Лепесток наконец-то коснулся столешницы.

Колонна — теперь их шаг было слышно отчётливее — оказалась уже совсем рядом. И всё-таки прорваться они пока не могли, что-то их сдерживало…

«Брат? Брат, где ты? Мы готовы! Почему ты молчишь, брат?»

Но теперь это было уже не мощный всепобеждающий глас. Скорее уж, комариный писк.

Я не отвечал. Боль в руке медленно отступала, и я, стараясь использовать как можно лучше эту передышку, начал аккуратно возводить остовы моих собственных конструктов. Во всяком случае, этим типам из Разлома лёгкой прогулки здесь не будет.

— Скажите, — вдруг тихо проговорила Александра, — та девушка… которую я видела… Мстительница. Она придёт к вам, потребует… ответа. А вы… вы как, станете перед ней оправдываться?

Я не ожидал этого вопроса. Даже смешно — мне оправдываться перед ней? Что я скажу, что отвечу? Что делал то, что почитал правильным и справедливым?.. Перед кем мне вообще приходилось оправдываться? Перед теми, кто знал, что я делаю, и всё равно звал? Перед городами, которые давно уже были обречены? Перед Лигуором, которому всё равно, чьими руками делается его работа?..

Нет. Перед Вселенной — разве что, и то из вежливости.

— Промолчу, — сказал я, наконец. — Не умею оправдываться. Не учился.

Она дала мне секунду, не больше.

— Попробуйте, — тихо попросила она. — Хотя бы перед собой.

Я улыбнулся уголком губ. Хорошая шутка. Оправдываться перед собой — это в последнюю очередь.

Колонна в Астрале снова приблизилась; голоса зудели в ушах, мало-помалу поднимаясь и набирая силу, постепенно заглушая Александру.

«Брат. Ты молчишь, брат. Ты приготовил Завязь? Ты должен был. Мы чувствуем её. Открой нам путь…»

Я дёрнулся, рука Александры тут же нашла мою, пальцы её сплелись с моими, лёгкие, прохладные, но в тот же миг, если нужно — жёсткие и сильные.

— Здесь, — напомнила она. — Мы здесь, не там. Здесь.

Мы выигрывали ещё немного времени.

Завязь. Я, тот, что занял тело Ловкача, должен был «приготовить» её. И ведь он действовал не один — другие руки вложили драгоценный артефакт в сундучок взломщика магических замков. Чем-то она им очень важна — и это значит, что они не должны её получить.

В крайнем случае…

В крайнем случае её можно убить. Разорвать, выжечь, вытащить дремлющую в ней силу — и забрать себе. Это будет больно. Это, возможно, убьёт и меня, и половину этого города. Но сила Лигуора — не милосердная, не добрая, да и не злая даже. Эта мощь совершенно равнодушна и враждебна всему живому по определению.

Значит, её можно повернуть против тех, кто называет меня братом.

— Нам пора, — сказал я, глядя Александре в зелёные глаза. — Я покажу вам кое-что. И расскажу тоже.

Настало время явить Завязь здешней реальности.

От автора:

Наш мир. Наше время. И Система с диагностическим модулем.

Читайте: https://author.today/reader/509103/4800676