Громов. Хозяин теней. 6 [СИ]

Глава 29

— А я говорю, что здесь надо добавить два стабилизирующих элемента! — громкий голос Сереги доносился из открытых дверей мастерской. — Вы сами посмотрите! Вы повышаете ёмкость накопителя, при этом не меняя ни толщины проводящих каналов, ни…

Вернулись мы ближе к вечеру, благополучно пропустив ужин. Нет, Лаврентий Сигизмундович прикупил нам с собой и пирогов, и сбитня, но это же другое.

— … и сомневаюсь, что вы найдёте элементы, настолько созвучные друг другу, чтобы пренебречь возможным эффектом…

Пироги мы отнесли в комнаты, сразу после того, как разгрузили машину. На сей раз стопки тетрадей были весьма себе увесистыми и таскать их пришлось честно. Потом уж нам дозволили вернуться в пансион, где мы умылись, проглотили по пирогу и отправились искать остальных.

Нашли.

— А я говорю, что текущего стабилизатора хватит! — возражал кто-то. — Можно сделать ещё один отводной канал для отведения излишков энергии.

— Этого не хватит, если накопители начнут резонировать!

— Да с чего им резонировать?

В лаборатории было людновато. У доски стоял Серега, растрёпанный, покрасневший и, кажется, злой донельзя. Он то и дело привставал на цыпочки, словно пытаясь стать выше, но всё одно не дотягивал до оппонента. Тот был и выше, и старше. Тощий парень в роговых очках тыкал в доску мелом.

На доске было написано…

Изображено?

В общем, что-то на очень умном и пока не доступном моему разуму. Это одновременно походило и на схему электрической цепи, но почему-то влезшую на страницы какой-нибудь древней рукописи, и на зловещую пентаграмму, в которую добавили пару напрочь чуждых элементов из мира электричества.

— А с того, что ты предлагаешь использовать сразу дюжину камней. И при пропускании тока будет создано магоэлектрическое поле! Причём единое поле! А в нём…

— Да случаи резонанса единичны!

— Но всё равно случаются! И куда чаще, чем об этом пишут…

За их спором наблюдали все. За спиной Сереги виднелась молчаливая фигура Елизара. А вот Орлов с Демидовым устроились у двери, причём Орлов, кажется, что-то жевал.

— Что тут? — шёпотом поинтересовался я.

— О! — Орлов встрепенулся. — Вернулись! Где вы были?

— Да вот, инспектору помогали. Бумаги грузили, бумаги возили. Потом на типографию ещё ездили. Ждали. Чего-то там распечатать должны были, а они не распечатали. Пришлось торчать.

Судя по взгляду, Орлов мне не очень поверил. Но кивнул.

— А тут что? — в свою очередь спросил я.

— Тут? А… тут вон Серега спорит.

— Вижу. С кем?

— Афонька, — прогудел Демидов. — Вы ужинали? Там дежурный сказал, что ужин на кухне оставят, но греть никто не будет.

Оставят? Это хорошо и даже отлично. Есть хотелось пусть не сильно, но постоянно. И не только мне.

— Я и непогретый съем, — Метелька похлопал себя по животу.

— Если сделать, как ты предлагаешь, артефакт будет нестабилен! — Серега ткнул пальцем в доску. И он, и Афонька успели перемазаться мелом. Белые пятна украшали щёки, лоб, гимнастёрку.

Даже Серегин ранец, выглядывавший из-под стола, пострадал.

— А если сделать, как предлагаешь ты, то смысла не будет! Подпитка стабилизаторов съест половину всей энергии!

— Но вторая-то останется!

— А что за Афонька? — Метелька протянул руку, и Орлов молча отсыпал в неё семечек. Я тоже не стал отказываться.

— Разве графья семки жрут? — уточнил Метелька, потрогав семечки, словно сомневаясь, что они настоящие.

— Графья не жрут! — Орлов поднял палец. — Они вкушают!

— Семки?

— Я тебе так скажу, — ответил за него Демидов. — Чего они там у себя только не вкушают. Даже жаб с улитками.

— Чего? Взаправду?

— И дурные деньги за то платят.

— Так… — Метелька поглядел на Демидова с недоверием. — Серьёзно?

— Ага. Вот как-нибудь заглянь во французскую ресторацию. Там лягушачьи лапки подают. И улитки. Печёные. Думаешь, почему они такие вон тощие и с вечно недовольными рожами? Им, может, охота жареной картошечки навернуть, да со студнем, а приходится вон фасон держать. Хрустеть лапками.

Кажется, Метелька испытал некоторое разочарование.

— И ты ел? — уточнил он у Орлова.

— А то! — Демидов успел с ответом раньше. — У Орловых вообще повар-француз. Никита вон хвастался, что прям оттуда и выписали. Специально, чтоб на ресторацию времени не тратить.

Выражение лица Орлова отражала всю гамму испытываемых им эмоций.

— Никита потому котлету и ковырял, что к другому привык. На завтрак — лягушачьи лапки. На обед — улитки. На ужин — икра жабья.

— Да ты… — Орлов, наконец, отмер и пихнул Демидова в бок. Правда, тот, хохотнув, увернулся. — Между прочим, устрицы — это деликатес! И нет, я не ел! Это для вечера званого привозили! Маменька устраивала, и… в общем… а икру я только чёрную ем. Белужью.

— Это просто экзотика, — поспешил я успокоить Метельку, который явно задумался о непростом бытии аристократов, которым приходится давиться жабьею икрой. — Для тех, кому студень есть неизысканно и выпендриться охота. А на юге вон саранчу жарят. Или ещё скорпионов. Жарят и хрустят, как мы семками. Так что за Афонька-то?

— А… это из новых, — Орлов вздохнул с немалым облегчением. — В прошлом годе приехал. Воротынцев.

Серьёзно?

Нет, что на Мишку он не похож вот совсем, понятно, но… но как-то вот… не ожидал. Потому и снова уставился на парня. Обыкновенный. Уши чуть оттопыренные. Очки вон перекосились. Волосы дыбом и сам, как и Серега, в мелу.

— От незадолго до того, как со стариком несчастье приключалось, — а вот сплетни Орловские под семечки заходили неплохо. — Там слух пошёл, что старик с сыном совсем разругался. Тот… в общем, ещё тем уродом был, как говорят.

Под сказанным могу подписаться, но не стану.

— Сперва-то старый Воротынцев всё надеялся повоздействовать, но, видать, не получилось. А племянника в наследники он никогда и не рассматривал. Там тоже какая-то история мутная, — Орлов сделал паузу, предоставляя мне право говорить, но этим правом я не воспользовался. Он и продолжил. — Поэтому Воротынцевы и вспомнили про младшую ветвь. Старик привёз родича, чтоб, значить, понемногу дела передавать. Он-то надеялся, что лет десять-двадцать в запасе есть. А оно вон как получилось.

— И думаешь, лучше мощнее, но нестабильней?

— Эта нестабильность — теоретическая!

— Афоньку сюда пристроили. Брат его, вроде, в университете, но так-то я не узнавал. Афонька же в нашем классе.

— Из теоретической она в любой момент практической стать может! Смотри, представь ситуацию, когда артефакт окажется в поле действия любого другого! Тогда… — Серега развернулся к доске. — Берем стандартное уравнение и добавляем…

Писал он быстро, пусть буквы и не отличались каллиграфической аккуратностью, но были куда читабельней моих.

— … получаем, что вот тут и тут явно уязвимые точки, которые даже в отсутствие резонансного эффекта спровоцируют отток…

— Ты что-нибудь понимаешь? — уточнил я, глядя на сложную вязь то ли уравнения, то ли рунописи.

— Не-а, — Орлов и головой помотал. — Я в артефактах вообще. Слушай, а говорят, что младший Воротынцев…

— Потом, — я оглянулся. — Не здесь.

Каравайцев тоже присутствовал, в стороночке встал, почти скрывшись в углу. Руки вон скрестил на груди, наблюдая за спором. Причём как-то так стоит, что, если не приглядываться, то и не заметишь. Не то, чтобы утопает в тенях, скорее… размывается? Сродняется с этими тенями? А главное, что взгляд его прикован к мальчишкам.

— Но ты учти, — мел снова заскакал по доске, дописывая и исправляя. — Таким образом получаем…

— Говорят, дела у Воротынцевых не особо хороши, — Демидов склонил голову. — Старик был близок к государю, да и думские его поддерживали. Он аккурат против реформ выступал.

А вот Мишка их втихую проводил на подотчётных ему предприятиях. Пусть без громких объявлений и без обещаний всенепременного светлого будущего, как и без желания облегчить жизнь рабочим. Он скорее об интересах рода думал. И яснее прочих осознавал, что мир меняется.

— А нынешние? — уточнил я.

— Так… у них и людей полегло, что со старшим, что с младшим, — Демидов покосился на меня, но прямого вопроса не задал. — А после и долги обнаружились. Расписки всплыли, которые младший-Воротынцев давал. А там суммы изрядные. Отец сказал, что сперва судиться думали, доказывать, что поддельные, но проиграли. Подписи настоящие, печать тоже. В общем, не одна сотня тысяч рублей. Из Думы их попытались потеснить, но там уже как-то договорились. Но за помощь пришлось платить. Кому-то земли уступить, кому-то заводец или фабрику. Или ещё что.

Серега продолжал тыкать в доску и говорить, но уже куда как тише, и Афанасий слушал его, к слову, внимательно. Потом возражал и уже сам крошил мел.

— В общем, обнищать не обнищали, но позиции их пошатнулись, — Орлов явно повторял чужие слова. Но и пускай. Я согласен и на чужие. — Дальше будет хуже.

— Из-за прорыва?

— Что? А, нет. Прорывы — это бывает. Хотя фабрику закрыть пришлось. Там инспекция нарушения выявила, но это дело обычное. Поправить легко. Тут другое. Отец говорит, что они старых управляющих всех выгнали, а своих поставили. Вроде как чтоб эффективность повышать.

Ну да. Помню.

— А те начали рабочих штрафовать и так, что прямо едва ли не весь заработок списывают.

— Слыхал, — кивнул Демидов. — Отец очень радовался.

— Чему? — я удивился, потому как в моих представлениях Демидов не походил на человека, который будет радоваться чужим несчастьям.

— Так… знаешь, как тяжко толковых управляющих отыскать? Чтоб и дело знал, и не воровал, и с рабочими умел ладить. Ну, и порядок держал, без слабины, и не передавливал.

С этой точки зрения, пожалуй, он прав.

— Ага. А там давят серьёзно так. В результате на одной фабрике стачка случилась. На другой — то ли машины сломали, то ли сами они сломались, потому что без ремонту. И вроде как покалечило кого-то, но может, и нет. Главное, что фабрика встала, — Орлов ссыпал шелуху в бумажный кулёчек. — Хуже, что они на мастерских экономить начали. И на производстве. Синод последнюю партию заготовок вовсе вернул. Ну… вроде как заводской брак, но на деле батя сказал, что они решили сырьё взять попроще, что-то там с выгонкой намудрили. В итоге оно и не держит силу. Небось, подумали, что и так сойдёт, а теперь Синод уж им штрафы выписать может…

Да уж.

Интересно, Мишка знает? Скорее всего. Он ничего не говорил о Воротынцевых. Вообще по молчаливому соглашению мы старались не вспоминать о той, прежней, жизни. Но не сомневаюсь, что следил. Приглядывал.

Матушку свою он им не простил.

— А если так вот? — Серега черканул пальцем по доске. — Если взять… за счёт изменения не структуры, но материалов? Через коэффициенты сопротивления попробовать?

— … и другие поставки повисли. А ещё армейский заказ. Старый-то Воротынцев регулярно получал, на стандартные амулеты…

— Но теперь нашлись и другие желающие?

Армейские заказы, да и в целом государственные, — жирный кусок.

— Это да, — согласился Демидов. — Там-то производство несложное. Первые уровни можно и штамповкой, а дальше мастера и доработают, на выходе. Главное, что сильно умелые и не нужны, сойдут даже такие вот, как Серега…

— Не скажи, — Орлов покачал головой. — Такие, как Серега или вон Афонька…

Две головы склонились уже над листом бумаги, почти касаясь друг друга.

— … редкость. И если он вырастет, то, глядишь, у Воротынцевых будет шанс…

— Пока ещё вырастет, — Демидов тоже разглядывал парочку задумчиво. — Хотя… ты прав. Толковому мастеру везде будут рады.

— Кстати, — спохватился я. — А чего они тут вообще делают?

— А… Каравайцев твой сказал, что Серега очень талантливый. И в мастерскую позвал. В клуб артефакторов, но не к мелким, с которыми Серега прежде был, а к нашим. Типа вроде как он по уму к ним ближе.

Скотина.

Вот… и Серега ведь обрадовался. Ну да, когда все вокруг уверены, что твой талант — это ерунда полная, и надо идти другим путём, это обидно. А тут появляется человек, который говорит, что это не ерунда, что наоборот даже. И гением называет, если не прямо, то намёками. И помогает возвыситься не только в своих глазах, но и перед окружающими, пусть даже школьниками.

— Ну а мы решили тоже пойти, поглядеть, что тут да как, — Орлов ссыпал шелуху в карман. — Расширить, так сказать, кругозор.

Демидов кивнул. А я покосился на Ворона. Может, всё-таки сожрать этого урода, пока он окончательно мальчишке голову не задурил?

И толчок изнутри подсказал, что Тьма со мной полностью согласна.