Громов. Хозяин теней. 6 [СИ]

Глава 14

Шувалов появился в тот момент, когда мы вчетвером спорили, нужно ли запрещать детский труд или достаточно его немного ограничить.

— Да ты пойми, Сав, что, ограничения не сработают! — Орлов галопом кружил по библиотеке, чудом разве что не натыкаясь на шкафы и стулья. — У нас их просто-напросто не поймут! Или поймут, но найдут способ обойти! Только запрет!

— Как будто запреты не обойдут, — Демидов задумчиво грыз конец пера. — Только в путь, сунут на лапу фабричному инспектору и всё…

— Вопрос в том, сколько надо будет сунуть. И станут ли связываться. Одно дело — мелочь, которую и проверить тяжко… ну как ты проверишь, сколько там он работает и где на самом деле? А вот когда будет так, что если на фабрике дети, то сразу и штраф! И такой, чтоб немалый. Тогда и инспектору тоже платить придётся немало. И кому оно надо?

Демидов скорчил скептическую гримасу.

— Вы оба правы. И ограничения обойдут, и запреты. И взятки давать будут, — я покачивался на стуле. — Но тут другое. Дети на фабрики идут не потому, что им больше заняться нечем. А от нужды. Для многих — это единственный способ заработать на кусок хлеба. Отбери саму эту возможность, нужды меньше не станет. В отличие от способов из неё выбраться. И те, кто сегодня идёт на фабрики легально, завтра займётся… а вот чем получится, тем и займётся.

— Ругаетесь? — появление Шувалова я пропустил.

Выглядел он… помятым, что ли?

— Продуктивно думаем! — Орлов подскочил к приятелю и, приобняв, тряхнул. — А ты как? Живой?

— Как видишь.

— Мало ли, чего от тебя, некроманта проклятого, ждать…

Улыбался Шувалов криво.

И стало быть, спрашивать, всё ли в порядке, не след. И так видно, что не в порядке.

— Что целитель сказал?

— Сказал, что это и вправду ненормально. И… в общем, он должен побеседовать с моим отцом. Я ему позвонил. Объяснил. И теперь они разговаривают. Извини, Савелий. Я не думал, что… так получится, — Шувалов выглядел до крайности растерянным.

— Значит, серьёзно всё? — Орлов мигом сбросил маску.

— Да. И как я понял… он хочет осмотреть и вас тоже. Если вы не против. Или, если нужно получить разрешение родителей, то звоните.

— Обойдусь, — отмахнулся Орлов.

Демидов, подумав, кивнул.

— Чего раньше времени батю беспокоить, — это он произнёс в полголоса. — Он и так не сильно радый уже этой учёбе.

Шувалов опёрся спиной на шкаф и посмотрел на меня, потом произнёс:

— Мне до крайности неловко, что я доставляю беспокойство. И ещё отец, скорее всего, приедет. Он сложный человек. И я боюсь представить его реакцию, но в том, что он захочет лично встретиться с Николаем Степановичем, не сомневаюсь. И моей инициативой вряд ли будет доволен.

— Выпорет? — уточнил Орлов.

— Нет. Он против физических наказаний. Говорит, что порка унижает человеческое достоинство, — бледность уходила и Шувалов успокаивался. — Просто… у него характер. И дар… дар куда сильнее моего. Это влияет на людей. Поэтому, если вы не готовы принять, то я пойму. Николай Степанович уверен, что отца тоже нужно посмотреть, что лучше бы это сделать здесь, не привлекая внимания, однако…

— Та! — Тимоха выглянул из-за мольберта. — У!

— Это Тимоха. Старший брат Савки. Помнишь, он рассказывал? — Орлов меня опередил. — Он отлично рисует. И у него контузия.

— Ага, — Тимоха кивнул и потянулся. — Ух!

А его словарный запас расширяется. Как-то раньше я на это внимание не обращал. Буча тихонько свистнула и перебралась на плечо. Благо, плечи у Тимохи были серьёзные, места хватало.

— Он… охотник? Тоже? А почему тень у него маленькая? — Шувалов отвлёкся.

— Болеет, — ответил я.

— А разве тени могут заболеть?

— Чего они только не могут. Дмитрий, не дури. Если Николя сказал, что смотреть надо, значит, надо. И да, лучше тут. В смысле у нас, раз уж мы это всё затеяли. Если что… будет независимым консультантом.

— В каком смысле? — уточнил Шувалов, окончательно успокаиваясь.

— Почитает наш опус и выступит с критикой. На предмет нехватки в нйм порядка и государственности.

Шувалов кривовато улыбнулся и кивнул.

— Это он может. Но на твоем месте я бы воздержался показывать.

Первым гостя почуяла Тьма. Встрепенулась и заволновалась, дёрнула меня, требуя выпустить.

— Большой, — сказала она. — Злой. Опасно.

Призрак встопорщил перья и свистнул, а потом издал низкий рокочущий звук, от которого и Орлов вздрогнул.

— Что за… — он крутанулся.

— Полагаю, отец прибыл, — Шувалов отложил листки с нашим опусом, который уже успел перечитать трижды, всякий раз оставляя какое-то невообразимое количество пометок. От этого появлялось некоторое ощущение собственной неполноценности. И не только у меня, если Орлов попытался листки отобрать, но безуспешно. — Надеюсь, ты сумеешь удержать свою… тень.

— Сумею, — я тоже поднялся.

Негоже оставлять такого неприятного гостя на Татьяну.

— Идём?

Шувалов одёрнул гимнастёрку, спешно поправил ремень, закрутил головой, пытаясь найти зеркало… что-то мне его папенька уже не нравится.

— Сила. Много. Вкусно, — воспользовалась случаем Тьма, как бы намекая, что у неё есть верный способ избавить меня от неприятных людей.

Нет уж. Не нравится — это ещё не повод скармливать человека твари.

Тьма огорчилась.

Но мы присмотримся. А там… мало ли, как пойдёт.

Я всё-таки представлял его иначе. Стереотипней, что ли? Этаким злым старцем дракуловатого вида, непременно в чёрном плаще и с тростью.

Трость имелась.

А вот плащи давно уже вышли из моды, потому и обрядился Шувалов-старший в элегантный костюм светло-серого цвета. И старым он не выглядел. Высокий. Породистый — сразу понятно, в кого Димка пошёл, тут никакие экспертизы не нужны. И вежливый до оскомины. Улыбается. Раскланивается.

Если ему и не нравилось происходящее, то он ничем этого не выдал.

Димка сделал шаг вперёд и подбородок задрал, чтобы выглядеть солидней. Ну или по привычке.

— Отец. Позвольте представить вам моего товарища Савелия. И его сестру. Татьяну Ивановну. Татьяна Ивановна, это мой отец. Алексей Дмитриевич Шувалов.

Татьяна присела как-то так, как оно принято в обществе. Причём при всей нелепости этого вот упражнения, она умудрилась проделать его с немалым изяществом.

— Добро пожаловать, — сказала она, ничуть не смущённая ни силой, ни взглядом, которым её одарили. Впрочем, как и дом, и меня.

Шувалов-старший наверняка оценил и место, где наш дом расположен, и в целом его целиком, со старой разномастною мебелью, стёршеюся позолотой и общей неказистостью.

— Доброго дня, — он мило улыбнулся и вручил Татьяне букет. — Несказанно рад знакомству. Много слышал от сына о вашем…

— Брате, — спокойно ответила Татьяна и тоже мило улыбнулась. — Я счастлива, что Савелий столь быстро обзавёлся друзьями. У него сложный характер…

И на меня покосилась.

А я что? Стою. Грудь вперед, живот втянул, хотя его не было, но всё одно. Глаза таращу, изображая нечеловеческий восторг от встречи. И прям чую всем организмом интерес к скромной своей особе.

— Понимаю. Сложный характер — это всегда… сложно.

Типа шутит так?

— Но и я рад, что у моего сына такие друзья, которые… не оставили его в сложной ситуации, — а это уже сказано без всяких шуток. — Однако, если вы позволите… времени у меня не так много.

— Конечно, прошу. Николай Степанович сейчас заканчивает…

Это с Яром.

Орлова Николя осмотрел быстро, сказав, что в целом всё весьма даже неплохо, но нужно больше времени уделять отдыху и развитию дара.

Шувалов-старший с Танькой удалились, а мы вернулись в библиотеку.

Ага, и Демидов уже тут. Быстро управились.

— И как? — Метелька озвучил вопрос, который волновал многих. И протянул Шувалову бублик. На кухню сбегал?

— Откуда? — я вот от бублика отказываться не стал, как и Димка.

— Я в булочную позвонил, они и принесли, — Метелька устроился на подлокотнике старого кресла, и положил на колено тетрадь по словесности. — Слушай, а тут как писать надо? Арифметические изыскания…

Он произнёс это по слогам.

— Теперь-то красота, с аппаратом, не надо ноги бить. Позвонил и сиди, жди булок.

— Яр, ты как?

— Да нормально так-то… но целитель изрядный. От нашего меня так не пробирает. А этот сказал, что у меня мышцы зажатые. Где-то там. И чего-то надавил, потом силой. И как-то вот, — Демидов руки поднял и помахал. — Не болит и не тянет. Вроде как я их ещё давно зажал. А наш и не видел… слушай, а если ему денег заплатить? Неудобно так-то.

— Это не ко мне, — я покачал головой.

— Обидится, — Шувалов ел бублик, аккуратно отщипывая кусочки. — Я только заикнулся, а он сразу ответил так… что, мол, занимается по просьбе невесты, и потому не стоит беспокоиться о деньгах…

— Тогда и вправду не стоит, — я пожал плечами. — Надо будет, поверь, Николя с твоим папенькой договорятся.

— Не уверен. Знаешь, обычно люди чувствуют наш дар. Даже если закрыться полностью, всё равно остаётся что-то такое… вызывающее неприязнь. Или правильнее будет сказать, отторжение? — Шувалов был задумчив. — У дарников. А у обычных — страх. Он же словно и не заметил… и так… даже когда сила почти…

Он замолчал.

— Договаривай уже, — потребовал Орлов. — Что случилось?

— Дар… нестандартно среагировал. И вчера… с Елизаром… ему не нравилась эта чужая сила, но я сумел восстановить контроль. А сегодня едва не случился всплеск. Точнее он бы случился, если бы не твоя сестра. Её тень просто появилась и вытянула излишки силы.

Ага, а с моими делиться не стала.

Хотя сколько там тех излишков.

— И всё успокоилось. И… в общем, Николай Степанович сказал, что есть признаки стимуляции роста дара. Какие-то характерные изменения структуры, но пока на начальном уровне. Поэтому отца и позвал.

— Да уж… а ваш целитель не замечал?

— Нет.

— Интересно…

— Я спросил. А Николай Степанович сказал, что… в общем, изменения на этом этапе незначительны. И что если не искать их целенаправленно, то и не увидишь. Что человек, который прежде не сталкивался с подобным… он просто решит, что имеют место некоторые индивидуальные особенности развития и только. А деградация каналов станет заметна уже много позже.

— То есть, ваш целитель ни при чём?

— Не знаю. Отец точно будет его проверять. Но… если так…

— А это лечится?

— Да, — Шувалов доел бублик. — Мне уже намного легче. И… Николай Степанович говорит, что и особого лечения не требуется, что организм сам восстановится, но нужно убрать источник отравления. И просто гасить вспышки силы, если таковые будут, но не блокираторами, а… как в этот раз.

Он поглядел на Призрака, который, растянувшись поперек порога, принялся вылизывать Бучу. Та ворчала и пыталась выбраться, но Призрак придавил её когтистой лапой.

— Я так полагаю, Николай Степанович обсуждает с отцом и твоей сестрой возможные варианты.

Это какие?

Хотя, какие тут варианты. Или я еду жить к Шуваловым, или Шувалов остаётся у нас. Прям даже не знаю, что мне нравится меньше. Он же, подкинув Призраку комок силы, который тот великодушно уступил Буче, поинтересовался:

— А у тебя ещё одной сестры с даром нет?

— Вроде нет. Насколько знаю. А тебе зачем?

— Для кузена, — ответил Орлов. — А я говорил, что надо бы пошевелиться, пока о помолвке не объявили. Теперь всё. Хотя, Сав, ты сестре намекни. Кузен у него славный малый.

— Боюсь, Герман пока не готов к новой попытке.

— Ещё переживает?

— Да. Мне бы не хотелось говорить, но он испытывал глубокую личную симпатию к Одоецкой. И её побег сильно на него повлиял. Контроль силы во многом связан с эмоциями, поэтому… ему сейчас сложно.

— Настолько глубокую, что продолжает искать? — Демидов потёр палец, на котором обнаружилось чернильное пятно. — Да ладно, Дим. Это ж так себе секрет. Они вон тоже газеты читают.

— Я не читаю, — Метелька сдержал зевок. — Разве что те, где про всякие злодейства пишут. Слыхали? Что вдова исправника подлила зятю яд, потому что он её соблазнить пытался!

Надо же, а кому-то в жизни, выходит, злодейств не хватает.

— В «Листке» раз в неделю появляется объявление, — пояснил Демидов. — Разыскивается девица благородного происхождения… и ладно бы описание. Так ведь портрет печатают. И награду обещают. Ему ещё не надоело?

Шувалов вздохнул.

И сел в кресло, вытянул ноги.

— Герман просто хочет убедиться, что с ней всё в порядке. Он волнуется.

— И ты думаешь, что если ему другую девицу подсунуть, он будет волноваться меньше?

— Дело в ином, — Шувалов растопырил пальцы. — Кто бы знал, как хорошо без перчаток… отец не будет рад, если я буду говорить о делах рода, но…

— Но ты будешь.

Шувалов кивнул. Будет. И отвлекая или отвлекаясь, подбросил Призраку ещё один комок силы.

— Некромантов не любят. И что бы ни говорил Эразм Иннокентьевич, эта нелюбовь не ограничена чернью. Просто воспитанные люди умеют её скрывать. Однако она принимает другие формы. С нами сотрудничают, у нас есть союзники, которые готовы ради выгоды переступить через… свои эмоции.

— Если что, то я с тобой не ради выгоды, — Орлов сплёл что-то, похожее на длинную сосиску. Только огненную.

— Я не о тебе. Я в целом. Мы изначально держались наособицу. От начала времён. И только мой дед решил нарушить заветы, поняв, что этот путь ведёт к забвению. Ему удалось вывести род из тени. Шуваловы заняли своё место в свете, но…

— Вас всё равно не любят.

— Скорее не доверяют. И в целом ожидают… подвоха, что ли? Момента, когда мы не справимся с силой. Я первый из рода, кто получил возможность учиться не дома. А Герман первый из рода, кто уже получил чин коллежского советника. И мы надеемся, что это лишь начало, но…

— Дай угадаю, ему нужно жениться, — я прислушался к происходящему, но в эфире было тихо, Призрак тоже не выказывал беспокойства, а значит, что бы ни происходило, Николя с этим справлялся.

— Зачем? — удивился Орлов.

— Потому что человек, у которого есть семья, менее подозрителен. Тем более, когда жена мила и родовита, устраивает приёмы, приглашая нужных людей. Очаровательная женщина многое может сделать для карьеры мужа.

— Почему мне хочется вызвать тебя на дуэль? — задумчиво протянул Шувалов.

— Потому что ты — злобный некромант и мысли у тебя пошлые. Я о том, что когда порхает такая звонкая птичка, то разве придёт в голову мысль, что у неё муж — чудовище? Нет. Подходящая жена сделает твоего кузена чуть более нормальным в глазах общества. А побег Одоецкой, полагаю, крепко ударил по репутации?

— Да.

— Поверь, даже если бы у меня нашлась ещё одна сестра, то брак с ней скорее бы утопил остатки этой самой репутации. Но, на счастье твоего кузена, сестра у меня одна…

Где-то в доме громыхнуло.

— Была, — я вскочил.

И Призрак тоже.

Если эта некромантская падла напугала Татьяну, я его Тьме скормлю.