Фарги Падающая звезда

Глава 27. Тайна Фарги

Я проснулась утром, когда солнце уже поднялось над Скалой Падающей Птицы. Этой ночью я впервые легла спать, как полагается, приняв нежную, тёплую, благоухающую ванну и надев ночную рубашку, которая до сей поры была в моём багаже лишним грузом. Уютная маленькая спаленка в розовых тонах навевала воспоминания о доме, покое и отдыхе. Я заснула, размышляя о том, для кого же Фарги устроил в своём доме такой уголок. Ясно, что не для себя. А утром, едва открыв глаза, я увидела прямо перед собой двух тонко выписанных птиц на стенной панели. Они летели по розовому небу на фоне золотистых облаков. Их фигурные крылья с ярким оперением нежно трепетали, а хвосты, украшенные парой длинных перьев с «глазками» на концах, сплетались в причудливый узор. Две птицы… Два крылатых коня… Бедный мой друг…

Дверь приоткрылась, и я сперва почувствовала запах кофе, а потом увидела Кристофа. Он внёс небольшой белый поднос с кофейником и чашками и, улыбнувшись мне, поставил его на тумбочку возле кровати.

На нём были белые джинсы и просторная легкая рубашка с отложным воротником. Выглядел он чудесно, и я невольно залюбовалась его стройной фигурой и загорелой мордашкой, оттенённой тёмными блестящими волосами.

— Хорошо иметь красивого мужа, верно? — усмехнулся он, присаживаясь рядом со мной.

— Чудесно, — подтвердила я. — Тебе очень идёт белый цвет. Ты зря им пренебрегаешь.

— Я не хочу слишком походить на ангела в белых одеждах. Это не мой стиль. А впрочем… — он расправил манжеты рубашки. — Иногда можно сразу заявить о своей сверхъестественной сущности.

— Где ты всё это взял?

— У Фарги. За пять дней я привёл в негодность уже два костюма. А учитывая, что я, в отличие, от некоторых, терпеть не могу таскать собой чемоданы тряпок, мне пришлось залезть в чужой гардероб. Всё подошло великолепно, хотя он был немного крепче меня. Но там всё оказалось в светлых тонах. Зато чистый хлопок.

Я снова посмотрела на птиц на стене и спросила:

— Ты не знаешь, для кого он сделал эту комнату?

— Нет. Насколько мне известно, здесь никто никогда не жил.

Он разлил кофе и подал мне чашку. Какое-то время я молча наслаждалась напитком. Никто не умеет варить кофе так, как Кристоф. Потом я снова взглянула на мужа.

— Ты спал сегодня?

— Немного… — задумчиво кивнул он. — В библиотеке. Я снова пересмотрел всё, что имеет отношение к его смерти, но так ничего нового и не нашёл.

— Ребята здесь?

— Да. Брай мается от головной боли и рычит, Джерри наскакивает на него как бойцовский петух, а Джон просматривает сообщения, которые ему переслали сюда из офиса.

— И что у нас сегодня на очереди? Куда поедем?

— Никуда, — он допил кофе и поставил чашку на поднос. — Больше нам ехать некуда. Мы сделали всё, что могли. Теперь остаётся одно — думать. Допила? Давай, я отнесу это всё на кухню, а ты чисти пёрышки и спускайся в мраморную гостиную.

Он поцеловал меня и, забрав поднос, ушёл. Я, никуда не торопясь, встала, приняла душ, причесалась, кои это веки сделала макияж и, перерыв свою дорожную сумку, извлекла на свет божий мягкий комбинезон золотисто-бежевого цвета. Какое-то время я смотрела на него, размышляя о том, что же было у меня в голове, когда я, собирая вещи для такого путешествия, взяла столь непрактичную вещь. И вот, поди ж ты, пригодилось! Мне уже успели опротиветь крутые тряпки в стиле «а-ля рокер», и эта нежно облегающая тело женственная вещичка оказалась весьма кстати!

Уже спускаясь по узкой лестнице, полукругом нисходящей в светлую и строгую, облицованную итальянским мрамором гостиную, я увидела своих друзей. Брай в чёрных джинсах и синей рубашке сидел в кресле возле камина, опустив голову на руки. Джерри в светлых брюках и толстой махровой куртке топтался рядом, всем своим видом демонстрируя желание немедля набить кому-нибудь морду, причем, всё равно кому. Джон, как обычно, в форме младшего инспектора, устроился в стороне, разбирая печатные листы, и изредка бросая задумчивый взгляд на своих друзей.

— Разрушить Храм! — зарычал встрёпанный Джерри, наклоняясь над Браем. — Кто ты после этого? Сколько раз я предлагал вам этот вариант, но ты! Именно ты! Был против. А теперь сам взял и сломал игрушку!

— Замолчи… — сквозь зубы процедил Брай.

— Замолчать? Да с какой стати! Мало того, что он нынче в колдуны заделался, так он у меня ещё хлеб отбивает! Быстрый какой! И почему это именно тебя Фарги этой галиматье научил? Я что, глупее тебя?

— Выходит так… — буркнул Джон.

— Ах, так! — Джерри недовольно взглянул на него и снова повернулся к Браю. — Ну и чёрт с ним! Но я-то как жил, так и жить буду. А ты у нас теперь — феномен! Тебя в лаборатории запрут и изучать будут!

— Заткнись, дьявол тебя!.. — рявкнул Брай.

— Ага, задело? Значит, я прав…

— Джерри, отцепись от него, — поднял голову от бумаг Джон. — Ему итак худо.

— А мне хорошо?

— Джерри, — я остановилась на ступеньках и оперлась на перила. — Запомни одно очень полезное для тебя теперь правило. Чародей с головной болью опаснее атомной бомбы. Он лучшего друга может в крысу превратить.

— Доброе утро… — проворчал Джерри, взглянув на меня, и настороженно посмотрел на Брая. Потом дотронулся до его плеча: — Неужели можешь?

— С удовольствием. Потом расколдую, но пока у меня головная боль не пройдёт, будешь в мышеловке сидеть.

— В крысоловке уж тогда… — хмуро проворчал Джерри. — Ты зачем Храм сломал, дубина?

— Захотелось, — Брай осторожно поднял голову и серьёзно взглянул на него. — Со страшной силой захотелось. И подумал, а почему, собственно, нет?.. Ну и…

— Учись контролировать свои желания, — похлопал его по плечу Джерри. — А то как-нибудь разозлишься и наступишь на хвост лучшему другу. Ну, и куда я тогда без хвоста?

— Господи, ну какой ты трепач, Джерри… — вымученно улыбнулся Брай.

— А почему вы говорите, что Храм разрушен? — спросила я, спускаясь. — Он же ещё стоял, когда мы уезжали.

— Рухнул, — Джон удовлетворенно кивнул, глядя в бумаги. — На рассвете. Мелис нашего юного друга прижал, и тот запел как соловей. Храм всем уже давно поперёк горла, так что, когда он пожелал вызвать всех оставшихся жрецов и служек в управление полиции на допрос, ему оказали полное содействие. Подогнали фургоны, выловили всех и увезли. А Храм взял и… Так что, нету теперь у нас в Луарвиге Храма…

Последняя его фраза прозвучала так печально, что я невольно рассмеялась.

— Это хорошая новость…

— Для кого как… — проворчал Джерри, присаживаясь на подлокотник кресла Брая.

— Есть и для тебя приятная, — Джон выловил из пачки один листок. — Инспектор Билли Джо доставлен сегодня в госпиталь святого Лазаря с осколочным переломом двух рёбер и сотрясением мозга. Мелис трудится один, но весьма успешно. Он вытряс из Генри Хулста описание того киотита, что передал ему баллончик с «нежным обухом». Они быстро подобрали подходящего кандидата, и парень его опознал. Оказалось, что это был киотит из команды Ластона, которого он держал для особо деликатных поручений.

— Значит, и Ластона он зацепил? — усмехнулся Джерри. — Ну, теперь пойдёт потеха! Мелис как бульдог, если в чью задницу вцепится, то зубов не разожмёт, даже если сам захочет. Пусть покрутится. А череп у его дружка цел?

— У негров крепкие черепа, — усмехнулся Джон.

— Если Мелис зацепил Хулста и Ластона, то ведь дело пахнет скандалом? — спросила я у Джона.

Он кивнул:

— И это нам на руку. Пока они будут перепираться, открещиваться и поливать друг друга грязью, Келх соберёт силы, а мы подыщем возможность организовать его примирение с Хулстом. В общем, здесь мы получили солидную фору. Можем заниматься своим делом, ни на что не отвлекаясь.

— Знать бы ещё, в чём должны выразиться наши действия, — поморщился от боли Брай. — Мы чего только не сделали за эти дни. Уничтожили банду «паучих», отловили Ночного Купсу, разрушили Храм, спутали карты Ластону. А к разгадке гибели Фарги не подошли ни на шаг.

— Ну, почему же, — возразил Джерри. — Кое-что мы выяснили. Например, что Фарги занимался своим заданием, когда Ластон через этого недоумка Хулста отвлёк его от работы. Нацеливаясь на Джулия, они имели в виду необходимость отвлечь Фарги от организации переговоров Келха и Хулста.

— Не проще ли им было убить Фарги? — спросил Брай.

— Может, они и пытались, мы же не знаем. Но зато нам известно, как он чувствовал опасность. Помнишь того оборотня в заброшенном доме? Он и пасть раскрыть не успел, как его мозги по стенам разлетелись.

— Это верно, — согласился Джон. — Ещё мы знаем, что Фарги решил найти убийцу Джулия, через Криги вышел на завод Келха и… Вот там мы его след и потеряли. Не искал он Купсу. Иначе бы нашёл. Что-то отвлекло его и от этого. Но что?

— Перевёрнутая Звезда, — произнесла я задумчиво. — Он знал, что это такое. Может, на заводе он нашёл тот подземный ход и понял, что ниточка ведёт в Храм.

— А он точно был в Храме? — взглянул на меня Брай.

— Где-то же он нашёл этот чёртов железный крест и заклинания в прямоугольниках.

— Заклинания… Вот с ними мы ошиблись. Это был не вызов. Их и должно было быть пять. Зачем он занимался всем этим? Хотел предотвратить проведение обряда? Но ведь не Генри его убил. И никто из тех, кто имел основание его убить, не признался в этом.

— Ты ничего странного не видел в Храме после того, как очнулся в первый раз? — осторожно спросила я, глядя на него.

— В первый раз? А что, был ещё и второй?

— Ты открыл глаза, посмотрел на стену и снова потерял сознание, но после этого начал оживать.

— Я ничего не помню.

— А что там было? — спросил Джерри.

— Да так… Всего лишь видение…

Видения его не интересовали, и он не стал уточнять, что именно я видела.

— Жаль, что меня там не было, — пробормотал он. — Говорите, там был барельеф Перевёрнутой звезды? Я быть может, и вспомнил бы, где я его встречал, если б…

— Я вспомнил, — вдруг произнёс Джон.

Мы обернулись к нему, но он отшвырнул в сторону аккуратно сложенные листы и, поднявшись, быстро вышел.

— Что он вспомнил? — недоумённо спросил Джерри.

— Не знаю, — простонал Брай, снова хватаясь за голову.

— Нет, я не могу больше на это смотреть, — заявила я, подходя к нему. — Как насчёт небольшого сеанса бесконтактного массажа?

— И ты веришь во всю эту чепуху? — устало поинтересовался он.

— Браю нужно чтоб жахнуло по башке, тогда он почувствует, — пояснил Джерри. — А все эти пасы — не для него. Не столь тонкая натура.

— А ты тонкая? — фыркнул Брай.

— Я — да, — с гордостью кивнул Джерри. — На меня, по крайней мере, это действует. У Фарги руки просто волшебные были.

— А ты откуда знаешь?

— А с крыши кто падал?

— Ладно, кончай трепать языком, — распорядилась я. — И слезай с подлокотника. А ты, Брай, расслабься и думай о чём-нибудь приятном.

— Я сижу за компьютером… — закрыв глаза, пробормотал он. — И твёрдо знаю, что разрушить Храм можно только посредством атомной бомбардировки. А всё остальное — всего лишь ночной кошмар…

— Если шутит, значит, жить будет, — усмехнулся Джерри, отходя в сторону.

Снимать головную боль и переутомление меня научил когда-то Серёжа Ясенев, врач с «Эдельвейса». Он это вообще без всяких пасов делал. А меня научил работать руками. Вот только не объяснил, как это можно применить к себе. Сколько уж раз мне удавалось помочь другим, но если голова раскалывается у меня, то приходится терпеть и глотать таблетки.

Брай вскоре по-настоящему расслабился, и лицо его стало спокойным. Я кожей чувствовала, как спадает его напряжение. Во время сеанса вошёл Кристоф и, понимающе улыбнувшись, сел в стороне. Он-то моими навыками явно злоупотребляет, до умопомрачения сидя за компьютером, а потом жалобно выпрашивая у меня помощь. А куда я денусь? У меня ведь один муж и тот любимый.

— Хорошо… — вздохнул, наконец, Брай, открывая глаза. — В голове светло и чисто. Как в небесах…

— Значит, и ты тонкая натура, — усмехнулся Джерри. — Так что не расстраивайся.

— Вот он! — прозвучало с порога, и в комнату ворвался Джон. Таким возбужденным я не видела его давно. В одной руке он держал серебряный медальон Фарги, а в другой — небольшой фонарик.

— Кто он? — насторожился Кристоф.

— Символ! Перевёрнутая звезда. Мы все его видели на медальоне Фарги.

— Там нет никакого символа! — воскликнул Брай.

— А ты посмотри!

Он подошёл к нему, и я тут же подскочила и встала рядом, чтоб ничего не пропустить. Джон включил фонарик и направил луч света под углом к круглой пластинке. И тут же на ней голубизной вспыхнула Перевёрнутая звезда.

— Бог ты мой, — пробормотал Брай. — Так он все эти годы носил её на себе.

— Но как это сделано? — воскликнул Джерри.

— Не знаю, — тихо с волнением в голосе произнёс Джон. — Я только что из лаборатории. Это молекулярно чистое серебро, очень древнее. Ему, по меньшей мере, сто тысяч лет. И обработано оно совершенно невероятным способом. Ни одна из существующих в районе Объединения технологий не даёт такого результата. Медальон крепче тиртанской стали, с него даже соскрёб сделать невозможно. Но самое главное, на лицевой стороне каким-то образом сделана голубая голограмма, видимая только при освещении, направленном под определённым углом. Мы видели её, но просто не фиксировали на ней внимание.

— Сто тысяч лет… — пробормотал Джерри.

— Может, и больше. А цепочка свеженькая. Всего двести лет.

— Свеженькая… — криво улыбнулся Брай.

— По сравнению с медальоном, — пожал плечами Джон.

Кристоф взял у него медальон и, сжав в пальцах, закрыл на мгновение глаза. Потом посмотрел на меня.

— Амулет Света, хотя энергия приглушена. Может, от времени, а, может, действует только в контакте с хозяином.

— Значит, возможно, Перевёрнутая звезда — это символ его цивилизации, — произнесла я. — Или какой-то символ, выражавший для него связь с ней. Как для тебя — крест, а для меня — крылатый лев…

— Возможно, — кивнул Кристоф. — Но почему этот же символ оказался в Храме Кусирата?

— В Храме это был символ ритуала, который может вернуть к жизни их божество. Я видела, что, когда раздалось хлопанье этих крыльев, барельеф на стене вспыхнул голубым светом.

— Выходит, этот ритуал — наследие цивилизации Фарги? — спросил Джон. — И он с самого начала знал, что к чему…

— Не знал, — возразил Кристоф. — Он вспоминал и искал возможные соответствия. Для него его первая жизнь была так давно, что он не мог помнить о ней всё. Но в центре его внимания неизбежно оказывается ритуал. Нам нужно попытаться разобраться в нём, чтоб понять, что он сделал или пытался сделать.

— Мы даже не знаем смысла заклинаний… — пробормотал Брай.

— А ты разве не понимал, что именно говоришь там, в Храме?

Он покачал головой.

— У меня появлялось смутное желание, которое тут же перерастало во что-то большее. И слова приходили сами, как и всё остальное. Я просто чувствовал, чего я хочу, и что я могу.

— Ладно, — произнесла я. — А если нам зайти с другой стороны? Поведение Фарги поменялось. Он полностью изменил образ. Зачем?

— Может, это облегчало ему возможность проникнуть куда-то и узнать что-то? — предположил Джон.

— Пусть так. А это его нисхождение в личный ад с помощью картин?

— А тут вообще туман! — безнадежно махнул рукой Джерри.

— А с чего мы вообще взяли, что это нисхождение в ад? — спросил Джон. — Может, у него просто было паршивое настроение. Он ведь сильно переживал из-за смерти этого мальчишки.

— Нет, — покачал головой Брай. — Нисхождение в ад — это правильная формулировка. Ты же знаешь, что Фарги не любил пребывать в скверном настроении. Он, скорее, рисовал бы что-то такое, что исправило бы его. На худой конец, что-нибудь печальное, меланхоличное. А то, что представляет собой этот цикл — это планомерное создание нового мира. Кстати, там же есть прямое указание на это. Номер четвёртый, где он летит в бездну.

— Да, — кивнул Кристоф. — Именно летит, а не падает. И его поза чем-то похожа на Падающую Птицу, — он подошёл к окну и посмотрел на белую скалу, сияющую над зеленью деревьев. — И там был довольно ясно выраженный комментарий. Я обратил на него внимание, когда просматривал картины последний раз. «Глубже, вниз, сквозь семь кругов ада. Сквозь дым, серный смрад и осознание собственной греховности». Это чем-то похоже на формулу для самовнушения.

— Может быть, — Джон подошёл к нему. — Но зачем? Зачем нужно было выстраивать всю эту галерею ментального ужаса? Зачем было менять имидж? Зачем вспоминать этот обряд?

— Послушайте, — произнесла я, взглянув на него, а затем на Брая и Джерри, — похоже, что всё, что могли, вы сделали. В этой загадке предстоит разбираться нам с Кристофом. Я не хочу вас обижать, но то, что за этим стоит, сложно для понимания тех, кто не сталкивался с подобными вещами раньше.

— То есть, это не нашего ума дело? — уточнил Джерри.

— Всё, что мы узнаем, узнаете и вы, — пообещала я. — Речь о другом. Пока мы разбирались в земных делах, расследование было в ваших силах, и вы с ним справились. Теперь мы вступили на запретную территорию, мы говорим о Поединке Воина Духа с силами зла. Мы говорим не о человеке, а о бессмертном воине. Теперь наша очередь взяться за дело. Наверно, именно поэтому мы здесь.

— Пожалуй, так оно и есть, — со вздохом произнёс Джон. — Я, по крайней мере, во всём этом точно чувствую себя полным профаном. Пойду лучше займусь чем-нибудь более полезным. Джерри?

— Угу… — мрачно кивнул тот и поплёлся к выходу, но на пороге обернулся: — Чего понадобится — свистните.

Брай задумчиво посмотрел на меня и поднялся.

— Наверно, мне тоже лучше не мешаться под ногами.

— Подожди, — произнесла я. — Я думаю, что ты можешь больше, чем тебе кажется. Ты был ближе Фарги, чем Джон и Джерри, он доверил тебе куда больше, чем им.

— Может быть… — нехотя согласился он. — Я подумаю над этим…

Мы остались в гостиной вдвоём. Кристоф присел на широкий подоконник и исподлобья взглянул на меня.

— Зачем ты их выпроводила? Они в игре с самого начала и отстранять их сейчас просто не корректно.

— Это не бокс, Кристоф, — возразила я. — Именно сейчас дело за нами. Ты согласен?

— Конечно. Но разве они мешали?

— Увы… — я подошла и задумчиво посмотрела на Скалу Падающей Птицы. — Мне кажется, что у нас осталось мало времени. Я чувствую, что что-то нас подгоняет, и мы не можем разбрасываться на долгие споры, длительные разъяснения и ожидание, пока они освоятся с необычной для них картиной мира. Фарги не зря не привлекал их к этому делу, хотя думаю, что помощь была бы для него не лишней, не говоря уж о том, что и в той игре они были с самого начала.

— Ты что-то знаешь? — спросил он, скрещивая руки на груди. — Что-то, что покажется им неправдоподобным или неприятным?

— Не только им, — я взглянула ему в глаза. — Ответ уже давно у нас перед глазами. Мы просто не хотим его видеть. Тебе это тоже не понравится.

— Посмотрим. Итак?

— Ты помнишь, как Генри сказал, что жрецы обманывали его, а на самом деле нашли другого кандидата? Я думаю, что этим кандидатом и был Фарги.

— Ерунда, — безапелляционно заявил он. — Он бы просто не смог пройти проверку. Неужели ты думаешь, что они готовы были вселить своё божество в первого же встречного.

— Он не был первым встречным. И ты это знаешь. В нём было всё, что нужно богу: красота, сила, воля, он был харизматичной личностью. Из смертных — он был лучшим.

— Но он не был смертным, Лора! — воскликнул Кристоф. — Он был Воином Духа с огромным потенциалом положительной энергии. Они не такие идиоты! Киотиты — прирождённые маги, это природные телепаты. Он не мог одурачить их.

— Ты так думаешь? Он тоже был природным телепатом. Я не говорю, что он мог как-то противодействовать их сканированию. Это было бы глупо, потому что насторожило бы их. Но он мог узнать метод их действий, чтоб обмануть их.

— Они проверяют всё, не отдельные участки мозга, не случайно подобранные воспоминания. Всё, понимаешь? И куда он дел всё это? — Кристоф окинул взглядом гостиную. — Куда он спрятал от них свои миры Света и Любви?

— Он сжал их в жемчужину и спрятал в ладони, — ответила я и увидела, как Кристоф побледнел. — Да, мой милый, это беспрецедентное путешествие во Тьму он затеял именно для того, чтоб создать новый мир, достаточно тёмный, чтоб привлечь жрецов Кусирата, и достаточно объёмный, чтоб он сошёл за его собственный, настоящий мир. Конечно, для нормального человека такая операция была бы равносильна безумию, но он не был просто нормальным человеком, и если он с такой лёгкостью воздействовал на сознание других людей, то что же он умел проделывать со своим собственным?

— Ну, допустим… — пробормотал Кристоф, сжав пальцы в кулак так, что побелели суставы. — Но в таких случаях предусматривается ещё один вид проверки. И он при всём желании не мог его пройти. Наше племя уже успело так насолить всем этим служителям Сатаны, что они используют тест на звёздную кровь или на Кристалл Истины. Он мог заполнить себя тьмой по макушку, но если б он взял в руки Кристалл, тот бы всё равно выдал его.

— Я думаю, что в руки его брал не Фарги. Мы никак не могли понять, почему он изменил внешность. Мы думали, что это помогает ему войти в какую-то роль или проникнуть в какие-то тайны. И мы упускали из виду главное. Сделав короткую стрижку и надев чёрную кожу, Фарги стал очень похож на Эдди.

— Но не до такой степени!

— Это мы знаем. Это для нас каждая чёрточка его лица священна и впечатана в память души навеки, хотя Джерри, который не видел до этого Эдди, сперва принял его за Фарги. Что уж говорить о киотитах! Как они для нас, так и мы для них практически на одно лицо.

Кристоф какое-то время мрачно смотрел на меня, а потом коротко произнёс:

— Проверь. Если это так, то все сомнения отпадут сразу.

Я кивнула и подошла к видеотектору. Быстро набрав номер, я присела напротив экрана. Ждать пришлось долго, но, наконец, экран вспыхнул, и я увидела Эдди, который щурился от яркого света, застегивая рубашку.

— Привет… — кивнул он, увидев меня. — Что-то случилось?

— Нет. Извини, что разбудила. Но мне очень нужно задать тебе пару вопросов.

— Если я смогу на них ответить… — хрипло пробормотал он. Видимо, у него была нелёгкая ночь.

— Скажи мне, после того, как Фарги сменил образ, он просил тебя сходить или съездить куда-нибудь? Сделать что-нибудь необычное?

— Необычное? Нет, — Эдди уверенно мотнул головой.

— А что-нибудь обычное?

Какое-то время он думал, нахмурив брови, потом пожал плечами.

— Да ничего такого. Правда, несколько раз он просил меня обеспечить ему алиби.

— Алиби?

— Ну, это я так думаю. Он-то мне никогда ничего не объяснял. Просто просил сходить в «Лесного эльфа» или в «Перламутровую раковину», заказать шампанское и посидеть в углу, ни с кем не разговаривая.

Услышав это, я вдруг вспомнила слова бармена из «Лесного эльфа» о том, что Фарги иногда принимали за Эдди. Значит, ошибки тогда не было…

— Что-нибудь происходило в те вечера, когда ты там бывал?

— Ничего. Было на редкость тихо и скучно.

— Фарги говорил, что ты должен надеть, отправляясь туда?

— Тот кожаный костюм с эполетами.

— У него был такой же?

— Нет. Это мой костюм. Он сам его выбрал и сказал, что хочет поносить. Я удивился, вернее, это ещё мягко сказано, поскольку он вообще не признавал такой тип одежды, но спорить не стал. Я бы ему собственную шкуру отдал, если б он пожелал её примерить.

— Он расспрашивал тебя о том, что происходило в барах?

— Да, и очень подробно, хоть это и не вписывается в версию об алиби.

— Что ты рассказывал ему о своем последнем походе?

Эдди снова задумался.

— Это было в «Перламутровой раковине»… Какой-то ферг пытался стащить бумажник у туриста, но его поймали. Он вырвался и сбежал. Нищий киотит намеревался всучить мне какую-то побрякушку. Богатый идиот из Лунна устроил скандал из-за того, что девчонка, которую он подцепил, оказалась парнем…

— Подожди! — вздрогнула я. — Расскажи подробнее о том нищем.

— Киотит, старый, в ободранной накидке, бочком вполз в бар, шарахнулся от одного столика, от другого, оказался возле меня и, что-то бормоча, сунул мне в руки старую побрякушку: цепь с серым камнем, оправленным в серебро. Но, видно, ему и самому не очень хотелось с ним расставаться, потому что уже через минуту он вырвал у меня из рук это сомнительное украшение и слинял.

— Что это был за камень?

— Не знаю… — равнодушно пожал плечами Эдди. — Что-то кристаллическое, но уж больно серое и мутное. Меня ещё удивило, что камень не обработан, а оправа сделана в неправильной форме, чтоб держать его.

— Спасибо, Эдди.

Наконец он шире открыл глаза и подозрительно взглянул на меня.

— Что, это имеет какое-то значение?

— Почему ты решил?

— Потому что Фредерик тоже подробно расспрашивал меня о камне. И ещё об одном инциденте.

— Каком?

— Днём раньше, когда я шёл по улице неподалёку от Храма, какой-то карлик порезал мне руку каменным ножом.

— Ты уверен, что это был карлик?

— Мне так показалось в тот момент. Он был маленького роста и закутан в плащ с ног до головы. Если ты, как и Фредерик, спросишь меня, мог ли это быть киотит, я скажу: да, без сомнения.

— Это всё?

— Всё. Больше он меня ни о чём не просил. После того, последнего случая он уехал, и больше я его не видел.

— Спасибо, Эдди. Ты нам очень помог.

— Не за что, — он печально взглянул на меня и сам выключил связь.

Я перевела взгляд с экрана на Кристофа.

— Да… — со вздохом кивнул он. — Оба теста, и на кровь и по Кристаллу. Он их обманул. Он знал смысл ритуала и был уверен, что сможет использовать его в своих целях. Вероятно, он хотел добраться до какого-то предмета, используемого при обряде?

— Ты опять уходишь в сторону, — тихо произнесла я. — Он хотел того же, чего и Жрецы. Он хотел, чтоб Кусирата вошёл в него.

— Слишком большой риск. Не для жизни, об этом он не думал. Но он мог не справится с духом Тьмы. Одно дело заманить в себя мелкого демона и совсем другое дать прибежище божеству…

Кристоф поморщился, потирая рёбра. Я думаю, что в тот момент он вспомнил свой собственный успешный, но весьма болезненный опыт такой схватки. Но то действительно был всего лишь мелкий, трусливый и пакостный демон.

Соскочив с подоконника, Кристоф подошёл к столу и взял в руки медальон Фарги. Какое-то время он задумчиво смотрел на него, и вдруг я заметила, как его глаза блеснули. Он быстро обернулся и взглянул на меня.

— Я, кажется, понял смысл этого символа, — заявил он. — Это не перевёрнутая звезда… Я даже не знаю, как её лучше назвать. Вывернутая или… В общем, понимаешь, это звезда, лучи которой направлены внутрь. Она удерживает и сжигает то, что заключено в ней. Похоже?

— Очень… — согласилась я, почувствовав, что это что-то напоминает мне.

— Если я прав, и, если это — символ его цивилизации, то значит, этот ритуал достаточно обычная процедура для его предков. Именно поэтому он и знал о нём и об этих заклинаниях. И он решил совершить этот обряд, чтоб подчинить Кусирата. Но вот удалось ли ему это…

Он снова положил медальон на стол и, глядя на него, постучал пальцами по столешнице.

— Это всё догадки. Мы не знаем, был ли свершён ритуал или жрецы разоблачили его и убили.

— Мне кажется, был, — произнесла я. — Помнишь, я говорила тебе о странном видении в храме?

— Фарги на кресте? Может быть… — пожал плечами он. — А, может, это была всего лишь мыслеформа Брая, вызванная его состоянием в тот момент и ассоциацией связанной с тем, что он сам оказался на кресте, который видел на картине Фарги. У нас по-прежнему не хватает фактов. Если б можно было вытрясти что-нибудь из жрецов… Они умеют хранить тайны. К тому же многих из них уже нет в живых.

— Массовое убийство в Храме… Это ещё больше запутывает дело.

Он присел в кресло, глядя на серебряный медальон. Я тоже сидела молча, ещё раз сверяя факты. Пока мы вроде бы рассуждали правильно. Но что дальше? Успел ли Фарги осуществить своё намерение? Я вдруг вспомнила дымок, тянувшийся к груди распятого на кресте Брая. Похоже, что нет. Неужели жрецы убили Фарги? Вооруженные магией прислужники Тьмы вполне могли добраться до Воина Духа. Но что-то во мне восставало против такого предположения. Я не могла объяснить почему, но я знала, что всё было не так.

Потом я услышала шаги и подняла голову. В гостиную вошёл Брай с листком бумаги в руках. Вид у него был немного растерянный.

— Мне кое-что удалось, — произнёс он в ответ на мой вопросительный взгляд. — Я понял, что означают эти заклинания. Все шесть.

— Ты их прочёл? — встрепенулся Кристоф.

— Не совсем, — неуверенно проговорил Брай. — Я смотрю на знаки и как бы слышу их звучание, я повторяю его, и смысл сам приходит ко мне. Но я не могу понять соответствия между знаками и звуками, между группами символов и словами, как обычно при чтении.

— То есть ты не можешь сказать какое слово где написано?

— Это даже не слово. Я просто понимаю общий смысл фразы. Хотя, — он покосился на меня, — я спускался вниз к той двери и я понял, что написано там, правда, не всё.

— На двери в хранилище? — привстал Кристоф. — Ты понял, что там написано?

— Только в центральном картуше, похожем на печать, — Брай повернулся к нему. — Там написано: «Фарги Падающая Звезда, наследный принц Голубой Кометы, сын великого кудесника короля Разма Мудрого, сына Властителя Небес демиурга Ростема Лучезарного, силою светлого божества, именуемого Крыльями Звёздного Дыхания, заклинает…» А дальше идут наборы символов, которые я не понимаю.

— Голубая Комета… — пробормотала я, прижимая руку ко лбу. — Крылья Звёздного Дыхания…

Я чувствовала в этом что-то знакомое, в этих словах мне слышался отзвук чего-то давнего, утраченного, вызывавшего бесконечную печаль и нежность. Это было именно то чувство, которое охватывало меня, когда я вспоминала о своём потерянном рае, о погибшем народе, из которого я вышла, но от которого так и не смогла уйти, о погибших братьях и сестрах, друзьях и любимом… Это было так давно.

— Ты что-то вспомнила? — спросил Кристоф, тревожно глядя на меня.

— Нет. Ничего определённого, — пробормотала я. Он продолжал смотреть на меня, и я обратилась к Браю: — Мне кажется, что ты всё правильно понял. А что с заклинаниями?

Брай немного встревоженно посмотрел на меня и, подойдя к столу, положил на него лист с шестью группами символов. Пять из них те, которые Ночной Купса писал на груди своих жертв, и шестая — перенесённая со свитка, который нарисовал Фарги на одном из своих карандашных набросков.

— Вот эти два одинаковые, — произнёс он. — Они и должны быть такими. Звучат примерно так: «Будь опорным столбом моих ворот, через которые войдёт он в мир сей». Опорных столбов и должно быть два. Третье: «Пусть через тебя ляжет небо на столбы, закончив арку ворот, через которые он войдёт в мир сей». Видите, последние знаки повторяются, значит, возможно, я прав. Четвёртое: «Земля распластается, как ты, дверью, которую отворю я, и он войдёт в мир сей». И пятое: «Стань тем замком, что запрёт дверь, и к которому я подберу ключ, чтоб впустить его в мир сей». Тут опять повторяется последняя фраза, но я никак не мог подобрать соответствия в нашем языке, поэтому она и выглядит немного иначе.

— Похоже на правду, — кивнул Кристоф. — Очень похоже. Здесь есть элементы заклятия небом и землей, есть упоминание о препятствиях, которые преодолеет входящая сила, то есть как бы упреждение настоящих препятствий. Если заклинания произносятся жрецом, то он обращается к посреднику, веля ему стать чем-то, через что божество войдёт в мир, но уже как бы полностью игнорируя его, как личность, поскольку он лишь пропускное устройство, и оно будет уничтожено, когда вызываемый придёт.

— Посредник сам станет воплощением этого божества, — согласился Брай. — Это весьма мрачная картина, если не считать последнего заклинания. Если я не ошибся, то оно диаметрально меняет его смысл, и жрецы просто не знали, что оно означает.

— Шестое заклинание должно быть ключом, открывающим дверь, — заметил Кристоф.

— Если это единственный ключ, то божеству проще сидеть в своём ковчеге, это ритуал не освобождения, а уничтожения.

Кристоф внимательно посмотрел на Брая. Тот ответил ему уверенным взглядом.

— Наверно, Лора права. Ты подошёл к этому ближе, чем можно было ожидать. Что же означает это шестое заклинание?

— Часть его мы уже слышали в сопровождении к номеру сорок восемь из его инфернального цикла.

— «Открой душу злу. Пусть оно войдёт и…» Это?

— Да, но мне кажется, что это должно звучать резче и сильнее. «Распахни душу Злу! Пусть войдёт! И умрёт!»

— И умрёт? Так вот что означал этот издевательский смех.

— Вот именно, издевательский. В большинстве его картин есть какой-то намёк на издевательство над темой. Я это чувствовал, хоть и не был уверен. Теперь я это знаю. И этот смех, и то, что за крестом, на котором он распят, стоит Перевёрнутая звезда, и то, что тело его распято, но дух свободен, и эта поза, в которой он летит во Тьму, поза Падающей Птицы, стремящейся заслонить собой людей, ищущих защиты от смертельной опасности.

— Точно. Так оно и есть…

Кристоф обернулся ко мне.

— Это ведь многое объясняет, верно?

Брай вопросительно взглянул на меня

— Вы уже поняли, зачем он всё это делал?

— Не до конца… Ты точно уверен в шестом заклинании? Это очень важно.

— Но именно так я его чувствую, — заверил он и произнёс фразу на том языке, который я уже не раз слышала из его уст.

— Как ты сказал? — воскликнула я ещё до того, как успела понять, в чём дело. — Ала сэтра, ла рум?

— Ну… Что-то в этом роде, — неуверенно кивнул он.

— Что это такое? — спросил Кристоф, с тревогой взглянув на меня.

— Это боевой клич бергар, — прошептала я, чувствуя, как перед моими глазами замерцал какой-то странный туман. — Я так давно не слышала его…

Я нащупала рукой ближайшее кресло и осторожно села. Значит, Фарги был прав. Что-то связывало нас в прошлом.

— Что означает эта фраза?

— Я не помню… Это не наш язык. Мне когда-то рассказывали, что это значит. Но я тогда не слишком интересовалась подобными вещами. Это было связано с магией, а магия — это была сферой деятельности обронов, Голубых драконов, клана колдунов. Я из клана эрлоров, Золотых львов, воинов-одиночек. Нас интересовало, не что мы кричим в битве, а сама битва. Но мне говорили… Мне говорил об этом мой сводный брат… Он был оброном по рождению и… занимал очень высокое место в иерархии магов. Или их называли жрецами? У него были белые как снег волосы и голубые глаза… Его коня звали Тарк. Как же было его имя? — я бормотала, потерянно теребя поясок костюма. — Как же его звали? Я ведь так любила его. Хотя… он был такой опасный со своей магией. Я любила его. Он понимал меня лучше всех. Айгэр?.. Нет. Айгэр был другой. Айрон! — я радостно взглянула на Кристофа. — Его звали Айрон!

— Ты уже много вспомнила, девочка, — мягко произнёс он. — Может, попытаешься ещё?

— Я могу… — я взглянула на медальон и, схватив его со стола, поднесла к глазам. — Я могу попробовать. Я сейчас немного не в себе… И, может, это хорошо. Я могу уйти в прошлое. Я могу заглянуть за занавес времён и увидеть свою жизнь. А, может, и не только свою. Мне нужен покой и тишина. Меньше света и этот медальон…

— Здесь есть какое-нибудь затемнённое помещение? — спросил Кристоф. — Если Лора войдёт в транс, она может многое узнать. Она может даже уйти туда, где сейчас Фарги. Такое бывает нечасто. Мы не можем упускать такую возможность.

— Камера обскура, — проговорил Брай, взволнованно глядя на нас.

— Камера? — переспросил Кристоф.

— Мы так называем эту комнату вслед за Фарги. Квадратная комната в подвале, обитая чёрным бархатом. Он иногда медитировал там, когда ему нужна была темнота. Не полная, а приглушённая. Там специальное освещение.

— Подходит! Где это?

Он взял меня за локоть, хоть я и продолжала пристально рассматривать голограмму, которая мерцала теперь перед моими глазами, несмотря на рассеянное освещение. Наверно, я выглядела немного помешанной, но мне было на это наплевать. Я боялась упустить это состояние.

Я поднялась и пошла туда, куда вёл меня Кристоф. Череда комнат и залов промелькнула мимо меня, и мы начали спускаться вниз по сумеречной лестнице. Перевёрнутая звезда как маяк сияла передо мной. Я остановилась и увидела высокую чёрную дверь, которая распахнулась как ворота в моё прошлое. Я вошла, повесила медальон на крючок, свисавший с потолка на серебряной цепочке, забралась с ногами на низкий широкий диван и замерла, глядя на голубой круг с лучами, направленными внутрь. Я ещё успела подумать, что, может, и Фарги так же не раз смотрел на неё, а потом мир пошатнулся, и я полетела в провал между голубыми лучами.