Фарги Падающая звезда

Глава 11. Ночь в портовом городе

Над Луарвигом снова нависла ночь. Мы медленно двигались по запутанному лабиринту портовых складов. Джерри взялся проводить нас до дороги Келха и теперь с сумрачным видом сидел за рулем «Огненной стрелы». Наверно для Джона было большой жертвой уступить нам свой спидер, и более всего его беспокоила не сама машина, а корпус, покрытый росписью, — один из немногих автографов Фарги, существующих в единственном экземпляре. Но Джон даже не заикнулся о том, чтоб мы постарались не поцарапать его сокровище. Он только сказал, что «Стрела» — это наиболее подходящий вид транспорта в такой ситуации.

Кристоф сидел рядом со мной, задумчиво постукивая пальцами по борту машины. Открытие, которое мы сделали сегодня днём, во многом изменило наш взгляд на эту историю, и, по меньшей мере, накрепко связало гибель Фарги с убийствами в Луарвиге. Нам достаточно было одного взгляда на знаки, которые Ночной Купса вырезал на груди у своих жертв, чтоб понять, что они того же происхождения, что и руны на серебряной двери хранилища. Если никто на всей планете не мог расшифровать странные знаки, то понятно, что послание было адресовано одному единственному человеку, для которого эта тайнопись была родным языком. Когда мы поделились этой идеей с Джоном, он сказал, что в таком случае понятно, почему первые два послания были одинаковыми. После убийства Джулия Кларка полиция держала в тайне найденные на его груди кровавые руны, но после второго убийства, не добившись расшифровки, передала рисунок прессе в надежде, что найдётся кто-то, кто сможет его расшифровать. Таким образом, послание дошло до адресата, и Фарги, понявший его смысл, взялся за дело, пометив начало своего пути жутковатым номером первым. Я с дрожью вспоминала шесть сочащихся кровью царапин на его плече. Это мог быть отголосок давней стычки со злом, а, может, символ чего-то, что он почувствовал и узнал.

Кристоф не мог сказать точно, где именно на двери расположена надпись, которую ему перевёл когда-то Фарги. Да и перевод мог оказаться не дословным. Но это было единственным ключом к тайным письменам на человеческих телах, оставленных противником Фарги. Первые, скорее всего, были вызовом, но остальные? Нам нужно было это знать. Брай сказал, что попробует найти ключ к этой письменности, но особого энтузиазма в его голосе я не услышала.

Теперь в полной тишине мы ехали по узким проходам между ржавыми коробками заброшенных ангаров и бесконечными бетонными стенами ограждений действующих складов. Над нашими головами время от времени проплывали тяжёлые мосты кранов и поблескивающие разноцветными огоньками эстакады. Джерри холодно смотрел на дорогу впереди.

Он изменился до неузнаваемости, снова надев личину Джера Пустынного Льва. Жёсткие ремни, стягивающие его торс и плечи, придавали ему вид варвара, лицо словно окаменело, а глаза, казавшиеся теперь ещё больше, не отражали ни одной мысли, кроме звериной настороженности. Рассеянный свет звёзд и огней подсвечивал его светлые волосы, уложенные пышной гривой, и поблескивал на металлических заклёпках кожаных наручей.

Наверно только потому, что я смотрела на его руки, я поняла, что что-то произошло. Одна его рука плавно соскользнула с руля и легла на рычаг тормоза. «Стрела» постепенно сбавила ход и остановилась. Джер медленно повёл головой, словно прислушиваясь. Между его бровями появилась глубокая тревожная складка, но глаза по-прежнему оставались похожими на кусочки прозрачного льда. Мягким неуловимым движением он перескочил через бортик спидера и оказался на дороге. Длинное лезвие меча бесшумно выскользнуло из ножен.

— Что случилось? — спросил Кристоф, выйдя из машины и доставая Экскалибур.

— Пока ничего, — тихо ответил Джер.- У них только ножи, и их шестеро… Оставайся здесь и будь настороже.

Он медленно двинулся по тёмному проходу туда, где нависала платформа передвижной эстакады, под которой тьма сгущалась до черноты.

— Всего шестеро, — хмыкнул Кристоф и убрал эфес обратно в карман.

Он отошёл назад, прикрывая спидер с другой стороны. Я привстала, глядя туда, куда шёл Джер. Его уже трудно было различить в темноте, и я пожалела, что не надела на глаза инфракрасные преобразовательные линзы. Лезть теперь за ними в сумку было глупо, тем более что шаги Джера на мгновение стихли, а потом он направился обратно. Я уже видела его смутный силуэт впереди, как вдруг заметила какое-то движение. Серая расплывчатая фигура на мгновение заслонила его от меня, а сзади, за его левым плечом мелькнула другая. Я напряглась, готовая броситься на помощь, но Джер уже легко уклонился от направленного на него удара. Потом, не глядя, ткнул мечом назад-вверх, и блеснувшее лезвие вонзилось в лицо нападавшему сзади. Раздался вопль. Джер рванул меч и эфесом ударил противника впереди. Тот согнулся и тут же клинок вошёл ему сзади в шею.

За моей спиной раздалось рычание и, обернувшись, я увидела огромного хрипящего малгийца, похожего на разумную гориллу. Он тряс обрубком руки и скалил жёлтые зубы, глядя на Кристофа. Тот стоял спиной к стене, и на него надвигалось нечто странное, закутанное в чёрный балахон с капюшоном, подсвеченным изнутри красной лампой. Продолжения мне увидеть было не суждено. Краем глаза я уловила движение у стены за бортом машины и прыгнула туда, сбив ещё одного нападавшего ударом в грудь. Он отшатнулся назад, и в тот же миг над моей головой что-то блеснуло. Я инстинктивно нагнулась и присела. Послышался стон, и рядом со мной упал человек в грязных лохмотьях. Он всё ещё сжимал в занесённой руке длинный нож, но на его лице отразилось удивление, а из груди торчали поблескивающие лучи остро заточенной звёздочки сюрикена. Я хотела приподняться, но тут же услышала злобное рычание Джера:

— Вниз!

Я нагнулась ещё ниже, и над моей головой что-то просвистело. Потом в переулке раздались шаги убегающего человека. Вслед ему ударили с лёгким свистом импульсные разряды, с коротким грохотом взрывающие небольшие участки бетонной стены.

— Ушёл! — рявкнул Джер, подбежав ко мне, и я отважилась, наконец, распрямиться.

Пустынный Лев с яростью смотрел на меня.

— Почему ты не убила этого ублюдка сразу! У тебя же есть бластер!

— Почему я его не убила? — ошарашено спросила я.

Джер издал короткое рычание, и устало опустился на подножку спидера.

— Ну, конечно… Как я забыл! Первый закон робототехники.

Первым законом робототехники с иронией называли обязательное психокодирование, не позволяющее звездолётчикам Земли убивать мыслящих существ. Судя по всему, Джер ждал от меня, что я пристрелю напавших на меня бандитов, но мне это даже не пришло в голову. Я посмотрела на труп с сюрикеном в груди.

— Тебя что, не кодировали? — растерянно спросила я.

— Агентов моего класса не кодируют. И не смотри на меня так! Это Джон и Брай, общаясь с хорошими парнями из нашего департамента, могут держаться в рамках правил, а я живу в гадюшнике и, если я не убью, то убьют меня!

— Да я тебя не осуждаю, — пробормотала я, хотя и не вполне искренне. — Просто Фарги говорил мне, что ты создаёшь свой образ, беря на себя ответственность за чужие преступления и иногда устраивая спектакли с массовой резнёй биороботов.

— Что ещё он мог сказать члену Высшего Совета Космоплавания Объединения Галактики? Но могу тебя успокоить, пределов необходимой обороны я не нарушаю.

— Перестань оправдываться, — подошёл к нему Кристоф, вытирая окровавленный клинок Экскалибура тряпкой, видимо оторванной от чёрной хламиды убитого. — Ты — представитель правосудия, но правосудие может быть гуманным, потому что имеет дело с безоружным пленником, а ты сталкиваешься с вооруженными бандитами.

— Почему ты его не убил? — тихо спросил Джер. — Он был рядом с тобой. Поэтому я и не мог выстрелить сам. Боялся задеть тебя.

— Я не успел. Этот чертов малгиец вцепился в меня когтями.

— Ты его пожалел, — вздохнул Джер, снова на какое-то мгновение превращаясь в Джерри Торранса. — Потому что это был глупый мальчишка, и он был напуган. Я тоже не люблю убивать детей, но завтра этот мальчишка перережет глотку старику или разобьет череп ребёнку. Мы не можем их исправить. У нас нет для этого ни времени, ни сил. Но самое плохое, что он видел меня и видел вас. И скоро кое-кто узнает, что вы связаны с Джером Пустынным Львом. Если это дойдёт до Мелиса, прибавится ещё один охотник за вашими скальпами.

— Ты думаешь, что он нас разглядел? — спросила я.

— Прежде чем напасть, они какое-то время следили за нами. Эти крысы отлично видят в темноте, а здесь не так уж темно.

— Мне очень жаль, что так вышло, — произнёс Кристоф.

— Мне тоже, хотя… Так оно и должно было быть. Я ведь очень долго не мог научиться драться с каждым врагом насмерть. Мне всегда жаль поверженных, но Фарги часто говорил: «Кто милосерден к злодеям, тот становится злодеем к милосердным». Если б я его послушал, у скольких людей появился бы шанс выжить! Ладно, поехали.

— Ты оставишь свой сюрикен здесь? — спросил Кристоф, указав на труп у наших ног.

— Я должен поддерживать свой имидж, — невесело усмехнулся Джер. — К тому же, если этот крысёнок не проболтается, то выйдет, что я один прикончил пятерых. Неплохая реклама моих способностей.

Он запрыгнул обратно на сидение, а Кристоф открыл дверцу, пропуская меня вперёд. Мы снова двинулись по тёмному лабиринту Порта, и я со смятением размышляла, готова ли я к новому испытанию. Мне и в голову не приходило, что у авантюрно-героической деятельности группы особого назначения на Киоте есть и такая жуткая сторона. Мне нелегко было раньше воспринимать всерьёз вечно голодного Джерри, таскающегося по всему дому со стаканом виски и по любому поводу залезающего под душ. Это был забавный, улыбчивый красавчик-блондин с голубыми, как у куклы Барби, глазами, и мне даже в голову не приходило, что его меч, которым он так красиво орудовал на тренировках, часто купается в живой крови. Но это открытие меня не смутило. Я любила Джерри, он был хорошим парнем и настоящим бойцом, и он жил по правилам, царившим в этом ужасном мире. Однако сама я совсем не была уверена, что смогу принять их. Старый и неоконченный спор о том, нужно ли приспосабливаться к новым жёстким условиям игры или имеет смысл отстаивать право оставаться собой, снова всплыл в моей памяти. И снова это были не абстрактные рассуждения. Тогда я спорила с другом, который мог оказаться врагом. Теперь, похоже, придётся спорить с обстоятельствами, диктующими условия игры.

— Дорога Келха, — объявил Джерри, выводя машину из мрачного тоннеля под заброшенной грузовой площадкой для маломерных звездолётов. Впереди лежала широкая серая лента шоссе, по обеим сторонам которой стояли хижины, построенные из упаковочных панелей или просто переделанные из старых контейнеров. — Посмотрите на браслеты. Сейчас вы возле самого конца дороги. Поедете по ней до Портовой и свернёте направо. Доехав до Старой дороги, снова направо до первой улицы, идущей в глубину Эйка, а там руководствуйтесь картой, ваша цель — Квартал Голубой птицы. Будьте осторожны и держите связь на бело-голубой волне. Полицейские рации не поднимаются выше красной, так что нас никто не услышит, но на всякий случай пользуйтесь кодами, которые вам предложил Брай. В крайнем случае, сойдёт за молитву или бред сумасшедшего.

Он улыбнулся и выпрыгнул из кабины на дорогу.

— Не рискуйте, если можно не рисковать. И берегите себя!

— Ты пойдёшь назад пешком? — обеспокоенно спросила я, оглядываясь в сторону тёмного туннеля. Это было само собой разумеющимся, но сейчас эта мысль показалась мне дикой.

— Не беспокойся обо мне. Стоять здесь для меня опаснее, чем быть там. Но через полчаса я приму душ и залезу под одеяло в доме Фарги. И если я не смогу уснуть, то только потому, что буду беспокоиться о вас. Для меня ваши жизни стоят больше сотни жизней швали, с которой вы столкнётесь. Подумайте об этом, пока будете добираться до Эйка. Удачи!

Я смотрела, как он уходит в темноту, и на душе у меня было тоскливо. Я всё равно боялась за него, и немного ему завидовала. Нет, не немного. Он возвращался к Джону и Браю в уютный, светлый и хорошо защищённый дом, а мы ехали в ночной город, враждебный каждому, кто в нём жил.

— Поехали, — пробормотал Кристоф и, перебравшись на переднее сидение, сел за руль.

«Стрела» мягко скользнула вперёд и понеслась над серой дорогой мимо молчаливых трущоб, где редко мелькали жалкие огоньки.

— О чём ты думаешь? — спросила я, перебираясь вслед за мужем и устраиваясь рядом с ним на удобном широком сидении.

— О многом, — ответил он. — Например, о том, что семейная жизнь способствует разжижению мозгов. Три года назад ему бы не пришлось читать мне лекцию о криминогенной обстановке. Я бы, не задумываясь, прихлопнул этого мерзавца, особенно если учесть, что перед этим он пытался напасть на тебя. Но я уже отвык от жизни под руководством звериных инстинктов, — он вздохнул. — Я стал солидным, степенным, светским, лояльным… Я благонадежный гражданин, налогоплательщик, отец семейства.

— Ты об этом жалеешь? — улыбнулась я, вспомнив, что при первой нашей встрече он поразил меня именно повадкой свободного хищника и волчьим взглядом.

— По крайней мере, не о последнем, — произнёс он, и покосился на мои ноги, туго обтянутые чёрными кожаными брюками. — Чёрт возьми! Что это на тебе? Ты ничего более сексуального подобрать не могла?

— Могла, — усмехнулась я. — Но остальное было бы уже слишком. Это ещё более-менее, а вот менее сексуального в этой костюмерной не было.

— Я с тобой разведусь, — буркнул он, но снова покосившись на мои обтянутые коленки, хмыкнул: — хотя… с другой стороны…

В квартале Голубой Птицы я уже когда-то бывала. Фарги затащил меня сюда для встречи со своим осведомителем. Помню, что я чувствовала себя очень неловко, входя в полутёмное помещение какого-то клуба, где несколько десятков странно одетых и накрашенных мужчин косились на меня с недовольством и презрением. Но больше всего меня задело тогда то обожание, с каким смотрел на Фарги его осведомитель, молоденький бармен по имени Эдди.

Теперь кое-что во мне изменилось, и нравы, царившие в квартале, не казались мне до такой уж степени дикими. В конце концов, у каждого свой вкус, лишь бы подобные наклонности не мешали жить окружающим. А я уже успела повидать и не такое, скитаясь по затерянным в космосе мирам.

В квартале Голубой птицы на первый взгляд ничего не изменилось. Всё так же чернели стены домов с наглухо заложенными кирпичом окнами, так же горели всеми оттенками голубого неоновые вывески над неприступно запертыми дверями. На улице никого не было. Свои уже давно добрались до любимых заведений, а чужие обходили этот квартал стороной.

Кристоф поставил «Стрелу» на стоянке, воткнув её между лиловым «Кадиллаком» с кружевными занавесочками на окнах и обшарпанным вездеходом ормийского производства. Он закрыл кабину куполом и подключил противоугонное устройство. Потом осмотрелся по сторонам и взглянул на меня.

— И куда нам идти?

— Отец Джулия Кларка содержит клуб «Морское дно», — я ткнула пальцем вдоль улицы туда, где мерцал лазоревый морской конек. — Так что нам туда.

— О’кей, — пожал плечами он и пошёл, засунув руки в карманы куртки.

Подойдя ближе, мы увидели, что конёк мерцает не потому, что так задумано. Просто неоновые трубки были старыми и покрылись слоем грязи. Дверь под ним была немногим чище и ухоженней. Кристоф толкнул её, и она открылась, издав скрип, почти заглушивший звяканье сигнальных бубенчиков.

Внутри было душно и полутемно. Судорожно вспыхивающий в такт музыке свет освещал каких-то людей, нервно дергающихся в танце. К запаху табака примешивался сладковатый аромат чичанского мха, дешёвого наркотика, расползшегося по всему Объединению Галактики.

— Что будете пить? — хрипло прозвучало рядом, и, обернувшись, я увидела щуплого мальчишку в платье-мини и алом паричке «под кикимору». Подслеповато уставившись на меня, он строго заметил: — Наш клуб только для мужчин.

— Не бойся. Я не внесу раздора в ваши спаянные ряды, — усмехнулась я. — Лучше скажи, где старый Кларк?

— Зачем он вам? — поинтересовался парень, одёргивая юбку.

— А ты что, его личный секретарь? — спросил Кристоф.

— Выпивку заказывать будете? — окрысился он.

— Нет. Но заплатить можем.

— Вы что, из этих? — он мотнул головой в сторону. — Тех, что заказывают мальчиков на дом? Если да, то я к вашим услугам. Других нет. Да и старика беспокоить незачем.

— Раньше вроде выбор получше был, — кинул пробный шар Кристоф.

— Если вы про Джулия, так его замочили несколько недель назад. Да и тогда он по вызовам уже не ездил, с тех пор, как его прибрал к рукам тот парень на белом «мерседесе», художник.

— Ясно. Значит, нам нужен старик.

— Да нет у него больше никого, и сам он не волокёт. Пьёт, не просыхая.

Кристоф жестом фокусника выхватил из воздуха банкноту в пять кредов и поднёс к конопатому носу мальчишки.

— Вон там! — выпалил тот, указав в дальний угол, где ровно горел розоватый свет.

Кристоф сунул пятерку ему за вырез платья и улыбнулся:

— Исчезни.

Парень не заставил себя упрашивать и скрылся во тьме. Мы пошли на розовый свет, проталкиваясь между танцующими. Ощущение было не из приятных, особенно если учесть, что почти все они были под кайфом. Неожиданно я замерла. Мы проходили мимо потёртого кожаного дивана, и я увидела лицо, показавшееся мне знакомым. Мужчина в чёрном кожаном костюме и фуражке внимательно следил за нами. Это было сразу заметно, хоть его глаза и были скрыты за зеркальными стёклами очков. Лишь на какое-то мгновение его заслонил от меня пошатывающийся силуэт, и он исчез, словно его и не было. Я осмотрелась по сторонам, но уже нигде не могла найти костюма из блестящей кожи. Кристоф тоже приостановился, глядя на меня.

— Кого-то узнала?

— Нет, возможно, показалось, — пробормотала я.

И в следующий момент в нескольких шагах от нас раздался вопль. В полумраке трудно было рассмотреть, что происходит, но я услышала стук падающего тела, чьё-то хриплое рычание. Потом меня едва не сбили с ног бросившиеся в рассыпную люди и, наконец, на освободившейся площадке я увидела громоздкую фигуру, возвышающуюся над телом, лежащим в луже крови. Продолжая рычать огромный, чёрный как уголь ригорец шагнул вперёд, размахивая сжатым в руке кинжалом. Его белые глаза горели в темноте. Толпа отхлынула с его пути, но сзади к нему подскочил высокий мужчина в шароварах с блёстками и с размаху всадил в его загривок широкий нож. Оглушительно зарычав, ригорец развернулся и одним ударом снёс голову смельчаку, а сам, не замечая ножа, торчавшего из спины, продолжил свой путь.

— У него перерублен позвоночник… — пробормотала я, заметив, что Кристоф достал эфес меча.

— Зомби, — испуганно проблеял кто-то рядом.

— Зомби, — повторил Кристоф и начал озираться по сторонам.

Тем временем ригорец ухватил за руку невысокого хрупкого ферга, который злобно оскалился и ударил его в лицо тяжёлым кастетом. Не обратив на это внимания, мертвяк принялся кромсать его ножом. Ферг закричал на высокой ноте, и я, выбросив руку вперёд и ощутив на ладони знакомое прикосновение «оленебоя», нажала на спусковой крючок. Лазерный луч ударил кадавра в затылок, и он разжал руки, а потом развернулся ко мне. Ферг со стоном рухнул на пол. Ригорец двинулся в мою сторону. На его лице зияла рваная рана, но его это не смущало. Я отступила, чувствуя, что вокруг меня стало пусто.

Кристоф тоже исчез. Обернувшись, я заметила, как он скользнул за спины теснившихся вокруг людей, с испугом и мрачным удовлетворением следящих за происходящим. Кадавр приближался. Я почувствовала злость и молча сдвинула регулятор мощности на максимальный уровень. Потом подняла бластер и направила его прямо в изуродованное лицо зомби. И в тот же миг в тишине раздался голос Кристофа:

— Останови его или я перережу тебе глотку.

Кадавр замер, и тут же несколько человек отпрянули в стороны, и я увидела маленького сморщенного вампира с Дракулы, извивающегося в руках Кристофа. Мой муж держал возле его горла свой старинный кинжал, на его лице была холодная ярость пополам с решимостью немедленно привести угрозу в действие.

— Убери его отсюда, — добавил он, и кадавр, развернувшись, пошатываясь, направился к выходу. Все отступали с его пути, и вскоре дверь за ним захлопнулась. — О’кей, — кивнул Кристоф и отшвырнул вампира прочь. И в тот же миг на маленькое чудовище набросились несколько человек. Не прошло и минуты, как его окровавленный труп выбросили на улицу вслед за кадавром.

Кто-то уже перевязывал раны стонущего ферга, а Кристоф склонился над телом грязного старика, ставшего первой жертвой свихнувшегося мага.

— Не повезло вам, — прозвучало рядом, и мы увидели мальчишку в мини. По его лицу текли слёзы смешанные с дешёвым гримом. — Это и есть старик. Больше он вам ничего не скажет.

Мы вышли на улицу. Ночной ветер приятно овевал моё лицо, хотя пах далеко не розами и лилиями. Кристоф посмотрел на убитого вампира, мешком лежавшего на мостовой.

— Извини, что я тебя бросил, милая, но это было единственным способом остановить того урода, — он вздохнул и посмотрел на тёмное мерцающее небо. — Кадавры обычно мертвы, ими руководит чужой разум. Всегда следует искать хозяина, чтоб остановить раба.

— Я знаю, — ответила я.

— Так какого ж дьявола ты стояла и палила в эту образину! — вдруг рявкнул он. — Он мог порубить тебя в лапшу!

— Нужно было отвлечь его. Мне было жаль ферга.

— Ах, да… Нежный ферг, голубой во всех отношениях…

— Похоже, ты их не любишь.

— Фергов?

— Голубых.

— Господи! У всех свои странности! Среди них встречаются неплохие ребята, но я не люблю, когда ко мне липнут.

— А к тебе кто-то лип?

— Твой разнесчастный ферг, до того, как до него добрался мертвяк. И вообще, давай оставим эту тему.

— Возле нашей машины кто-то крутится, — заметила я, разглядев неясный блик света, отразившийся в зеркальных очках. Потом я заметила блеск чёрной кожи и серебряных эполет.

— Если он не сможет нам убедительно доказать, что у него есть причины для такого интереса, то лучше б он исчез к тому моменту, как мы подойдём, — сообщил Кристоф и направился к спидеру.

Незнакомец и не думал исчезать. Наоборот, он вышел на свет и небрежно облокотился на капот «Стрелы».

— Какого черта тебе нужно возле моей тачки? — хрипло выдохнул Кристоф, и я с недовольством подумала, что он слишком быстро входит в роль.

Тот усмехнулся, показав мелкие белые зубы, и произнёс низким с лёгкой хрипотцой голосом:

— Немного пролетели, не так ли, друзья? Но могу вас успокоить, что действительно немного. Если вы хотите что-то узнать о Фредерике Аль-Рагиме, то старый Кларк для вас небольшая потеря. Вам нужен не он.

— А кто? — поинтересовался Кристоф, засунув руки в карманы. — И с чего ты решил, что нас интересует этот человек?

Незнакомец снова усмехнулся. В его лице было что-то, от чего меня прошибала дрожь, но я никак не могла понять, что именно.

— Во-первых, тачка. Он не всегда ездил на белом «мерседесе», иногда он брал этот спидер у своего друга по имени Джонни. Иногда они даже приезжали вдвоём. Джонни, хоть и выглядит недотёпой, но не думаю, что он мог проиграть или продать свою любимую «Стрелу», а угнать её невозможно. Значит, он вам её дал, как давал Фредерику.

— А во-вторых?

— Во-вторых? Разве Джонни не говорил, что у Фредерика здесь есть старый друг, или, как они это называют, осведомитель. Ну, ты-то, детка, должна это знать, — он повернул свои зеркальные объективы в мою сторону. — Фредерик когда-то знакомил нас, но я не запомнил твоего имени. Что-то экзотическое. А моё имя очень простое. Эдди, помнишь?

Я прекрасно помнила Эдди, красивого женственного подростка с нежной кожей и круглой мордашкой

— Не слишком ли ты изменился за эти годы? — спросила я.

— Я очень изменился, — кивнул он. — И это стоило мне недёшево. Даже пришлось отложить на два года открытие собственного заведения. Да и Фредерик перестал возить меня на свою виллу для позирования. Он говорил, что у него есть зеркало. Но я не жалею ни о чём. Особенно теперь.

Он снял очки, и я почувствовала, что у меня перехватило дыхание. Нет, он не был абсолютной копией Фарги, его лицо было немного шире, зубы мельче и взгляд слабее, но брови, разрез глаз, нос и губы были скопированы просто идеально.

— Ему это показалось забавным, хоть он и сказал, что я маленький идиот. Но, с другой стороны, во что бы я превратился с возрастом, оставаясь круглой смазливой мордашкой, верно?

— Да, зато теперь ты наверно пользуешься успехом, — саркастически заметил Кристоф.

Эдди посмотрел на него с печалью.

— Это лицо накладывает такую ответственность, о какой ты даже не подозреваешь. Даже святые подвижники не таскают на себе святыню день и ночь. Ты же не знаешь, чем он был для меня.

— Извини, — вздохнул Кристоф. — Для нас он тоже значил очень много.

— Разве могло быть иначе? Идёмте ко мне. Я расскажу вам кое-что. То, чего не знает полиция. Я не стал им говорить. Эти испорченные ослы думали, что он брал здесь мальчишек для того же, для чего и другие. Они совсем не знали его и думали, что могут о нём судить.

Он пошёл по улице, и мы последовали за ним. Он остановился возле маленькой дверцы и стукнул три длинных, три коротких.

— Если вам что-то понадобится, то вы можете приходить в любое время и получите любую помощь, — сказал он, обернувшись. — Друзья Фредерика — мои друзья.

Дверца открылась, и мы вошли в небольшую, обитую алым бархатом прихожую. Слева из-за занавески, собранной из перламутровых бус, лился розовый свет, и слышалась музыка, но мы направились вслед за Эдди мимо огромного охранника-малгийца к небольшой винтовой лестнице, ведущей наверх. Поднявшись по ней, прошли по длинному коридору и оказались в небольшой круглой комнате без окон, стены и пол которой были покрыты толстыми коврами, вокруг стояло несколько мягких круглых кресел и маленьких столиков со шкатулками для сигар.

— Садитесь, можете курить, здесь отличная вентиляция, — Эдди подошёл к стене и открыл крохотную дверцу, за которой был маленький зеркальный бар. — Или может вам чего-нибудь налить?

— Нет, спасибо, — пробормотала я, проваливаясь в уютные объятия кресла.

— А я выпью, — произнёс он. — Чёрт побери! Кто мог его убить? Мне кажется, что такого я не переживал со дня смерти родителей. Он вечно посмеивался надо мной, но я знал, что он никогда не бросит меня на произвол судьбы. Он помогал мне всегда, и в мелочах, и когда я рисковал сгореть по-крупному. Я ждал, что кто-то придёт сюда. Кто-то, а не эти дуболомы от муниципалитета, для которых его смерть ещё одна досадная причина идти на работу.

Он снял фуражку и сел в кресло напротив нас, сжимая в ладонях высокий хрустальный бокал.

— Я понял, что ему что-то угрожает в тот день, когда убили маленького Кларка. Его не видел никто. Старик, нашедший тело за мусорными баками, сразу вызвал полицию, и они его увезли. Фредерик был словно не в себе, когда приехал сюда и начал расспрашивать всех об убийстве. Он был очень привязан к этому лисёнку, даже собирался забрать его отсюда. Мне он такого не предлагал. Уговаривал уехать, обещал оплатить психологическую помощь и учёбу, помочь устроиться где-нибудь в более приличном месте, но вот так, забрать к себе… Не знаю, что он в нём нашёл. Испорченный, инфантильный птенчик… А, может, я просто завидовал Джулию? Наверно, так. В принципе, он был неплохой мальчишка, а главное, он не боялся изменить свою жизнь и стремился к чему-то лучшему. И Фредерик хотел ему помочь, но вышло так, что парень потянул его за собой.

— Ты думаешь, их смерти как-то связаны? — спросила я.

— Думаю? Скорее, чувствую. И с самого начала почувствовал. На лице Фредерика в тот день лежала печать рока. Мне было страшно за него. Он был подавлен и чувствовал себя растерянным.

— Он что-нибудь выяснил?

— Ничего. Говорю же, никто ничего не знал и не видел. Даже про эту надпись на груди у мальчишки мы узнали уже потом, когда комиссар полиции сделал официальное заявление. Старик об этом молчал.

— А ты?

— Я тогда ничего не знал. Но Фредерик просил меня выяснить кое-что. Джулий последнее время уже не работал по вызовам. Фредерик давал ему деньги, чтоб тот откупался от отца. Но иногда он куда-то пропадал по ночам, случалось, его видели в компании с неким подозрительным субъектом. Можно было подумать, что он завёл себе дружка, если б не странные вещи, которые он тогда говорил. Явно говорил с чужого голоса.

— Что он говорил? — спросил Кристоф.

— Ну, я-то не слышал. Мы были не такими близкими друзьями. Мне пересказывал иногда Фредерик. Мальчишка пел что-то о свободе. О свободе от бога, от закона. Говорил, что в человеке должна быть основа, которая без всякого принуждения поведёт его по пути истины. Человек должен быть достаточно сильным, чтоб противостоять устаревшим догмам и, идя по грани между добром и злом, творить свою судьбу без страха. И что Тьма — это лишь ширма, за которой прячется Свет, цели и помыслы которого непостижимы.

— Что-что? — переспросил Кристоф. — Цели которого непостижимы?

— Да. Будто то, что выглядит злом, на самом деле является добром, потому что человек не всегда может познать истину, если он не просветлён высшим сознанием. И прочая ахинея.

— Опасное учение, — заметила я, покосившись на мужа.

Кристоф кивнул.

— Очень опасное, потому что иллюстрирует старую истину о том, что дорога в ад вымощена благими намерениями.

— Фредерика тоже всё это тревожило, и он пытался вытянуть у Джулия, где он всё это берёт, но тот только таинственно улыбался и говорил, что готовит ему сюрприз. В конце концов, он, наконец, пообещал познакомить его с новыми друзьями, но не успел.

— И Фарги просил тебя разузнать что-нибудь об этих друзьях?

— Я и раньше делал для него такие вещи. Мне пришлось поработать, но я разузнал, кто тот парень, которого видели с Джулием. Судя по всему, Фредерик собирался вытряхнуть из него душу, если она у него есть.

— Кто это такой? — спросил Кристоф.

— Охотник за призраками. Эмпат. У него контора в одном из небоскрёбов на Бартонз-стрит. Некий Зума Криги.

— Это всё, что о нём известно?

— Конечно, нет. У меня более осведомлённые источники. На самом деле он не уничтожает призраков, а подчиняет их и использует в своих целях. И кому-кому, а не ему рассуждать о добре, хотя в разрезе той галиматьи, что он запихивал в голову этого маленького дурня, он выглядел просто подвижником.

— Нам нужно найти этого парня, — произнёс Кристоф, взглянув на меня.

— Я не знаю, где его сейчас можно найти, — покачал головой Эдди. — Но утром он наверняка явится в свой офис. Там вы его и прижмёте. А пока отдыхайте. Я не буду вам мешать.

Не дожидаясь ответа, он вышел и прикрыл за собой дверь, на которой я увидела картину Фарги. Юный Эдди в белоснежной тунике с арфой в руках стоял и, запрокинув голову, смотрел в ослепительно голубое небо.

— Кто б мог подумать, что знаменитый Орфей содержит притон в Квартале Голубой птицы на Киоте, — вздохнула я.

— Многие ангелы и феи Фарги ведут далеко не ангельское и не чудесное существование, — пробормотал Кристоф. — Но наверно для своего Орфея он желал другого будущего, и потому, когда не удалось вытащить его отсюда, возложил надежды на Джулия. Неудивительно, что смерть мальчика так потрясла его. Иногда так хочется вытащить кого-то из пропасти, а потом вдруг рука выскальзывает из твоих пальцев, и кажется, что это ты с криком летишь в бездну. В таких делах Фарги был раним, как ребёнок.

Я отвернула рукав кожаной куртки и посмотрела на браслет связи. Обычная никелированная пластинка на плоской цепочке, обхватившая руку. На блестящем металле было кустарно отштамповано: «Ударивший первым ударил дважды». Джон сказал, что такая железка не привлечёт внимание воров и прекрасно подойдёт к моему наряду. Я не возражала, хотя мне навязывался не слишком симпатичный образ.

Теперь я провела пальцем по зубчатому краю пластинки и нажала на незаметный выступ. Тут же по поверхности металла побежали разноцветные полосы. Я остановила выбор на сочетании белого и голубого.

Мы были одни, и мне показалась, что в применении кодов нет необходимости. На экране вместо агрессивного девиза появилось лицо Джона. Похоже, он так и не ложился. Я рассказала ему о происшедшем.

— Думаете, убийство старого Кларка было случайностью? — спросил он.

— Понятия не имею, но Эдди сказал, что от его смерти мы ничего не потеряли. Этому Эдди можно доверять?

— Фарги ему доверял. Он занёс его в секретный список наших людей, но категорически запрещал мне задействовать его.

— Хорошо. Теперь о Зуме Криги.

— Я впервые слышу о нём, но к утру дам информацию, а пока передохните. Для первой ночи в Луарвиге у вас уже достаточно впечатлений.

Попрощавшись, он отключился от канала, снова уступив место моему незамысловатому девизу,

— Что он сказал? — спросил Кристоф, со вздохом отводя печальный взгляд от «Орфея».

— Посоветовал лечь спать, — ответила я.

— Ты была права, этот парень нравится мне всё больше, — заметил Кристоф. — К тому же он даёт отличные советы. Устраивайся, а я пойду вниз.

— Ты, кажется, не любишь, когда к тебе липнут. Ты забыл, кто собирается в таких клубах?

— Я готов мириться с мелкими неудобствами. К тому же мне нужно поговорить с Эдди.

— Ты думаешь, он знает больше, чем сказал?

Кристоф покачал головой.

— Я думаю, что ему очень нужно сейчас поговорить с кем-то. О Фарги. И мне тоже. Спокойной ночи, дорогая.

Он нагнулся и поцеловал меня в лоб, потом постоял, молча наблюдая, как я сворачиваюсь клубочком на огромном мягком кресле, и ушёл. Я посмотрела на Орфея, и мне снова стало грустно. С этим я и уснула, и мне приснилось, что в комнату вошёл Фарги и осторожно укрыл меня пушистым покрывалом из только что выпавшего снега.