Громов. Хозяин теней. 6 [СИ]

Глава 18

Ощущение от перехода своеобразное.

Вот как мыльный пузырь лопает, обдавая мелкими брызгами. И вкус мыла остаётся на губах. И запах. И грохот вокруг. Жар. Свист пара.

Какой-то… закуток. Или скорее узкий, что кишка, коридорчик.

Вонь едкая, но не оставляющая сомнений, что мы в нормальном мире. Где? А судя по всему, где-то на фабрике. И кажется, даже догадываюсь, какой.

Главное, выбрались.

— Тань? — я поспешно огляделся. Сумрачно. И тесновато. Под ногами что-то шуршит. Над головой, что характерно, тоже. И Призрак радостно кидается на это шуршание. — Тань, ты где?

Тут. Стоит, опираясь рукой на стену. Тимоха рядом, сидит на корточках, что-то разглядывает, и Буча копошится у его ног, жалобно попискивая.

— Тань, ты как?

— Воняет, — сказала она жалобно.

Это точно. Воняло так… в общем, она зажала нос пальцами, но, подозреваю, это не очень помогало. Причём смесь адская. И химия какая-то, и будто палёный жир, и ещё характерные ароматы уборной.

Метелька морщится, затыкая нос рукавом.

— Я… сдохну, — промычал Орлов, озираясь. — А может, вернёмся? Там мне нравилось куда больше…

И он выбрался.

Демидов тоже в стену руками упёрся, но дышит. Старается ртом. Шувалов бледен, и не понять, то ли от перехода, то ли окружающая действительность шокировала.

Так… ага, вот и Николя.

С палкой своею, которая перегородила путь. Коридорчик узкий, и палка встала меж двух стен.

А где…

Стоило подумать, как по стене прошла трещина, из которой показался ботинок. А следом и сам Шувалов-старший. Правда, какой-то он… не такой, что ли? Нет, вроде руки с ногами на месте, и костюмчик, что интересно, не слишком помялся. Так, местами промок, рубашка облепила руки, с жилета текут струйки воды, но это ж ерунда.

Тем паче здесь жарко.

Над Метелькой вон пар поднимался, и над остальными тоже. Подозреваю, что я не исключение. Главное, что этот, наружный жар, окутывающий горячим покрывалом, никак не мешал мёрзнуть изнутри.

— Отлично, — Шувалов-старший осмотрелся, тросточку поставил и сказал. — Полагаю, мы на какой-то фабрике. И судя по своеобразному букету ароматов, производство…

— Мыло варят, — перебил его Метелька и принюхался. — Точно. И заводец не из лучших.

— Это заметно, — прогундосил Орлов, по-прежнему зажимая нос.

— Ага, — а вот Метелька принюхался. — От прям по запаху и чуется, то жир топят гнилой. Стало быть, дешевое мыло.

— Думаю… — Шувалов-старший сглотнул, но нос зажимать не стал. — Нам… стоит сперва выбраться… а уже потом вникать… в нюансы технологии производства.

Говорил он кратко, делая перерывы между словами, чтобы вдохнуть. Видать его глубоко аристократический организм не мог потреблять местный воздух большими дозами.

Метелька не ошибся. На заводике этом, который и заводиком-то назвать тяжко, варили мыло. В низеньком тёмном цеху, больше похожем на просторный сарай, расположились огромные, заросшие нагаром и окалиной чаны.

— Ага… точно… — Метелька пихнул меня в бок. — Мне один про такие заводы сказывал сказывал, помнишь Костыля, Сав?

— Не помню.

— Можно поставить задёшево и прибыток хороший иметь. Чай, в столицах мыла много надо. Он одно время работал на таком от. Говорил, что прям в сараюшке котлы поставили. Но шесть тысяч пудов в год давали.[26] Так от, тот хозяин скупал жир. Ну, который на бойнях оставался. И не самолучший, как понимаешь, а тот уже, который совсем уж негодный и тухнуть начал.

Судя по запаху, местные недалеко ушли.

— И его, значится, плавил. А ещё брал воду с шерстомоен, её вываривал и в ней тоже сало…[27]

Не знаю, что там было в котлах, но что-то было. И это что-то кипело, пыхало жаром, порой выплёвывая мелкую раскалённую искру. А ещё чадило неимоверно. И от дыма, чада, вони глаза слезились. Под котлами горел огонь, и жар его растекался по полу.

— Зато теперь я, кажется, знаю, как пекло выглядит… — пробормотал Орлов, крутя головой.

Было сумрачно.

Нет, здесь имелись оконца, но где-то там, под самым потолком. И давно уж заросли они, что жиром, что копотью. Дымы частью поднимались по узким трубам к крыше, чтобы выплеснуться наружу, но частью стекали на пол, укрывая его, скользкий, засаленный и грязный. Под ногами что-то хлюпало и чавкало. Деревянные доски опасно прогибались, грозя того и гляди треснуть.

— Фабричный инспектор сюда, похоже, не заглядывает, — задумчиво произнёс Шувалов.

А вот люди в этом сумраке казались тенями. Тощими. И пугливыми. При нашем появлении они словно разом исчезли. Нет, Призрак чуял людей, но те благоразумно решили не подходить.

И ладно.

Не больно-то и тянуло общаться. Тянуло, честно говоря, домой, чтобы переодеться и залезть под одеяло. Чтоб… а завтра ещё к Демидову в гости. А послезавтра к Ворону, революционным репетиторством заниматься. И доклад переписывать.

И…

— Кто вы такие! — человечек в тёмном костюме выскочил откуда-то сбоку. — Как вы тут…

Глобальный вопрос, сам бы хотел понять.

— Князь Шувалов, любезный, — спокойно, даже как-то по-доброму произнёс Шувалов и тросточку свою повернул так, что набалдашник упёрся в грудь человечка, отодвинув его на два шага. — А ты кто таков будешь?

— Я? — голос стал тише. Взгляд метнулся, пытаясь понять, не шутят ли. Но человек оценил не столько мокрый вид Шувалова, сколько исходящую от него спокойную уверенность. А может, цепочку часов, что свисала из жилетки и резной набалдашник трости. Человечек сглотнул и ещё тише произнёс. — Я… Афанасий… п-приказчик.

— Приказчик — это хорошо, — Шувалов чуть склонил голову. — Прикажи тогда подать машину. Будь так любезен… две машины. В одну мы не поместимся.

— И… извозчика?

— Можно и извозчика. Только пускай поторопятся. Видишь, молодые люди промокли. И барышня тоже. Ах да, Николай Степанович, нам ведь вашу добычу надобно ещё будет как-то… но да, не здесь. И молодые люди. Я вас умоляю, держите повыше, а то… кстати, любезный, а фабричный инспектор когда у вас был в последний раз-то? Не помните? Ладно, я и сам вижу, что давно…

Сверху раздался протяжный писк, а в следующее мгновенье перед почти чистыми ботинками Шувалова шлёпнулась крыса, чтобы тут же ловко перевернуться и рвануть куда-то в сторону, растворившись в дымах и чаду.

— Я бы сказал, — задумчиво протянул Шувалов, проводив крысу взглядом, — что непозволительно давно.

Дом, милый дом.

Здесь хотя бы не воняет. Ну, почти не воняет. А то, что воняет, это от меня. Запах успел пропитать влажную одежду и, кажется, въелся в неё намертво.

— Сдаётся мне, — Орлов понюхал рукав. — Я насквозь пропах…

— Форму придётся новую заказывать, — Демидов тоже себя понюхал. Поморщился и снова понюхал. — Надобно позвонить, чтобы привезли чего, а то неудобно. Или вовсе домой отправляться.

— Не хочешь?

— Не хочу. Чтоб… папенька точно не обрадуется.

— Заберет? — Орлов вытащил из кармана кучу мелких обломков мертвородника, которые высыпал на стол. — На… всё не с пустыми руками.

— Я тоже набрал, — отмахнулся Демидов.

Вот и когда успели-то?

С виду приличные люди, а туда же, мародёрствовать по пути.

— Думаю, я сумею убедить вашего батюшку, что вам стоит продолжить образование, — Шувалов-старший и притворяться не стал, что не подслушивал. — Как и вашего. Более того. Дмитрий, полагаю, что тебе стоит перейти на полный пансион.

— Что? — а вот всё-таки не хватает Димке опыта, чтобы отстранённо-невозмутимое выражение лица держать. Вон как физия вытянулась. — Но… как?

— Используя влияние и связи семьи. Дирекция, конечно, не будет рада, но… надеюсь, мы решим вопрос. В конце концов, зря что ли Шуваловы вошли в попечительский совет… Татьяна Ивановна, нам тоже следует обсудить некоторые вопросы… в частности то, что касается ремонта дома. Я всё-таки чувствую себя виноватым.

Ага. Так я и поверил.

Лестница, к слову, уцелела. Местами. Не хватало балясины, частью повредились перила: дерево покрытое серым налётом мха пошло мелкими трещинами и вовсе выглядело опасно. Часть верхней ступеньки также осталась где-то там, в мире. Но в целом всё вроде держалось и даже, если по противоположной стороне, то и подняться выйдет.

Наверное.

В доме и другая имелась, которая для прислуги. Она точно целая.

— Думаю, этот разговор стоит продолжить за чаем, — Танька светским образом вернула пиджак князю. — Но сперва, если позволите… Тимофей, идём, тебе стоит переодеться. Вам, господа, тоже. Мокрая одежда никому не добавляла здоровья. Савелий, Метелька, надеюсь, вы позаботитесь о гостях?

Это только по форме вопросом было.

И Метелька радостно угукнул. Татьяна же, величественно кивнув, сказала:

— Идём, Тим. Пряник будешь?

— Ага, — Тимоха позволил себя увести.

Но таки сестрица права. Переодеться стоило. Орлов… Орлову можно что-то из Мишкиной одежды подобрать. А вот Демидов с Тимохой если не одних габаритов, то весьма близко.

Димка… тоже Мишкино дам. Великовато, но как-нибудь потерпит. Николя?

— Не стоит, — он виновато улыбнулся. — У меня в саквояже есть запасной комплект… ношу с собой. На всякий случай… нет-нет, иногда просто… или вызовут к заразному больному. Или вот как-то шёл и авария. Так весь в крови изгваздался. Поэтому вот и взял привычку…

Хорошая привычка. Мне такую завести, что ли?

— Идите, идите. Я тоже не простыну, — Шувалов-старший махнул рукой и, оглядевшись, поинтересовался: — Ваша кухарка не станет возражать, если я немного помогу? Думаю, горячий чай в нынешних обстоятельствах будет весьма уместен.

— Не, у нас нету кухарки, — откликнулся Метелька уже в дверях. — Ну, сейчас. Она утречком приходит и ещё с вечера. Но, если есть охота, вы в трактир позвоните, тут недалече. Пришлют чего.

— Трактир… трактир — это хорошо… а пока… Николай Степанович, если не возражаете, я бы хотел получить дополнительную консультацию. Точнее попросить вас о повторном… исследовании нашего вопроса…

В общем, нас выпроводили.

А мы и выпроводились. Что-то я настолько замаялся, что и подслушивать желания не возникло.

— … крайне любопытно, — голос Николя проникал через щель в двери, возле которой я всё-таки усадил Призрака. Потому что желание желанием, а работа — работой. Шувалов-старший — не тот человек, которого можно в доме без присмотра оставить. Нет, серебряные ложечки он вряд ли сопрёт, конечно… хотя тоже не факт, кто их, некромантов великосветских, знает.

Но интересовали меня не ложечки.

— Мне, конечно, нужно будет взглянуть и на Дмитрия, хотя если вы настолько восстановились.

Из тени выглянула Птаха и, уставившись на Призрака круглыми глазами, сказала:

— Уху!

— Аха, — ответил тот и подвинулся.

Стало быть, Татьяна тоже решила, что приличия, они не для всех. И правильно.

— Знаете, в голове вот тоже… прояснилось, — Шувалов говорит спокойно и так, презадумчиво. — Странное ощущение. Я прекрасно помню, что делал или говорил, почему принимал те или иные решения… и в целом не могу сказать, что вёл себя необычно. Хотя, конечно, в ряде моментов я… но это не важно, наверное.

— Почему?

— Дела рода.

— Да. Конечно. Дела рода позволят вам сдать анализ крови?

Птаха вскарабкалась на спину Призрака и отряхнулась, в потом принялась перебирать пёрышки на его макушке, о чём-то нежно воркуя.

— Полагаете, найдёте следы…

— Надеюсь. Но, честно говоря, не слишком. Этот состав и раньше был сложноопределим. А после доработки. Скорее мне интересны косвенные параметры. Я изучал некоторые… материалы. Так вот, под его воздействием меняется соотношение кровяных телец. В крови обычного человека оно довольно стабильно в пропорциональном выражении. И у одарённых не сильно отличается, тогда как в крови… лиц, принимавших эликсир, я обнаружил характерные сдвиги. Позже вскрытие подтвердило мою теорию. Есть физиологический след. Изменения в надпочечниках. Злокачественные образования в печени. А самое главное, что под действием этого состава и в нервной ткани возникают множественные очаги поражения.

— Так… — в одно это слово Шувалов умудрился вложить столько эмоций, что обе тени повернулись к двери. Птаха и клюв приоткрыла.

— Это на поздних стадиях, — поспешил заверить Николай Степанович.

— Уверены?

— Ну, для полной уверенности мне следует вас вскрыть. Однако, подозреваю, что вы будете несколько против…

Ага, а юмор у них схожий. Шувалов хмыкнул, явно оценив шутку.

— Откуда вообще подобная осведомлённость?

Я бы и заглянул за дверь, но было ощущение, что Шувалов почует. Я не удивлюсь, узнав, что он и сейчас тени засёк, но позволил подслушать.

— И личный опыт. И… не так давно я получил… материал.

— Погодите, — Шувалов щёлкнул пальцами. — Уж не то ли нашумевшее дело о неподобающих забавах некоторых юных лиц?

— То, — сухо ответил Николай Степанович самим тоном показывая, что дальнейшие расспросы не уместны.

— Надо же… — на Шувалова тон не повлиял. — Значит, это не провокация жандармерии?

— Спросите у них.

— Воздержусь. У нашего рода с жандармерией как-то исстари отношения не сложились. Знаете, не любят люди некромантов. А власти и подавно… что ж, благодарю за помощь. То есть, отдавать распоряжение душеприказчику мне пока рано.

— Удивлюсь, если вы их не отдали.

— Верно, — скрипнула доска и обе тени насторожились. — Но я о другом хотел бы… как я понимаю, вы знаете о происходящем немного больше иных обывателей? И это происходит вследствие вашей тесной… дружбы с жандармерией? Это не упрёк. О том все знают.

— Раз все, то отрицать не стану, — а вот теперь Николя огрызнулся.

— И не стоит. В таком случае я бы хотел предложить свою помощь.

— Что⁈

— Помощь. Свою. Поверьте, в некоторых делах некромант может быть полезен. К примеру, если у вас имеется свежий покойник, которого вы хотите допросить.

— Насколько свежим должен быть покойник? — холодность сменилась интересом. А что, вопрос хороший, потому что с живыми у меня как-то дело не идёт.

— Скажем так… здесь два варианта. Первый — призвать душу, тогда степень свежести не имеет значения, ибо душа вечна и тленный мир никак на неё не влияет.

— Это…

— Требует сил. И немалых. И да, ритуал весьма своеобразен. А ещё ненадёжен. Он во многом зависит от того, пожелает ли сама душа явиться и говорить. Здесь я выступлю лишь тем, кто построит мост между тем миром и этим. Чаще всего мост остаётся пустым. Как понимаете, далеко не все души хотят задерживаться. Иногда, даже если откликаются на зов, то, увидев призвавшего, просто отказываются говорить и уходят. И не в моих силах их заставить.

— А второй? — Николя быстро ухватил суть.

— Второй как раз душу не затрагивает. Вы как целитель знаете, что человек от обезьяны отличается развитым мозгом. И этот мозг хранит немало информации. Но к сожалению, он довольно нежен и практически сразу после наступления смерти начинает распадаться. Однако сам процесс занимает какое-то время. И вот тут я могу поднять тело. Это тело будет двигаться и говорить, но что оно скажет — зависит от того, насколько сильно разрушен мозг.

— То есть…

— Если вы вскрыли всех ваших… свидетелей, то увы, вряд ли получится вытащить что-то ценное. Но, полагаю, эти трупы не последние…

И вот как-то уверенно Шувалов это произнёс.

Очень.

А ещё… ещё я вспомнил про другие тела, которые так и остались в старом Савкином доме, которые… которые тоже свидетели.

Только мертвые.

И похоже, нам нужен некромант