Громов. Хозяин теней. 6 [СИ]

Глава 36

Сестрица поманила меня пальцем, но, стоило войти в палату, как вцепилась в ухо.

— Ай! За что⁈

— Ты не звонишь!

— Так там телефон не положен! — я вывернулся и потёр ухо.

— И сегодня?

— Ну…

— Я с утра ждала твоего звонка! — она скрестила руки на груди. — А ты… ты просто отправился к Демидовым!

— Ты ж сама сказала, что нужно налаживать связи! — буркнул я. Ухо не болело, но всё равно было обидно. Женщины. — Я и налаживаю! Вон, видишь…

— Знаешь, я уже думаю, что это не такая хорошая идея, — она и сама остыла.

— Что не так? Хотя… Шувалов достал?

Она закатила глаза.

Вздохнула.

И произнесла:

— Извини. Я волновалась… сперва уезжаешь ты. Потом Мишка, который должен бы вернуться.

— А он не вернулся? — уточнил я.

— Нет.

— Погоди… а когда уехал?

— Позавчера.

Странно. Да, там далеко, но Мишка ведь на машине. И он, в отличие от меня, ответственный. Он из тех, кто три раза отчитается, лишь бы не взволновать Танечку ненароком.

— Звонил?

— Да. Позавчера вечером. Что прибыл и всё нормально. Номер в гостинице снял. Телефон оставил. Гостиницы.

Говорю же, ответственный.

— И вчера тоже. Сказал, что к вечеру вернётся.

Но не вернулся.

— Может…

— Он собирался дом осмотреть, вместе со строителями. Говорил, что с виду стены крепкие, но он всё-таки не специалист, поэтому и нанял бригаду. И на этом всё! — Татьяна явно нервничала. — Я вечером перезванивала. Ждала, ждала и…

— И что?

— Ничего! — рявкнула Татьяна. — В гостиницу он не возвращался!

Так, а это совсем уж странно. Будь на месте Мишки кто другой, я бы сказал, что, мол, загулял там. По кабакам пошёл или по бабам.

— А утром?

— И утром сегодня его не было! Половой проверил. Он не возвращался! Сав, я не знаю, что делать… Николя сказал, что он свяжется, что… там будет кому искать… точнее должен был связаться уже! И искать! Но…

— Значит, ищут, — произнёс я, как можно более уверенно. — А раз ищут, то и найдут. Городишко там махонький, не потеряешься.

Главное, чтоб пропал он на этой стороне. Так, думай, Сав. Думай, что могло произойти? В том и проблема, что всё, что угодно.

Та сторона.

Плюс динамит, о котором, к счастью, Татьяна не знает, потому что… потому что когда узнает, то живьём нас сожрёт. И что затеяли всё это, и что сами сунулись.

— Тань… он вернётся. Или я поеду.

— А потом и тебя искать?

— Вместе поедем. Ты, я. Тимоху возьмём, и Еремея. И все, ясно? Главное, выдохни и…

Мишка подорвался? Местный динамит — ещё та погань, которая, может, и получше чистого нитроглицерина, но всё одно нестабильна. А запалы? И… и на этой стороне взрыв бы услышали.

Сообщили бы.

Что бы там Карп Евстратович ни говорил про нехватку людей, но за домом точно приглядывают. А раз он до сих пор не объявился с новостями, значит, дом, как минимум стоит.

И если рвануло, то не здесь.

Там?

Ещё лучше. Там Мишка один. Надо было не сантиментами маяться на тему чужого самолюбия, а вместе ехать. Присмотреть. Проконтролировать, чтоб уж точно всё нормально.

— Тань, вы тут? — в палату заглянул Николя. — Там… Михаил нашёлся.

Я прямо ощутил, как дышать становится легче. И не только мне. Сестрица встрепенулась.

— Где? Что с ним?

— Как я понял, на него напали в каком-то доме. Ударили по голове. Нет, нет, не волнуйся, жизни ничего не угрожает. Его уже везут. Я настоял на осмотре, так что к вечеру будет. Савелий?

— Я останусь. Подожду.

Потому что очень мне интересно, как это произошло. Пусть Мишка и не боевик, но подготовку он получил отличную. И тень опять же.

Тени, даже находясь внутри, предупреждают об опасности.

Ничего.

Приедет.

Расскажет.

А я послушаю. И не только я.

— Сав? — Демидов устроился в углу палаты. — Я тут не мешаю? Я тихо, если что…

— Не мешаешь, — я покачал головой. — Тут… такое… Яр, я к вам не вернусь. Во-первых, вам точно не до меня. Во-вторых, у нас тут тоже… кое-что приключилось. Поэтому буду брата ждать. А потом или останусь вот. Или в гимназию… извини.

— Это скорее ты меня. Пригласил в гости, а… но… в общем, спасибо.

— Как бы и не за что. Это не я.

Буду валить всё на Серегу, который эту фиговину заметил. И Яр хмыкнул, но кивнул, показывая, что раз уж мне хочется, то пусть оно так и будет.

— А остальные где? — я спросил, поскольку во флигеле было пусто.

— Тут… в общем, Николай Степанович сказал, что проведёт им экскурсию по корпусу, покажет, что да как. Потом Шувалов заберет Сергея с Елизаром. У них там тоже есть мастерские, ну а вечером — по ситуации. Думали, что и ты с ними поедешь.

— Нет. Пока не могу. Татьяна переживает. И в целом… дела свои.

Дела свои, до которых посторонних не допускают, это для Яра понятно.

— Сав… он ведь должен был знать? Видеть? Наш целитель? То, что видел Николя? Почему он… почему говорил, что это от дара? От дестабилизации? От ранения?

— Не знаю.

— И я не знаю. Он или не компетентен, но… как бы это странно. Или нарочно. Но это тоже невозможно! Он ведь клятву приносил!

— Выясним, — пообещал я. — Думаю, твои дядья вплотную займутся вопросом.

И не только они.

Шувалов может сколько угодно улыбчивым лапочкой притворяться, но я-то натуру чувствую. Пусть целитель и помер, но он не появился из ниоткуда. И Шувалов точно пойдёт этот клубочек мотать.

— Ты… если чего надо, то говори. Чаю там или ещё чего, — сказал я Демидову. — Я пойду наших поищу, скажу, что всё опять отменяется. И чтоб не ждали. И вернусь. Тогда…

— Сав, — Яр поднялся и поглядел так, пристально, внимательно. — Скажи, а если мы сюда привезём моего кузена? Твой… родич сможет поглядеть на него?

— Сможет. И не только родич. Иногда твари видят лучше, чем люди.

— Спасибо.

— Только, ничего не обещаю, — поспешил уточнить я. — Ты же понимаешь, что это… ну, как получится. От меня мало что зависит.

— Понимаю. Но всё равно спасибо.

Я вышел.

И дверь прикрыл. И мальчишек нашёл, уже в саду перед флигелем.

— Савелий, едем? — Орлов прервал обсуждение и, глянув на меня, понял правильно. — Не едем.

— Извините. Тут… с братом кое-что приключилось. Вроде не серьёзно, но хочу дождаться, так что… Никит, ты присмотришь?

— Да, я уже звонил своим. Заберём всех! Отец обещал показать машину, так что… и заодно уж над люлькой этой покумекаем. И ты присоединяйся, как разгребешься. Лады?

— Конечно.

Я выдохнул.

Очень не хотелось, чтобы Серега с Елизаром в гимназию возвращались да без меня. А я… чувствую, застрял я со всем этим.

Мишку привезли ближе к ночи.

И глядя, как он выбирается из машины, сам, я выдохнул с немалым облегчением. А заодно подавил какой-то детский порыв броситься ему на шею.

Живой.

И с виду целый. Здоровый? Не понятно, но стоит на своих двоих. Лоб, конечно, замотан, вид печальный, но это ж мелочи.

— Я вас когда-нибудь сама убью, проронила Татьяна в полголоса.

— Когда-нибудь — обязательно, — согласился я.

— О чём вы только думали…

— Тань.

— Что?

— Тань… ему нужно было.

— Одному?

— Одному.

— Но…

— Ты за него волнуешься. И я волнуюсь. И, поверь, меньше всего мне хочется, чтобы с ним что-то случилось…

Взгляд её был мрачен.

— Но это не значит, что его надо оберегать от всего буквально. Он и сам такого не поймёт. Вспомни деда.

— Я помню. Я… прекрасно всё помню, — она часто заморгала. — И понимаю, что… но убить вас всё равно хочется!

Я молча склонил голову, но Татьяна лишь фыркнула и произнесла ещё тише.

— Если бы был хоть малый шанс, что это поможет спастись, я бы… я бы отреклась и от имени, и от всего остального. Потому что я больше не хочу хоронить родных.

Сказала и сделала шаг навстречу, чтобы обнять Михаила.

— Как ты нас напугал! — её голос был полон беспокойства, а ещё радости. — Миша, ну ладно они, они безголовые! Но ты-то! Я думала, что ты самый умный из всех! А туда же! Как ты себя чувствуешь? Что болит?

— Уже ничего. Да и не болело особо… ну так, чуть рассекло…

— Кровь…

— Да говорю же, просто рассечение. Меня не мутит и вообще. Я бы и сам доехал. Извини, что заставил волноваться. Сперва думал…

У него и вправду оказалось рассечение. А ещё ушиб. Причём такой, что для диагностики и сила целительская не требовалась. Шишку на затылке даже я видел.

— Да ерунда… — Мишка поморщился, но под мрачным взглядом Татьяны замер, позволив Николя ощупать голову. Окровавленные бинты лежали грязной кучкой.

— Не сказал бы. Есть признаки сотрясения, но… нет, ничего опасного я не вижу. И могу сказать, что вам повезло. Голова у вас крепкая. Здоровье хорошее.

Зеленое облако стекло с пальцев Николя, чтобы всосаться в кожу.

— От себя рекомендую отдых, сон и здоровое питание. А ещё… подумать, что в следующий раз тот, кто нанёс этот удар, может нанести и другой, — произнёс Николя очень спокойно. — И тогда моя помощь уже не потребуется.

После чего степенно удалился, предоставив нам возможность для беседы.

— Так… — Татьяна прищурилась. — Я жду.

— Тань…

— Я жду, — с нажимом повторила она. — Да, я не стану читать тебе нотаций, говорить об опасности…

— Ты о ней говоришь, — сказал я, заработав ещё один мрачный взгляд.

— Говорю! Но… меня бесит даже не это!

— А что? Свадебное платье не выбирается?

— Что? Ах ты… — она кинула в меня ватным шариком. И выдохнула. — Да… извините, что-то я сегодня переволновалась. И не вижу смысла выбирать свадебное платье. Пока во всяком случае.

— Что-то случилось? — Мишка встрепенулся. — Николя…

— Николай Степанович меня понимает и готов ждать.

Золотой человек, потому что я её вот совершенно не понимаю. То есть, понимаю, что женщины другие, как-то у них мозги совсем иначе устроены, но вот реально.

Николя ей нравится.

И замуж она за него пошла отнюдь не от безысходности. Я не слепой. Вижу взаимную симпатию. И ревновала она его. И переживала. И колечком этим гордилась. А теперь что не так?

— Понимаете, я не хочу выходить замуж под нынешним именем, — Татьяна подошла к умывальнику и набрала воды в кувшин. — Миш, да сиди, я кровь смою.

— Там…

— Много. И засохла уже. А значит, просто так не отмоешь. И рассечение… затянулось. Вот… балбес ты, надо было зашить, а не силу тратить.

— Тань, — вклинился я. — Так ты вроде говорила, что готова отказаться.

— Готова была бы, если бы был шанс, что это поможет, — она очень осторожно прижала влажную губку к Мишкиной голове. — Посиди, сейчас отмокнет. Но я знаю, что не поможет, что и вы не успокоитесь. И остальные. И тайна — не такая уже и тайна. А значит, рано или поздно совсем перестанет тайной быть.

— Ну да, пожалуй, — согласился я.

— Вот. И что тогда станет с браком? Татьяна Васильевна Громова — это юридически другой человек. И брак вполне может быть признан незаконным…

С этой точки зрения я проблему не рассматривал.

Хотя не думаю, что Николя захочет вдруг признать брак незаконным.

— Даже если не в суде, даже просто если кто-то узнает, что я выходила замуж под другим именем, то в дальнейшем это доставит немало проблем. Слухи. Сплетни. Ладно, моя репутация пострадает, от неё мало что осталось. Но ведь и детям достанется, если они будут, — спокойно объяснила она.

— То есть, со свадебным платьем…

— Кроме того, если вы не забыли, у меня траур, — Татьяна сунула в руки Мишки таз. — А это само по себе делает свадьбу… неправильной. Скажем так.

Дед не был бы против.

Пожалуй.

Наоборот, он бы настоял, чтоб она поскорее выходила замуж, а лучше, чтобы после свадьбы вовсе уехала куда-нибудь, где безопасно. Правда, вряд ли существует такое место, но почему бы и не помечтать.

— Поэтому мы решили отложить свадьбу. И, соответственно, подготовку к ней, — Татьяна осторожно тёрла жёсткие Мишкины волосы. — Кстати… Шувалов передал мне письмо для Танечки.

Уже Танечка?

Пускай.

— И?

— И я отдала. По-моему, она переменила некоторые свои взгляды. Если она согласится на встречу, то как быть?

— Вот когда согласится, тогда и подумаем.

Не хватало ещё в чужих делах сердечных увязнуть. Пусть Шуваловы и союзники, но слишком как-то их много вокруг стало.

— А старший как? Не достаёт?

— Отнюдь. Весьма любезен. Планирует помочь со строительством ещё одного крыла в госпитале…

Говорю ж, много.

Вокруг.

— Миша, — сестрица захватила волосы на макушке и дёрнула.

— Ай!

— Не ай, а рассказывай. Что случилось?

— Ну… — он посмотрел на меня.

Я вздохнул.

— Тань… там Шувалов может попробовать вызвать души тех людей, которые умерли в доме. Но я бы не хотел, чтобы он видел установку. И Мишка в этом со мной согласился.

— Абсолютно. Шуваловы неплохо разбираются в артефакторике, а то, что он любезен… — Мишка поморщился. — Ничего не значит.

— Согласна, — сестрица прижала к Мишкиной башке полотенце.

— Вот… и мы подумали, что надо сперва решить вопрос с установкой. Кардинально.

— Взорвать, — кивнула она.

На диво понятливая женщина.

Когда сама того хочет.

Ещё и уточнила:

— А динамит откуда?

— У Охранки попросили, — признался я. — Что? Ну не самим же его бадяжить было!

— А объяснили как?

— Правду сказал, — я поёрзал под мрачным взглядом сестры. — Карпу Евстратовичу… ну, почти правду. Что эта машина души разрушает. Кстати, тут не уверен, что не разрушает. В общем, он согласился, что не надо, чтобы её кто-то видел. И передал пару ящиков динамита. Ну, чтоб совсем с гарантией.

— Запалы я сам делал! Электрические. Они куда надёжнее, — поспешил сказать Мишка.

— Конечно, тогда всё в порядке! — Татьяна с раздражением стиснула губку и шлёпнула ею Мишку по лбу. — Если электрические…

— Тань…

— Ладно, не меня, но Еремея ты бы мог взять!

А вот тут она, пожалуй, права. И мы с Мишкой, переглянувшись, кивнули. Стоило бы. Но… хорошая мысль, как водится, запоздала.

— Дальше, — сухо сказала сестрица.

— Дальше… динамит оставили в доме. Там его действительно чинить начали. Вроде как я бригаду нанял… то есть, нанял. Я даже заплатил. И неплохо работают. Почти всё уже и расчистили.

А заодно обследовали, причём не по разу.

Вежливый стук в дверь прервал рассказ.

— Не помешаю? — осведомился Карп Евстратович с той стороны.

— Заходите, — ответила Татьяна. — Чего уж тут…

Заходил Карп Евстратович осторожно, с опаскою. Было в голосе сестрицы что-то этакое, предупреждающее. И под прищуром её недобрым жандарм застыл, закрывая собой дверь.

— Как раз вот до сути дошли. Стало быть, дом чинят?

— Крышу вот перекрыть должны, — Карп Евстратович слегка смутился. — До дождей чтобы… а то ж погниёт всё, если оставить, как есть. Но в целом, как мне доложили, дом крепкий.

— Вот… я динамит нашёл. Перенёс на ту сторону. Всё сладил. Подключил. Провод протянул к самому выходу. А потом и на эту сторону вывел. Не знаю, правильно сделал или нет, но там ведь всё в скале. А взрыв внутри горы — это всегда непредсказуемо… вот. Поэтому и тела перенёс. Подумал, что если вдруг обвал, то лучше бы им остаться на этой стороне. Полынья там небольшая, так что взрывная сильно бы не докатила…

Разумно.

Я, кстати, об этом и не подумал. Я вообще смотрю, что многое стал упускать, и это мне категорически не нравится.

— Как сделал, то и сам выбрался. Пустил заряд. Там бахнуло. Хорошо бахнуло. Эхо и до подвала докатилось. Но и только. Для проверки тень послал, но там пылища стояла такая, что ничего не видать было. И я решил немного подождать, пока обляжется. Надо ж было посмотреть, получилось ли.

Мишка выдохнул.

— Ну и пошёл в трактир.

— И там тебе дали по голове? — ехидно поинтересовалась Татьяна.

— Нет. Там мне дали ухи и копчёных свиных ушей, — Мишка убрал полотенце с головы. — К ним хлеб свежий и так, по-малости.

Сестрица успокаивалась.

— А не позвонил почему?

— Так… зачем? Утром же звонил. И время было уже такое, но… каждые несколько часов к аппарату бегать? Я ведь не собирался задерживаться. Так, выглянуть, проверить, получилось бы. И в целом, как там и что. И назад. Перед отъездом и набрал бы из гостиницы.

Логично.

И Татьяна понимает.

— И что пошло не так?

— Сам не пойму. Я вернулся. Потом с бригадой по дому прошлись. Там Евграфыч командует. Толковый мужик, мы с ним к крыше и поднимались, обсуждали, как да чего делать. Опять же с комнатами, с окнами. Пару часов точно провозились. Пока показали, что сделано, пока — распланировали, чего дальше. Пока с материалами разобрались, какие ещё понадобятся и где брать…

Пропадать Мишка определённо не планировал.

— Как-то даже слегка и завозился, признаюсь. Стройка — дело такое… я в жизни так ничего не строил.

Ну да, новый опыт.

Конструктор для взрослого мальчика. Кстати, может, кинуть ребятам идею? А что? Тут из конструкторов только кубики деревянные. Придумаю «Лего», произведу революцию в игровой индустрии.

Или нет?

Эти кубики мелкие не так просто отлить, чтоб они друг с другом соединялись.

Да и не уверен, что в этом мире уже изобрели пластик. Точнее, тот, из которого можно «Лего» делать. Так что, похоже, и тут из меня прогрессор фиговатый.

— Вот… потом уже, как вечереть стало, я и спустился в подвал. И на ту сторону вышел. Сперва, конечно, тень отправил… — Мишка пригладил взъерошенные влажные волосы. — А там уже и сам. Поводок у меня пока короткий, она далеко отойти не может.

Он выдохнул.

— Взрыв, конечно, получился изрядным… от той… того… столба осталась груда камней, часть стены обвалилась, перегородка с другой пещерой. Пол тоже хорошо посекло, но местами рисунок уцелел. И я вернулся за ломом. Подумал, что если уж делать, то до конца.

И я его понимал.

И не только я. Татьяна вон выдохнула.

— В целом там спокойно. Тень рядом держалась, далеко не уходила, но и присутствия других тварей не ощущала. Камень, конечно, твердоват, пришлось хорошо поработать, но тут уж ничего не сделаешь. Во второй части, где людей держали, там почти всё уцелело. С большего. Мелкие обломки, пара трещин на стене. Решетки вот пылью осыпались, но тут не скажу, от взрыва или сами по себе. Дальше я не полез. Рассудил, что ни к чему оно. Да и времени по ощущениям потратил привычно. Понял, что вы беспокоиться станете. Поэтому забрал тень и отправился к выходу.

— И?

— Вышел. Точнее в лабораторию, которая в подвале, я выбрался. Честно, думал задержаться. Собирался позвонить, предупредить… так-то уже ночь на дворе была. Просто понял, что мы, конечно, там всё осматривали, но поверхностно. Вот и подумал, что и в ней не помешало бы порядок навести.

Не помешало бы.

Его правда.

— Вот… а как дальше получилось, я сам не знаю, — Мишка прикрыл глаза. — Помню, подошёл к телам. Потом к столу. Взялся снова за бумаги, книги. Стал просто снимать и складывать на пол, чтобы с собой забрать. Как набралась стопка, то отнёс её к машине. Заодно и пить хотелось зверски. И есть тоже. На улице было темно, хотя вот соседка всё равно не спала. Тень её учуяла. Ну да всё равно. Я вернулся. Бумаг ещё прилично оставалось.

Он выдохнул и опять потрогал голову.

— Теперь понимаю, что… такое чувство возникло, будто что-то изменилось с прошлого раза. Но что именно… я и отмахнулся. Взял стопку. И тут тень буквально взвыла. Или как правильно? Она чего-то испугалась. Настолько сильно испугалась, что этот страх передался и мне. Главное, я осознавал, что он не мой, но буквально на мгновенье и замер. Вот… и этого, как видите, хватило.

— Ты не видел, кто тебя ударил?

— Нет. Я и удара-то не ощутил. Просто… просто всё вдруг выключилось. А потом… слышу, как зовёт кто-то… далеко и рядом. И голоса. И голова просто-напросто разламывается. Мутит ещё.

— Сотрясение.

— Да… тень рядом. Плачет, как ребенок. Я и поднялся. До выхода добрёл, там меня и нашли… как-то так.

И вот этак.

— Интересно, — произнёс Карп Евстратович. — Очень интересно… ваша соседка и вправду вас видела. Но только вас. По её словам, больше никого в проклятом доме не было. Видела, как вы и на крышу поднимались, и с рабочими беседовали. И как они уехали, а вы остались. Видела, как вы выносили что-то из дома. И как ушли, но после не вернулись. Она, кстати, и сказала, что там вас надобно искать.

— Поблагодарю потом.

— Не стоит. Она уверена, что вы колдун, раз с проклятым домом связались. И стало быть, вас надо передать Синоду, а лучше — сразу сжечь.

— Да уж… — Мишка явно растерялся.

— Миш, а ты возвращался? Потом? — уточнил я.

— Савелий!

— Что? Не поверю, что не полез проверять подвал.

— Полез, — Мишка криво усмехнулся. — Он уничтожил записи. Все. Ни бумажки не осталось. Но только записи, книги по тому, что я запомнил, на месте. А ещё он забрал тела.

Карп Евстратович выматерился, потом глянул на сестрицу и буркнул:

— Извините.

— То есть, надобность в Шувалове отпадает? — неприятная новость.

Мишка смутился.

— Да… как бы… я помню, что ты говорил, что не надо их трогать, место смерти и всё прочее. Но не мог я её там оставить! Я решил, что вам с Шуваловым хватит и двоих для разговора, а её я передам, чтобы похоронили.

— Ты вынес девочку?

— Да… сперва её, потом взялся за книги. Бумаги собирался отдельно, но не успел…

— Мишка…

— Что? — он ощупывал голову. — Я знаю, возвращаться с покойником в машине было бы опасно. Но я собирался передать её вашему человеку, Карп Евстратович. Так и получилось. И… после того, как всё случилось, попросил сюда перевезти, точнее машину сюда. На моей ехать, чтобы точно уж. И чтобы её не забрали.

— Благодарю… — Карп Евстратович даже поклонился. А я мысленно поблагодарил всех тараканов в Мишкиной башке. — Возможно, получится её спросить… хотя, конечно, странно… почему он не вышел? Не знал, что их было трое?

— Возможно, решил, что тело девушки истлело? — предположила Татьяна. — Или… времени не хватило?

— Бумаги собрать хватило, а во двор выйти — нет? — Карп Евстратович вполне логично усомнился.

— Скорее уж он боялся, что не сможет вернуться, — я озвучил версию, к которой пришёл сам.

— Поясни, — Карп Евстратович развернулся ко мне.

— Смотрите, соседка видела только Мишку. А она глазастая… и собаки опять же. Собаки бы почуяли, если бы кто-то подобрался к дому тишком. Опять же вход в подвал такой, что сложно разминуться. Мишка вряд ли отсутствовал долго. Поэтому соваться с этой стороны было бы рискованно. А вот с той…

Я замолчал, позволяя им самим додумать.

— Взрыв был. И уничтожил ту… установку. Но об этом могли узнать. Допустим, за ней присматривали. Или какая-то сигнализация работала. Или что-то другое… эхо, волна, не важно. Главное, взрыв этот привлёк внимание и не тварей.

— И кто-то явился посмотреть, что случилось?

— Именно. Но пыль и ему бы помешала. А значит, пришлось бы ждать. Тут как раз вернулся Мишка. Он ковырялся с камнем, потом занялся бумагами, телами… тот, кто на него напал, пришёл не из нашего мира. Он выбрался через полынью.

— И напал? — Карп Евстратович задумался. — Почему тогда не добил?

— Не знаю. Возможно, решил, что Мишка мёртв. Удар был приличный, рассечение опять же, кровь…

— Так себе объяснение, — Карп Евстратович покачал головой. — Достаточно было пульс проверить или дыхание…

— Тогда, может, цели у него не было, убивать. Не все ж вокруг больные маньяки. Отключил. Обыскал. Посмотрел, кто это. И забрал то, что было нужно. И то, до чего он сумел дотянуться.

— А до машины, которая стояла во дворе, не сумел, стало быть?

— Именно. Там дверь в лабораторию своеобразная. Сделана моим отцом. И настроена на кровь и силу. Мишка её открыл, но вот если тот, кто его отключил, был не Громовым…

— Он рисковал, — Татьяна поняла первой. — Очень рисковал. Даже если дверь оставалась открытой, то она могла бы и захлопнуться, если бы ею воспользовался чужак. И тогда он застрял бы. Возможно… возможно, в подвале имелась ещё какая-то защита? Скажем, что-то, что уничтожало бы этот подвал, если убить Михаила? Или он опасался, что подобная защита может быть.

— Это объясняло бы многое, — согласился Карп Евстратович. — Хотя, конечно, вопросов возникает много… кто это мог бы быть?

Не папенька.

Он бы и туда прошёл, и назад бы вернулся. Тот, кто создал подвал, знал, как всё работает.

Но…

— Карп Евстратович, — я посмотрел на сестру, на Мишку. На Метельку, который тихонечко сидел в углу. И мысль оформилась. — А вы вот по той фотографии, которую вы мне показывали. По тем покойникам с неё можете дела достать?

— Зачем?

— Затем… уж очень своевременно они там все померли. Прям как по заказу. Весь выпуск раз и готов. Только…

Я обвёл рукой комнату.

— Как показывает практика, некоторые покойники могут быть очень даже живыми…

Но ничего.

Этот недостаток мы исправим.