Изувеченный Барон

Глава 9. Бремя ненависти и любви

Делая беззвучные, судорожные вдохи широко открытым ртом, Ланнард был похож на рыбу, выброшенную штормом на камни. Айр уставился на свои руки, испещрённые сколами. Латные рукавицы казались ему нереальными, как и всё остальное, что его сейчас окружало. Не было обсидиановой пустоши, лишённый звёзд мрак над головой сменился переплетением древесных крон. Но человеческий разум скрипел, пытаясь уместить всё пережитое. Мозг словно пропустили сквозь мелкую тёрку — он кровоточил и не желал принимать происходящее за данность.

— Он нас видел! И придёт, придёт обязательно. Все мы — его собственность, меченый скот в пищу. Ахахахаха! Тангиз, слышишь? Ты слышишь меня? — позади, сменяя смех и слёзы, скрипуче голосил один из бандитов. — Мы верно шли за тобой с самого юга! Верили в твоё дело. Куда ты нас завёл, лживый вожак? Смерть… Лучше бы мы выбрали смерть на плахе!

— Заткнись, Вакс. Лучше поспи! — прорычал Малыш, потом послышался гулкий звук удара.

Айр огляделся. Их осталось лишь семеро. Вигмар катался по земле, вцепившись руками в кольчугу, пытаясь разорвать пальцами крепкий металл. Крестник сжимал рукоять лука с лопнувшей тетивой, словно в этом сломанном оружии было его единственное спасение. Малыш, мелко дрожа, с трудом оторвал взгляд от своих могучих кулаков, заклятых кровью. Неподалёку от него лежал товарищ с разбитой головой, которого черноволосый уговорил «отдохнуть». Ещё один головорез с широкой улыбкой и непосредственной увлечённостью ребёнка вырывал окровавленными пальцами себе левый глаз. Правый уже покоился на земле, словно лопнувшая виноградина.

— …Гвардеец, твою мать, помоги же мне! — окрик прозвучал, как затрещина.

Айр не сразу даже понял, кто кричал. Только упоминание матери вызвало привычную вспышку злости, смявшую оцепенение. С трудом, лязгая залитым кровью железом, он поднялся на ноги. Кольчуга была пробита во многих местах, но тело ничуть не болело. Похоже, своим последним заклинанием отважный лариец напоследок исцелил все полученные товарищами раны. Он всё ещё был жив и не мог в это поверить.

Ещё один злой окрик — и гвардеец тяжело побрёл к Малышу, который выбил у безглазого нож, которым тот пытался отмахиваться, и начал перевязывать его раны. Оглянувшись, черноволосый бандит кивнул на валяющегося без сознания товарища с разбитой головой:

— Грузи на горб и тащи. Надо уходить из этого проклятого места. А то, чего доброго, опять затянет.

— Азат всего себя отдал, чтобы позволить нам выжить. Он даст нам время. Но почтим его жертву позднее, а сейчас — ходу! — раздался голос Ланнарда, как всегда холодный и самоуверенный. Это странным образом сейчас успокаивало всех присутствующих. Даже сошедший с ума разбойник замер в медвежьей хватке Малыша.

Белый Барон помог подняться Вигмару. Тот сразу повис на плече блондина, ухватившись свободной рукой за нагрудник, в центре которого торчал обсидиановый шип. Судя по муке, застывшей на лице бастарда, рана была крайне болезненной, но не смертельной. Айр с лёгкостью закинул на плечи своего подопечного, после чего они побежали ко входу в пещеру, где за пламенем чадящих факелов виднелись человеческие лица.

Каменные своды были из странного зелёного камня, подобного которому Айр прежде не видел. Он мерцал, даря мягкое, изумрудное сияние, в котором можно было видеть так же ясно, как днём. А многочисленные статуи во вдавленных в стену нишах, выполненные из того же материала, выглядели словно живые. Прекрасные лица мужчин и женщин, высеченные из камня резцом неизвестного скульптора, смотрели с немым осуждением. Гвардеец лишь криво им усмехнулся. Он тоже чувствовал себя паршиво, впервые потеряв товарища по отряду. Он знал Азата лишь несколько дней, но тот успел ему даже понравиться.

Шестеро провожатых о чём-то негромко переговаривались с Малышом, служа еще одним напоминанием, что о безопасности пока говорить рано. Тем более что у Айра уже начали закрадываться некоторые подозрения о истинной сути черноволосого дылды. Многие из разбойников были ранены — похоже, что несколько стычек со свежевателями дались им нелегко. Впрочем, чудом было уже то, что они всё ещё живы.

Бандиты сразу же забрали у него своего товарища с пробитой головой, так что гвардеец сейчас шёл налегке, но, как ни прислушивался, не мог разобрать их негромкую речь, наполненную ко всему прочему воровскими словечками. Однако Малыш с каждым словом хмурился только сильнее. Похоже, у них тоже были проблемы. Большие проблемы. А это уже было на руку и Белому Барону, и ему самому.

— Ты овладел Волей. Поздравляю с первым шагом на пути к Богу-Воину, — негромко произнёс Ланнард, шагающий рядом.

— Я… что? — встряхнув чугунной головой в стальном шлеме, Айр недоверчиво посмотрел на барона. Произошедшую схватку он помнил отрывочно, словно наслаивающиеся друг на друга куски ткани. Алый и фиолетовый круговорот боли и ярости.

— Сорвался с привязи мира. Поставил своё эго превыше его законов. Смог изменить себя, а через себя — всё. Это Воля, мой друг, решимость творить невозможное. Наше благословение и проклятие, — пояснил Ланн с мягкой улыбкой. — Маги совершают свои таинства, “обманывая” реальность, а мы её коробим грубой силой яростной убежденности. Понимаешь?

— Нет, — искренне ответил гвардеец, стянул с себя шлем и с наслаждением почесал пшеничного цвета короткие волосы.

— Ну и не беда. Тебе и не обязательно понимать. Главное — чувствовать ритм, решимость и не допускать сомнений. В себе, разумеется. Верь в то, что весь мир — театр, испытания — декорации, люди — массовка, а ты в нём главный герой.

Мелодичный, грустный смех пронзил затхлый, тягучий воздух подземелья. Проводники вздрогнули и посмотрели на Белого Барона как на умалишённого. Айр тоже впервые слышал, чтобы Ланнард смеялся.

— И стать таким же нелюдем, как те, кого я ненавижу? То, что вы советуете, — это путь в бездну вседозволенности и одиночества, — после недолгих размышлений ответил он товарищу.

— Установи собственные ограничения, что будут служить якорем, — они есть у всех, кто цепляется за реальность. Но знай, что любые сомнения тебя лишь ослабят.

— Спасибо за совет, я подумаю. А какой же “якорь” есть у вас, мой лорд? — встретившись взглядом с синими, как грозовое море, глазами, Айр усилием воли заставил себя вглядеться в их глубину. Прямо в сердце бушующего урагана, где всегда царил штиль.

— Никогда не бросать товарищей. Оберегать слабых. Защитить сестру. Найти ей место под солнцем. Но прежде всего — достичь Цели, что мне поручил отец. Выполнить последнее желание, что он мне оставил. Искупить свой грех, — одними губами прошептал платиновый блондин, скорее самому себе, как напоминание.

Голос Ланнарда дрожал от напряжения. Айр прищурился, но всё же решил поинтересоваться. Этот вопрос напрямую касался его собственного благополучия и шансов на выживание. Он уже понял, что у могущественных рыцарей башка чуток набекрень, так что хотел разобраться с тем, что варится в этом платиновом котелке.

— И в чем заключается эта “Цель”, милорд?

— Две недели назад в наше поместье прибыл гонец от Хардебальда. Прежде чем направиться в столицу, он отправил отцу просьбу прибыть и защитить Равен в его отсутствие. Но на следующий день Байрн Грейсер умер, не успев выполнить просьбу побратима. Сейчас это мой долг, — Ланн говорил как зачарованный, произносил слова, которые для него стали чем-то большим, чем просто словами, а его глаза потеряли свой блеск.

— Как это случилось? Даже не верится, что герой стольких сражений и схваток тихо ушел в своей постели, — продолжил наседать Айр, пользуясь внезапной откровенностью собеседника.

— Сердце, — нехотя ответил барон и добавил: — Как бы ты ни был силён, оно есть у всех. И мужчин оно подводит даже чаще, чем женщин.

Айр почувствовал какую-то зловещую недосказанность за этой фразой и кривоватой улыбкой. Но решил больше пока не давить. К тому же, миновав череду подземных туннелей, они вышли в большую пещеру, в центре которой, судя по разбитым палаткам и горящим кострам, находился лагерь бандитов.

Дым от огня поднимался к высоким сводам, создавая причудливые фигуры на фоне светящегося камня. Из самого центра пещеры к испещрённому символами полу бил яркий луч света. Похоже, солнечные лучи преломлялись спиралью из десятков призм и проникали, по задумке древнего архитектора, в это капище. Из пяти десятков человек, мужчины составляли лишь половину, среди оставшихся были женщины, дети и даже несколько стариков и старух. Совсем не таким представлял гвардеец лагерь тех самых головорезов, которых послали выслеживать его десяток. "Кулак" правда на удивление нехотя приступил к выполнению этого приказа, сосредоточившись на патрулях дорог, хотя ему прекрасно было известно, что эти разбойники почти не нападают на купцов, а занимаются контрабандой и скрываются где-то в Чаще.

Айр лишний раз подивился мудрости своего старого командира, решившего не встревать в игры дворян. Ведь у этих “бандитов” в центре лагеря стоял штандарт, изображающий скалящийся череп в дурацком красном колпаке на чёрном фоне. Эмблема тех, кто решил бросить вызов не только закону и аристократам, но и самому королевству. Ещё будучи в Тарсфоле, гвардеец пытался с ними выйти на связь — разумеется, безрезультатно. Вряд ли этим лихим людям был интересен мальчишка из квартала развлечений. Чуть позднее, уже поступив в гвардию, он услышал, что их поддерживает кто-то из высшей знати для продвижения собственных политических целей, и испытал разочарование. А сейчас встретился с бунтовщиками вживую. Только вот была большая проблема.

По коже пробежали мурашки от десятков настороженных взглядов, когда они приблизились к костру. Эти люди ненавидели аристократов по множеству разных причин. Кто-то потерял по их вине всё имущество, а кого-то попросту лишили родных и близких. Лишь недавно, в прошлом году, Её Величество утвердила для высшей знати тот же закон, что действовал в Западных баронствах последние пару столетий, — на запрет убийства мещан. Скорее всего, не от большой любви к людям. Решение было целиком прагматичным: в противостоянии со своим венценосным супругом за власть королева опиралась на своего племянника Лейнарда и восточных баронов и таким образом хотела укрепить их лояльность.

Разглядев бородатого мужчину в доспехе из клёпаной кожи, Шейл заледенел и потянулся к колчану, но его руку перехватил Ланнард и отрицательно покачал головой, кивнув в сторону ведущего их Малыша. Крестник недоуменно нахмурился, на что Белый Барон лишь закатил глаза и тяжело вздохнул. Одержимый местью граф Граденс видел не дальше своего носа, как и положено поставившему цель аристократу. Ну, это даже к лучшему, главное, чтобы горячий парень не сорвался с резьбы раньше времени.

Обстановочка накалялась. Завидев, что Малыш вернулся с чужаками, несколько подозрительных личностей поднялась от костров и скрылась в боковых проходах пещеры. Сомнительно, что им всем внезапно стало невтерпёж пойти отлить. Но у Ланна морда была как всегда кирпичом. То ли он действительно не понимал, что в худшем случае им вчетвером придётся сражаться против двух дюжин, то ли ему просто было плевать. И с учётом их недавнего разговора Айр опасался, что дело как раз во втором.

Запах жареной дичи был весьма аппетитный. Парочка толстеньких гусей, приправленных травами Чащи, медленно подрумянивалась над костром. Широкоплечий и лысый мужик с раскидистой, как кусты можжевельника, бородой взирал на их отряд с беспокойством и даже страхом. Вот только смотрел он не на незнакомцев, а на Малыша.

— Вот и снова свиделись, Генааааа, — протянул черноволосый великан с дружелюбной улыбкой. — А ты поди и не ожидал, да?

— Надеялся, Тангиз. А это кто с тобой такие? — бородатый опасливо кивнул на залитых чёрной кровью попутчиков собеседника.

— Реакционно настроенные элементы! Лично видел, как они на самого Разрушителя клыки скалили. Это тебе не товарищей на поживу чудовищам бросать, да? — сняв маску дружелюбия, последние слова Малыш почти прошипел, а затем рявкнул так, что все вокруг костров подскочили: — Воину клянусь, тля, я тебя отдам свежевателям, если не дашь объяснения, почему ты меня с парнями недавно подставил!

— Сейчас это уже мои люди — вскочив на ноги, нехорошо ощерился бородач, потянувшись рукой к топору. — Где ты был, когда нас травили, как лис? Когда мы по кустам пробирались на север? Я не собираюсь ими жертвовать ради…

Словно весенний шторм, Малыш сгреб его могучей лапищей, приподнял в воздух, а затем с жутким хрустом впечатал в каменистый пол под ногами. Остальные разбойники выглядели растерянными, лишь парочка ближайших стражей потянулась руками к оружию, но черноволосый гортанно крикнул, голосом, привыкшим повелевать:

— Отставить. Заика и Толстый, вы берега попутали? Или меня не признали, ублюдки?

— Я… — начал мямлить дородный мужик, на котором чуточку ржавая кольчуга едва не лопалась.

— Ну-ну? — покровительственно усмехнулся ему Малыш, а затем встал коленом на грудь попытавшегося подняться атамана и впечатал ему в лицо кулак, отчего бедняга сразу лишился нескольких зубов, поплыл и выпустил из руки зажатый стилет. — Ты говори, Толстый, говори. Я же не какой-нибудь граф Граденс, я тебя выслушаю, прежде чем жечь всю деревню. Кстати, напомнить, кто вытащил твою родню из-под батогов?

Малыш, не дожидаясь ответа, еще раз впечатал руку в разбитую бородатую морду.

— Решил парней вконец скурвить, сука? Меня подвинуть? Свежевателям отдать на съедение, гнида? — зло проревел он своей жертве и занес кулак снова.

— Еще один удар, и я тебе прострелю голову. Мне нужен этот человек. Отпусти его и отойди, — холодно, словно автомат, произнес Крестник, которого происходящий перформанс, похоже, доканал.

Малыш поднялся с бессознательного тела, отряхнул кулаки, из которых выпала парочка пробивших дубленую шкуру зубов. А затем неторопливо повернулся к центру пещеры, где сквозь спираль пробивались лучи восходящего солнца. Луч света, бьющий в землю, становился сильнее с каждой секундой. Сделав глубокий вдох, он ухмыльнулся и попросил, вздев вверх указательный палец:

— Погоди. Ща-ща-ща, все решим, граф. Еще десяток секунд. Можно было бы тебе отдать эту падаль на растерзание и уладить вопрос, но если б я так со своими людьми поступал, за мной бы никто тогда не пошел…

Для острастки пнув в бок тело товарища, Малыш залез за пояс, вынул трубку в футляре, почесал свежевыбритый подбородок и закурил. Шейл скрипнул зубами, шагнул вперед, схватившись рукой за короткий меч, висевший у пояса, но черноволосый остановил его жестом руки, а затем щелкнул пальцами и откровенно признался:

— Тут дело такое… "Бородач" — это я.

Лицо Крестника дрогнуло, взгляд на мгновение поплыл, перемещаясь к новой цели. Ланнард хлопнул в ладоши и восторженно-удивленно воскликнул:

— Да неужели? Как же так вышло? И почему ты сейчас, словно самоубийца, нам об этом решил сообщить?

— Ну дык полдень же. Самое время для откровений. Вы разве сами не чувствуете? — расплылся в блаженной улыбке здоровяк.

Это чувствовали все, магия Чащи уже пронизывала воздух, прогоняя из тела усталость, боль от полученных ран и ярость недавней схватки. Таким здоровым, счастливым и сильным Айр себя не чувствовал никогда, разве что совсем в детстве, когда казалось, что дни тянутся бесконечно и можно успеть сделать все, что пожелаешь. Вигмар Брасс ухватился за шип, пробивший нагрудник, и со стоном вытянул его. На обсидиане не было крови, похоже кольчугу и поддоспешник снаряд не пробил.

— Вот мы и встретились, подонок, — Крестник вытянул вперед руку, тыкнув пальцем в Малыша, а затем расхохотался, — Ты это, конечно, хитро придумал. Я столько времени преследовал и ненавидел совсем не того. Но зря сам признался. Теперь мыль шею — я сниму твою голову.

Шейл напрягся, усилием воли пытаясь подавить царившее вокруг благодушие. Меч нехотя зашипел, покидая ножны. Вскинув руки в примирительном жесте, Малыш поспешно отошел на пару шагов назад, стараясь держаться подальше от графа, и громко воскликнул:

— Твое Сиятельство, угомонись. В твоей мести нет смысла, ведь госпожа графиня жива-здорова. Ну ты сам посуди, на кой мне было ее убивать, раз ты выкуп отдал добровольно и с песней?

— Пытаешься ложью оттянуть неизбежное, смерд? Я видел её тело. — Нахмурившись, рявкнул Крестник и взмахнул мечом. Лезвие, окружённое зелёной аурой, лишь рассекло воздух, не достав до Малыша на целую ладонь.

— Нет, ты видел обезображенный труп, одетый в её одежду и украшения. Это была одна из наших — Бела Крылышко. Бедняжка попыталась украсть хлеб для своих детей, а стража вашего управляющего оказалась излишне ретива. Вам не кажется, что групповое изнасилование с последующим убийством… это как-то больше в духе нас, лесных головорезов? — скрипнув зубами, ответил главарь «Капюшонов». Он тоже начинал распаляться, даже несмотря на усиливающееся с каждой секундой давление Чащи.

— Прекрати свой трёп, мне плевать на твоё "Крылышко". Говори, где Жаннет, или я пущу тебе кровь.

— Плевать… — Малыш укоризненно покачал головой. — Разумеется, милорд. Вам всегда было плевать. На вороватого приказчика, который драл с крестьян на ваших землях три шкуры, исправно половину податей оставляя себе. На стражников-головорезов, которых боялись больше бандитов. Ну и, разумеется, на самих смердов вам тоже было плевать. Не дело это — сиятельному аристократу о других людях задумываться. Возможно, именно поэтому она от вас и сбежала?

— Что ты несёшь, пёс? Сбежала? — растерянно спросил Шейл.

— Ну да. После того, как мы справедливо отдали ей половину того выкупа, что вы заплатили. Так что "Жаннет" сейчас, скорее всего, уже где-то в Ларии. По крайней мере, распрощались мы с ней как раз, когда проходили по землям дома Нихбен. Да и зовут эту леди иначе. Младшая дочь безземельного рыцаря, что случайно повстречалась вам на пиру? Это лишь маска. Эту "образованную скромницу из бедной семьи" вам подослал кто-то из конкурентов по опасному бизнесу, — черноволосый невесело хохотнул.

— Гнусная ложь! Ты убил несчастную женщину, а сейчас желаешь опорочить и её память? — гнев и печаль в голосе графа прорывались даже сквозь патоку умиротворения, что разливалась в воздухе.

Пожав плечами, черноволосый разбойник засунул руку в сумку, пару секунд там покопался и вынул потёртый, сложенный вдвое лист бумаги, после чего протянул графу со словами:

— Ну, я, собственно, и не надеялся, что вы мои слова примете на веру. Да и будь моя воля, держал бы вас в неведении и дальше — чтобы помучать, да за всё отплатить. Но пусть будет так. Я вашу женушку попросил письмишко состряпать, как раз на случай, если с вами не разойдусь носами на узкой тропе. Почерк её, поди, узнать-то сможете?

Луч света, бивший в центр пещеры, с каждой секундой становился всё интенсивнее и ярче. Изумрудное пламя яркими отблесками танцевало на стенах, наполняя души покоем и незамутнённым счастьем. Такое доступно только животным, маленьким детям и полным идиотам, что пускают слюни, глядя на то, как по небу плывут облака.

Малыш идеально подобрал время, чтобы раскрыть графу правду, хотя с точки зрения Айра он немного излишне играл на публику в этом небольшом представлении. Наверняка рассчитывал заполучить поддержку Белого Барона. Вот только Ланнард дал Крестнику слово крови и волей-неволей останется на стороне графа, что бы тот ни решил делать дальше.

Воля Охотника, пылающая в глазах Шейла, позволяла ему не только безошибочно удостовериться в том, что почерк не был подделан, но и заметить почти стёршиеся следы прикосновения пальцев на старом пергаменте. Закончив читать последнюю строчку, он смял письмо в кулаке и отбросил в сторону костра. А после его смех эхом зазвучал под сводами.

Крестник смеялся искренне, практически до слёз, с щемящим душу ощущением облегчения. Такой реакции от молчаливого, помешанного на мщении графа никто не ожидал — даже Малыш. Он был уверен в магии Чащи, которая позволила бы даже дракона уговорить пойти на мировую, но слишком уж быстро бородатый, одетый в шкуры зверей аристократ изменился в лице, получив такие обидные вести.

— Жива… Жива лисица. Какое же счастье. Надеюсь, наши пути никогда больше не пересекутся, а то я ей хвост оторву, — утерев выступивший на лбу пот, воскликнул наконец мужчина. Затем повернулся к Малышу и спросил:

— Ты служил на юге? В каком подразделении?

— "Песчаные дьяволы", лёгкая пехота. Элитные застрельщики в армии герцога Дюваля. Уходил безусым юнцом, а когда вернулся — застал вместо нашего хутора только пепелище. И такая история здесь не у меня одного. В соседней деревне батогами старосту засекли, а ещё… Тьфу, да кому я рассказываю? Это всё были твои люди, твои земли и ответственность, граф, ты и так все знать просто обязан! — проворчал Малыш и сплюнул в сторону. — И скажу напрямик: изначально я хотел заманить тебя и господина Грейсера к нам в гости, чтобы за всё поквитаться… Но твоя жизнь не стоит того, чтобы нам всем подыхать. А посему придется вместе сражаться.

Махнув рукой, атаман оглядел свою ватагу. Многие были ранены, а на пороге вот-вот возникнут Свежеватели. Как бы ни хотелось расплатиться за всё, но последствия этой мести будут смертельны. Даже если им удастся справиться с четвёркой, владеющих Волей, то выживших прикончат Свежеватели. Так что договариваться надо было сейчас, пока ярко горящая лучина Матери не потеряла свой блеск.

— Ваши обиды на его сиятельство мне понятны. А чем вам не угодил наш барон? — поинтересовался Айр, кивнув на стоявшего неподалёку товарища, который с живым интересом изучал гравюры на стенах пещеры. Глаза Ланна сияли от непередаваемого восторга, похоже его торкнуло даже сильнее чем всех остальных.

— Эээээ… Тут такое дело, я насчёт него обознался. Бароны — это ж не графы, их как собак нерезанных, штук сорок или пятьдесят вовсе. И это только на западе, — уклончиво ответил Малыш, бросив на Ланнарда задумчивый взгляд.

— Раз с этим мы разобрались, я бы хотел выслушать вердикт Крестника. Вы всё ещё желаете мести, граф? — изволил наконец вернуть своё внимание к происходящему Грейсер, всё ещё помнивший о своей клятве.

— Они мятежники, наглецы, не приученные уважать чужое достоинство. И, разумеется, заслуживают быть повешенными. Но мы на землях Хранителя Севера, а он сказал своё слово — препятствовать не стану. Пойдут сражаться — будут помилованы. Личного же интереса я ни в ком из этой швали более не имею, — махнул рукой разведчик, отвернувшись от Малыша.

— Очаровательно. Я не надеюсь, что это начало большой крепкой дружбы, но чтобы скрепить этот союз, предлагаю вам обоим принести клятву. Простую, какую и простолюдин дать может. А я стану её гарантом и, в свою очередь, обещаю, что, пока мы сражаемся с тварями Севера, убью любого, кто будет сеять смуту в войсках. Договорились? — с широкой, мирной улыбкой заявил Ланн. В том, что он сможет претворить свою угрозу в жизнь, никто не сомневался.

— Быть посему, барон, — уверенно кивнул Крестник. — А сейчас давайте выбираться из этих проклятых лесов. По вечерам здесь, помимо свежевателей, ещё и не продохнуть от комарья.