Изувеченный Барон

Глава 22. Правило двух

Собирались по-военному быстро. Крепкие носилки соорудили из замковой мебели; провизии и одежды брали по минимуму, только чтобы дотянуть до населённых земель. Киса, прощаясь с Айром и Ланном, в сердцах расплакалась и крепко обняла обоих, в отличие от седой баронессы. Сэра не пролила ни слезинки, глядя за разбойницей с лёгким недоумением. Перед тем как уходить, она потрепала Ланнарда по волосам и строго произнесла, заглянув в глаза:

— Не задерживайся слишком долго. Я плохо пока понимаю людей и немного побаиваюсь, потому ты мне будешь нужен в столице. И приглядывай за Айром, он очень хороший.

— Совсем ты за меня не беспокоишься, — усмехнувшись, покачал головой Ланнард.

— А зачем? Ты неуязвимый и непобедимый герой, который никогда меня не оставит одну. Я не стану ослаблять твою Волю своими сомнениями и попросту подожду, — твёрдо ответила девушка и сжала руку Кисы, которая обещала за ней присмотреть.

И вот, ближе к вечеру, когда огни, зажжённые Богиней-Матерью, усеяли небосвод мириадами светлячков, они остались одни. Замок был пуст. Не горели камины и факелы, не было привычного звука шагов прислуги и треска сжигаемых дров. Лишь гуляло призрачное эхо воспоминаний о людях, с которыми они вместе сражались и уже попрощались. Айр на всякий случай заглянул в оружейную — проверить старика-интенданта, но, похоже, тот всё же ушёл вместе с остальными выжившими. Дверь главного склада с оружием, где он обитал, была заперта на искусно выкованный необычный замок. Несколько раз громко постучав и подождав с минуту, гвардеец медленно зашагал за продовольствием.

Раз уж им было некуда торопиться и в кои-то веки абсолютно нечем заняться, можно было самую малость побаловать себя и приготовить что-нибудь вкусное. Он не очень хорош был в готовке, но чтобы нарезать и с лучком обжарить мясо, да ещё сварганить пару овощных салатов — не требовалось много умения. Еда получилась простая, но сытная, а то от хитрых отваров, которыми его пичкала Киса последние несколько дней, Айр начал уже опасаться, что и сам скоро позеленеет.

Собрав еду на поднос и добавив туда кувшин вина, Айр направился обратно к себе, насвистывая нехитрую мелодию, чтобы хоть как-то разбавить унылую атмосферу брошенного замка. Получалось у него откровенно не очень, но стало чуточку веселее. Остановившись у лестницы, ведущей на вершину башни, он посмотрел на свои ноги и осторожно шагнул на первую ступень с тихим вздохом:

— Ну… Потопали.

Конечно, можно было туда не забираться и крикнуть барону, чтобы тот спускался со своего насеста. Но Ланнард был занят важным делом — наблюдал за ордой Свежевателей, беспокоясь, не почуют ли они спасающихся бегством людей. А есть одному как-то не хотелось. Неторопливо, шаг за шагом поднимаясь по лестнице, Айр перебирал в мыслях все события, что прошли после знакомства с Белым Бароном. Тогда, в изорванном ветрами дорожном плаще на голое тело, вооружённый проржавевшим клинком, он показался Айру очень подозрительным и даже зловещим. Чему немало способствовало то, что Ланн сам себе частенько противоречил в словах.

Грузду он сказал, что их имение сгорело, а его отец погиб в результате пожара. По крайней мере, как это понял на тот момент Айр. А ему самому в личной беседе сообщил, что Байрна Грейсера подвело сердце. Бедняжка Сэра лишилась почти всех воспоминаний. Сама Воля барона — пробуждённая, но так и не обретшая цель. То, с какой поистине самоубийственной отвагой он шёл в бой. Столько вопросов… Но нужны ли ему сейчас эти ответы? Наверное, уже нет, ведь он и без них твёрдо знал, какой Ланнард человек. Теперь Айр ни капли в нём не сомневался.

Подъём получился небыстрым, посуда позвякивала на каждом шагу, а мясо успело остыть. Ну, под вино таким оно даже лучше пойдёт. Пройдя караулку, Айр добрался до двери и замер, прикидывая, как бы её половчее отворить с занятыми руками. Киса бы определённо съязвила, что у него всегда найдётся, чем постучаться, но гвардеец решил, что стук ни к чему, ведь Сэра покинула это место. Толкнув дубовую дверь плечом, он вошёл в погружённое во мрак помещение. Ланнард был у окна, на излюбленном месте своей младшей сестры, глядя в даль. Во тьму, непроницаемую для обычного зрения.

Айр поставил поднос с кувшином на стол и подошёл ближе, облокотившись плечом об оконный проём. Ланн обернулся на запах жареного мяса, благодарно кивнул другу и потянулся, чтобы закрыть створки.

— Оставьте. Уже скоро лето, ветер не с севера — поди не замёрзнем. О чём размышляли? — произнёс Айр.

— Зад-рал. Мы же договаривались. Или всё, что мы уже пережили, и то, что ещё предстоит — это не повод обращаться на “ты”? Когда же ты привыкнешь, а, грубиян? — откликнулся Белый Барон и поправил волосы, которые растрепал налетевший со стороны Дикой Чащи тёплый ветер.

— Только после того, как мы вместе напьёмся, — Айр кивнул на пузатый кувшин, зажёг свечу, расположив её в середине стола, а затем полез в резной деревянный сервант за безумно дорогими бокалами из хрусталя, которые приметил ещё в первый визит, добавив с усмешкой: — Не просто пригубим, как в первую встречу. А нормально так, по-солдатски, чтобы поговорить по душам было можно!

— А свежеватели решат учтиво подождать, пока мы с тобой будем болеть с похмелья? — Ланнард уселся за стол, содрал с кувшина восковую печать и принюхался к содержимому. — Красное полусладкое. Молодое, позапрошлогоднее. С местных виноградников, вероятно, земель Эбельбаха или Гофарда. У меня есть получше, но для начала сойдёт.

То, как благородный барон сморщил нос, выглядело очень забавно. Айр улыбнулся и, отыскав нужные сосуды, сел напротив, щедро, с горкой их наполнив. А затем движением опытного бармена стремительно вскинул свой бокал вверх, при этом не пролив ни капли на стол. Выглядело это очень эффектно. Ланнард осторожно приподнял свой сосуд, гася любую инерцию жидкости микродвижениями пальцев и с первого раза повторив трюк, торжествующе усмехнулся.

— Какой первый тост? — поинтересовался он.

— Понятия не имею, за что обычно пьют в такой ситуации, — смущённо признался Айр. — Раз ты такой знаток вина, то тебе и предлагать.

— Знаток? Пожалуй. Отец очень много пил в последние годы. А мне приходилось слушать его пьяные бредни, подливать в кружку и следить, чтобы он не навернулся с веранды. Но у меня хорошая память на запахи, так что вино я действительно различаю. Но не считаю себя знатоком, — опустив бокал к тонким ноздрям, Ланн вдохнул терпкий аромат и вскинул над рубиновым озером взгляд. В ярко-синих глазах сквозила вина, словно у преступника, боящегося и желающего признаться в содеянном.

— Не занудствуй, в казарме за такую прелюдию к тосту тебя бы уже осмеяли. И вообще, хватит о прошлом. Я, знаешь ли, тоже могу припомнить десяток-другой тоскливых историй из детства. Как рос под опекой шлюх из борделя, или про потерянный кожаный мячик — единственную игрушку, доставшуюся от отца…

Айр перевёл дыхание, пытаясь подобрать дальнейшие слова. Он не был хорошим дипломатом, а потому не любил лезть людям в душу. И опасался обидеть человека, которого уважал, но обязан был ему объяснить эту вещь. Сейчас, когда взятки — гладки, и они говорят напрямик:

— И мы тогда сдохнем от скуки раньше, чем свежеватели до нас доберутся. А потому — забудь обо всём. Будущего у нас больше нет, а прошлое совершенно не важно. Я не буду ничего выпытывать у тебя. Ты столько раз хвалился, что живёшь мгновением, но на самом деле — всегда находился в плену своего прошлого. Ланн, здесь и сейчас — скажи, чего ты желаешь. Предложи, наконец, хренов тост!

Мягкая и спокойная улыбка — в ней не было ни намёка на обиду. Точно, барон же предупреждал, что чувствует эмоции собеседника, а Айр сейчас желал лишь одного — разбить ледяную пелену в его взгляде, чтобы освободить по-настоящему эту израненную душу. Ланн, недрогнувшей рукой, протянул вперёд бокал и воскликнул с неловким смущением:

— Ну тогда предлагаю чокнуться за нашу встречу. Я рад, что сражаюсь именно вместе с тобой. Если бы здесь и сейчас я мог поменять тебя на любого из героев прошлого, да хоть самого Бога-Воина, то этого бы делать не стал.

— Чокнуться? Да запросто, с тобой по-другому не выйдет, — хрустальный перезвон наполнил полутёмную комнату праздничной атмосферой, пламя свечи бросало тёплые отблески на лица, мебель и стены.

Первозданная ночная тишина была абсолютной, будто даже сверчки и птицы затихли, стараясь их не тревожить. Свежеватели тоже молчали, и это было дьявольски непривычно. Они выпили, захрустели чуточку пригоревшим мясом, Ланн лишь отпил из бокала, а вот Айр свой выдул полностью одним богатырским глотком. Наконец, тщательно прожевав пищу — аристократ всегда остаётся аристократом — Белый Барон недовольно произнёс:

— Но мне кое-что не понравилось в том, что ты только что наговорил. “Будущего у нас больше нет” — если ты так решил, то проще сразу сложить лапки и сдаться. Так что, шевалье — слушай приказ! Запрещаю тебе умирать. Приказываю тебе выжить, даже если ты сдохнешь! Потому что другого такого простодушного придурка во всём мире нет. Сражайся с мыслями о победе, о том, чем займёшься после того, как триумфально вернёшься в Тарсфол. Понял?

— Да нет проблем, нам всего лишь надо перебить две-три тысячи свежевателей. И правда, с чего я решил, что всё уже кончено? — саркастично заметил Айр, подливая себе вина.

— Именно. Кстати, вот тебе простое уравнение: предположим, что тварей осталось ровно три тысячи. Сколько дней потребуется нам с тобой, чтобы их перебить, если мы будем убивать в день по три сотни монстров? — отпив из сосуда, спросил Ланн с едва заметной улыбкой.

Айр задумался, крепко сжав губы и барабаня по столу пальцем. Простейшему счёту его учили, но задачка барона была замудрённой. Однако то ли вино уже дало в голову, то ли его навестило внезапное просветление — так что, отправив второй бокал вслед за первым, он осторожно опустил его на стол и, хлопнув по дереву крепкой ладонью, воскликнул:

— Десять дней! Всего десять дней. Ха!

— Верно! Видишь, в этом нет ничего невозможного. Любая проблема становится проще, если её расчленить. Ну и так как ты ещё совсем недавно овладел Волей, думаю, будет справедливо, если я возьму часть твоих на себя. Так что с тебя только сто противников в сутки, остальные мои, — Ланнард весело захлопал в ладоши.

— Хренушки, так не честно. А ну вертай мне моих взад! — Айр нахмурился, чувствуя затылком, что его пытаются в чём-то нагреть. — Мы же друзья, а, барон? Так что всё должны делить поровну!

— Ладно, но только если ты скажешь, сколько тогда это будет на каждого, — легко согласился Грейсер.

Тут вдохновение кончилось. Айр нахмурился ещё сильнее, зашептал себе что-то под нос, загибая пальцы, и, спустя минуту, с мукой взглянул на доброжелательного садиста. Заржав во весь голос, Ланн замахнул остатки бокала и отрицательно покачал головой. Ночь была долгой, он не спешил напиваться или давать подсказки, — у Айра ещё было время подумать.

— Что, зашевелились? — поинтересовался Ланнард, заканчивая затягивать ремни на доспехе.

Сейчас на нём, кроме нагрудника и лёгких наручей, ещё красовался серебристый шлем без забрала, найденный по пьяни в одной из кладовых, по настоятельному увещеванию друга. Айр выглянул из окна, оценив обстановку, и согласно кивнул:

— Ага, уже перелезли через первую стену. Их просто колотит от ярости, и я прекрасно их понимаю. Кое-кто бедным ублюдкам всю ночь не давал спать и ревел с вершины башни: “Эй, три сотни свежевателей, выходи биться!”

— Это была древняя тактическая хитрость моего рода! Ща заманим их в крепость и замахаем. Главное — выживших не оставлять, иначе остальные поймут, что это ловушка и нас внутри двое. А вот как ты будешь объяснять Хардебальду, что перепутал его любимую ларийскую вазу с ночным горшком, а затем ещё и выкинул её из окна — я понятия не имею. Она мало того, что стоит как породистый конь, так ещё и дорога была старику в качестве памяти.

— Не надо тут выдумывать про горшок… И вообще, это ты мне её всучил! — недовольно нахмурился гвардеец, проверил лезвие бастарда на отсвет, а затем с лязгом вогнал его в ножны. Вопли снаружи становились всё ближе и громче, Скитальцы подгоняли меньших тварей на последний приступ.

— Ну что, пойдём? — хлопнул друга по плечу Айр.

— Начнём с главного зала, там в проходе можно сражаться только по двое. Потом устроим гостям экскурсию в левую галерею, проведём по всему коридору без остановок — он слишком широкий, а вот рядом с оружейной задержимся. А потом медленно их потащим сюда — винтовая лестница создана для того, чтобы сражаться по одному, будет время передохнуть, — Ланнард выдал нехитрый план и кивнул в сторону двери. — Мы их звали, так что надо, как хорошие хозяева, встретить от всей души!

— Это ты их звал! Кстати, не забывай, что мы договорились. Сто пятьдесят на сто пятьдесят! — лихо возразил Айр.

В первом зале, у самых ворот, они обрушились на вбежавших уродцев с двух сторон и мгновенно их потеснили, разом разрубив на части шесть бойцов, что рискнули идти впереди. Рубка у входа длилась почти половину часа, пока свежеватели не отхлынули, чтобы дать возможность лучникам расстрелять их в упор. Разумеется, пара друзей этого дожидаться не стали и отступили до ближайшего поворота. Место оказалось хорошее: коридор был шириной лишь в пару метров, не позволяя нападающим разгуляться. Здесь свежеватели умылись кровью во второй раз. Обычные бойцы падали как спелая рожь под синхронными взмахами синих клинков, наполненных Волей.

Друзья резали врага с яростью обречённых, заставляя дорого платить за каждый пройденный метр. Каждый узкий проход — стал смертельной ловушкой, свежеватели дохли в них пачками, толкаясь и мешая друг другу, пока Айр и Белый Барон в идеальной гармонии сменяли друг друга, экономя силы и с пользой используя каждую возможность, чтобы передохнуть. Этот чёрный поток Ланградской мерзости не кончится и не пересохнет — оба рыцаря прекрасно это понимали. Твари так и будут переть, пока не собьют с ног и не погребут под своими телами. Но до этого ещё было далеко: нерушимая Воля продолжала сверкать, а клинки — плести легенду бесшабашной отваги.

Рядом с оружейной они оказались уже ближе к полудню. Вход в коридор закрывался на мощную дубовую дверь, а отсутствие окон давало возможность расслабиться и перевести дух. Закинув засов, Айр сполз по стене — весь его доспех был залит чёрной кровью, хотя он сам почти не получил ран: только две стрелы свешивались вниз в районе живота, так и не пробив тройного плетения кольчугу. Ланнард жадно напился из фляги и кинул её товарищу. Дверь уже тряслась от частых ударов — долго она не простоит, но даже минута передышки была сущим благословением. Если бы не чудовищная выносливость обоих, бой бы давно завершился. Но даже так — Белый Барон уже с ног валился, чего уж говорить о гвардейце, который вдобавок был ранен.

— Я… сейчас… сдохну, — сделав пару глотков, прерывисто признался зелёный от усталости Айр.

— Нехрен… было вчера напиваться. Я же говорил… что будет плохо с похмелья, — осуждающе покачал головой Ланн.

— Тогда это казалось хорошей идеей… Зелёный змий меня водит за нос, — сокрушённо покачал головой бывший гвардеец. — Каждый раз попадаюсь на эту уловку.

Экономя дыхание, они замолчали и сверкнули глазами, когда удар двуручного тесака разрубил дерево. Переглянулись с одинаковой на двоих безумной улыбкой. Айр упивался этим сражением, наконец-то в мире всё стало предельно просто и правильно, и не было ничего лишнего. Вот, впереди — был безжалостный враг, а рядом — товарищ, которому можно довериться. Дверь рухнула, и они разом встретили нападающих колющими ударами клинков, спихнули агонизирующие трупы с лезвий и ударили снова, мгновенно зарубив бросившегося в атаку Скитальца синхронными могучими взмахами, усиленными Волей. Ещё два часа продолжалась рубка в бесконечных проходах, прежде чем они отступили к длинной спиральной лестнице, что вела в башню.

Тело ныло и лихорадило, пот заливал глаза, каждый килограмм доспехов казался уже неподъёмным, а ноги — словно опустили в жидкий металл. Сознание так устало, что фокусироваться на собственной Воле было почти невозможно. Все действия превратились в бессмысленную механику. Блок — контратака, шаг назад. Отпихнуть труп врага, бросив под ноги вопящим и лезущим вперёд тварям. Повторить. Каждые две минуты они сменялись, чтобы хоть немного дать мышцам отдых. К счастью, в рубке на лестнице им уже не угрожали стрелки, да и твари могли пролезть лишь по одной.

В караулке перед комнатой коменданта они задерживаться не стали, помещение было слишком широким. Пока Айр быстро зарубил лезущих вслед свежевателей, Ланн запахнул дверь и приладил засов. С той стороны уже барабанили, прочное дерево скрипело и трещало, но давало им драгоценные крохи мгновений, чтобы придвинуть пару дубовых столов и отступить в последнюю комнату. Там был удобный узкий проход, а дверь была укреплена металлическими полосами. Хорошее место, удобное, а из распахнутого окна доносился освежающий тёплый ветер и звуки рога.

“Звуки рога?” — мысли никак не могли собрать два понятия воедино в утомлённой и гудящей голове от пропущенных по шлему ударов, — “Какого нахрен рога?”

Ланнард бросился к окну и, взглянув вдаль, на запад, отшатнулся с лицом бледным, как у мертвеца. Айр прислушался — свежеватели такой способ коммуникаций не использовали, а он узнал его безошибочно. Это был рыцарский рог, возвещающий о начале атаки. На подгибающихся ногах, из последних сил он дошёл до окна и встал рядом с Белым Бароном, ошеломлённо глядя на холмистую равнину, неподалёку от крепости. Безусловно, у них были лучшие места для обзора происходящего действа.

Задорно и величаво горн протрубил снова, над построившейся на краю удобной равнины, где находился лагерь свежевателей, кавалерией. Над ней реяли два вида знамён — редкое зрелище. Личное знамя дозволялось иметь только герцогам и Хранителям областей. Породистые, могучие кони ярились и кусали удила, они рвались в схватку, пока их всадники заканчивали построение для могучего таранного удара. Золотая вспышка небесного грома на миг ослепила, когда один из рыцарей в первых рядах вскинул к небесам руку. По первой сотне тяжело вооружённых всадников пробежала сияющая волна Воли, какой Айр прежде не видел. А затем они сорвались — в неистовой, неизбежной, как цунами, атаке.

Свежеватели были разобщены, почти половина их оравы сейчас находилась в крепости и теперь поспешно отступала наружу, чтобы помочь сородичам. Вторая половина успела подготовиться к атаке с тыла. Ну, по крайней мере, они догадались выставить вперёд копья. Разумеется, их просто смели. Таранный удар сотни всадников в тяжёлой броне, к тому же усиленный редчайшей Волей Полководца — это фатально даже для хорошо обученной пехоты южан. Они пронзили всю армию врага и вырвались на оперативный простор, как могучий клинок, наносящий один разящий удар и уже готовый к следующему. А потом в бой вступили вторая и третья сотни рыцарей, завершив полный разгром. Строй свежевателей треснул и разорвался, как кость под ударами молота, чудовища не пытались бежать — впрочем, им это бы никто не позволил.

Ланнард отступил от окна на пару шагов, прижался спиной к холодному камню стены и сполз на пол. Вой и стоны гибнущей орды звучали для ушей словно музыка, а стук в дверь давно уже прекратился, сейчас нападающие и защитники поменялись ролями, но ворвавшаяся в распахнутые ворота кавалерия и идущая за ними следом пехота вряд ли позволят им закрепиться. Айр неверным движением, с третьего раза, убрал свой полуторный меч в ножны и присел рядом. Их обоих трясло, дыхание было прерывистым, а сухой, надтреснутый смех тревожно дрожал, как перетянутая тетива, грозя оборваться мучительным кашлем. Смеялся Белый Барон. Гвардеец поднял на него недоумённый взгляд.

— Этот парень… Как всегда пришёл вовремя. Хренов идеальный герой, — прошипел Ланн, — почти такой же, как ты, но невыносимо настойчивый.

— Вы о том рыцаре? С Волей Полководца? Это был герцог… — решил на всякий случай уточнить очевидную вещь Айр.

— Лейнард Восточный. Это было его знамя, вдобавок к тому, что несли союзники Хранителя Севера… — хрипло выдохнув, Ланн помолчал, а потом начал медленно подниматься, цепляясь за стену, — Так, ну его к Разрушителю. Я ухожу.

— Эй, притормози. Ланн, ты разве не понимаешь, что мы совершили? Это ведь настоящий подвиг. Мы не позволили твердыне Севера пасть. Это если промолчать о том, что тебя от ветра шатает, — осторожно удержал его за плечо Айр.

— Это ты здесь герой, вот тебе и триумф со славой. А я не хочу, это чересчур утомительно. Особенно, если для этого придётся встречаться с золочёным герцогом. У меня от него зубы ломит, — сбросив руку Айра, Ланн наконец-то поднялся, глубоко вдохнул воздух и направился к двери.

— Да подожди ты. Там же ещё свежеватели, — поспешил за ним зеленоглазый.

— Им я могу по крайней мере кишки выпустить, — буркнул Ланнард, не переставая шагать, — А золотому прилипале — нет.

— Я думал, что ты ни от чего не бежишь. Неужели боишься Восточного? — решил его подколоть Айр.

— Я не бегу. А временно отступаю, — кисло ответил Ланн, прижавшись ухом к двери и вслушиваясь в звуки из коридора.

— Ага. Точно. Древняя тактическая уловка твоего рода, — подколол его гвардеец, к которому вместе с надеждой быстро возвращались потерянные силы, — Ладно, как хочешь, давай я тебя тогда провожу. И постараюсь прикрыть.

— Спасибо. Уйду через туннель. Скажешь всем, что сдерживал свежевателей в одиночку. Тебе точно пожалуют титул и позволят заложить новый дом. Так что увидимся в столице, — опасливо бросив взгляд в сторону окна, Ланн распахнул двери и, переступив парочку трупов, начал спускаться по лестнице, по которой стекал чёрный ручей.

Когда передовые части герцогской дружины вошли под каменные своды цитадели, они с суеверным испугом застали картины грандиозного разрушения. Тела свежевателей валялись штабелями повсюду, многих не просто зарубили, а буквально втоптали в крепкий гранит, распотрошили на части, куски омерзительной плоти свешивались даже с люстры. И чем дальше они продвигались по крепости, ставшей местом кошмарного боя, тем больше мёртвых тварей встречались им на пути. Они валялись на каждом шагу — свежие, ещё тёплые, истекающие ихором и чёрной кровью. Но к удивлению дружинников им не встретились тела никого из гарнизона.

«Сам Бог-Воин сошёл на землю, чтобы разметать северную нелюдь!» — именно такие мысли роились в головах у разведчиков, пока они не вошли в коридор в складской зоне.

Там, прямо в тёмном проходе, куда не достигал свет дня, им встретился ОН. Нерушимый, словно скала, в изрубленных доспехах и весь залитый кровью, вооружённый огромным мечом, прислонившись к стене, Воитель невозмутимо ждал, окружённый телами десятков врагов. Его взгляд опалял. Тяжёлое дыхание будто могло поднимать бури. А могучие руки — объять весь земной мир. Оружие само собой выпало из рук дружинников и ведущего их рыцаря, и они скопом бухнулись на колени — в вонючую, чёрную жижу.

— Господь наш! Не гневайся, что опоздали… — неверным голосом воскликнул один из бойцов.

“Хера себе обращение… Однако расту,” — моргнув, подумал Айр, опираясь о меч и стараясь буквально не ударить лицом в повсеместную грязь.