Изувеченный Барон

Глава 19. Пепел и тлен

Это было не лучшее из его пробуждений. Лязг цепей никак не желал уходить из головы, только сейчас к нему добавились крики и вопли. А ещё неподалёку кто-то безбожно храпел, словно быка вместо того, чтобы забить, попытались задушить толстым канатом. Вот этот, на редкость омерзительный звук его и доконал окончательно, но стоило бывшему гвардейцу открыть глаза, как храп сразу же оборвался, словно его и не было никогда.

Но вот человеческие крики и дьявольский вой никуда не исчезли. Они звучали не в его голове, а доносились из широко распахнутого окна, рядом с которым стояла белая как мел Сэра. Девушка куда-то вглядывалась, судорожно прижимая руки к груди. Айр сразу же подскочил на кровати, едва не скинув спящего неподалёку Ланна, и подбежал к окну. Причина, по которой Сэра выглядела словно призрак, была очевидна. Внешняя стена пала. Время близилось к вечеру, на фоне алого заката мелькали стремительные тени Певуний, их исступлённый визг дирижировал хором воя десятков Скитальцев.

Защитники отступили ко второй стене и пытались отбить очередную атаку. Свежеватели использовали лишь примитивные лестницы и канаты, но, окрылённые воем, они практически взлетали к вершине стены и набрасывались на израненных и утомлённых людей. В царящем хаосе единственным островком спокойствия были гвардейские части. Они заняли позицию у надвратной башни и, сдвинув щиты, не позволяли тварям туда проникнуть и поднять защищающую ворота стальную решётку.

— Сколько мы спали? — встряхнув головой и бросившись надевать поддоспешник и броню, спросил Айр у седой девушки.

— Вы вернулись… — выдохнула девушка, а потом с усилием взяла себя в руки и ответила на вопрос: — Несколько часов. После того как вы заснули, эти твари взвыли как демоны и ринулись в бой. Первая стена пала за считанные минуты.

— Слишком быстро, — хмуро пробормотал Айр и, почувствовав на плечах привычную тяжесть брони, несколько раз толкнул кровать, воскликнув: — Эй, поднимайся! Пора в бой.

— Если ваш план удался, брат вряд ли сможет сегодня проснуться. Он пропустил через себя духа Чащи, и это…

— Нет времени на объяснения. Он будет в порядке? — торопливо прервал её Айр и, заметив, что Сэра кивнула, бросился вниз по лестнице.

Среди немногочисленных оставшихся слуг царила паника — нападение свежевателей было слишком стремительным и внезапным. Судя по тому, что внутри бастиона Айр не встретил по пути вооружённых солдат, Филишу Брассу пришлось ввести в бой все резервы, чтобы прикрыть отступление с первой стены. А ведь шевалье не хотел её оставлять без боя, потому что это трагично бы повлияло на мораль армии. Но то, что происходило сейчас, было не просто трагедией — это была катастрофа. Влетев в свою комнатку, парень забрал свой новенький гербовый щит и выбежал на замковую площадь, пытаясь на глаз определить, где сражение горячее всего.

Это оказалось несложно — на центральной секции стены два брата-рыцаря сверкали аурой, как церковные свечи, сойдясь в битве сразу с тремя Скитальцами. Считать обычных чудовищных бойцов было бессмысленно — в трёх больших точках прорыва им удалось скопить на стене уже не меньше сотни бойцов. Один из их отрядов сейчас прорывался к лестнице на внутренний двор. Под ударами ведущего их Скитальца бедняги-ополченцы, вчерашние крестьяне, выглядели так, будто вот-вот дрогнут и побегут. Чтобы выстоять, людям был нужен толчок, чей-то подвиг, и Айр собирался его совершить.

После столкновения со злым богом решимость в груди чувствовалась безусловной. Страх и колебания остались далеко позади. Он сходу, ещё взбегая по лестнице, смог полностью сфокусироваться на предстоящей цели — отдаться этому порыву, очистив разум от всего лишнего. Стать проводником собственной Воли в этот мир. Взбежав по лестнице, он оттолкнулся от треснувшего камня и, пролетев над тремя рядами людей, с грохотом нескольких пудов железа приземлился прямиком на ярящегося и размахивающего окровавленным ятаганом предводителя свежевателей.

Могучая тварь этот страшный удар даже каким-то чудом смогла пережить. Вдавленный в стену, со сломанным позвоночником, Скиталец трепыхал верхними лапами, пытаясь схватить Айра за ногу. Мрачно захохотав, бывший гвардеец быстро нагнулся и оборвал визг несчастного монстра с оглушительно громким треском, мощным рывком сначала свернув ему шею, а затем и вовсе оторвав начисто голову, а затем запустив страшный снаряд в ближайшую цель.

Видя такую картину, ополченцы сначала попятились — внезапная подмога им показалась едва ли не страшнее врага. Айр сбросил сразу несколько тварей ударом щита, вспыхнул аурой и проревел, пронзая своим голосом грохот битвы:

— Вперёд, братья! Бей уродцев! Сегодня мы будем пить за победу и павших, а они — гнить у наших стен!

Этого оказалось достаточно, чтобы бойцы вновь почувствовали силу в руках, поднажали и под предводительством гвардейца, удар за ударом, метр за метром, выдавили закрепившихся монстров вниз со стены и сбросили лестницы. Снаружи свежевателей бушевало целое море, весь двор между первой и второй стенами был заполнен воющими и ревущими порождениями Лангарда. А шесть метров камня под их ногами сейчас казались тонкой и хлипкой дамбой — единственным, что защищает от смертоносного прилива.

Айр шёл и планомерно залатывал в ней дыры. После ликвидации первого прорыва он спешно оглядел разношёрстных бойцов, чтобы назначить пару десятников. После бегства с первой стены цепочка командования оказалась нарушена, отступить удалось не всем, даже среди офицеров, а потому солдаты сражались без приказаний. Пробиваясь к сражающимся шевалье, парень ломал голову, пытаясь понять, как Брасс допустил такой невероятный провал. Если на стене сейчас находились все доступные силы, то они уже потеряли не меньше сотни бойцов — треть от общей численности гарнизона. Филиш не был новичком в военных делах и не раз проявлял себя отличным командиром.

Вскоре, переступив трупы десятка собственноручно зарубленных монстров, он получил свой ответ на вопрос «Кто виноват?», осталось лишь решить, что дальше делать. Проломив оборону очередного встреченного Скитальца, Айр вогнал ему бастард в живот и, взревев, распорол тварь надвое, забрызгав всё вокруг чёрной кровью и тухлыми внутренностями. До участка стены, где практически в окружении сражались трое шевалье, оставалось около двадцати метров, но на его пути встал противник, которого Айр опасался увидеть больше всего.

Вигмара Брасса ещё можно было признать. На его бледном, угловатом лице больше не было глаз — лишь мерцающие аметистовой мглой провалы. Сквозь прорехи в изрубленных доспехах виднелась чёрная, пульсирующая плоть, которая распирала изнутри латы. Он ростом был уже почти с Айра и продолжал превращаться во что-то чужеродное прямо в бою, с каждым взмахом длинного меча забирая жизни кого-то из ополченцев, спешащих на выручку к офицерам. Бывших товарищей он убивал с пугающей лёгкостью — вспарывая глотки, пронзая сердца и круша рёбра зловещим тотемом, зажатым в левой руке. Простая длинная и толстая палка, полностью покрытая кровью, с насаженными на неё головами. Последнее лицо, с распахнутым в беззвучном крике ртом, Айр даже узнал. Это был Филиш Брасс, отец Вигмара.

Завидев старого товарища, бастард неистово захохотал и принялся прорубаться к нему, широкими, секущими ударами снося встречных бойцов, как косарь свежую рожь. Айр знал, что некоторых битв было не избежать, но всё равно чувствовал горечь. Его противник был рабом предрешённой другими судьбы — даже ещё до того, как попал под влияние тёмных сил. Впрочем, жалости он не испытывал, здесь ей не было места. Он лишь собирался отдать последний долг чести бывшему другу.

— Фарн аран дар МАРА! — проревел Вигмар на гортанном диалекте, отдалённо напоминающем ларийский. — Ты оскорбил Повелителя! Отвергнул его дар. Ничтожество. Почему ты не сломался? Почему не сдался? Почему не стал как я? Неужели ты настолько сильнее? — его лицо кривилось, на нём эмоции быстро сменяли друг друга, будто сквозь маску безумия пытался докричаться живой человек.

— Дело не в силе. Мне просто повезло быть спасённым. А тебя спасти было некому. Но я не буду тебя оскорблять извинениями, — прокричал Айр в ответ, вскинул щит, отразив выпад ятагана одного из врагов, и широким выпадом меча отбросил противников, пытаясь прорваться к своему собеседнику.

— Сейчас ты умрёшь — и всё это закончится, — твёрдо, вглядевшись в аметистовый мрак, прошептал гвардеец.

Во время рубки на стенах нет места дуэлям. Удушающая, залитая кровью теснота не располагает к излишнему благородству. Здесь правит не честь, а желание выжить. Но свежеватели были лишены даже этого — в неистовой ненависти они без устали бросались вперёд, практически под ноги наступающему Вигмару, лезли под руку Айру, грохотали оружием о его непробиваемый щит с настигшим добычу грифоном. И умирали десятками. Даже бастард не жалел своих новых “товарищей”, разрубая на части тех, кто мешал ему добраться до цели.

Когда они всё же встретились, Айр отстранил держащихся позади ополченцев, чтобы они напрасно головы не сложили. Гнетущее мгновение передышки. Бастард был уже рядом, в двух метрах напротив. Его искажённое ненавистью лицо было покрыто обсидиановыми трещинами, сквозь которые наружу рвалась чуждая Воля. Нужно было ей вновь бросить вызов — но уже без поддержки барона. И это было к лучшему. Айр чувствовал, что Лану нельзя слишком часто встречаться с этой омерзительной тварью.

Инстинкты натянулись, как струна — Вигмар был быстр, нечеловечески быстр. Его чёрный клинок, словно пикирующая ласточка, избежал встречи с щитом и ударил в зазор доспеха, пробил кольчугу и глубоко вошёл в правое бедро. Айр лишь крепче сжал зубы, даже не покачнувшись, и ударил в ответ — отрубил врагу руку с тотемом. Гиганты, словно сами выкованные из железа, бились молча, экономя дыхание. Стремясь к смерти — своей и врага — Брасс Младший даже не пытался уклоняться, а Айр попросту за ним не успевал. В следующий миг ещё три удара обрушились на него: колющий в живот соскользнул по щиту, рубящий в плечо он принял наплечником, но ещё один выпад — в левую ногу — он пропустил. Нижняя часть всегда была его слабым местом.

Вигмар достиг своей цели, практически обездвижив противника — оставалось только добить. Но он подошёл слишком близко. Айр взревел и, бросив меч, схватил стремительного противника, заключив в стальные объятия. Оказавшись лицом к лицу, сила на силу — несмотря на потусторонний мрак — бастард был обречён. Человеческие кости захрустели от медвежьей мощи, когда Айр бросил всю свою Волю в руки, полностью погасив свою ауру. Чудовищное напряжение сил — и вот хребет оставшегося без одной руки и истекающего кровью Вигмара Брасса оказался сломан.

Его руки бессильно обвисли. Выколотые глаза опустели вместе с чуждым присутствием. Осталась только затихающая боль, сожаление и усталость. Он был свободен. Но ему нужно было узнать:

— Отец жив?.. Скажи… — нашёл в себе силы прошептать он, начиная рассыпаться осколками камня.

Айр бросил быстрый взгляд на чудовищный тотем, на котором, помимо Брасса-старшего, виднелась ещё и голова Грузда. Проглотил комок крови, вставший в горле. И, опустошённый, не нашёл, что ответить. Разомкнув объятия, он отступил на окровавленных ногах, позволив трупу бывшего друга разбиться о залитый кровью камень стены. Свежеватели перли со всех сторон, а он остался без оружия и защиты ауры Воли. Щит оттягивал руку и казался невероятно тяжёлым, но гвардеец нашёл в себе силы вскинуть его, оттягивая неизбежное на доли секунды. Но потом подоспели товарищи-ополченцы — и он оказался в плотном строю. Не было времени на перевязку. Не было времени на сожаления. Подхватив свой полуторный меч, он — щит к щиту, плечом к плечу — пошёл с ними, скалясь от боли и злости.

Спустя два мучительно долгих часа всё было кончено. Лишившись почти двадцати скитальцев и не менее трёх сотен бойцов, Свежеватели отступили, побросав своих раненых, которых потом долго и деловито добивали усталые люди. В этой войне не было места состраданию и милосердию — чудовища из проклятого града его не просили и не давали. Благодаря немыслимой стойкости Айр оставался в строю до конца, даже после того как объединился с выжившими шевалье. Вместе они посекли ещё немало чудовищ, заставив их дорого заплатить за каждого павшего солдата. Но радости не было. Лица людей были мрачны. Это была не победа — они просто остались в живых. И то лишь на ближайшее время, пока враг отступил, чтобы зализать раны.

Люгер Трей почти не мог говорить, приложив холодный компресс к левой половине лица, только зло шипел и бессвязно матерился. Его неплохо приложили булавой, проломив шлем, выбив несколько зубов и свернув челюсть. Лекарь её уже вправил, но до встречи с чудотворцами Ларии жевать мясо он мог только справа. Его старший брат выглядел немногим лучше — физически он был в полном порядке, но очень подавлен. Дарел никак не мог себе простить гибель Филиша Брасса, хотя она была столь немыслима и внезапна, что в этой ситуации он мало что мог тогда сделать.

Когда Айр зашёл в зал для пиршеств, там царило молчание. Шевалье дома Трей никак не могли прийти в себя после произошедшего. Хоть бывший гвардеец и не желал тревожить свежие раны, он был обязан узнать детали недавнего прошлого. Сев за стол, он на миг подивился тому, что уже ощущает себя на равных с этими закалёнными рыцарями. Потянувшись к кувшину и сорвав пробку, он наполнил бронзовый кубок алым вином, пригубил тягучую влагу и устало спросил:

— Что произошло? Рассказывайте.

— Сначала ты. Куда, во имя Воина, вы с бароном во время штурма пропали? — раздражённо прорычал Дарел.

— То, что произошло с Вигмаром, должно было случиться и со мной, — медленно и веско произнёс Айр, заметив, как оба рыцаря синхронно отодвинулись от стола, чтобы иметь возможность выхватить оружие.

— Но Ланнард Грейсер смог меня исцелить, хоть в процессе и пострадал, а потому не мог участвовать в этом бою, — сделав ещё глоток вина, продолжил зеленоглазый.

— Откута нам шнать, што ты в полятке? — прошепелявил Люгер, кривясь через слово от боли.

— Если бы это было не так, то стена бы уже пала, а мы все благополучно подохли, так что рекомендую довериться, — флегматично ответил Айр и пожал плечами, он слишком устал, чтобы пытаться кого-то убеждать.

— Не могу поверить, что Вигмар нас предал, он ведь отца боготворил… — Дарел тоже налил себе вина и выдул кубок одним залпом, после чего налил снова. Похоже, рыцарь собирался напиться.

— Он никого не предавал. Вигмар Брасс попал под власть какой-то демонической магии и следовал чужой Воле.

Рыцари помолчали, обдумывая сказанное. Дарел поучаствовал в Южной войне и навидался там многого. Но не такого, чтобы владеющего Волей обратили в послушную марионетку. Наконец, встряхнув головой, он произнёс:

— Они начали приступ чуть за полдень. Стрелки Малыша сначала хорошо по ним вдарили, а когда те на стены полезли, мы провели ротацию, и они отошли во внутренний двор. Вот тогда всё и началось. Вигмар сначала перебил охрану в надвратной башне и поднял решётку. В это время твари лезли на стену, и мы не сразу это заметили… — тяжело вздохнув, Дарел отправил содержимое кубка вслед за первым и продолжил тяжёлыми, рублеными фразами:

— Когда он распахнул створки ворот, мы оказались совершенно не готовы. Враг двинулся во внутренний двор на лучников. Те дали залп и сошлись в рукопашную, Брасс сразу же приказал всем отступать. Да вот только ополченцы запаниковали, бросились бежать. Слаженного отхода не получилось — началась бойня. Филиш с десятком Грузда решили нам купить время и встали в воротах. Все полегли, но Свежевателей на десяток минут остановили.

— Это была холошая сметь. Ушли как гелои, — тоскливо прошипел Люгер.

— Да нихрена. Он умер в отчаянии. Никак не мог принять то, что сын его предал. Что в этом хорошего? — возразил старший Трей.

— То, што мы ешо живы. Инаше бы всех посекли, — развёл младший руками.

С таким аргументом сложно было поспорить. Выпили снова, молча, не чокаясь, не глядя друг другу в глаза. Айр никак не мог поверить, что парней из его десятка больше нет. Мудрый, прожжённый Грузд всегда обдумывал всё наперёд, никогда просто так не подставлялся и ребят своих берег. И вот так уйти, вместе с парнями… Раз ветеран пошёл на такой шаг, значит, всем действительно наступали полные вилы. А к Филишеру у парня оставалось много вопросов, на которые ответы уже не получить. В один день дом Брасс исчез — не осталось никого, способного наследовать родовое имя.

— Надо решить, кто будет командовать обороной крепости, — глухо произнёс Дарел. — Если по статусу, то это должен быть Граденс или Белый Барон.

— Они оба не согласятся, — отрицательно покачал головой Айр. — Сэр Трей, вы здесь самый опытный, посему эта ноша должна лечь на ваши плечи.

Люгер согласно кивнул. Он привык всегда и во всём поддерживать старшего брата, ничуть не сомневаясь в том, что тому любая задача по силам. Подобной преданности можно было лишь позавидовать, но сейчас Айр её находил даже опасной. Люди, привыкшие служить чужим интересам, могли стать лёгкой добычей для хозяина фиолетовой мглы. Сейчас им угрожали не только стрелы и клинки орды тварей, но ещё и эта чудовищная тёмная магия, против которой без Азата им могли помочь только семейство Грейсер. Выпив ещё бокал вина, он направился к ним — проверить состояние Ланна.

Снаружи, на площади, пылали погребальные костры, унося в небеса вместе с дымом души павших воинов. Но большая часть погибших осталась на территории Свежевателей — сейчас эти тела с ободранной кожей твари насаживали на колья, чтобы выставить напоказ. Ещё меньше повезло тем, кто попал в руки тварей живым. Истошные, душераздирающие крики заставляли бледнеть даже опытных ветеранов и бессильно скрежетать зубами, стараясь не думать о том, что эти люди ещё совсем недавно ели, пили и смеялись вместе со всеми за походным котлом.

Любые победы и поражения всегда сопровождаются запахом тлена. Чьих-то погибших надежд, несбывшихся желаний и грёз. Но для проигравших он особенно горек, отравляя их пищу, их мысли, их сон. Скрыться от воспоминаний о погибших друзьях почти невозможно, ведь ещё недавно они были рядом, а сейчас ты видишь лишь изувеченный труп, в котором даже не признать человека. Вот она — истина, о которой не поют барды. Война — это не славные подвиги, а кровавая бойня, после которой остаётся лишь пепел и тлен.

Шагая по бесконечным ступеням, Айр об этом старался не думать, иначе можно сойти с ума, возжелать смерти и завтра же сдохнуть в первом бою. Он этого счастья Свежевателям не предоставит, ведь жизнь — это всё, что у него есть. Жизнь и люди, которыми он дорожит.

— Ещё спит? — он негромко поинтересовался, едва возникнув в проходе опочивальни.

Сэра молча кивнула. Она сидела в углу, судорожно сжимая в пальцах подушку, из которой уже лезли перья. Малышку ощутимо трясло. Айр подошёл и присел рядом. Девушка на миг вздрогнула и отстранилась, но затем доверчиво прижалась плечом, ища защиты и ласки. Айр обнял её за плечи, словно сестру.

— Вы ведь их остановите? — раздался сухой, надтреснутый вопрос, заданный искусанными до крови губами. — Я так боюсь снова там оказаться…

— Остановим, — с безусловной, суровой решимостью ответил Айр.

Сейчас было неважно, что он считал наиболее вероятным. Вероятности — идут нахрен. Эту девушку он в обиду не даст никому.

— Знаешь, я ведь тоже одержима, как и Вигмар, — внезапно призналась она и тревожно продолжила, опустив лицо вниз: — Но чем-то другим. Она придаёт мне уверенность, знания… Ланн с ней тоже связан, но не слышит, не может понять. Я думаю, это Богиня. Она желает нас защитить. Она должна быть благой… Ведь если есть зло, то должно быть и добро, верно? — вскинув заплаканные глаза к багряным небесам, спросила рано поседевшая девушка.

— Разумеется, добро есть. И я даже знаю, где оно, — Айр медленно вытянул перед собой могучую правую длань и сжал крепко кулак. — Здесь. На твоей стороне.

— Ты совсем не испугался того, о чём я сказала? — с долей удивления вскинула серые глаза Сэра.

— Не волнуйся, я это обязательно сделаю. Но потом. Сейчас я слишком устал. Быть может, завтра. Или через неделю. Но, скорее всего, никогда. Подождёшь? — с мягкой улыбкой ответил гвардеец.

Сэра ненадолго задумалась и серьёзно кивнула. Сама она очень боялась, боялась всего, но рядом с братом и Айром — чуточку меньше.

— Подожду. Но не рассказывай об этом Ланну. Он и так берёт на себя слишком много, я не хочу делиться всеми страхами. Тем более… тут он бессилен. Эй… ты меня слышишь?

Айр ничего не ответил — он уже крепко спал, уронив голову в шлеме на изрубленный и покрытый кровью нагрудник.