Фарги Падающая звезда

Глава 19. Короткая передышка

За большим окном опускался на землю голубой вечер, спокойный и безопасный вечер в Нью-Скотте. Я сидела на широком подоконнике и смотрела вниз, на красивый чистый город, зажигающий свои уютные огни, на неспешные вереницы машин, двигающиеся по широким улицам, на людей, которые ни на кого не кидались и ни от кого не убегали, а просто шли по своим делам. И небо здесь было какое-то другое, огромное, прозрачное, светлое… Блаженное ощущение дома охватило меня сразу, как только мы оказались на острове, и не отпускало до сих пор. Мне было хорошо в этом городе, в этом небоскрёбе, на этом подоконнике. И я улыбалась, глядя на всё вокруг так, словно это был самый счастливый день в моей жизни.

Джон приехал утром, а покинули дом Эдди мы только после полудня. Уж не знаю, о чём Вейдер беседовал с ним, поскольку нам было предложено прогуляться в сопровождении какого-то лохматого субъекта к Храму и поведать ему историю наших злоключений, но когда мы вернулись, Эдди выглядел вполне умиротворённым.

— Помни, о чём мы говорили, — сказал ему на прощание Джон.

— Конечно, я подумаю над этим. Вполне возможно, что это решение проблемы, — в голосе Эдди звучала приятная уверенность. Они пожали друг другу руки, и он ненадолго задержал руку Джона в своей, — Когда ты заедешь?

— Как только смогу. Обещаю.

Эдди улыбнулся и, простившись с нами, наконец, ушёл отсыпаться.

Мы поехали в Порт и оттуда благополучно переправились на виллу Фарги. Ни Брая, ни Джерри там не было. Оказалось, что наш чародей снова призван к месту службы из-за каких-то аномальных происшествий в регионе, а Белый Брат, как они в шутку называли Торранса, пытается выяснить что-нибудь о старомодном взрывном устройстве, которое едва не отправило нас на небеса.

Кристоф сразу же потребовал отчёты из институтов лингвистики о встретившемся нам странном знаке. Джон с сочувственной улыбкой пригласил его в аппаратную, а там указал на экран с бесконечным перечнем файлов. Кристоф кивнул и деловито сел за компьютер, заявив, что мы ему сегодня больше не нужны. Я очень надеялась, что он не забудет поесть. Сидеть в одиночестве мне не хотелось, и Джон предложил мне прокатиться с ним в Нью-Скотт.

И вот я сижу на подоконнике в его кабинете, наслаждаюсь тишиной, любуюсь почти родным ландшафтом, украшенным суперсовременной архитектурой, и думаю о том, как всё-таки хорошо, что на свете есть Земля с её надёжностью и добротой, которые распространяются даже на такие забытые богом миры.

За моей спиной зашелестели бумаги и, обернувшись, я увидела, как Джон со вздохом отправляет в раструб утилизатора только что прочитанные листы. Он снова стал сереньким и незаметным младшим инспектором, унылым неудачником, которому уже давно всё надоело.

— Как тебе Эдди? — спросила я.

Он вяло закивал.

— Хороший парень, только нужно поубавить агрессивности и стабилизировать психическое состояние.

— А если не так казённо?

— Ему нужно нащупать почву под ногами, — взглянул на меня Джон, и его взгляд на минуту стал твёрдым и спокойным, так что захотелось спрятаться за его спиной. Если он так смотрел и на Эдди, то понятно, почему тот интересовался, когда он приедет снова. — Он боится и мечется, не знает, за что схватиться и как жить.

— Сегодня он вёл себя смело и уверенно.

— Смело — да, но уверенно ли? Его смелость — это результат отчаяния, результат страха, правда, хорошего страха. Он боится потерять связь с миром Фарги, цепляется за вас, потому что вы для него как бы продолжение Фарги. К тому же, Крис, кажется, тоже сумел добиться его доверия… — он снова уткнулся в бумаги. — Не беспокойся, с ним всё будет в порядке. Я это возьму на себя. Я не могу часто приезжать в Луарвиг, но он может — на виллу Фарги. Извини, мне нужно закончить с корреспонденцией.

— Конечно.

Какое-то время было тихо, а потом затрещал огромный агрегат, установленный в углу его кабинета, и из паза поползла широкая белая лента. Таких монстров я не видела уже давно, они вообще уже почти везде списаны, как морально устаревшие, но предполагалось, что для второстепенного работника второстепенного отдела это — в самый раз. В его кабинете вообще всё было старенькое и дребезжащее, по крайней мере, на первый взгляд. Думаю, что техникам центра наблюдения не пришлось особо мудрствовать, засовывая в старые громоздкие корпуса современную технику, нужную ему для работы.

Джон поднялся и, растирая поясницу, подошёл к агрегату. Прочитав сообщение, он оторвал ленту и, скомкав её, швырнул в утилизатор.

— Инспектор Мелис вышел на моего брокера в Луарвиге, — сонно сообщил он. — Желает купить информацию из банка данных Инспекции.

— О чём? — оживилась я.

— О вас. Что мы ему дадим?

— Давай то, что есть в открытой базе данных. Там всё просеяно и очищено. Специально для таких случаев.

— Заботы меньше… — пробормотал он и снова сел за стол.

Призывно загудел зуммер переговорного устройства. Джон нажал кнопку приёма. Я усмехнулась. Обычно начальники отделов подключаются без приглашения. Но Вейдер сам решает, хочет ли он говорить. Это оказался даже не начальник отдела. С экрана обтрёпанного видеотектера в цвете и великолепном трёхмерном изображении взирал сам старший инспектор Рикс.

— Ты один? — спросил он.

Джон покосился на меня.

— Нет, с дамой.

— Зайди ко мне, если не очень занят.

Джон оглядел свой заваленный бумагами стол. Рикс терпеливо ждал ответа.

— Что за спешка? — уточнил Вейдер. — Твоё дело подождать не может?

— Это не моё дело, а Аль-Рагима. Зайдёшь?

— А куда я денусь? — пробормотал Джон, вставая.

Рикс с облегчением кивнул и исчез с экрана. Вейдер взглянул на меня. Я поспешно слезла с подоконника и направилась за ним. Мы шли по высоким светлым коридорам, где, несмотря на поздний час, всё ещё было полно народу. Подтянутые и обаятельные земляне в элегантной синей форме и не менее элегантных штатских костюмах с разной степенью приветливости здоровались с Джоном и несколько удивленно поглядывали на меня. Видимо, ходить в обтягивающих кожаных штанах здесь было не принято.

На лифте мы поднялись ещё выше и вошли в приёмную. Молодой инспектор, увидев Джона, вскочил.

— Добрый вечер, младший инспектор, — едва не беря под козырёк, выпалил он.

— Добрый вечер, — буркнул Джон, направляясь мимо него к двери в кабинет Рикса, но вдруг остановился: — В следующий раз сиди и не дёргайся. Ещё раз встанешь по стойке смирно, отправишься вниз пропуска проверять. Усёк?

— Так точ… То есть понял, младший инспектор!

— Вольно… — вздохнул Джон, открывая дверь. Заходя, он с мрачным видом пробормотал:

Покуда в теле есть душа, я буду обучать и мучиться:

Не знаю, я, чего добьюсь, но, может, кое-что получится.

— Теперь ты будешь изводить меня стихами? — поднялся ему навстречу Рикс.

— Что ты имеешь против персидской поэзии? — поинтересовался Джон. — Вы знакомы?

— Конечно! — Рикс почти радостно смотрел на меня. — Давно мы с вами не виделись, командор!

— Я не командор, — заметила я.

— Естественно, — усмехнулся он. — И не член Высшего Совета Космоплавания Объединения Галактики. Всё равно мы знакомы. Я даже знаю о ваших приключениях в Луарвиге.

— Значит, этот лохматый тип, который сводил нас на экскурсию к Храму, — это ваш человек?

— Нет, это сотрудник департамента Дальней космической разведки. Земля проявляет особый интерес к вашему расследованию.

— Лишь бы работать не мешали, — проворчал Джон.

— Жаль, что я не знала, — вздохнула я. — Передала бы с ним привет Шеллу Холлису.

— Да, жаль, — деловито кивнул Рикс и радушным жестом указал в угол кабинета, где стоял диван и пара кресел. — Присаживайтесь.

Я села на диван, а Джон почему-то предпочёл примоститься на подлокотнике кресла. Рикс задумчиво взглянул на него и сел напротив.

— У нас намечаются крупные неприятности, Джон, — произнёс он. — Очень крупные. Я не собираюсь ни в чём винить твоего друга, тем более что это был единственный случай за всё время его службы, когда он проигнорировал важное задание. Наверно, у него были веские причины, чтоб отложить его выполнение, но это никоим образом не спасает наши зад… — он бросил на меня быстрый взгляд и поправился: — наше положение.

— О чём идёт речь? — Вейдер с явным недоумением смотрел на начальника отделения. — Аль-Рагим что-то не сделал?

— Да. Он не сделал то, что нужно было сделать очень срочно, и что мог сделать только он. Теперь положение становится почти критическим, и если мы с тобой не сотворим чуда, то на Земле нас не поймут.

— За чудесами, пожалуйста, к Глостеру. Это по его части. Ты можешь по-человечески объяснить, в чём дело?

— Ты в курсе политической обстановки в Луарвиге?

— Конечно, это моя работа.

— И ты знаешь, что последнее время баланс между тремя китами городской экономики начал нарушаться?

— Вот об этом я могу только догадываться. Официально у меня ничего нет. Есть предположения, что Ластон укрепил свои позиции и потому Келх вроде бы ищет союза с Хулстом, но это только слухи.

— Это не слухи, — раздражённо произнёс Рикс. — Это всё рассказывал мне Аль-Рагим ещё месяц назад в этом самом кабинете. У него были доказательства, что Конгресс намерен форсировать перегруппировку сил в регионе, и для этого предоставил Ластону дополнительные средства и особые полномочия. Для нас очень важно этого не допустить!

— Почему? — спросила я, и Рикс посмотрел на меня, как на идиотку.

— Это же ясно! Всё дело в Сабрионских колониях!

— Сабрион был открыт около года назад, — объяснил мне Джон. — Это высокоразвитая планета, ориентированная на вооружённую экспансию. В своих колониях она проводит довольно жёсткую политику, которая никоим образом не соответствует требованиям Всегалактической Декларации прав разумных существ. На этом основании Сабриону было отказано в членстве в Объединении Галактики до тех пор, пока он не устранит эти нарушения. Он не подчинился, и Объединением было наложено эмбарго на экономические отношения с Сабрионом и вообще введена его политическая блокада. Это не влияло на положение Сабриона, но снижало темпы его экономического развития. К тому же руководство всех трёх фронтов сопротивления колоний Собриона перебазировались со своих планет, где они находились в подполье, сюда, на Киоту. Отсюда они координируют деятельность партизан, здесь закупают оружие и всё, что необходимо для вооружённой борьбы с метрополией.

— И какая здесь связь с Ластоном и прочими?

— Прямая. Колонисты занимают три крупных острова, на которых нет космодромов и потому они вынуждены пользоваться услугами грузового флота для перевозки крупных партий груза туда, где есть космодромы.

— На их планетах несколько необычные природные условия, — вставил Рикс. — Поэтому они вынуждены дорабатывать всё вооружение, которое закупают, на заводах, расположенных на их островах, фактически им приходится перевозить каждую партию груза дважды: с космодрома на завод и обратно.

— Нам стало известно, — продолжил Джон, — что правительство Киоты втайне нарушает решение Генеральной Ассамблеи Объединения и доставляет на Сабрион некоторые грузы, но прямых доказательств у нас нет. И теперь уже Сабрион грозит предоставить эти доказательства, в том случае, если Киота не помешает деятельности фронтов Сопротивления. Конгресс оказался в сложном положении: с одной стороны он вовсе не хочет, чтоб кто-то во всеуслышание заявил о том, что они нарушают эмбарго, потому что за этим могут последовать экономические санкции и против самой Киоты, а с другой стороны, они не могут просто вышвырнуть со своей территории колонистов Сабриона, поскольку договоры на аренду островов заключены с соблюдением всех требований закона на длительные сроки и выполняются колонистами в полном объёме.

— И они решили перекрыть им морские перевозки?

— Именно. Так или иначе, Конгресс контролирует все судовладельческие компании планеты, и только Луарвиг, имеющий большой флот, ему не подчиняется. Если же они возьмут под контроль и флот Луарвига, они смогут задушить колонии, взвинтив для них цены на перевозки. Перенести свои заводы на другую планету колонисты тоже не смогут, и в результате Сабрион будет ублажён, тайна соблюдена, а освободительное движение на колонизированных планетах ослаблено.

— И потому Ластон форсирует события? — уточнила я и, получив утвердительный ответ, спросила: — А какова во всём этом роль Фарги?

— Переговоры между Келхом и Хулстом он должен был взять на себя, — обречённо вздохнул Рикс. — Уже много лет он специализировался на подобных делах, выступая посредником между враждующими сторонами, и всегда добивался успеха. На сей раз, за помощью к нему обратился сам Келх, и он согласился, сообщил об этом мне, и мы, всё обсудив, выработали примерную стратегию поведения в данной ситуации. И на этом всё кончилось. Он ни разу не встретился с Хулстом и вообще, наверно, забыл об этом деле.

— Вряд ли забыл… — устало потерев лоб, пробормотал Джон. — Видимо, у него появились заботы поважнее.

— Поважнее? — возмутился начальник отделения. — Да что, чёрт возьми, может быть важнее?

— Основная миссия.

— А что вы о ней знаете? — диковато покосился на меня Рикс.

— Мы не знаем, но догадываемся, — уточнил Вейдер. — Нейтрализация Огненного Глаза, верно?

— С самого начала это была идиотская идея, — убитым голосом произнёс Рикс. — Мало того, что из-за неё мы в самом начале поставили на уши весь департамент, так теперь я потерял одного из лучших моих сотрудников! Неужели, он всерьёз во всё это верил?

— Верил и, может, потому чего-то добился, — заметила я. — У нас есть основания полагать, что именно поэтому он и погиб.

— А у меня есть основания полагать, что Ластон каким-то образом узнал о просьбе Келха и убрал Аль-Рагима, чтоб сорвать переговоры.

— Тоже версия, — хладнокровно кивнул Вейдер. — Мы и ей уделим внимание, но наша даёт нам основания полагать, что мы можем закончить выполнение основной миссии и без него.

— Джон, — Рикс умоляюще взглянул на него. — Ты знаешь, что я не имею права в приказном порядке менять приоритеты деятельности вашей группы, но, ради Звёзд, займись сперва Ластоном и всем этим делом.

— Я займусь, Мэл, хоть для меня это всё совершенно неожиданно. Что, по-твоему, я должен сделать?

— Найди другого посредника.

— Безумная идея. Аль-Рагим в течение пятнадцати лет добивался доверия местной элиты, прежде чем его допустили к роли посредника такого уровня. Мне просто некем его заменить.

Рикс уныло опустил голову и пробормотал:

Людей незаменимых нет, и всё же

Мы заменить ушедшего не можем…

— Фу ты чёрт! Я и сам начал… — он поднял глаза и осторожно спросил: — А тот парень, у которого ты сегодня был? Грандер, кажется. Ведь это он добывал для Аль-Рагима особо конфиденциальную информацию. Может, он?

— Нет, — покачал головой Джон. — Грандер для этого никоим образом не подходит. Не тот уровень. К тому же, у него не та репутация. Он — владелец клуба для мужчин, имеющих гомосексуальные наклонности. Ни Келх, ни Хулст таких наклонностей не имеют, и Грандер для них человек третьего сорта.

— Придумай что-нибудь, Джон! Я знаю, что ты можешь!

— Я попробую. Я могу поработать в твоём кабинете? Мне не хотелось бы отрываться от дел из-за пустяковых звонков и визитов.

— Конечно, Джон! О чём может быть речь! — Рикс поспешно вскочил. — Я уже ухожу. Если хочешь, я скажу адъютанту, чтоб он сварил тебе кофе.

— Не надо. Пусть идёт по своим делам. Да я и сам ненадолго задержусь. Час-полтора от силы. У тебя есть свежие газеты из Луарвига?

— Сбоку в левом ящике стола. И можешь не торопиться, Джон. Я закончил на сегодня. Всего хорошего!

Он направился к двери, но вдруг обернулся.

— Джон, представитель Конгресса по контактам просил тебя добыть информацию о нашей позиции в отношении кризиса алкорско-ормийских переговоров о возвращении Орме вывезенных в период оккупации ценностей… Мне кажется, он начинает нервничать.

— Он слишком мало за неё даёт… — устало ответил Вейдер.

— Я к тому, что примерное содержание этой информации уже передали из департамента. На компьютере файл «Корона». Прочитай и уничтожь. И, может, не загибать слишком большую цену? Не ахти какие там тайны.

— Я сам знаю, какая информация сколько стоит, — Джон посмотрел Риксу в глаза. — И если он нервничает, значит, она важна. Пусть платит.

— Я просто думаю, что однажды кто-то задумается, куда ты деваешь такие огромные деньги…

— Это моя забота. Может, у меня мания накопления, или я хочу стать правителем Марса, или просто передаю пожертвования в Красный Крест.

— Ладно, как знаешь… Всего хорошего. Привет остальным…

— Непременно.

Рикс попрощался со мной и ушёл, провожаемый тяжёлым взглядом Джона. Когда дверь за ним закрылась, Джон вздохнул:

— Мне действительно всё это надоело. Можешь мне не верить, но у меня самая паршивая работа в группе. Этот мальчишка, адъютант, пока не сел туда и не узнал о моём настоящем звании и должности, здоровался сквозь зубы. Думаешь, приятно?

— Думаю, что нет.

— Неизвестный герой, это, конечно, тоже герой, как ты говоришь, но когда тебя считают продажной шкурой — это тяжко. И самое главное — это неизвестно когда кончится.

Он осмотрелся по сторонам и встал с подлокотника.

— Вот в этом самом кабинете Рикс и устроил мне когда-то выволочку за то, что в первый раз я не смог взять деньги у какого-то репортёра. Как он орал! Мне жить не хотелось. Я бы ушёл, если б не Фарги. Я тогда точно ушёл бы.