Изувеченный Барон

Эпилог. Часть первая

Когда ситуация с божественностью прояснилась, всем присутствующим стало очень стыдно, а Айра осторожно, как писаную торбу, придерживая под белы-рученьки, отвели к его Светлости. Трудно сказать, чего гвардеец ожидал от этой встречи: после всех слухов, рассказов Ланна и увиденного издалека при начале сражения, он скорее был готов увидеть настоящее воплощение Воина. Лейнард на изваяния в храмах был совсем не похож. Ростом почти с Айра, он был облачён в золочёный доспех, больше напоминающий парадное облачение, чем настоящие латы. Несмотря на то, что они встретились во внутреннем дворе, куда герцог пробился с боем, его внешний вид был идеальным. Словно даже капля чёрной крови не посмела нарушить столь старательно выстроенный внешний вид.

Но больше всего поражали его выхоленные манеры. Изящные и неторопливые движения были наполнены великолепным презрением к окружающей бойне. Даже посреди битвы его Светлость герцог не шёл, а шествовал — золотой, собранный и идеально спокойный. Свежевателей уже добивали на стенах и в углу двора, последние твари сражались насмерть, но, лишённые Скитальцев и разобщённые, они ничего не могли противопоставить отборной дружине Хранителя Востока.

Приблизившись, Лейнард внимательно осмотрел Айра. Их глаза были похожи — глубокие, цепкие, нежно-зелёного цвета. Гвардейца чуток пробрало, вспомнились слова Ланна о “идеальной версии себя самого”. Даже черты лица герцога отдалённо напоминали Айру собственное отражение в зеркале, но идеализированное, лишённое всяческих изъянов. Завораживающий, пугающий, насмешливый идол, убеждённый в том, что мир — его личная сокровищница или игрушка. Он был слишком хорош, чтобы понять нужды слабых, слишком высокомерен для сочувствия им. По крайней мере, выглядел именно так.

Этот человек был насмешкой над всем окружающим миром, прекрасно об этом знал и откровенно наслаждался. Но больше всего беспокоило то, что, несмотря на вышеперечисленное и общую предвзятость к аристократии в целом, герцог Айру определённо чем-то импонировал. Он был почти полной противоположностью Белого Барона: вместо мягкого сияния ночного серебра — ослепительный блеск дневного золота. Но было и общее — им обоим ничего не требовалось доказывать окружающим, пусть и по разным причинам.

Пробежав по Айру, взгляд герцога утонул во тьме за его спиной, загоревшись Волей Охотника. Будто его Светлость ожидал увидеть кого-то ещё и не замечал. Впервые на его холёной роже бывший гвардеец заметил признаки беспокойства, и это проявление человечности окончательно его расположило к герцогу. Когда Айра усадили на скамейку у стены цитадели, Лейнард, вальяжным жестом отпустив охрану, подошёл ближе и, лязгнув бронёй, сел рядом.

Распахнулась фляга из чёрного дерева, украшенная золотом и изумрудами, которую он снял с пояса. Содержимое терпко пахло травами и алкоголем. Сделав пару глотков, герцог протянул её Айру и без приветствий поинтересовался:

— Ну и где Грейсер?

— Вы про младшую сестру или старшего брата? — осторожно спросил Айр, приняв фляжку.

Маслянистая жидкость не вызывала особого доверия, но он решил всё же сделать глоток. Тело тряхнуло, огонь прокатился по горлу до самого сердца, а затем разлился потоками раскалённой магмы по всему телу. Боль от десятков полученных порезов и ран исчезла как не бывало. Даже усталость прошла, сбежала от этого пойла как от проклятия. Ошеломлённо моргнув, Айр уставился на собеседника. Тот, словно не замечая его удивления, спокойно пояснил:

— По пути мы встретили выживших из гарнизона, и они нам сообщили, что “барон Грейсер” остался сдерживать свежевателей здесь, вместе с тобой. Я хочу знать, где находится этот человек.

Айр нахмурился, сейчас размышлять стало проще, эйфория, правда, никуда не ушла, но голова уже не так тупила от усталости. Ланн, конечно, просил его прикрыть, но он сам предупреждал во время разговора в Дикой Чаще, что его Светлость чует ложь. Да и его пристальный взгляд, казалось, смотрел в саму душу.

— Не увиливайте, шевалье. Я вижу ваше желание защитить друга, но уверяю вас, я последний, кто желает ей зла, — с завораживающе-доброжелательной улыбкой Лейнард забрал флягу и повесил её назад на пояс.

— Ей? — переспросил Айр и нахмурился, не понимая, с чего это герцог решил так разоткровенничаться.

— О, ты совсем не удивлён. А значит, уже и сам догадался. Это девушка, притом весьма и весьма прелестная, хотя в этой стране слепцов любой меня посчитает безумцем за эти слова, — мелодично рассмеявшись, золотой парень скривился и оглядел двор, похоже, смердение сотен мёртвых тел претило его эстетическим вкусам.

— Ну почему же? — подобравшись, ответил ему Айр. — Я с вами согласен. Прежде я настолько надёжных и преданных женщин никогда не встречал и тоже нахожу её невероятно прекрасной. Я отвечу на ваши вопросы, если вы согласитесь больше о ней рассказать.

— А ты интересный… Но никаких сделок. Я герцог, а не торгаш! — надменно хмыкнул Ланнард и, взмахнув рукой внутрь цитадели, весело подмигнул: — Так что я всем с тобой поделюсь и безо всяких условий. Пойдём, найдём приличное место для нашей беседы. В том, что она жива, я уже убедился. Остальное — успеется.

Они оба бодро вскочили на ноги и минуту топтались у входа, пока солдаты расчищали проход от целого завала порубленных трупов северных монстров. Его Светлость скучающе понаблюдал за процессом, вновь потянулся к фляге, отпил и затем протянул её Айру. Тот отказываться не стал и сделал ещё один осторожный глоток. Ощущения стали ещё более острыми, а дыхание перехватило. Таким бодрым он просыпался только до начала осады, после очень хорошего отдыха на мягкой постели.

— Там везде… Так нагажено? — тяжело вздохнул Лейнард, когда мимо него пронесли Скитальца с развороченным животом и растоптанной головой.

— Не, мы вроде бы в малом гостевом зале не сражались. Но я не уверен, могло вылететь из головы. Что это у вас за отвар, Ваша Светлость?

— Ликёр “Слеза Матери”, на основе священного целительного зелья из Ларии. Святоши от такого богохульства удавятся, если узнают, но на основе хорошего спирта пить их алхимию намного приятней. Это одно из лучших моих творений на данной стезе. Жаль, в массовое производство запустить не выйдет. Фанатики, господин шевалье, они такие, хрен договоришься, — развёл герцог руками.

Герцог Восточный скинул с плеч тяжёлый пурпурный плащ с символом королевского рода, а затем стянул сапоги для верховой езды с металлическими заклёпками и шпорами и, усевшись в кресло, вытянул ноги в сторону камина. Айр к этому времени успел утереться от крови и скинуть доспехи, но выглядел всё равно как дикий горный варвар рядом с этим изысканным аристократом. Подождав, когда солдаты разожгут огонь и, оставив напитки и закуски, покинут помещение, он с наслаждением потянулся и кивнул Айру на кресло напротив:

— Садись, думаю, ты достаточно сегодня набегался. Хардебальд вскоре закончит с делами и обязательно к нам присоединится. Уверен, он тоже захочет поговорить с тобой лично.

Гвардеец осторожно сел, вновь встретившись с герцогом взглядом. Очаровательный во всех отношениях парень, пышущий харизмой, но не раздражающий. А ещё наверняка весь этот позитив — просто маска. И при любых обычных обстоятельствах этого знакомства Айр был бы просто обязан подозревать его во всех смертных грехах. Но… что-то мешало ему это делать. И это “что-то” явно исходило от герцога. Какая-то магия? Ланн упоминал, что Восточный был знаком с тайным искусством лайрийцев.

— Мы знакомы с ней с детства. Лана Грейсер — это настоящее имя, данное матерью при рождении. К сожалению, её безумец-отец, мечтая о наследнике мужского пола, решил прибегнуть к помощи магии… — прервал его размышления золотой воитель и, внимательно проследив за выражением лица, удивлённо отметил: — Похоже, это тебе тоже известно…

— Никак нет, Ваша Светлость. У меня были догадки, но не полная уверенность. Зачем он столь чудовищно поступил? — Айр сжал и разжал пальцы, стараясь сосредоточиться исключительно на информации в словах собеседника. Тембр голоса и интонации герцога туманили разум. Именно они мешали воспринимать его негативно — или же беспристрастно.

— Байрн Грейсер был истинным рыцарем. Отважным защитником жителей королевства, безжалостным к врагам и столь же милосердным к своим подданным. В нём волшебным образом сочетались многие восхваляемые качества, которым мало кто следует из современных дворян. Но он был проклят Богиней. Все его дети — не важно, от законной ли супруги или от любовниц — были исключительно женского пола. Представь отчаяние доблестного воителя? Дело было даже не в завоеванном титуле — ему было некому передать свою Волю мечника. Это был крах всего, ради чего он жил…

— И поэтому он решил искалечить собственную дочь? Лишить её женского естества, какого-либо выбора в жизни, кроме как превратиться в продолжение его Эго? — прорычал Айр, подавшись вперёд. Он долго сдерживал эту злобу — и вот она нашла выход. Это всё было несправедливо. Совершенно бесчестно.

— Именно! — страстно воскликнул Лейнард, вскочив на ноги. — Именно такой и должна быть реакция любого мужчины! Он лишил нас — нет, весь мир — прекрасной девы! Вместо той, кто может дарить миру жизнь и любовь, заставил её нести смерть! Я желаю ей открыть истину. Узнав о кончине Грейсера Старшего, я возгорелся надеждой, что сейчас она сможет увидеть его чудовищную ошибку. Байрн был моим наставником, я бесконечно его уважал, но не смог простить ему столь немыслимое преступление.

Что-то в этой логике казалось Айру очень искажённым. Но сформулировать собственные мысли было непросто — хотелось лишь согласно кивать и поддакивать сияющему. Тем не менее, слова вырвались сами собой:

— И поэтому вы его убили?

Повисла тягостная тишина. Лицо аристократа на миг неестественно застыло, словно демоническая маска, прежде чем на нём вновь появилась доброжелательная улыбка:

— Ну что вы, шевалье. Подобного и в мыслях не было. А кроме того, Байрн Грейсер, конечно, сдал в последние годы, но даже у меня не вышло бы его просто “убить”. Поверьте, если бы мы сошлись в бою — об этом бы знал весь его домен. И пара соседних. Нет, он либо мирно умер своей смертью… либо ему помог кто-то, кому он полностью доверял. Я не вхожу в число этих людей уже долгие годы — и на вашем месте присмотрелся бы к кому-то из его ближайших друзей. Скорее всего, это тот же человек, что пытался отравить Хардебальда.

— Благодарю за искренность, — напряжением Воли Айр попытался собрать мысли в кучу. — Думаю, теперь моя очередь. Ланн… Лана покинула замок, едва увидела ваши знамёна, милорд. Она не желает с вами встречаться. И я надеюсь, что вы проявите благородство и будете уважать это желание.

— Вот как? А ведь только я способен её исцелить. Неужели вы ревнуете, уважаемый шевалье? — рассеялся Лейнард, плеснув себе в бокал красного.

— Ничуть. Для меня она — дорогой друг. Дело исключительно в Вашей Светлости, — наклонившись вперёд, Айр нахмурился и заставил себя сказать напрямик: — В вас есть что-то зловещее. И какая бы тьма ни терзала её душу, я уверен — вы сделаете только хуже. Потому я вас прошу: если баронесса вам дорога, держитесь подальше.

Пару мгновений удивлённо расширенные зрачки аристократа изучали лицо Айра. Ну не привык сиятельный господин к негативным ответам — и не только благодаря своему статусу. А потом Лейнард отпил вина и захохотал — весело и искренне. Вот только за всем этим весельем скрывалось нечто иное, чего гвардеец не мог разобрать. Потянувшись за пазуху, герцог вынул печать с символом крылатого льва. Такой же красовался на его гербе.

— Ты действительно занимательный парень. Возможно, мы даже подружимся. Твою просьбу я выполню — уж слишком ты уверен в своих подозрениях. Будет занятно понаблюдать, как ты тоже сыщешь её ненависть на свою голову. Но пусть будет так! — пару секунд герцог Восточный играл тяжёлым перстнем в пальцах и внезапно предложил: — У тебя ведь пока нет сеньора? Присягни мне, и помимо номинального титула ты получишь от меня земельный надел. Человек, способный глядя мне в глаза отстаивать собственное мнение, — это именно то, чего я желаю от вассалов!

— Прошу меня извинить, Ваша Светлость. Но я желаю поступить на королевскую службу. Благодарю за столь щедрое предложение. Надеюсь, вас не опечалит мой отказ, — холодно ответил Айр и поднялся из-за стола. — Также спасибо вам за напиток, он действительно поставил меня на ноги. Но сейчас, если позволите, я бы хотел встретиться с господином Хранителем Севера.

— Хм. Я думал, твоих амбиций хватит на большее, чем стать полусотником гвардии. Можешь идти, — при словах «королевская служба» лицо герцога потемнело, и он будто разом утратил к Айру всяческий интерес.

Ударив в грудь кулаком и поклонившись, бывший гвардеец без лишних слов вышел из зала. Он был в полном смятении. Эмоции ему кричали, что он допустил страшную ошибку, но разум был с ними полностью не согласен. Возможно Лейнард и не был прогнившим насквозь, но Айр не искал себе господина. Сколь идеальным бы тот не казался.

Хранитель Севера, барон Хардебальд. Единственный человек в королевстве, который отказался от титула герцога, что ему жаловала корона за триумфальные победы сразу в трёх крупных войнах. Легенда среди рыцарей, обучавший владению Волей Его Величество короля-консорта, ещё в то время, когда тот был простым графом. Простой барон был единственным человеком во всём королевстве, кто смел сказать “нет” венценосной госпоже королеве. А ещё он был предполагаемым отцом Айра. Многое из того, что узнал гвардеец за последнее время, указывало именно на это. И сейчас у него наконец-то была возможность получить ответы на многие терзающие его вопросы.

Он прежде уже встречался с этим человеком — целых три раза. И даже однажды удостоился чести получить несколько советов по владению мечом. Но никаких родительских чувств старик к нему, разумеется, не проявлял. Только требовательность, граничащую с жестокостью. Впрочем, если подозрения Айра подтвердятся и Хардебальд — это именно тот, кто стоит за поддержкой Красных Колпаков в их королевстве, то это всё объясняет. Вряд ли человек, сражающийся против вседозволенности знати и их холёных отпрысков, будет опекать собственного сына.

Почтительный сержант с знаками различия десятника гвардии встретил его у залы, где проходила беседа с Лейнардом, после чего проводил к оружейной. Святая святых господина интенданта была распахнута настежь, отчего старик наверняка бы пришёл в ярость. В не меньшей ярости, судя по всему, был человек, изрыгающий проклятия на всех четырёх известных этому миру языках:

— Даггрд жавни! Заббар мара! Йабын арот! Будь проклят час! Двадцать семь лет совместных скитаний и войн. Коллекция оружия и доспехов, каковой нет даже у королей. Филиш, Дарел, почему? Какого хрена я вам оставил так мало? Это всё не стоит и капли вашей пролитой крови. Простите, друзья… Да защитит ваши души Отец, покойтесь в объятиях Матери.

Наступило молчание. Айр подождал пару минут, стоявший неподалёку гвардеец старался не встречаться с ним взглядом. Уж очень много боли было в голосе старика. Оглушительный лязг возвестил о перевёрнутой стойке с оружием, а звенящий удар, потревоживший стены, — о том, что Хардебальд, вполне вероятно, сломал себе руку, вписав в кладку кулак. Парень решил, что дальше будет хуже, и решил унять саморазрушительную ярость Хранителя Севера.

— Господин, мне сказали, что вы желали видеть меня. Айр, ранее служил в гвардии, исполняющий обязанности коменданта принял решение посвятить меня в рыцари за победу в турнире, — быстро спустившись, представился Айр.

Старик? Мда, наверное, можно было так назвать Хардебальда. Есть Бог-Воин, Бог-Кузнец и Мудрец, или же Старик. Вот если сегодняшний золотой герцог был отражением первого, то Хранитель Севера со всей скромностью мог бы называться вторым. Косая сажень в плечах, лицо, десятки раз изуродованное шрамами, и бесконечная мука в глазах. Великий генерал королевства. Герой северных войн. А ещё попросту человек, который слишком многое видел и потерял.

— Да. Ждал тебя, — произнес он и указал рукой на полуторный меч в ножнах — Филиш его отдал тебе?

— Нет, господин. Барон Грейсер выиграл его в поединке у сэра Брасса Старшего. А мне передал этот меч позднее, во временное пользование, — искренне ответил Айр.

— Хочешь им владеть? Ты заслужил, парень, — покровительственно произнёс Хардебальд, не сходя с места. С самого начала беседы он даже не посмотрел на Айра, поглощённый своим горем.

— Мой лорд, оружия лучше этого нет, но он слишком тяжёл и создан для того, чтобы убивать. А я бы хотел пойти на королевскую службу, чтобы мой меч защищал людей, а не уничтожал “зло”. Такой боевой клинок мне будет там ни к чему, — приложив руку к груди, ответил гвардеец.

— Яблоко от яблони, да? — глухо рассмеялся Хардебальд каким-то своим мыслям. — Ты сдружился с Грейсером Младшим, он всегда был очень странным, пугающим и проблемным, так что я этому рад. Почему он сбежал?

— Не хочет лишней славы, господин. В его ситуации, это понятно — постарался тактично ответить Айр.

— Она бы его спасла… Чёртов мальчишка! На его земли зарятся Эбельбах и Гофард, грядёт неурожай, а рыцарей присяги у него не осталось. Вот дуралей, — тяжело вздохнул старик, а затем вскинул голову. — Значит, он сказал, что его не было в крепости?

— Да, милорд. Прятался вместе с женщинами, беженцами и детьми. Это могли бы оспорить минимум треть тварей, что покоятся у ваших стен, но кто же их станет слушать? Они ведь мертвы.

Оба искренне рассмеялись. Выкованный из сырого железа старик с длинной седой бородой лишь немногим уступал в размерах гвардейцу. С учётом того, что ему было за семьдесят и он успел немного усохнуть, в молодости, скорее всего, Хардебальд был настоящей легендой. Он не владел уникальной Волей, что можно было получить во втором пробуждении, но с его размерами и силой в ней не было особой нужды. Кроме того, был ещё один немаловажный аспект всеобщего уважения к этому человеку. Он был старейшим из живущих людей, владеющих Волей. Дожить даже до пятидесяти — это уже подвиг, а дальше каждый десяток можно смело считать за два. Хардебальд был не просто ветераном — он был историей побед, несгибаемой воли и жертвенности.

— Значит, ты — последний защитник форта Равен, — торжественно произнёс старик, повернувшись к нему. — О Ланнарде я не должен беспокоиться, во всём королевстве есть лишь два человека, способных его одолеть в поединке — это Его Величество и… — барон вскинул очи вверх, — Восточный Алмаз. А вот ты, парень…

Хардебальд вновь внимательно осмотрел его с ног до головы, а затем хлопнул по плечу:

— Пришла тебе пора узнать про настоящего отца.

Вот он, момент истины, решили бы многие, мечтающие о могуществе. Айр так не считал, он уже видел свой путь, и покровительство Хардебальда ничего в нём не значило. Но дальнейшие слова его всё равно потрясли.

— Он был моим учеником. Нашим с Грейсером близким другом. Прошедшим все войны последних лет. Два вторжения южан. Северная война. Ларийский “Поход Любви” в прошлом десятилетии. Конечно, он хуев сухарь, куда же без этого… Но дай ему шанс.

— Со всем уважением. Я уже не в том возрасте, чтобы нуждаться в отце. “Шанс” я могу дать наставнику, товарищу, другу или сподвижнику. Во всех остальных случаях у меня, к сожалению, нет желания понимать и прощать, — подавшись назад, произнёс Айр, сам дивясь тому, насколько он оборзел после обретения Воли. Сначала спорил с герцогом, а теперь так отвечает Хардебальду!

— Он будет тебя ждать в столице, парень. Букет свежих ирисов в окне твоего родного дома — это знак встречи, — глухо посоветовал Хранитель Севера.

— Всё. Хватит загадок! Где он был, этот ваш друг, когда мать умирала, но верила в его возвращение? Когда я держал её коченеющие пальцы? Я вырос в публичном доме, и мне не нужны… — как и всегда, Айр просто сорвался. Он не кричал, а спокойно спрашивал, пожалуй, даже слишком спокойно..

— Он почти десять лет провёл в аду, парень, а затем ещё пять — на юге, сражаясь против Бессмертного Тирана. Твой отец — неудачник, которому едва хватило сил сбежать из плена демонов и сразу же угодить в мясорубку.

Айр вздрогнул и охреневше уставился на Хранителя Севера. Тот спокойно кивнул, подтвердив его подозрения. И… вопросов не стало. Эту легенду слышали все в королевстве. Человек, вернувшийся благодаря Воле с того света.

— Спасибо, что столь много сделали ради меня, лорд-Хранитель, — склонив голову, почтительно произнёс Айр. — Хотя, я рисковал и вовсе остаться без головы, а потому сомневался в своем долге.

— Мужчину определяет не количество имущества, его звание и даже не то, как он держит клинок. А то, способен он стоять на собственных кишках, или нет. Ты никогда не сворачивал с пути воина, — уважительно ответил старик.