Ледяное сердце

Глава 11. Тайны воды и трудности роста

— Так и сказал, «бабская солидарность»? — усмехнулся Илья, когда Накки рассказала ему, как подкараулила Гелену и услышала откровения инфернальных супругов. — Ну понятно: человек — по умолчанию мужчина, ведьма — по умолчанию женщина. Впрочем, стоило ожидать, что про заслон догадаются, но что они намерены делать с Олегом? Что на его языке значит «не отпускать»?

— Думаю, то же, что и с этими юнцами, — пожала плечами Накки. — Бес не желает оставлять твоего приятеля в живых, не в его правилах отпускать недобитков. Видимо, раньше он не знал таких поражений и сейчас не может с ними свыкнуться. К тому же, он стареет и от тяжести прожитых веков начал терять голову — с нами это, увы, тоже бывает.

— Спасибо тебе огромное, — тепло сказал Илья. — Я всегда знал, что ты умница! Правда, жутко представить, что и наш обычный питерский дождь способен наблюдать и подслушивать разговоры.

— Я же говорила, что мы это дело любим, — невозмутимо отозвалась водяница. — А прикинуться лужицей, облаком пара, а то и лесным зверем, — не достижение, а природный дар. К тому же, про ребенка мы из их разговоров вряд ли что-то выясним. Девица явно ничего не знает, а бес сам боится невзначай что-то ей сболтнуть, так что будет держать рот на замке.

— А что было после разговора?

— О, я проводила их до самого логова, и тут наш старик тоже все верно просчитал. Они живут в полупустом селении недалеко от Лаукаанйоки[1], в заброшенном доме, который когда-то принадлежал купцу-промышленнику. Он слыл любителем разнузданных кутежей, которые со временем становились все более жестокими. Однажды накормил гостей пельменями с толченым стеклом, а вскоре сам умер от страшного хмельного отравления, в агонии и бреду. За годы дом выстоял, хоть и поблек, и местные власти хотели привести его в порядок, но так и не собрались.

— И как же они там устроились?

— Ну, ему вообще немного нужно, а для нее он достал генератор, воду и дрова привозит на машине. Так что она стряпает на допотопной электроплитке, греется у радиатора, спит под двумя одеялами — на дворе-то не май-месяц.

— Н-да, шикарная жизнь у жен демонов, — усмехнулся Илья. — Теперь я совсем не удивляюсь, что она стала пить.

— Смотря какой демон, — заметила Накки. — Но забавно, как они оба заботятся о внешнем блеске — она покупает дорогие продукты, модные наряды и туфли, в спальне хранится старинная шкатулка с Востока, а внутри самые редкие драгоценности, даже танзанит и черный опал. У нее и кольцо с таким камнем, но она, похоже, и не подозревает, что носит на пальце целое состояние.

— Выходит, там настоящая пещера с сокровищами?

— Это еще не все: незадолго до смерти тот купец успел заказать у одного живописца свой портрет, который каким-то образом уцелел и не попал никому в руки, после всех революций и войн. Он хранится на втором этаже, и знаешь, бывший хозяин чем-то похож на этого беса…

Илья задумчиво смотрел в темную воду с борта маленького катера, на котором они с Накки и одним парнем из водяных вышли на рыбную ловлю в озере. Девушка подставила лицо лунному свету, и ее длинные волосы, выбившись из-под капюшона, сияли словно клейкие серебристые паутинки.

Сейчас водоем казался крепко уснувшим и мелкие волны будто вибрировали в такт его размеренному дыханию. Однако с позволения Вэден-Эмя и незримых духов ночи помощники Антти добывали немного его богатств, которые затем отправлялись на стол к гостям, политые лимонным соком или сваренные в густых сливках. Пока водяной вытягивал сеть, в которой бились серебристые окуни и плотички, Илья тихо проговаривал благодарственные руны.

Затем они убрали улов в мешок с влажной травой, отложив несколько рыбешек — Накки уговорила Илью отведать их прямо с огня. Костер развели вокруг большого гладкого камня, и когда он раскалился, Накки выпотрошила рыб, сдобрила их специями, смазала маслом и положила на гранитную жаровню.

Илья открыл термос с чаем, пахнущим луговыми цветами, и с удовольствием отпил. Жареная рыба показалась ему райским угощением, да и водяные поели не без удовольствия. Трапеза отвлекла от тяжелых мыслей, и Илья от души смеялся над грубоватыми шутками водяного, который прежде казался ему довольно угрюмым парнем.

— Накки, — вдруг задумчиво промолвил Илья, — вот Антти мне сказал, что духи часто спасают людей, как спасли этих ребят. А я всегда думал, что вы защищаете свою территорию, а не нас! Кроме домовых разве что, но и у тех по сути территория просто отождествляется с ее хозяевами. Или это делается только по слову колдуна?

— Слово, конечно, для нас почти закон, — весьма двусмысленно ответила Накки, — но иногда мы делаем это и сами. Хотя в целом ты прав: нас заботит равновесие в природе, и когда люди знают свое место в ней — пожалуйста, не сочти это за обиду, — мы их не трогаем. А тех, кому угрожает гибель от черного морока, вроде этой молодой пары, спасаем всегда. Да и не в наших интересах давать ему расползаться.

— Но иногда вы и сами наводите чары, — заметил Илья.

— Они не погибельные, Велхо, только усмиряющие, — вмешался водяной. — Мы больше всего любим покой, и для этого ни к чему жрать души без разбора. Ну а те, кто затевает глупые и грязные игры с природой, в которых заведомо не имеет шанса на победу, — так они сами себе недруги, разве нет? Ладно если кто-то действительно может побороться, силой воли, навыками, упорством, честью в конце концов. Из таких получаются охотники, рыбаки, мореходы, земледельцы, которые так же достойно обучат своих потомков. Их мы не тронем, а жалеть просто ради жалости…

— А что будет, если этот черный морок все же начнет расползаться?

— О, я такое видел, и лучше тебе не знать, — отмахнулся дух. Илья вопросительно посмотрел на свою подругу и понял, что она того же мнения.

Наведя порядок, они отправились к гостинице, и по дороге Накки сообщила Илье:

— Я еще немного понаблюдала и наверняка могу тебе сказать, что в этом доме ребенка нет и не было. Сейчас они, похоже, действительно намерены укрыться — он иногда ездит за продуктами, а она из дома почти не выходит. Но в конце концов они где-то объявятся, и тогда надо быть наготове. Я же не умею проникать в мысли, а ты умеешь, так что придется с ними столкнуться.

— Ох, боюсь, что с бесом, как ты его называешь, мои коронные номера не прокатят и он быстро просечет, кто я такой.

— Велхо, ты удивишься, но духов тоже иногда можно провести, — улыбнулась Накки. — Не волнуйся, Антти тебя научит. Но я надеюсь, что со мной ты не будешь лукавить.

— Ладно, будем ждать, надо только Олегу намекнуть, чтобы вел себя поосторожнее. А у меня на носу поездка с друзьями за город: детей хотим на природу свозить, пока погода слегка разгулялась. Немного страшно, конечно, но что же теперь, вообще жизнь отменять?

— Много у вас детей-то?

— Шестеро на троих, — с гордостью ответил Илья. — А что?

— Я думаю, вам ничего не грозит, если будете держаться вместе. И ты прав: жить надо, уныние и страх только подкормят этого беса. Он же именно такого и добивается. Раз не может больше взять страстью и обаянием — будет брать насилием, преследованием и запугиванием.

На прощание Накки, как показалось Илье, грустно улыбнулась и поцеловала его в щеку. Сам он был очень воодушевлен предстоящей встречей со старыми друзьями Володей Паламарчуком и Юрой Зиминым, с которыми ходил в детский сад, играл в школьной рок-группе, делил приставку и тетрис, ездил на стадион, обращался за помощью и неоднократно выручал сам. Теперь, когда все трое стали отцами, их дружба приобрела почти родственный характер, и такие «детские» прогулки в парках аттракционов или за городом устраивались несколько раз в год, помимо встреч в дни рождения и зимние каникулы. Жены Володи и Юры с удовольствием отпускали мужей, а дети прекрасно ладили, несмотря на разницу в возрасте. Артему и Денису Зиминым исполнилось восемь лет (они были двойняшками, но немного отличались), а у Володи подрастали три красавицы-дочки — девятилетняя Ева, пятилетняя Надя и трехлетняя Стася. Разумеется, Илья и Юра иногда добродушно подшучивали над другом, что его попытки получить наследника могут зайти слишком далеко.

— Угомонишься, когда еще раз пять получишь кулек с розовой ленточкой? — говорил Юра. — Или и тогда не сдашься?

— А вы с Илюхой не завидуйте! — миролюбиво отозвался как-то раз Володя. — Девчонки — это же классно! Одна проблема: как подумаю, что потом моей дочери какой-нибудь козел может голову заморочить и обидеть, так уже ярость берет…

— Да, с пацанами много заморочек, — вздохнул Илья. — Вот поди объясни, что драться плохо, но позволять, чтобы тебя обижали, еще хуже. Или что, мол, «мальчикам плакать нельзя»… А если иногда по-другому нервы не успокоить? Лучше накапливать, чтобы потом проблемы с сердцем нажить?

— Вот, а девочкам не возбраняется, — кивнул Володя. — А если удачно их замуж выдать, так будет им и защита.

Илья очень дорожил этими беседами и моментами мирного семейного счастья. Когда-то его друзья были не слишком щедры на отцовскую любовь и заботу, и своим примером он незаметно и ненавязчиво пробудил в них эти чувства, подавленные воспитанием и традициями. И сейчас, глядя, как детвора веселится под чутким присмотром более взрослого Яна, Илья думал, что его давняя мечта быть многодетным отцом воплотилась хотя бы таким неожиданным образом. Он пережил вместе с друзьями и тревоги за болячки, оценки, обиды и секреты их сыновей и дочерей, и радости за первые шаги, слова, праздники и успехи, и теперь ему казалось, что все они — немного и его дети. В свою очередь Володя и Юра, зная Яна с пеленок и поддержав Илью после тяжелого развода, считали белокурого мальчишку чуточку собственным первенцем, старшим братом своих отпрысков. А их жены просто обожали Яна, целовали в пушистую макушку и всегда передавали для него через мужей домашние пироги и варенье.

Вот и сейчас с утра все собрались у Лахтиных, поскольку от их дома было удобнее всего вызвать минивэн. Друзья сортировали вещи для детей, привезенные продукты — мясо для шашлыка Илья замариновал сам, — бутылочки с водой и соком, без конца что-то теряли и разыскивали, попутно ворча, что жены, как всегда, набрали запасов на неделю. Хотя по прошлому опыту все знали, что эти запасы очень быстро иссякнут: детская энергия требовала топлива, да и отцы не страдали отсутствием аппетита.

Тем временем ребятня толкалась в комнате Яна — кто-то смотрел мультики на планшете, но большинство не могло усидеть на месте. То и дело вспыхивали неизбежные маленькие перебранки и обиды, которые так же быстро гасли. Время от времени дети прибегали к отцам с какими-нибудь жалобами, а иногда приходил Ян и авторитетно заявлял:

— Папа, не хочу показывать пальцем, но там кое-кто уже наелся, поэтому раскидал печенье по полу, и оно теперь там раскрошилось и под ногами хрустит.

— Ну и чего ты от меня-то хочешь? Вернемся и уберем, а тем, кто наелся, больше не давай, — отвечал Илья. — Тоже проблему нашел! Ты у меня большой уже или как?

Мальчик отправился обратно в комнату, для виду надув губы, а Илья ненадолго присел — утро выдалось насыщенным, и при его природной неторопливости выдержать такой темп было сложно. Друзья тоже решили передохнуть. Юра ритмично постукивал по столешнице деревянными палочками для суши — прошлое барабанщика давало о себе знать, и он всегда так расслаблялся. Володя, переведя дух, вдруг спросил:

— Слушай, Илюха, ты, похоже, кого-то нашел?

— С чего ты взял? — удивился Илья.

— Да просто какой-то ты стал другой, — неловко улыбнулся Володя, — и в доме у тебя женская рука чувствуется. Что ни говори, а это здорово меняет! Нет, ты и раньше был в порядке, но сейчас в тебе как-то определенно огня прибавилось. Ну что, я угадал?

— В некотором роде да, но детали пока раскрывать не буду, — ответил Илья, подумав, как бы друзья, а тем более мать, среагировали на его, мягко говоря, необычный роман.

— Ну и славно! Это как хочешь, но если все наладится, то уж познакомь.

— Само собой и честное пионерское, — отозвался Илья с улыбкой.

— Давай-давай, еще успеешь пополнить наше боевое братство и сестринство, — добавил Юра, хлопнув Илью по плечу. — Да и не дело все-таки Яну без матери расти.

Наконец они закончили сборы, подготовили детские кресла и вызвали машину. Таксисты всегда взирали на их компанию с изумлением, притом что все дети были до забавного похожи на своих отцов. Примерно через час компания добралась до залива, где, несмотря на позднюю осень, было многолюдно. День выдался прохладный, но ясный и приятный от робких солнечных лучей. Правда, укутать ребят от стужи оказалось нелегкой задачей, но наконец внушения подействовали, и отцы занялись распаковкой провизии и мангалом.

— Ребята пусть пока в сторонке сами поиграют, а то будут под рукой вертеться, — предложил Юра. — Мои вечно норовят с шампурами похозяйничать, да и девчонки на месте долго не просидят.

— Это точно, — кивнул Илья. — Только далеко пусть не отходят. У Яна есть трекер, так что сориентируемся в случае чего.

Ян заверил, что приглядит за младшими, и дети гурьбой отправились к песчаным дюнам, в тень старых сосен, которые успели подернуться ранней изморозью. Впрочем, на песке и зарослях осоки тоже появился белый налет. Детворе удалось найти укромное безлюдное местечко и они захотели поиграть в прятки. Водить согласно жребию пришлось Артему Зимину, и он встал у толстого дерева, а другие разбежались кто куда.

— Только, ребята, чур не уходить слишком далеко, — предупредил Ян. — И если за десять минут не найдетесь, то приходите сюда же, к этому дереву, иначе можете заблудиться.

Дети бодро закивали и принялись играть. Ян вскоре заметил приземистую деревянную постройку, притаившуюся за несколькими соснами. Внутрь он, конечно, не собирался заходить — отец предупреждал его, что старые сооружения из дерева гниют и легко могут обрушиться, — но решил постоять за углом, благо сосны образовали надежный тыл.

Вдруг невдалеке послышался хруст сломанной ветки. Мальчик обернулся и увидел темный силуэт среди деревьев. Сначала он решил, что это просто кто-то из гуляющих, но почему-то внутри слегка похолодело. Силуэт приближался и, похоже, целенаправленно шел к нему.

Ян рефлекторно натянул шапку на уши и припомнил все правила безопасности, однако страх предательски сковал его и он попытался вжаться в трухлявую деревянную стену. Красный пуховик, который отец надевал на него специально для распознавания в осеннем лесу, быстро выдал мальчика незнакомцу. Впрочем, при вынужденном близком рассмотрении это оказалась женщина — невысокая, сутулая, в длинном темном плаще и шали из тонкой расписной ткани, прикрывающей голову. На плече у нее болталась нелепая вязаная сумка из ярко-голубой шерсти. Кроме этого аксессуара, она ничем не выделялась бы из толпы, но ее запах показался Яну каким-то странным и тревожным. От нее одновременно пахло сдобным тестом, мылом и еще чем-то похожим на окислившийся металл.

Вдруг мальчик почувствовал сильную тошноту, сглотнул и во рту появился противный ржавый привкус. Он хотел позвать взрослых, но почему-то устыдился детского страха и остался стоять на месте, сцепив подрагивающие руки. Женщина подошла ближе и Ян разглядел ее осунувшееся лицо, сжатые тонкие губы и светло-карие, почти желтые глаза. Из-под шали выбивались жидкие темные пряди волос. Возраст мальчик определить не мог, но подумал, что она явно старше его отца. Незнакомка улыбнулась и вынула из кармана руку, на которой отчетливо виднелись багровые пятна — то ли ожоги, то ли следы неизвестной болезни.

— Здравствуй, мальчик, — произнесла она тихим и каким-то бесцветным голосом. — Ты очень красивый! Как тебя зовут?

Сначала Ян отвернулся — где-то в глубине памяти всколыхнулось древнее знание, что злу не надо смотреть в глаза, иначе оно затянет тебя и сожрет, переварит в своих ядовитых соках. Но почему-то он очень хотел взглянуть, подобно безрассудным героям сказок, которые порой расплачивались за это жизнью. Борясь с искушением, мальчик вдруг почувствовал, будто к его плечу сзади притронулась чья-то рука и бестелесный голос прошептал: «Посмотри!» Но почему-то этот голос не вызывал страха, ему хотелось довериться.

И Ян не утерпел — взглянул. Улыбка вдруг слетела с лица женщины, ее губы дрогнули, а глаза расширились от изумления или испуга. Обезображенная рука, которую она уже тянула к Яну, застыла в воздухе. Неожиданно за ее спиной снова послышался треск сломанной ветки, мелькнула темная тень, а затем Ян увидел рядом с ней высокого мужчину с черными волосами. Мальчик сделал шаг назад, даже хотел крикнуть, но слова будто замерзли в горле.

Впрочем, мужчина почему-то не пытался на него напасть, а резко отвел руку женщины и оттеснил ее в сторону, жестко сказав вполголоса:

— Отойди от него, идиотка! Ты что, не видишь, что это ведьменыш?

Женщина отступила, и тут Ян вдруг сам протянул руку и уцепился за сумку, свисающую с ее плеча. Она вскрикнула и попыталась ее отобрать, но мужчина быстро оттащил ее и вещица осталась у Яна в руке. Незнакомцы, не сводя с мальчика глаз, стали отступать, однако позади вдруг послышался голос кого-то из детей:

— Янчик, ты где? Нас уже зовут!

Заметив, что в глазах женщины снова появился жадный блеск, Ян набрал воздуха в легкие и крикнул:

— Сейчас приду! Вы лучше стойте на месте, тут по пути яма попалась и малышня может в нее упасть.

Мужчина, продолжая крепко держать женщину за локти, озлобленно прошипел что-то неразборчивое и выставил перед собой свободную руку. Вдруг воздух сгустился и обволок дюны темной пеленой, отгородившей Яна от незнакомцев. Пелена постоянно двигалась, трепетала, вибрировала от налетевшего ветра, который больно хлестнул мальчика по лицу, и даже почва под ногами стала трескаться и проседать. Кое-как Ян постарался прикрыть лицо и почти вслепую пошел обратно. Теперь ветер в основном дул в спину и грозил сшибить его с ног, вдобавок стало совсем темно и запахло гарью.

Невдалеке Ян услышал испуганные голоса других ребят — кто-то уже начал всхлипывать. С усилием он заставил себя открыть глаза и выпрямиться, хотя противная тошнота и головокружение тут же накатили с новой силой.

— Вы все тут? — спросил он и заодно сразу посчитал детей сам.

— Все, все, — заверил Артем. — Я всех нашел, кроме тебя, а тут вон какая-то буря надвигается! Наверное, наводнение будет, а мы тут заблудились! Что теперь папам скажем?

— Ругаться будут, наверное, — шмыгнул носом его брат.

— А я упала, — тут же захныкала маленькая Стася. Ян подхватил ее на руки и решительно сказал:

— Слушайте, не будет никакого наводнения! И бури нет, это все ненастоящее, типа 7-D, — ну когда многомерное кино смотришь и кажется, будто сам там находишься. И дождь капает, и за ноги тебя кто-то хватает, и прочая фигня. А на самом деле ничего этого нет. Я сейчас пойду вперед, а вы за мной, только никуда не сворачивайте.

Ребята посмотрели на него недоверчиво, да и сам Ян был не вполне уверен в том, что говорил. Однако он очень хотел успокоить младших, к тому же, ему показалось, что мрак действительно понемногу рассеивается, хотя воздух все еще противно пах пожаром. Стараясь не дышать носом и бережно придерживая малышку, Ян двинулся вперед и подбодрил остальных. Дети еще испуганно озирались по сторонам и время от времени затыкали уши, но не останавливались, доверившись старшему другу. Наконец Ян стал различать силуэты сосен, почувствовал знакомый запах моря и влажного песка, а затем прояснилось и небо над их головами. Никакой бури больше не было и в помине.

— Ух ты! И что это было? — изумленно спросила Ева Паламарчук, подергав себя за темную косичку.

— Наверное, мираж, ну как в пустыне! — предположил Денис Зимин. — Я понял, у нас тут аномальная зона! Если надолго там застрянешь, то все, кранты! Да, Ян?

— А я что, специалист по аномальным зонам? — усмехнулся Ян, хотя у него сильно разболелась голова и кровяной вкус во рту стал еще сквернее. — Давайте-ка поспешим, а то папы волноваться будут. Вон уже видно наше местечко!

Почти бегом дети добрались до мирно дымящегося мангала, ожидая отцовских порицаний — всем казалось, что они пропадали в этой жуткой зоне не меньше часа. Однако те как ни в чем не бывало продолжали хлопотать, и только Илья сказал:

— Мы уж собирались за вами идти! Все готово, хватит аппетит нагуливать.

— А сколько времени мы гуляли, пап? — удивился Ян.

— Да минут пятнадцать, как раз мясо зажарилось и мы вас позвали, — пожал плечами Илья. — А что такое, воробушек мой?

— А вы ничего странного за это время не заметили? — тихо спросил мальчик.

— Нет, — заверил Илья и пристально поглядел сыну в лицо. — Что с тобой, Ян? Ты увидел что-то плохое?

— Эй, детвора, что там у вас стряслось? Кто-то вас обидел? — встревожился Володя.

— Нет, папа, мы просто там слегка… заблудились, когда стали в прятки играть, — сказала Ева, набравшись смелости. — А тут еще Стаська упала, начала плакать, мы испугались, что она себе что-нибудь сломала.

— Да ну? — спросил Володя, забирая дочку у Яна. — Все в порядке, устроили много шума из ничего! Вы даете, заблудиться в трех соснах в буквальном смысле!

— Ян, а ты чего такой бледный? Ну-ка присядь, — обеспокоенно сказал Юра. — Илья, посмотри, у него, кажется, кровь из носа шла! Может, ему к врачу нужно?

Илья дотронулся до шеи, щеки и ладони мальчика, внимательно посмотрел в его ярко-голубые глаза и потрепал по затылку. Выпрямившись, он решительно сказал:

— Так, спокойно, ребят, не надо никаких врачей! Он просто устал, слишком хлопотный день выдался. Давай садись, сынок, сейчас я тебе кое-что дам.

Достав из сумки маленький флакон успокаивающего снадобья, которое ему дала Накки, Илья налил в сок несколько капель и протянул сыну. Заодно он вытер подсохшую кровь под его носом. Вскоре Ян разрумянился, перевел дыхание и принялся за еду вместе с другими детьми. Шашлык удался на славу, а солнце окончательно разгулялось и бережно поглаживало детские щеки своими лучами. Компания гуляла по заливу до сумерек, уже не разбегаясь, и в хорошем настроении вернулась в город.

Однако дома, напоив Яна горячим какао, Илья осторожно спросил:

— Воробушек, мы ведь с тобой договаривались, что будем доверять друг другу? Так давай, расскажи мне по правде, что там у вас случилось. Это все может быть очень серьезно.

Ян посмотрел на отца и робко спросил:

— Папа, а я точно ничем не болею?

— Точно, милый мой, — вздохнул Илья. — Ты просто растешь, и это всегда немного больно.

— Ну тогда ладно, — грустно улыбнулся мальчик и, чуть помедлив, стал рассказывать все, что произошло с момента, как ребята ушли от отцов. Илья ни разу его не перебил и не выдал собственного волнения, пока Ян не притих и не потянулся за водой — от напряжения у него сильно пересохло горло. Повисла тишина, и мальчик решился спросить:

— Пап, что этот дядька имел в виду? Почему он меня так назвал?

Илья понял, что дальше откладывать трудный разговор не удастся, и промолвил:

— Он сказал правду, Ян. Ты действительно потомок настоящих ведьм — не тех, которые в сказках летают на метле и превращают детей в мышей, а тех, которые живут рядом с другими людьми и могут делать и добро, и зло. Понял? Но главное, что ты очень хороший, добрый и смелый мальчик.

— Но разве ведьмы не плохие?

— Они тоже люди, а значит, разные. Просто знают и умеют больше обычных людей, поэтому их побаиваются.

— Я же не умею ничего особенного, — растерянно улыбнулся Ян.

— Ну как не умеешь? А кто ребят сегодня выручил? Если бы ты вовремя их не вывел, им бы стало очень плохо от страха, они даже могли потерять сознание. Такое часто бывает с теми, кто заблудился в лесу.

Илья немного слукавил: конечно, он понимал, что незримые духи страховали детей, но также они хотели, чтобы юный проводник действовал сам, не прячась за старших. И храбрость Яна вполне оправдала и их ожидания, и отцовские надежды.

— Так никакой бури действительно не было?

— Не было, Ян, мы называем это мороком, злыми чарами, напускаемыми потусторонней силой и внушающими человеку всякие жуткие иллюзии. И ты все сделал правильно, — тут Илья невольно сжал плечо сына. — Знай, что я тобой горжусь.

— Но тогда получается, что и Лена была ведьмой, если она моя мать? — испытующе спросил Ян. — В природе же всегда так, да, папа?

— Нет, милый мой, это не Лена, — произнес Илья и невольно отвел глаза. — Давай-ка я расскажу тебе с самого начала.

Он сел напротив сына и поведал ему все о прабабке Кайсе, знавшей самые древние заклятия, водившей дружбу с духами природы и даже толковавшей рунические послания из Туонелы. И о том, как ей не довелось оставить ни одной преемницы среди дочерей и внучек. Лишь через два поколения жребий выпал правнуку, совсем не готовому к такой жизни, а затем перешел к Яну и наконец дал о себе знать.

Илья не смог умолчать и о том, что произошло почти год назад. Здесь он постарался не выгораживать себя и говорить от обеих ипостасей, хоть и не рассчитывал, что сын уже сейчас его поймет.

— Я не имею в виду, что закон и мораль не нужно соблюдать и уважать, Ян, — промолвил Илья. — Но порой они мало чем могут помочь, особенно когда в дело вступает темная сила и никто, кроме нас, стоящих между мирами, не способен дать ей отпор. Опускать руки и покоряться, надеяться на высшую волю, — вот это настоящее преступление.

— Выходит, все так сложно? — грустно спросил мальчик.

— Да, мой хороший, но тебе будет чуточку легче, чем мне — меня ведь никто не учил и не поддерживал. А я всегда буду рядом и подскажу, как быть, даже когда тебе покажется, что ты все уже знаешь лучше меня, — тут Илья не удержался от улыбки.

— Спасибо, папа, — улыбнулся Ян в ответ и протянул отцу руку.

— Да за что? Ты правда не сердишься, что я не сказал тебе раньше?

— Ну а как ты мог сказать? Я бы все равно тогда тебя не понял, — признался мальчик. — Да и вообще, я же тебя по-всякому люблю.

— И я тебя очень люблю, — порывисто сказал Илья и обнял сына так, что тот даже смутился. Немного успокоившись, мальчик стал расспрашивать отца обо всем интересном — сколько живут ведьмы, что умеют, чем питаются, кто их естественные враги. И вдруг он подскочил на месте и встревоженно сказал:

— Пап, а я же самое главное забыл! Я кое-что забрал у этой жуткой тетки! Сейчас покажу, оно у меня в кармане осталось.

Ян принес голубую сумку, на которой не нашлось ни рисунков, ни инициалов, ни прочих опознавательных знаков. Но Илья уловил тревожную вибрацию, которая напоминала шелест листвы, скрип сухой деревяшки, гудение ветра, булькание дорожной хляби. Сунув руку внутрь, он нащупал что-то гладкое и круглое — это оказалась каучуковая игрушка в виде оранжевой улыбающейся тыквы.

— Слушай, Ян, такая штука вполне могла принадлежать мальчику, который недавно пропал, — осторожно промолвил он. — Хотя это придется проверить на месте.

— А ты меня возьмешь с собой?

— Пока нет, воробушек, это опасно, — сказал Илья и ласково потрепал мальчика по голове. — Ты и так уже очень помог, и я больше не хочу рисковать.

[1] Финское название реки Луга на юге Ленинградской области