Изувеченный Барон

Глава 4. Воющий восход

Чтобы разобраться в ситуации, Айру хватило одного взгляда. Примерно два десятка человек отчаянно отбивались от исступлённо вопящих Свежевателей. Ещё был виден большой отряд бандитов, быстро отступающий в сторону Чащи, оставив часть своих товарищей, которые, по-видимому, оказались недостаточно расторопны для того, чтобы вырваться из окружения и умирали вместе с трактирщиком.

Самих монстров Лангарда было не меньше тридцати. Они действовали двумя отрядами, атаковав и взяв в кольцо лагерь со стороны пересохшего русла реки, что тянулось вдоль всего тракта. Как им удалось подобраться так близко, прежде чем часовые подняли тревогу, — несколько непонятно, однако были кристально ясны действия основной воровской шайки, что, наплевав на договорённость с трактирщиком и побросав вещи, со всех ног удирала.

— Вижу Бородача, ублюдок сейчас скроется в Чаще, — прищурившись, отрывисто бросил Шейл Крестник, указав в сторону далёких фигур, продирающихся сквозь кустарник.

В его интонациях был сдержанный гнев, намекающий, что у охотника есть что-то личное к главарю шайки бандитов. Свежеватели убегающих не преследовали, полностью сконцентрировавшись на небольшом лагере.

— Сначала порубим тварей, атамана выследим после. За мной, — приказал Ланнард.

— Не забудьте, барон, вы дали мне слово, — скрипнув зубами, проронил разведчик.

Ланн молча кивнул и пригнулся к холке коня, набирая разгон; его отделяло лишь около тридцати метров от первой намеченной цели. На небольшом отдалении от нападающих на людей тварей виднелся настоящий гигант, значительно выше ростом даже Айра. Четыре руки, бугрящиеся мускулами, исходили из вытянутого торса, что заканчивался крепкими, подобно колоннам, ногами. Монстр был абсолютно наг, не считая примитивного ожерелья из костей и круглой бронзовой пластины, вплавленной прямо в плоть по центру груди.

Закинув голову к небесам, он низко и протяжно завыл, едва заметив спускающихся с холма всадников. Напряжённые нервы как будто проморозило холодом нечеловеческого ужаса, а идущие рысью скакуны запаниковали, вскидывая круп и отказываясь подчиняться удилам. Айр едва удержался в седле, крепко сжав свою кобылу бронированными ногами. Но угроза отправиться в полёт на полном ходу сейчас была последним, к чему было приковано внимание гвардейца.

Все посторонние звуки исчезли, вымытые из пространства чуждым ревом. Осталось лишь тоскливое чувство бессилия, настигнувшее прямиком из самого детства, когда на его глазах медленно угасала мать. Оно накатывало, словно прилив, грозя захлестнуть и повергнуть в апатию, лишить решимости жить и сражаться. Вопль вмещал в себе весь подсознательный ужас, что он испытал, пережил… и оставил в прошлом. Набрав воздуха, Айр ответил ему собственным громовым криком, выпустив вместе с ним проникшее в душу отчаяние. Это помогло гвардейцу вновь взять себя в руки и сосредоточиться на происходящем.

Исковерканные тела Свежевателей окружала потусторонняя дымка, похожая на ауру Воли. Они яростно выли и двигались вдвое быстрее, чем во время первого с ними сражения. Наспех вооружённый Борислав, с несколькими батраками и десятком бандитов, отбивались от превосходящих численностью тварей из последних сил, а сейчас всего один вопль четырёхрукого окончательно сломил их решимость сопротивляться. Люди дрогнули и попятились, в лагере среди пылающих холщовых палаток замелькали чёрные тени, и началась резня.

Если они желали спасти хоть кого-то, действовать нужно было быстро. Выскочив из седла, Ланнард приземлился на ноги, после чего, окружённый лазурным сиянием, взмыл в воздух и, пролетев не меньше десяти метров, рубанул по гиганту. Стальной меч и бронзовый ятаган со звоном столкнулись, высекая ворох искр, а затем вожак Свежевателей взревел и, выхватив из-за спины второй тесак, превратился в свистящий вихрь смерти и разрушения, отбросив Белого Барона.

Ланнард избегал атак с каким-то механическим презрением к смерти. Скиталец рубил тяжёлыми, покрытыми засохшей кровью клинками с нечеловеческой лёгкостью, но барон каждый раз на волосок уклонялся от шквала атак и разил в ответ сам, оставляя неглубокие, изматывающие порезы. За те мгновения, что воины из его отряда спешили на помощь, Белый Барон оставил на могучей груди и шее гиганта целую паутину кровавых росчерков и уже собирался нанести смертельный удар, но в его бок ударило короткое метательное копьё. Синяя аура вспыхнула, отведя снаряд в сторону, и сразу погасла, но Ланн покачнулся и был вынужден принять рубящий взмах Скитальца в жёсткий блок, с трудом остановив удар чудовищной силы. Его ноги подогнулись, и он рухнул на одно колено.

Летевший в шею Грейсера добивающий выпад Айр успел принять на лязгнувший щит, с трудом настигнув барона. Несмотря на немалую массу, гвардейца отнесло, а отсушенная рука едва не опустилась. Он бросил по сторонам беглый взгляд. На помощь вожаку бежали десяток монстров, но на их пути, с голодным бульканьем, образовалась трясина, засосав их по пояс в дорожную грязь. В грудь ближайшей образины сразу же прилетела стрела. Обездвиженные, они стали прекрасными мишенями для Крестника.

— Задержу их! Уймите вой мерзости, пока мы все не рехнулись! — позади звонко вскрикнул совершенно лысый молодой лариец в ярко-красном балахоне.

Спешившись и прижав обе руки к земле, он крепко закрыл глаза, сосредоточившись на поддержании заклинания. Остался бы книжник без головы, но его закрыл собой от двух прорвавшихся Свежевателей Вигмар Брасс. Молодой рыцарь отбил выпады копий быстрым взмахом меча, затем колющим выпадом пронзил сердце одного из противников и отшвырнул щитом второго. Там ситуация была под контролем, так что Айр решил сосредоточиться на защите барона.

Даже сражаясь двумя тяжёлыми бронзовыми тесаками, Скиталец не прекращал издавать хриплый, исполненный ненависти вой. Свежеватели, которые и так превосходили силой обычных людей, сейчас, окрылённые воплем, были почти равны рыцарям, владеющим Волей. Если бы не созданная ларийцем магическая топь, их бы уже смели. Но маг купил им достаточно времени. Айр отбил ещё один удар ятагана, который почти разрубил окантовку щита. Ланнард за это время вновь крепко встал на ноги, и следующий выпад вожака монстров со скрежетом был отброшен в сторону лазурным мечом.

Айр сразу же отступил назад, позволив разбираться с главной угрозой барону, и сосредоточился на защите его флангов. Бросившийся на гвардейца Свежеватель был вооружён двумя костяными топорами, от ударов которых щит в руках всё больше походил на решето. Куски дерева отваливались с каждым замахом, тварь кровожадно шипела и не давала даже доли секунды, чтобы контратаковать, пока меткая стрела, выпущенная Крестником, не заставила её отшатнуться. Этого Айру было достаточно, чтобы выбросить вперёд короткое копьё и пронзить грудь, а затем пинком стряхнуть с оружия агонизирующий труп.

Вопль наконец прекратился. В стремительном пируэте, буквально взмыв в воздух, Ланн разминулся с падающим навстречу тесаком на считанные миллиметры и рубящим ударом вскрыл великану глотку. В воздух ударила тугая чёрная струя, залив сбоку шлем Айра. Он инстинктивно прикрылся остатками щита. Сводящее с ума чудовище захлебнулось собственной чёрной кровью, а потерявшие вожака Свежеватели разом лишились потусторонних сил, вновь став просто опасными врагами.

— Давим гадин, осталось немного, все ко мне, парни! — громогласно возвестил Белый Барон. В этом бою на его лице появился призрак азарта, а глаза загорелись живым, пугающим блеском.

Прикрывающий книжника Вигмар добил своего последнего противника, после чего уже всей полной группой они ударили по оказавшимся между молотом и наковальней Свежевателям. Ошеломлённые и ослабленные потерей Скитальца, они всё равно дрались как одержимые, не жалея себя. Похоже, эти создания были попросту неспособны чувствовать страх. Айр успел сломать копьё, насадив уже шестого по счёту уродца, и схватился за меч, когда они наконец пробились к оставшимся в живых людям из лагеря, покрошив по пути весь охотничий отряд из проклятого города.

Крепко сжимая рукоять меча, молодой гвардеец пытался отдышаться и унять нервную дрожь, что пробежала по телу лишь после того, как шум битвы затих. Вокруг не осталось врагов, лишь крики раненых и умирающих. Свежеватели успели посечь многих, смешав алую кровь со своей чёрной. Парня колотило сейчас не от страха, а от простого восторженного осознания того, что он каким-то немыслимым чудом остался в живых.

Большая часть битвы в памяти была словно мутный кисель: несвязанные образы оскаленных пастей и лазурной Воли Грейсера, которого Айр старательно весь бой прикрывал, справедливо считая, что в случае смерти барона им из этой битвы не выбраться. Этот поехавший дрался так, словно хотел поскорее отправиться в мир теней. Мало того, что Белый Барон не носил латы, так ещё и рвался в самую мясорубку без всяческих сомнений и колебаний. Положа руку на сердце, зеленоглазый понятия не имел, каким образом аристократ в чёрно-малиновой рубахе умудрился остаться в живых. Пару раз казалось, что ему вот-вот придут вилы, но Айр успевал подставить под разящий удар свой изрубленный щит или отвести его в сторону ответным взмахом клинка.

— Азат, проверь раненых. Айр, отыщи начальника каравана. Крестник, проверь русло реки, возможно, мы ещё не всю мразь перерезали, — сухо начал раздавать барон приказания.

На выгоревшей стоянке стоял удушливый смог, а зрелище бойни даже у безразличного ко всему Ланна вызывало омерзение. Троих изрубленных караванщиков, лежащих между телегами, Айр едва признал — это были парни из обслуги трактирщика, похоже, ребята до последнего отважно оборонялись. Ещё два сурового вида бандита истекали кровью неподалёку, зажимая страшные раны. Шестеро мужчин, что пытались отбиться рядом с гружёной припасами повозкой, сейчас лежали грудой тел. Свежеватели, прорвав оборону, срезали их, как спелую рожь, а немногие выжившие взирали на своих спасителей со смесью подозрения и надежды.

Услышав со стороны груды трупов тихий, но знакомый голос, Айр бросился туда и помог выбраться залитому чужой и собственной кровью трактирщику. Борислав сдавленно матерился, его пухлое пузо было распорото, а часть внутренностей осталась под телами товарищей. Прожжённый делец часто дышал, истекая холодным, липким потом. На месте правой глазницы зияла алая пустота, а в левом застыл ужас. Вцепившись в ладонь Айра двумя руками, он сдавленно прохрипел:

— Марта… Девок уволокли. Всех троих.

— Давно? — запустив руку в кармашек на поясе, Айр вынул пилюлю из мха-сухороста, облегчающего боль, и вложил её в рот трактирщика. Мох был ядовит, но действовал почти мгновенно — такие были при себе у всех гвардейцев.

— В самом начале. Девки до кустиков пошли и подняли крик. А затем и на нас твари полезли, — прохрипел трактирщик и захрустел жёстким мхом, раздирая в кровь дёсны. Он благодарно улыбнулся, чувствуя, как блаженный холод саваном накрывает израненное тело.

— Да примет тебя Мать и защитит Отец, — сочувственно ответил ему зеленоглазый. Было очевидно, что трактирщик уже отходил, ему оставались считанные минуты. — Мы их вытащим, Борислав.

Бессмысленное обещание. Айр понимал, что в одиночку ему с этой задачей не справиться, а вести отряд в погоню за свежевателями, позволив разбойникам Бородача окончательно скрыться, Ланн точно не станет. Да и выследить этих тварей будет непросто: в каньон, образовавшийся на месте русла высохшей реки, лошадей спустить не получится, а догнать проклятых порождений Лангарда на своих двоих было практически невозможно.

— Рано прощаешься. Матерь пока не ждёт эту душу, — раздался над плечом молодой и певучий голос с ларийским акцентом. — Опусти его на землю и отойди, я совершу таинство, что Она даровала.

Осторожно уложив Борислава на покрытую кровью и копотью траву, Айр вскочил и поспешил отбежать в сторону, как от проказы. Слишком уж разные слухи ходили об этих магах-ларийцах. Кто-то говаривал, что они и вовсе людьми только прикидываются, а на самом деле изнутри твари даже пострашнее, чем свежеватели. Отыскав взглядом Ланнарда, гвардеец отправился ему доложить то, что услышал от умирающего.

В это время Азат Бдение, воспитанник Храма Богини-Матери, вечную любовь и заботу олицетворяющей, приложил обе руки к жуткой ране Борислава и, склонив лицо к самому уху умирающего, горячо зашептал:

— Под пологом сна все мысли реальны. Забудь про свои раны. Забудь про себя. Весь мир — это сон, и в нём вечна только Она, Дарующая покой и умиротворение.

Зрачки одурманенного сухоростом трактирщика остановились, глаза опустели, а завладевший его сознанием и восприятием маг продолжал шептать ритуальные догматы, смысла которых сам не понимал:

— Вспомни себя на прошлой заре. Алая кровь расплескалась по небу, забыв обагрить камни. Тело и разум верни себе те, что были тогда, бренное оставь в забытом и потерянном прошлом. Запретным Законом я заклинаю. Возвещаю истинное имя Матери нашей, что однажды пробудится и озарит мир алым восходом Любви!

Пару мгновений лариец набирался решимости, прежде чем влить в уснувший разум ещё два слова на давно умершем и забытом языке. Женское имя, пришедшее из столь седой древности, что оно было старше самого мира. Обжигающим, дарующим жизнь фениксом оно закружилось в опустевшей глазнице трактирщика, а затем он судорожно сделал вдох и моргнул обоими глазами.

Когда побледневший Азат отошёл на пару шагов и, стряхнув с рукавов балахона налипшую кровавую грязь, поспешил к следующему раненому, Борислав ошеломлённо оглянулся, сдавленно вскрикнул и крепко зажмурился, не в силах поверить в происходящее. Он забыл события всего прошлого дня, очнувшись в собственном воплощённом кошмаре.

Выслушав Айра, Ланнард задумался лишь на мгновение, прежде чем негромко приказать:

— Разделимся. Мы с Крестником отправимся спасать попавших в беду дам, а вы трое останетесь охранять этих людей. Айр, ты за главного. Выжившим бандитам предложи выбор — службу взамен на помилование или же виселицу, когда вы доберётесь до Гавани.

— Сэр Грейсер, вы поставили надо мной этого простолюдина? Почему? — покраснев, возмутился Вигмар Брасс, испепеляя взглядом гвардейца.

— Потому что я так сказал. Согласно традициям, вы можете вызвать меня на дуэль, если считаете мой приказ унизительным, — безразлично пожал плечами Ланн.

Айр мог только посочувствовать его навыкам дипломатии, впрочем, со знатью этот способ действовал идеально — мстительный бастард сразу сдулся.

— Мы упустим бандитского главаря, барон, после чего он затаится или вовсе эти земли покинет. Я преследую эту тварь уже целый год и впервые наконец видел в лицо, — глухой, исполненный злобы голос Шейла заставил всех посмотреть на разведчика.

— Мы не можем их бросить. Это судьба куда хуже, чем смерть. Крестник, мы давали клятву защищать простолюдинов.

— Во имя Разрушителя! Откуда вам знать о предначертанной им судьбе, Грейсер? Пусть с девками пребудет Трехликая, а нам комендант поручил завербовать лесных лучников, или вы об этом долге уже успели забыть? — вцепившись в собственную рыжую, нечесаную бороду, порывисто воскликнул Крестник.

— Нами обоими движут личные мотивы, но времени спорить нет, — пожал плечами Ланн. — Я сам вряд ли смогу выследить похитителей, вы не справитесь с бандой Бородача в одиночку. А значит, одному из нас суждено уступить, иначе проиграем мы оба.

— И что же будем делать, барон? — нахмурившись, спросил разведчик.

— Доверьтесь мне, Крестник. Я сдержу данное вам обещание. Но прежде чем мстить за умерших, нам нужно позаботиться о живых. Ставлю на кон клятву крови, чтобы подтвердить своё слово. Этого вам будет достаточно?

— Да. Но не рассчитывайте на моё благородство. Если Бородач будет жив к тому моменту, когда орда проклятого города окажется под нашими стенами, я прикажу вам умереть.

— Очаровательно. А сейчас давайте за дело, — прежде чем направиться вслед за рыжебородым разведчиком, Ланнард твёрдо посмотрел на Айра. — Доведи людей до границы в целости, оставляю на тебя эту задачу.

Гвардеец прижал правую руку к груди и кивнул, всё ещё несколько растерянный от произошедшего. Он никак не мог решить, что было большим чудом — исцеление смертельно раненного контрабандиста Борислава или то, что благородный действительно готов рискнуть жизнью ради спасения простолюдинок. Во всём этом попросту не было смысла с точки зрения известных ему аристократов. Таинственный Белый Барон не вписывался в привычную картину мира, и это вызывало у Айра некоторое уважение и… интриговало.

Пока Азат ставил на ноги раненых, а Борислав пытался поверить в реальность происходящего, Айр подсчитал выживших. Результат был неутешительный: из обслуги трактирщика выжить посчастливилось только троим, да ещё оставались разбойники. Шестеро звероватых мужиков, вооружённых рогатинами да топорами, испуганно взирали на то, как ларийский книжник исцеляет двоих их тяжело раненых товарищей. Ещё шестеро уже испустили дух — к сожалению, воскрешать из мёртвых не могли даже тайные знания наёмника из-за моря. Итого под его опекой была дюжина испуганных человек, плюс подозрительный маг и презирающий его полублагородный бастард.

Финальным штрихом было полное непонимание, что делать дальше. Из шести лошадей, везущих повозки, две животинки пали во время битвы, остальные разбежались, и лишь парочка тревожно паслась в отдалении, не спеша возвращаться. Их нужно было поймать в ближайшее время, да впрячь тех коней, на которых прискакал отряд, чтобы поскорее отправиться в путь — задерживаться в этом месте Айр не собирался.

Ну и главное — нужно было разобраться с бандитами. Они находились в отдалении и вряд ли слышали приказ Ланнарда. Если он решится дезертировать и послать весь этот кровавый карнавал куда подальше, то ему и вовсе не придётся ничего делать. Последней проблемой был старый-злой друг по имени Вигмар. Парень не сводил настороженно-высокомерного взгляда с сизолапых деревенщин и их оказавшихся по ту сторону закона, ещё более несчастных собратьев — и мог доставить уйму проблем. Первым делом гвардеец направился к нему.

— Шевалье Брасс, разрешите обратиться. — Почтительный голос Айра вызвал у бастарда лишь вспышку раздражения:

— Ликуешь, поди? Да вот только благосклонность барона не изменит того, что я всегда буду стоять выше тебя.

— И не думал. — Айр устало ударил латной перчаткой в центр своего нагрудника и склонил голову. — Мне с вами нечего делить, уж слишком отличается наше положение.

— Хорошо, что ты это понимаешь. Ну так что надо? Говори и вали, мне и без тебя тут вони хватает. — Вигмар отмахнулся от него.

— Я считаю, нам пока не стоит ставить этих мужиков перед выбором. Подождём до границы баронства, — негромко предложил Айр.

— Сэр Грейсер отдал однозначный приказ. Нам тех, кто откажется, с собой тащить незачем. Чаща недалеко, деревьев всех перевешать хватает. К чему тянуть? Дабы они нож в спину вонзили? Что ты, подлец, замышляешь?

— А коли свежевателей опять встретим? Вы сможете нас всех защитить, господин рыцарь? — скептически поинтересовался Айр. — Тут они нам и пригодятся. А ещё, вешать людей — это совсем не так весело и легко, как вы считаете, уважаемый наследник дома. Им это обычно не нравится, и наглые простолюдины могут попытаться выпустить нам кишки, невзирая на различие в звании или статусе. Если до этого дойдёт, я бы предпочёл, чтобы милорд Грейсер был уже где-то рядом. Или, по крайней мере, патрульные Нихбенов.

— Ладно, будем считать, что ты меня убедил. Но я буду за вами всеми внимательно приглядывать, — высокомерно ответил бастард, наконец-то внявший доводам разума.

Айр отправился к шептавшимся головорезам, абсолютно уверенный, что бывший товарищ ещё попьёт ему крови.

— Доброго здравия, господа бандиты! Кто у вас главный? — бодро поприветствовал он семерых висельников, восьмой ещё бредил после ларийского лечения и порывался перегрызть себе вены, так что они его привязали к телеге, дабы чего не натворил.

— И тебе не хворать, служивый, — подозрительно прохрипел в ответ невзрачный плешивый мужичок. — Вольные охотники мы, никакие, тобишь, не бандиты. А коли “вольные”, то и главного нет. Я — Писака, так как грамотой с малолетства владею. А ты кем будешь?

— Один из тех, кто спас ваши шкуры. Только вот дело такое — спасли мы их не до конца. Сами видите, места здесь опасные, а сбежавший Бородач со товарищи как-то за вами не спешат возвращаться. Короче, если не хотим все здесь зажмуриться, то надо бы скооперироваться. Хотя бы до границ баронства Нихбен. Как считаете?

— Гладко стелешь. И атамана нашего знаешь. Где подвох? — резко вступил в разговор второй собеседник, дородный, крепкий и высокий, лишь на палец уступавший Айру в росте, черноволосый детина.

— С моей стороны нет никакого подвоха. А что насчет вас, господарь благородный нарешает, не ведаю. Только всё лучше, чем живыми в руки угодить мясникам, — неторопливо ответил гвардеец и, заметив, что Брасс рядом нигде не маячит, тихо добавил. — Мне нет резона вас сдавать патрулям. Я сам хочу из этой мясорубки ноги сделать. А мы, в крайнем случае, сообща этого хлеща спать уложим. Борислав, как в себя придёт, за меня поручится.

— Я тебя услышал. Буду думать. До границы нам ещё двое суток тащиться, — размеренно ответил здоровяк и протянул вперёд похожую на сковородку ладонь, серьёзно добавив: — Я Малыш, и у меня правило — бить морду любому, кто над этим засмеётся.

— А чего тут смеяться? Ты и в самом деле… мелковат, — глядя на него сверху вниз, ответил зеленоглазый, и они оба заржали.