Ледяное сердце

Глава 34. Рябиновый талисман

В гостиницу все вернулись не то поздней ночью, не то очень ранним утром. Гелена приехала с компанией, решив отоспаться и вернуться к водяницам днем. Антти лично встретил и обнял всех, сообщив, что день выдался очень тяжелым для города.

— Есть жертвы, — скупо вымолвил он. — Но если бы не ваше вмешательство, Элиас, их могло быть куда больше. Надеюсь, что теперь зима наконец станет спокойной, а людям удастся отдохнуть.

— Для этого все и делалось, — заверил Илья. — Ну и для того, чтобы расквитаться за Олега и Халти, разумеется.

— Простите меня, — вдруг тихо сказала Гелена.

— Давно простили, девочка, — мягко ответил старик. — Признаю, я сомневался на твой счет: очень уж много повидал влюбленных дурочек, которые уходили от таких самцов, а потом быстро возвращались и ублажали их в луже крови — и хорошо, если собственной. Но Элиас в тебя поверил, и слава Укко, чутье его не обмануло. Помни об этом, молись за него, когда будешь служить хозяевам мироздания!

— Конечно, буду! Жаль только, что я не могу попросить прощения у семьи Олега, — вздохнула девушка.

— Увы, Гелена, их лучше оставить в покое, и за эту тайну тебе придется отвечать самой, — сказал Илья. — Но ты ведь сильная, теперь мы это знаем!

Гелена робко улыбнулась, чувствуя аромат лесного воздуха. Он стал мягким и бархатным, словно ранняя питерская осень, когда земля еще хранит тепло и краски, а небо затягивается перламутровой пеленой северного увядания.

Тем временем колдуны и духи собирались отдыхать. Сату, вернувшаяся от Майи, сообщила Илье, что у них с внуком все хорошо, обняла его, затем поцеловала жениха.

— Мы отомстили за Халти, — тихо сказал молодой домовой. — И я больше не дам вас в обиду никакой злой силе.

— Я знаю, Хей, — отозвалась она. — Мы с малышом очень тебя ждали! Пойдем, тебе надо ссадины промыть и выспаться.

Накки устало прижалась щекой к плечу Ильи, и они тоже стали желать всем спокойной ночи. Гелена поняла, что остается одна, и от вида этих любящих пар почувствовала щемящую тоску, от которой так долго спасалась в губительной связи. Видимо, горькие мысли сполна отразились на ее лице — Юха вдруг с тревогой взглянул на нее и подошел ближе.

— Хочешь, я посижу с тобой? — спросил парень.

Гелена растерялась, изрядно отвыкнув от искреннего общения с мужчинами, и почему-то взглянула на Илью. Но он посмотрел на них обоих и после недолгого раздумья одобрительно кивнул.

Юха заботливо подал ей руку, и девушку укололо странное волнение, болезненное, неловкое и все же сладостное. Она уже чувствовала нечто похожее в этой гостинице, от красоты молодых духов и их недосягаемости. Но теперь, когда этот парень захотел поддержать ее после кошмарного дня, когда все были счастливы лишь тем, что выжили, с ее нутра сорвали всякую шелуху. И Гелена не боялась повторить ошибку — просто нужно жить с открытыми глазами и не называть любовью все без разбора, например, законное право на слабость, желание отогреться и выгнать из души скопившуюся отраву.

Он привел ее в небольшую комнатку с аскетичным убранством — соломенные шторки, гербарии сухих трав на стенах, витраж с изображением еловых веток в окне. Вместо кровати набитая соломой перина прямо на полу, укрытая мягким расшитым одеялом. Видимо, здесь парень только отсыпался после дежурства в лесу и охоты.

Гелена заметила, что на подоконнике рассыпаны рябиновые ягоды, и с удивлением спросила:

— А разве рябина не отторгает нечистую силу?

— В нужном сочетании да, — ответил Юха, — а в меру лишь подавляет темные порывы. Это как яд, который в небольшой дозе служит успокоительным лекарством.

— Да у тебя, похоже, есть секреты? — хитро заулыбалась девушка.

— Как и у всякого духа-хранителя. Когда наберешься опыта, я, быть может, тебе о них расскажу, — сказал лесовик и тоже улыбнулся. — Не хочешь переодеться во что-нибудь полегче?

— Пожалуй стоит, здесь очень тепло, — сказала Гелена, стянула свитер и как бы невзначай задрала тонкую кофточку, обнажив часть золотисто-смуглого живота. Юха однако не отвел взгляда и предложил ей сесть прямо на перину. Но едва девушка коснулась ткани, хранившей его тепло и запах, как под животом затрепетал горячий комок, от которого было и больно, и сладко. Она попыталась сдавить его меж бедер, но только сильнее возбудилась — кровь забилась в висках, горло перехватило, руки судорожно вцепились в покрывало. Гелена мучительно пыталась сообразить, как намекнуть парню на свое желание, но Юха выручил ее, невозмутимо сказав:

— Слушай, я сам мокрый от пота, надо ополоснуться и сменить рубашку: очень уж тяжелый запах стоял там на дороге. Подождешь немного, пока я в купальню схожу? Заодно и тебе что-нибудь из вещей раздобуду.

Он как ни в чем не бывало расстегнул ворот и стащил рубаху через голову. Гелена растерянно уставилась на его красивое сильное тело и покраснела.

— Не надо! — вдруг выпалила она. — Оставь пока все как есть…

— Что оставить? Рубашку?

— Нет, запахи, — тихо промолвила Гелена, растирая горячие щеки. — Не надо пока их смывать. Я не знаю, как сказать и что на меня нашло, но мне хочется их запомнить, сохранить…

Она провела ладонью под кофточкой, где было влажно от испарины, а по спине пробегали мурашки. Юха прищурил внимательные серые глаза, взглянул на нее как-то совсем по-хищному. Это слегка насторожило Гелену, но одновременно подхлестнуло нарастающее желание.

— А ты негодница! — заметил лесовик.

— Да, я представляю, как выгляжу со стороны, — ответила Гелена и опустила глаза. — Но разве ты не ожидал чего-то подобного, когда позвал меня?

— Ожидал, но честно говоря, не так быстро, — спокойно сказал Юха. — Впрочем, будь по-твоему, воля девушки у нас высоко ценится! К тому же, у меня еще не было ведьм и я давно хотел испытать, каково спать с человеческой женщиной, которая знает, кто я такой.

— Надо же! — невольно улыбнулась Гелена. — Я надеюсь, ты хотя бы совершеннолетний, по вашим меркам? А то вдруг у вас в сто один можно, а в сто еще ни-ни?

Юха действительно казался ей очень моложавым — прежде Гелена не воспринимала таких парней всерьез и отчасти поэтому относилась прохладно к бывшему жениху, — но в нем чувствовалась вековая первобытная суровость, к которой девушку тянуло с неприличной силой. А его доброе и спокойное обхождение гасило чувство неловкости перед собой, вины перед погибшими и страха перед потусторонним миром.

— Мне больше ста, не волнуйся, — благодушно рассмеялся лесовик, — просто ведьм встречалось мало, а уж молодых и прелестных подавно. У тебя очень красивые глаза, я это еще раньше заметил…

Он сел рядом с ней на перину, мягко придержал за подбородок и поцеловал в шею.

— И будь я проклят, если и все остальное не такое же красивое и нежное.

Гелена коснулась губами его щеки, и тут ее прожгло насквозь, от затылка до ступней. Сил терпеть уже не осталось, Гелена стянула кофту, оставшись в черном бюстгальтере с серебряной вышивкой и кружевом. В прошлой жизни она привыкла носить дорогое белье, а водяные и лесные девы вообще его не признавали, и молодой ведьме пока было трудно перестроиться.

— О, да ты словно готовилась заранее! — сказал Юха, рассмотрев ее и коснувшись бретельки лифчика. — Красиво, но для равенства все же стоит от этого избавиться.

— А ты хитрый, как все мужики! Вы о равенстве говорите только когда вам оно выгодно, — ответила Гелена, почувствовав, что неловкость и страх спадают и она все спокойнее чувствует себя рядом с молодым и сильным полураздетым мужчиной, который очевидно ее хочет. Будто прочитав ее мысли, Юха властным движением притянул девушку к себе, поцеловал в плечо и расцепил крючки белья. Она машинально прикрыла грудь, попыталась отстранить его руки, но вскоре сдалась и спрятала лицо на его плече.

— Эй, не дело скрывать такую красоту, — заметил Юха. — Я вижу, ты не рожала и не ждала детей, верно?

— Нет, и уже не хочу, — ответила Гелена, подавив дрожь в голосе. — Мне кажется, в таком мире давать кому-то жизнь и любовь — чистое безумие, только душу в кровь разнесешь. А по-твоему, я неправа?

— Я ничего такого не говорил, — улыбнулся Юха. — Просто у каждой женщины свое очарование, и у юной, и у беременной, и у кормящей. Знаешь, лесовики иногда наводят на молодых матерей морок и украдкой высасывают у них избыток молока, а уж домовые это постоянно делают. По крайней мере, пока женихаться не начнут. И парням приятно, и у хозяек грудь не болит.

— О, сколько же у вас еще грязных тайн в запасе! — усмехнулась Гелена. Юха обнял ее, уложил на покрывало и она еле подавила стон удовольствия, — не только от физического возбуждения, но и от чарующей интимности момента. Было видно, что парнишка сам очень взволнован и даже счастлив от столь неожиданного подарка, и это пленило ее рассудок еще больше, чем тело. Особенно в такую ночь, когда к обоим прилипли запахи мокрого асфальта, крови, людского отчаяния и надежды, когда уже волей-неволей нельзя было остаться чужими.

— Хороший ты, Юха, — вдруг вырвалось у нее, и она притянула его к себе едва ли не за волосы, впечаталась губами в губы, прильнула языком к языку, осыпала благодарными поцелуями шею и плечи. Его обнаженный торс поблескивал от пота, мышцы напряглись и Гелене уже не терпелось испытать на себе его силу и напор.

— Спасибо, мне правда приятно, что тебе нравится, — ответил парень, когда они слегка перевели дух. — Но теперь лучше повернись спиной, тебе так будет легче.

О да, подумала Гелена, именно такая бесхитростная звериная поза должна быть по вкусу лесному демону, порождению природы, не ведающему социальных условностей. Когда она покорилась и оперлась на локти, он уже по-хозяйски взялся за ее бедра и потянул колготки вниз, затем звякнула пряжка его пояса. Но так действительно оказалось легче — не глядя в глаза, чувствуя себя плененной, безвольной, обезличенной игрушкой в мужских руках. В подтверждение этих мыслей Юха хлестнул ее по бедру, сжал грудь и удовольствие пополам с болью сотрясло все тело.

— Только не сделай меня беременной, — напоследок смогла вымолвить Гелена, выплеснуть остаток страха, чтобы целиком раствориться в кислоте наслаждения.

— Не бойся, — ответил лесовик и, склонившись, снова стал целовать ее плечи, ласкать шею языком. Волосы свесились вперед темной вуалью и теперь Гелена не видела и комнату, но это еще больше ей нравилось. Она целиком сосредоточилась на ощущениях внутри, жила только пульсацией его напряженной плоти. От его дыхания становилось все жарче и капли пота стекали по груди и животу, так что его руки то и дело скользили на ее теле. Он усилил ритм и Гелена почувствовала, что близка к финалу, но ей хотелось продлить удовольствие. Девушка подалась назад, так что Юха сел на колени, а она оказалась на нем верхом, обхватив рукой за шею и продолжая тереться спиной о волоски на его груди.

— Умница, давай подвигайся сама, — подбодрил он. — А ты знаешь толк в наслаждениях, распутная!

— Набиралась мастерства для тебя, — усмехнулась Гелена, — но и ты не промах! У тебя, наверное, сил на всю ночь хватит?

— Я бы с радостью, но боюсь тебя измучить, — сказал он благодушно и поцеловал ее в спину. Мурашки сильнее понеслись вдоль позвоночника, напряжение хлестнуло через край, но девушка еще пыталась сохранить самообладание.

— Слушай, не дразни меня! Я и так уже еле держусь, — шепнула Гелена растерянно. — А ты?

— Не переживай, я-то всегда успею, если ты не слишком устала. Или уже просишь пощады?

— Нет-нет, хочу продолжить! — воодушевленно отозвалась она и совсем трогательно, по-девичьи, поцеловала его в губы.

— А тебе, срамница, значит, можно меня дразнить? — улыбнулся Юха и, изловчившись, подхватил ее подмышками и уложил на спину. Они совсем прилипли друг к другу и к покрывалу, но не желали расплетать объятий и выматывались до беспамятства, до боли, до взрыва, который с разницей в несколько минут опустошил обоих и стер все границы между хищником и пищей.

Гелена не знала, что доставило ей больше счастья — спазмы, пронзившие собственное тело, или его короткий выдох и алые следы на ее бедрах от его судорожно вцепившихся пальцев. Юха выплеснул в нее так много внутреннего пламени, что живот ненадолго свело от боли и девушка слегка встревожилась.

— Ты уверен, что это не опасно?

— Для тебя даже полезно, — заверил парень, поцеловал ее в лоб и блаженно вытянулся. — Как же сейчас пусто внутри и хорошо! Ты очень славная девушка, Гелена, по крайней мере теперь, когда вырвалась из-под темных чар и стала собой. Не играешь, не ломаешься, не ненавидишь собственное тело. В ведовстве ты далеко пойдешь.

— Спасибо, — улыбнулась Гелена. Передохнув немного, они поочередно вымылись и оделись в чистое — Юха принес ей подходящую льняную рубашку, — и она наконец расставила в голове все по местам. Разумеется, лесной парень не был ее судьбой, а только естественной частью, первым этапом этой новой судьбы. Ее ждало впереди обучение, каждодневный труд, опасности дикой природы, людских пороков и гнева богов, целительные ароматы хвойного леса и холодных озер. И как награда, отдых для души и тела, — праздники и гулянья, в которых неизбежно будет грубое веселье и молодые демоны, не стесненные этикетом, охочие до секса и обмена энергией. Не один, а многие — лесовики и водяные, ласковые и наглые, юнцы и опытные обольстители, те, кто не намерен связывать себя долгими отношениями, а если и свяжет, то безусловно не с ней. Случай Ильи и Накки все-таки исключение, подтверждающее правило, а правило таково, что люди и нечисть слишком разные и не зря им не дано общего жизнеспособного потомства. Чтобы без опасений отдохнуть одну ночь и разойтись, не травя друг другу будущее…

Но как ни странно, распробовав и приняв это горькое снадобье, Гелена вдруг почувствовала легкость и покой. К счастью, она совсем молода и успеет вдоволь насладиться их вниманием и ласками, а обучение ведовству позволит продлить красоту и здоровье. Обратной дороги из темного мира все равно нет, но и в нем нашлось место дружбе, поддержке и теплу.

Юха даже принес ей большую кружку какао с шоколадным печеньем и она совсем расслабилась, словно сегодняшние события были просто кошмарным сном. Они сидели рядом, вели спокойную дружескую беседу и Гелене порой не верилось, что совсем недавно она горячо целовалась с этим парнем, стонала в такт его толчкам, навивала его серебристые волосы на свои пальцы.

— Юха, а зачем вы вообще прибились к гостинице, если можете жить в лесу?

— Потому что лес уже не тот, что в былые времена, — спокойно ответил юноша. — Прежде он был подобен храму, где мы не только служили, но и отдыхали. Теперь же город почти все сожрал, но даже оставшиеся клочки люди норовят пометить хуже собак. Когда-то в детстве вырубка деревьев и прокладывание дорог казались мне лязгом чудовищных челюстей, которые вот-вот разжуют и перемелют весь лес и нас в придачу. И многие духи в самом деле погибали, сейчас нас мало осталось.

— Прости, что я стала допытываться, — смутилась Гелена.

— Наоборот, спасибо что спрашиваешь, — добродушно отозвался Юха. — Увы, лес медленно умирает, потому что люди стали относиться к нему как к харчевне, в которой можно и есть, и гадить. Если бы они забирали его дары хоть с толикой сознания, веры и уважения к богам, все могло быть иначе и мы бы спокойно жили как наши деды. А теперь долго там не продержимся — погибнем или изменимся, уже необратимо…

Юха немного помолчал и повторил, перекатывая звуки:

— Необратимо… Надо же, как к слову пришлось. Но пока лес еще дышит, Гелена, мы будем ему служить и отгонять вредителей, насколько можем.

— А почему вы не наведете морок на всех, кто вырубает леса?

— Увы, он действует не на всякого человека, к тому же, если выгонишь одних, все равно придут другие. Но случается и так, что высшие боги, которые куда сильнее нас, сердятся и посылают наводнения или огненный дождь.

— Это когда торфяники горят? — сообразила девушка.

— Да, случается и такое. Или мороз вроде недавнего, хотя лес-то от него вздохнул свободнее, даром что людям было тяжко.

— Вижу, вы их не любите?

— Мы и не должны, — заметил Юха. — И если домовые знают о людях хоть что-то светлое, то мне они почти всегда показывались только задом. Но я никогда им не желал зла. Особенно детям, конечно, — они если и рвут цветы, то по легкомыслию и от любви к прекрасному. Я всегда помогаю им найти дорогу или обогреваю, если они устали и заснули на земле, пока за ними не придут старшие.

— Я же говорила, ты хороший, — улыбнулась Гелена. — Да и друзья у тебя очень славные. Придешь потом ко мне в гости на лодочную станцию?

— Приду, конечно, по праздникам там всегда весело, — лукаво отозвался Юха. — А ты меня навещай, когда захочешь. Ты не думай, что мы только в постель зовем, я тебе еще много расскажу про лес, про все его тайны и мудрости, которые надо знать, если хочешь учиться настоящему колдовству.

— А ты знаешь, что водяницы называют меня Хелла? Поначалу было не по себе: очень уж напоминает имя скандинавской богини мертвых! А потом я как-то быстро освоилась. Меня всегда норовили обозвать на свой лад, но уж на этом имени я надеюсь подвести черту, — заявила девушка.

— На нашем языке оно наоборот означает «светлая, пламенная, нежная». И тебе очень идет.

Наконец они вволю наговорились и задремали под одним одеялом, обменявшись легкими, почти невинными ласками. Несмотря на то, что всплеск неконтролируемой страсти схлынул, Гелена не чувствовала отчужденности или брезгливости, — с этим парнем все природные порывы казались какими-то здоровыми и чистыми. Будто в его лице сам лес принял ее, даровал новую жизнь через древний и прекрасный ритуал.

Когда же все поднялись к позднему завтраку, Юха подарил Гелене одну из веточек рябины.

— Привяжи к своему амулету: она защитит от темных сил и будет напоминать обо мне, — тепло сказал лесовик. Гелена почему-то обрадовалась почти как в юности, когда получала наивные подарки и записки от хороших мальчиков, с которыми ее потом развела судьба.

Завтраку все отдали должное — Гелена уже перестала удивляться, что духи, которым человеческая еда без надобности, так любят варить кофе, печь ажурные блины, макать их в густую сметану и закусывать голубикой или малиной. Все это пахло жизнью и спокойствием, говорило о том, что земля не вымерла, не опустела, что у людей наступил новый день, а значит, и их потусторонним спутникам будет чем заняться. В столовой стоял аромат еловых веток и сладостей, которые успела испечь рыжая Сату, а Хейкки нажарил нежного мяса с ягодной подливкой.

За столом молодежь многозначительно и весело поглядывала на них с Юхой, но почему-то Гелене это было приятно. Правда, нашлось одно исключение — совсем молоденькая девушка-лесовица с длинными темно-русыми волосами и зелеными глазами. Она смотрела на Гелену с явной обидой и неприязнью, а чаще отворачивалась, уставившись в тарелку и поджав нежные розовые губы. Ведьма, разумеется, сразу поняла, откуда ветер дует, и ей от души захотелось подбодрить девчонку. У той было удивительно искреннее и беззащитное лицо, без той самоуверенности, какой отличались Накки и Сату, и в нем читалось не раздражение собственницы, а настоящая боль.

«Вот глупышка, решила, что я всерьез претендую на Юху! Да я совсем о другом мужчине думаю, но об этом никто не узнает. Это только мое, и не надо мне больше никаких отношений. А Юха что? Да просто подпитаться хотел, а они для этого всякое в уши напоют. Так что совет им да любовь»

С таких мыслей для Гелены и обитателей гостиницы начался уже по-настоящему новый год, — с бесстрастных, впервые сосредоточенных на чем-то простом, обыденном и спокойном.