Ледяное сердце

Глава 23. Жалость

Сначала Илья недоумевал, зачем Хейкки понадобилось будить его посреди ночи, но кое-как встряхнувшись, он с ужасом осознал, что в гостиницу проник кто-то из круга Латифа и Хафизы. Только не мог вообразить, что увидит перед собой ту странную девицу с темными волосами и мутным затравленным взглядом, которую ему показала на своем телефоне дочка Олега. Гелена тоже с удивлением его рассматривала, явно не ожидая увидеть главного местного колдуна, да еще прирожденного, таким молодым и тоже чуть растерянным, в мятой рубашке и с бледным лицом, осунувшимся от недосыпания и головной боли.

Тем не менее она обратила внимание, что он отличается нордической красотой, в которой сквозило суровое и одновременно безмятежное обаяние. Голубые глаза приятного теплого оттенка, золотистые ресницы, красиво и мужественно очерченный рот и подбородок, растрепавшиеся со сна густые светлые волосы. Под воротом рубашки затейливый амулет из звериных фигурок и акульего зуба, на запястье браслет с подвеской в виде рыбки. Странный, таинственный, но при этом уютный и притягательный…

Он поблагодарил домовых за бдительность и велел им отправляться спать. Ребятам явно хотелось послушать, как он будет распекать ведьму, и потом обсудить это с друзьями, но после пары строгих взглядов они уныло отозвались «Да, Велхо» и наконец оставили их с Геленой наедине, в кухне, где продолжало тихо потрескивать пламя в очаге.

Она нерешительно спросила:

— А как вас зовут? «Велхо» — это же не имя, я правильно поняла?

— Меня зовут Илья. Просто наши духи не обращаются к проводникам по имени, мужчин всегда называют Велхо, а женщин — Нойта.

— Так вы русский?

— Нет, я ингерманландский финн. Но я здесь родился и жил всегда, так что это нам не помешает понимать друг друга.

— Ясно, — кивнула Гелена. — Извините: конечно, тут вы задаете вопросы…

— Гелена, мы не в полиции, и нам обоим есть что рассказать друг другу, так что давай без официоза. Единственное, о чем хочу предупредить, — не пытайся мне врать, иначе я пойму, что ты безнадежна, и очень рассержусь. У нас сейчас слишком мало сил, чтобы тратить их на проблемы взбалмошной девчонки, которой захотелось приключений на свои уши.

Гелена нахмурилась, но не стала препираться, и Илья спросил:

— Во-первых, зачем ты сюда приехала?

— Сначала просто хотелось развеяться, — замялась ведьма, — а потом я увидела здесь того мужика… мужчину, которого мне надо было соблазнить, с женой и детьми, и решила ночью навести на них морок. Это я как-то сдуру, на кураже, вообще-то я такими делами редко занимаюсь.

— Ну да, это у тебя типа хобби, — усмехнулся Илья. — Кстати, эти люди — мои близкие друзья, и я давно приметил тебя здесь с Олегом, а потом поставил ему заслон от твоих чар. Зачем же ты ходила с ним в гостиницу, зная, что в ней служит нечисть?

— Честно говоря, мне здесь будто легче дышалось, да и Латифа хотелось иногда позлить, — вздохнула Гелена.

— А ничего умнее ты не могла придумать? Сначала спутаться с типом, на котором только знака с черепом и перекрещенными костями не хватает, а потом его злить! Где он сейчас, кстати?

— Да если бы я сама это знала! Он мне далеко не все докладывал, а дара видеть на большом расстоянии у меня нет.

— Хорошо, я спрошу по-другому: где он может быть?

— Он слоняется по всему городу, чаще всего по запустелым локациям — развалинам, промзонам, складам. Иногда охотится у бомжатников или там, где наркоту продают. Правда, в последнее время муж уходил только за продуктами или в свою галерею. Но после визита этой отмороженной Хафизы ему что угодно могло стукнуть в голову, так что, увы, не знаю.

Девушка удрученно развела руками, и Илья счел ее слова искренними. Он расспросил Гелену о поручениях инкуба, и к его удовлетворению, ответы совпадали с тем, что он уже знал от Накки и Нурии. Кроме того, ее аура настолько раскрылась, что колдун видел и девочку с темной косой, плачущую у могилы бабушки, и девушку-подростка, отхватившую эту косу портняжными ножницами и бросившую ее с балкона многоэтажки, и студентку, коллекционирующую черепа животных и пробующую кровь змеи, и красавицу, которая нарядилась в бутафорское белое платье, чтобы в осеннюю ночь обагрить его уже собственной кровью.

— Тебя что, никто не искал после побега с Латифом? — спросил он, когда Гелена вкратце поведала о знакомстве с демоном.

— Я один раз написала матери, что теперь живу с мужчиной, только не с тем, за которого собиралась замуж. Она поздравила, напомнила, что я теперь сама за себя отвечаю, и пропала с горизонта. Вроде она незадолго до того переписывалась с каким-то иностранцем и даже хотела в реале с ним пересечься, а потом уехать. Может, и посчастливилось, — равнодушно пожала плечами Гелена.

— А твой бывший жених?

— Ну, как я узнала потом из соцсетей, у него все хорошо, по крайней мере с виду — защитил диплом, работает в какой-то клинике, завел новую девушку. А что там на самом деле, меня уже не касается.

Гелена немного помолчала и решилась спросить:

— А что вы теперь со мной сделаете?

— Да в том-то и беда, Гелена, что я не знаю, как с тобой поступить. С одной стороны, через тебя можно хотя бы попытаться надавить на Латифа и ослабить его энергию — если заклятие Хафизы действует за счет его ресурсов, это могло бы помочь. А с другой — твоя аура связана с ним, и разрушительные импульсы придут по вашему общему каналу, принесут болезни, нервные расстройства и агрессию. И как я буду рисковать жизнями других постояльцев, которые не имеют магической защиты? Среди них и Олег с семьей, и молодая пара, которую твой муженек чуть не прикончил, когда не смог соблазнить девушку. Вот и подкинула ты мне задачу, как будто больше нечем заняться…

— Простите, — сказала девушка еле слышно.

— Да ты не у меня проси прощения, а у тех, кого твой муж соблазнил, изнасиловал, искалечил, пока ты жила с шорами на глазах! Ты задумывалась, откуда он черпает вашу общую энергию? Кому раньше принадлежали побрякушки, которые он тебе дарил? Это все трофеи, вместе с которыми он забирал остатки сил! Я уж не говорю о том, что ты сознательно помогала ему в бизнесе Хафизы, разрушала семьи и отнимала у мужиков здоровье. И теперь у тебя хватило ума явиться сюда, когда мы пытаемся снять заклятие и в энергетическом поле должен быть покой и порядок, иначе все труды пойдут прахом.

— А что вы теперь на меня-то собак вешаете? — зло произнесла Гелена. — Да никакая магия не разрушит семью и не уведет мужика, если он не баран вроде вашего приятеля! Я предлагала им приятно провести время, а дальше хозяин барин. И теперь вы мне так красиво про энергетическое поле говорите, в котором я одна все порчу? А постояльцы у вас все избранные святоши, которые не изменяют женам, не бьют детей и не гадят в общественном месте? Трогательно, но, простите, не верю! Где бы вы столько бесполых манекенов без потребностей набрали?

— Я ожидал чего-то подобного, — улыбнулся Илья, к ее немалому изумлению. — Нет, Гелена, ни один человек в этом доме, кроме тебя, не причастен к убийствам детей и методичному разрушению психики у взрослых ради наживы. Если бы такой нашелся, я не пустил бы его на порог за любые деньги и в любую непогоду.

— Все-таки убийствам? — прошептала Гелена. — Но я-то здесь при чем? Я этих детей даже в глаза не видела, общалась только с их папашами, а в суть меня никто и не посвящал! Латиф всегда говорил, что это не моего женского ума дело.

— Тебе самой не смешно? — вздохнул Илья. — Знаешь что, Гелена, подойди-ка сюда и дай руку. Я просто покажу тебе то, что узнал сам, — надеюсь, твоего дара хватит. И не буду врать, что это не больно.

Гелена отшатнулась, но он так решительно протянул ей руку, что она подчинилась. Илья закрыл глаза и стал беззвучно проговаривать проникающие руны, вызывая в памяти восставших призраков на даче. Он снова видел пустые глазницы и ошметки кожи, ощущал смрад и прикосновение разрушенных суставов к своему лицу, но теперь еще и передавал видения в разум Гелены, лишенный панциря. Ее пальцы судорожно дернулись и вцепились в его руку, она тихо застонала, но Илья не стал щадить ведьму и вообразил все пространство заброшенного дома, болотный воздух, ядовитые испарения, жуткие кукольные морды, скалящиеся в застывшей улыбке.

Вдруг дом исчез, а вместо него Илья увидел огромный городской пустырь, только почему-то с большой высоты. Ветер гонял по дороге клубы пыли, известку и мусор, завывал и щедро бросал всю эту колючую дрянь горстями в лицо. Сильно закружилась голова и все вокруг слиплось в сплошное мутно-серое пятно — стремительно приближающийся асфальт. Илья открыл глаза, стряхивая с себя кошмар, и тут у Гелены вырвался стон, а ее ноги подкосились.

Усадив ее на табурет, Илья налил воды, добавил успокоительных трав и подал девушке.

— Что, теперь поняла? — спросил он, когда она отдышалась.

— Кошмар, — шепотом промолвила Гелена, уставившись в пол. — Но поверьте, я очень жалею, особенно с тех пор как взялась за спиртное. Немного пожила счастливо, без всяких забот, а потом Латиф стал недвусмысленно указывать на мое место. Кончилась красивая восточная сказка, началось какое-то жуткое кино в стиле джалло, а совсем не пить я тоже больше не могла…

— И что, я тебя должен пожалеть? А мне жаль ребенка, которого похитили при тебе в день знакомства с Латифом, и ты закрыла на это глаза, чтобы жить с ним шикарно и весело. Это неправда, что перед инкубом нельзя устоять: та девушка ведь устояла, и другим это удается, и тогда эти твари уже прибегают к прямому насилию. Но ты-то просто польстилась на сладкую жизнь и авантюры, а теперь все вокруг виноваты, только не ты сама! Ну почему моему двенадцатилетнему сыну понятно, что такое отвечать за себя, а тебе, взрослой девице, надо объяснять?

— А покажите женщину, которая не мечтает, чтобы мужчина за нее решал и разгребал последствия! — возразила Гелена. — Если подумать, что плохого в таком раскладе? Просто надо выбрать нормального мужчину, а с этим я, конечно, круто лажанулась.

— Да ничего плохого, только имей в виду одну вещь, — промолвил Илья. — Такие мужчины любят молодых и красивых, а не слабеньких и глупеньких, и будут решать и разгребать только пока у тебя есть молодость и красота. А девушкам, которые родились некрасивыми, это и вовсе не светит: пусть сами крутятся как могут. Хотя они тоже женщины и хотят любви, ласки и надежности! Если тебя подобное отношение не коробит, то флаг в руки, ищи нового Латифа, только доброго и безобидного.

Гелена со вздохом кивнула, хотя Илья видел, что далеко не все в его ответе ее устроило. Однако ночь близилась к завершению, и помимо нависшей опасности, его тревожило какое-то странное чувство.

— Послушай, мне надо отойти, — произнес он. — Тебя можно здесь ненадолго оставить одну?

— Да куда же я убегу? — грустно усмехнулась Гелена, показав на окно. Там уже разгулялся буран, и стекло то и дело жалобно трещало под его натиском.

— Может, хочешь чаю или кофе? — почему-то спросил Илья.

— Чаю, если можно… с лимоном, — произнесла Гелена, заметно растерявшись. — Спасибо большое…

Илья поставил чайник на огонь и вышел за дверь, где его уже поджидала Накки, успевшая натянуть шерстяной свитер и штаны.

— Звал, Велхо? — с улыбкой спросила она.

— Я бы к тебе пришел, — ответил Илья, поцеловав ее в лоб, — хотя по-хорошему мне полагается самому такие вопросы решать. Но больно уж ситуация запутанная.

— Даже больно? — подметила Накки. — И что же у тебя болит, раккаани?

— Да сложно сразу сказать. Тебе, наверное, Хейкки уже сболтнул, что у нас стряслось?

— Ну конечно, иначе я бы ему назавтра уши оборвала! Значит, эта красавица сама решила к нам явиться?

— Именно! И теперь сидит там, понурая, как школьница, получившая двойку, — усмехнулся Илья, показав на дверь. — А я не знаю, что с ней делать! И не потому, что боюсь Латифа, а потому, что мне ее жаль, можешь себе представить? Все думал, кого она мне напоминает, а сейчас сообразил: мою бывшую жену, мать Яна. Не только имена похожие, но и эта страсть к приключениям, огонь в крови, который не греет, а сжигает, разрушает, оставляет гарь и пустоту…

— Ну что же, в жалости нет ничего зазорного, — отозвалась Накки. — Лишь бы ты отдавал себе отчет, что для той женщины уже ничего не можешь сделать, а Гелена — другой человек, и она может распорядиться твоей помощью по собственному усмотрению. Если это тебя не смущает, то поступай как чутье велит.

— Все ты верно говоришь, Накки, но нутром я чувствую, что если сейчас отпущу Гелену, то и ей вскоре уже нельзя будет помочь, — вздохнул Илья. — И на моей совести останутся две недоработки вместо одной.

— Тогда давай думать: как ее здесь держать? Допустим, магические импульсы мы заблокируем, но Латиф наверняка узнает про гостиницу и рано или поздно догадается поискать тут жену. И поверь, это будет очень неприятный визит. Инкубы мстительны, и за жизнь людей, которые от него прячутся, я в таком случае гроша не дам.

— Кстати, а почему он до сих пор до них не добрался?

— Просто отложил на потом, так что не расслабляйся на их счет, — нахмурилась Накки. — Я вот что думаю: у одной лодочной станции живут несколько водяниц, с которыми я давно дружу. Они знакомы с Антти, соблюдают все правила, но им нравится жизнь этаких волчиц-одиночек, которые никого лишний раз не трогают, но и к ним лучше не соваться. Можно их попросить, чтобы приютили ее на время, — там по крайней мере будет тепло. Но усилить у нас охрану, конечно, все равно стоит.

— Слушай, это ты славную вещь подсказала. Завтра, как метель прекратится, отвезу ее к твоим подругам, а пока пусть она выпьет чаю и поспит хоть немного.

— Да пожалуйста, я даже готова пустить ее к себе переночевать — всяко спокойнее будет. И тебе надо выспаться.

— Спасибо, — тихо сказал Илья и снова поцеловал ее. Водяница ушла в купальню, а он вернулся на кухню и стал разливать чай. Гелена слегка оживилась, и даже мертвенная бледность понемногу сходила с ее лица.

— У вас очень вкусный чай, спасибо, — сказала она и робко улыбнулась.

— Давай уж переходи на «ты», Гелена, — отозвался Илья, поставив на стол плетенку с домашним печеньем, — какой смысл церемониться? Скажи вот что: к мужу хочешь возвращаться?

Девушка немного помолчала, нервно кусая губу, затем промолвила:

— Сама не знаю… Нет, я, конечно, по нему скучаю, но надо же когда-то переступить через себя и выпутываться. Я не мечтала жить с убийцей и садистом, уж поверь, Илья. Мне действительно хотелось выйти замуж за хорошего парня, после свадьбы стать женщиной, а потом мамой и бабушкой! У тебя отец с матерью есть?

— Отец умер несколько лет назад, мать, к счастью, жива. Но они всегда жили дружно, если ты об этом.

— А у меня никогда не было нормальной семьи — мать даже не скрывала, что «привезла» меня с курорта, потому что решила родить для галочки! Я росла то с бабкой, то сама по себе, и с завистью смотрела на пары, гуляющие с детьми, в городе или на пляже. Иногда напускала на себя туману: мол, мне этого мещанства даром не надо, да только фигня все и самообман! И вроде парень встретился, и были все предпосылки, — так нет же, надо было Латифу объявиться и все разрушить…

— Но ведь он дал тебе выбор, как ты рассказала?

— А я уже ему не верю, — усмехнулась Гелена. — Он сам меня к этому приучил. И теперь мне кажется, что этот как бы выбор был одной из ловушек, чтобы привязать меня еще сильнее. Благородство демона… это, по-моему, даже звучит смешно. В школе я любила «Мастера и Маргариту», а теперь эта история кажется мне просто красивым кружевом с крайне лицемерной сутью.

— Ну, насчет демонов не стоит обобщать: это просто существа из параллельного мира, персонификации стихий, а не зло во плоти. Да, они не подконтрольны человеку, потому мы и остерегаемся их. Но с ними не так сложно найти общий язык, если отдавать себе отчет, что это не клыкасто-когтистые люди, а совершенно отдельные, причем хищные существа, имеющие множество образов и подобий. И относиться к этому факту с должным уважением.

— Не знаю, смогу ли к этому привыкнуть, — пожала плечами девушка. — Я всю жизнь считала, что если что-то плавает как утка и крякает как утка — это и есть утка.

— При таких установках ты никогда не поладишь с потусторонним миром, — улыбнулся Илья. — Я тоже живу с демоницей, и еще далеко не все принял в ее характере, но постоянно себе напоминаю: нельзя применять к ним наши ценности, в которых мы сами ухитряемся путаться. И всегда лучше стараться с ними дружить, насколько это возможно, как и делали наши предки.

— Ну да, моя бабушка тоже любила оставлять кусочки «для домового», — сказала Гелена, впервые просияв за время беседы. — Только почему они пристрастились к нашей еде, если она им без надобности?

— Раньше это было просто способом общения, типа шифра, — люди через еду передавали свои просьбы, а духи показывали, что дар принят и воззвание услышано. Поэтому вино, оставляемое для них, выветривалось к утру, а яблоки высыхали и морщились. Но постепенно духам полюбились эти вкусы и ароматы, и они уже стали добывать лакомства просто для удовольствия.

— А как они их добывали прежде, когда не было таких гостиниц?

— Тут им помогала дружба: лесовики и водяные делились дарами природы, домовые учились сами готовить и даже полюбили это дело. Думаю, ты успела это заметить!

— Да, надо же, как интересно… Кстати, я слышала, как этот парень, который меня нашел, сказал своей девушке что-то вроде «когда круг замкнется». Что это означает?

— А, так они называют наступление Нового года. В этот момент, как и в дни солнцестояния, происходит соприкосновение миров и верховные духи порой сюда заглядывают. Так что будь осторожна: вскоре они начнут следить за нашим поведением, а колдунов это касается вдвойне.

— Понятно, — промолвила Гелена. — А я ведь ничего этого не знала, хотя больше года жила с Латифом…

— Духи смерти вообще особый разговор, — заметил Илья. — Им труднее живется в человеческой оболочке, чем хранителям, она их гнетет, поэтому они не перенимают наших бытовых традиций и не обзаводятся семьей.

— Но Латиф же как-то появился на свет!

— Разумеется, многие демоницы-ифриты бесплодны, но далеко не все. Однако они никогда не заботятся о потомстве, предпочитают подкинуть его людям, как кукушки. Он ничего тебе не рассказывал о прошлой жизни?

— Да, он обмолвился, что рос в приюте, но не любил об этом распространяться, а я не приставала с расспросами. Что там, я даже не знаю до сих пор, сколько ему лет!

— На этот счет не переживай: демоны часто и сами не знают точной цифры, — улыбнулся Илья. — У них много гораздо более интересных воспоминаний, а документы, если и есть, все равно поддельные.

— А любить они могут?

— За Латифа не скажу, но вообще могут, — уверенно ответил Илья. — Только у них и любовь немного иная, неподвластная нашему пониманию. Если хочешь, поговори об этом с Накки: женщина женщине лучше объяснит.

— Накки это твоя жена?

— Ну, сейчас, наверное, можно и так сказать. Не знаю, сможем ли мы это как-то узаконить после холодов, но хотя бы ради этого стоит вытерпеть.

Тут Гелена задумалась, сморщила лоб, будто припоминая что-то, и вдруг произнесла:

— Послушай, а домовой еще кое-что сказал! Девушка его спросила, что делать, если все погибнет, а он ответил: «Не погибнет, иначе мы бы знали». Так они действительно откуда-то знают?

— У домовых на самом деле обостренное чутье, но будущего они, к сожалению, не видят, — ответил Илья. — Однако на его месте я сказал бы то же самое.

— Надо же, — почему-то улыбнулась Гелена и неожиданно коснулась его руки. — Спасибо, Илья, ты славный…

— И тебе спасибо за компанию, — тепло сказал Илья. — Не буду больше учить тебя жизни, только пожелаю скорее избавиться от влияния Латифа, а следом — и от вашего общего канала. Ты до сих пор его любишь?

— Люблю, — кивнула девушка. — И ненавижу. Так что до полного выздоровления мне, похоже, еще далеко.

— Сейчас нам в любом случае стоит просто лечь и поспать. Выздоровления я тебе от этого не обещаю, но возможно, завтра будет немного легче.