Фарги Падающая звезда

Глава 1. Печальные вести с Киоты

Будь всесилен как маг, проживи сотни лет,

В тёмной бездне веков не увидят твой свет.

Лишь в легендах порой наши судьбы мерцают.

Стань же искрою счастья средь этих легенд.

Омар Хайям

Этот день был чудесным: тёплым, но не жарким, ясным, однако, далёкое нежное солнце не слепило глаза. Свежий ветер приятно овевал лицо, заставляя мягко развиваться мою длинную широкую юбку из лёгкого шёлка с мелким чёрно-белым рисунком. Ткань при этом тихонько ласкала ноги, заставляя меня изящно ступать по белому пластику посадочной площадки и чувствовать себя чрезвычайно женственной и очаровательной. Многочисленные оборки белой кружевной блузки приятно щекотали руки и грудь, и мне даже не пришло в голову взять из салона катера пакеты с покупками. Такая хрупкая и изнеженная красавица не должна таскать тяжести больше крохотной сумочки, в которую как раз помещаются косметичка и платиновая карта «Галактбанка».

День был чудесный, как и положено быть чудесным дню в раю, а это был именно рай, где изумрудные джунгли подступают к алмазно мерцающей молочной глади Великого Рокнарского Океана, и их разделяет лишь узкая полоска голубого песчаного пляжа. В этом раю не бывает ни холода, ни жары, ни ливней, ни ураганов. Даже линия прибоя всегда на своём месте, и можно не опасаться, что приливы подмоют фундамент твоего дома, стоящего в нескольких метрах от воды. Здесь всё всегда стабильно и приятно настолько, что иногда начинает казаться, что ты уже умер и наверняка был хорошим человеком при жизни, если тебе повезло попасть в столь уютный уголок загробного мира.

Мне тоже иногда так кажется, когда я смотрю на небольшую одноэтажную виллу на берегу, на своего молодого и очаровательного мужа, с лица которого редко сходит мечтательная улыбка, и на нашего кареглазого ангелочка, который чем-то напоминает мне Маленького Принца из прелестной грустной сказки, которую я читала когда-то в далёком детстве на очень далёкой планете. Да, всё это похоже на мечту, но это не рай и не мечта. Это Рокнар, где мы — я и Кристоф отдыхаем от бесконечных приключений, кровавых битв и дальних путешествий. Это наш дом, куда мы возвращаемся после того, как, сделав всё возможное и невозможное, отдав все силы и принеся все жертвы, нам удалось, наконец, выполнить возложенную на нас миссию Добра и победить в очередном поединке со Злом.

Мы обжились здесь. Вместо маленького бунгало мы построили просторный светлый дом. Рядом с самодельным каноэ у новенькой пристани стоит белая парусная яхта — настоящая экзотика для Рокнара. Посадочная площадка, на которой раньше помещался только мой катер, расширилась и теперь на ней поблескивают в мягких лучах Тейли изящная авиетка и уже два скоростных катера. Оба — моя гордость. Один из них полностью построен, а другой перестроен по моим чертежам на одной из лучших верфей космического кораблестроения Земли. Мои проекты даже не потребовали доработки, и были приняты за основу для целой серии космических катеров, выпускаемых теперь на Земле. Те, новые, тоже хороши, но эти — лучшие, лёгкие, стремительные, экономные. Мой «Демон пучин», избавленный от лишних деталей и ещё больше, чем раньше, линиями своего корпуса напоминающий стилет, и гармоничный, хотя и немного авантюрный «Бродяга Баган», которого я заказала специально для Кристофа к третьей годовщине нашей свадьбы, имея при этом, по правде сказать, весьма эгоистичную цель: оградить свой собственный катер от бесконечных посягательств со стороны мужа.

Итак, день был чудесный… Пожалуй, он даже был слишком хорош для того, чтоб оставаться таким до вечера. Я поняла это, когда, войдя с улицы в холл, не услышала радостного визга нашего двухлетнего сына. Его молчание меня всегда настораживает, потому что, если он молчит, то это значит, он чем-то занят. Вчера он с молчаливым и сосредоточенным упорством залезал на спинку дивана, чтоб добраться до отца, который, задумавшись, стоял у окна, глядя на океан. Он залез, потянулся вперёд и, естественно, упал. При этом он успел зацепиться за низ просторной гавайской рубахи Кристофа, повис, как мартышка, и завопил от ужаса. Подхватив его на руки и с трудом придя в себя после такого потрясения, Кристоф полчаса объяснял ему, что так делать нельзя. Алик внимательно слушал его и понятливо кивал, но едва был спущен на пол, как тут же попытался возобновить восхождение, в результате чего все наши диваны и кресла к вечеру лишились спинок до лучших времён, когда любознательное чадо слегка поумнеет или хотя бы будет более ловким, чтоб не расквасить себе нос при падении.

Итак, в холле было тихо, как и во всём доме. Именно поэтому на душе у меня стало тревожно. А когда я почувствовала аромат своего любимого розового шампуня, который присылает мне с Земли жена старшего сына, я поняла, что мои тревоги оправданы. Со всеми предосторожностями я вошла в спальню и увидела на постели подозрительный свёрток. Внутри что-то шевелилось, и это что-то было завернуто в моё пушистое, нежное, вибромассажное полотенце с подогревом.

Из ванной раздалось бодрое мурлыканье, и на пороге тут же появился Кристоф. Он был весь мокрый, но при этом страшно довольный. Увидев меня, он лучезарно улыбнулся.

— Ты уже вернулась? — обрадовано воскликнул он, словно я улетала на войну в соседнюю Галактику, а не в столицу за покупками. — Очень хорошо! У нас гости! Целых три! Нужен роскошный обед, чтоб не ударить в грязь лицом. Ты купила достаточно продуктов?

— Более чем… — растерянно пробормотала я. — В «Демоне»…

— Я схожу! — с готовностью кивнул он, но я остановила его ещё до того, как он попытался выскользнуть из комнаты.

— Где Алик?

— Они взяли его с собой. И собаку тоже… Ты заметила, как тихо? Рай! Никто не визжит, не лает. Никто не ходит за мной по пятам и не повторяет всех моих движений. Никто не грызёт мебель.

— О ком ты говоришь? — насторожилась я.

Он удивлённо взглянул на меня.

— Об Алике. Это он сегодня стоял у меня за спиной, когда я брился, и тёр себе щёки кубиком, представляя, что это бритва. Он, кстати, и за тобой ходит, особенно когда ты вытираешь пыль. Говорят, что это нормально в его возрасте. А мебель грызёт Джейми. Я думал, что у него это возрастное, но ему уже два года, зубы как у крокодила, а я всё ещё каждый месяц меняю ножки у столов и кресел. Может, его показать собачьему психологу?

— Послушай… — очень спокойно произнесла я. — Я знаю, кто у нас ходит по пятам, и кто грызёт мебель. Меня интересует, куда ты дел моего ребенка и мою собаку.

— Нашего ребенка и нашу собаку, — поправил он. — Я уже полчаса говорю тебе об этом, а ты никак не понимаешь. У нас гости. Как только ты улетела, а я сел за свою статью о шумерах, на воду перед домом опустился роскошный звездолёт. Этакая маленькая семейная яхта. Она подплыла к самой пристани, и я понял, что это к нам…

— Конечно, особенно если учесть, что здесь на мили вокруг никто не живёт, — кивнула я. Мне уже стало ясно, что он дразнит меня, прежде чем сказать что-то приятное. Обычно он очень лаконично и доходчиво сообщает всё, что нужно, но на сей раз подозрительно тянул. — Опусти, пожалуйста, подробности швартовки и открывание люка. Кто это был, и почему сейчас у пристани нет никакой космической яхты?

— Ладно, — наконец сжалился он. — Это Лин, Кристина и твоя хорошенькая внучка Дашенька. Они приехали к нам по приглашению провести отпуск и для начала отправились на своей яхте в столицу, чтобы купить что-то, что они забыли взять с Земли. Алик увязался с ними, потому что почти влюбился в свою племянницу. Я не стал возражать. А Джейми любит приключения…

— Он утащит что-нибудь в супермаркете. А Алик, наверняка, выпросит себе кучу подарков.

— Я думаю, что всё это не так фатально, — улыбнулся Кристоф. — У нас есть пара часов, чтоб приготовить обед и проветрить комнаты для гостей. Я займусь комнатами, а ты обедом. Идёт?

— Идёт, — согласилась я. Приезд одного из моих старших сыновей с семьей был прекрасной новостью, и я сразу же успокоилась. Но в следующий момент я вспомнила о подозрительном свёртке на кровати и поспешно схватила мужа за рукав. — А это что? И вообще, почему ты весь мокрый?

— Ах, это… — Кристоф внезапно помрачнел и глаза его стализлыми. — Это ластоногий крепыш, вернее, его детёныш. Знаешь, такие животные вроде тюленей? Я нашёл этого беднягу за рифом. Какой-то мерзавец облил его дизельным топливом. Он так и лежал в этой луже. Если я узнаю, кто это сделал, я его самого утоплю в этой дряни!

— Ты привёз его домой? — уточнила я.

— Детёныша? Конечно! Или я должен был оставить его там погибать?

— Нет, не должен. Но ты привёз его домой и мыл его в моей фарфоровой ванне моим дефицитным шампунем?

— Да. Ты же сама говорила, что этот шампунь смывает любую грязь, даже дизельное топливо, без остатка, и при этом восстанавливает структуру волос.

—Да, — обречённо подтвердила я. — К тому же я говорила, что он устраняет неприятные запахи и снимает раздражение на коже.

— Вот видишь!

— И сколько шампуня ты извёл на это несчастное создание? — осторожно поинтересовалась я.

— Совсем немного, — заверил он, но потом задумчиво посмотрел на свёрток. — Понимаешь… Он был очень грязный. Наверно, флакон.

— Тот, что уже был начат?

— Нет. Того не хватило, — вздохнул Кристоф. — Он, действительно, был очень грязный.

— Полтора флакона, — кивнула я. — А потом ты завернул его в моё экспериментальное полотенце, которое ещё даже на Земле не запущено в промышленное производство?

— Да он был полудохлый! Даже не дышал. Массаж не помог, а в инструкции к этому полотенцу написано, что оно прекрасно восстанавливает кровоснабжение и оказывает благотворное влияние на весь организм.

— Ты завернул полудохлого тюленя в моё полотенце? — едва не всхлипнула я.

— Ну, что стоит одно полотенце, если речь идёт о жизни ребенка?

— Тюленьего.

— Какая разница, — пожал плечами Кристоф, и его недоумение было вполне искренним. — Посмотри на него. Разве игра не стоила свеч?

Он указал на свёрток и, обернувшись, я увидела мокрый чёрный нос, высунувшийся из полотенца. Вслед за носом появилась вся мордочка, покрытая блестящей розовой шерстью. Хорошенькая, трогательная мордочка с огромными, влажными детскими глазами тёмно-карего цвета, над которыми темнели круглые пятнышки бровей. Детеныш смотрел на нас так доверчиво и выглядел таким беззащитным, что я тут же растаяла. Я присела рядом на пол и погладила эту забавную усатую мордочку. Малыш зажмурился и заурчал как котенок,

— Он похож на белька, — заметила я. — На детеныша гренландского тюленя.

— Но он, скорее, розочка, — улыбнулся Кристоф. — Ты знаешь, наверно, нам придётся оставить его у себя. Мать его бросила, потому что подумала, что он умер. Один он в океане не выживет! А у нас за ним присмотрит Хого.

— Он ест лангустов? — уточнила я на всякий случай, зная, что морской змей Хого — большой любитель лангустов, не потерпит конкурента.

— Не думаю. Пока он ест молоко… Ты привезла концентрат? Ну вот, будем поить его из соски. Дети будут в восторге, можно даже поручить это дело им. А потом Хого научит его ловить рыбу.

— А, может, это девочка?

Кристоф задумчиво посмотрел на маленького крепыша.

— Может. Я не очень хорошо разбираюсь в анатомии тюленей.

И всё-таки это был чудесный день, чудесный по-особенному, потому что он был последним спокойным и счастливым днём перед новым испытанием, выпавшим на нашу долю. На сей раз не пели Трубы Блуждающих Богов, и не являлся ко мне мрачным гонцом мой Вечный Ментор в белоснежном костюме-тройке с тростью, украшенной серебряным набалдашником. Нас никто никуда не гнал и не отправлял, и мы ни за что не поверили бы, что сами решим покинуть наш уютный дом ради новой битвы. Но всё так и вышло.

Я приготовила обед и присела в кресло, которое стало не таким уж удобным после того, как с него сняли спинку. По телевизору шла местная информационная передача, в которую вставлялись блоки новостей, имеющих значение для всего Объединения Галактики. Я рассеянно слушала, с нетерпением ожидая, когда над океаном мелькнёт тень, и белая космическая яхта моего сына опустится на воду. Я больше смотрела туда, за прозрачную стену дома, на белый океан, чем на экран телевизора, и странно было, что я не пропустила это сообщение.

Наверно, это потому, что я услышала сигнал принимающего устройства телепортационной связи, установленного в кабинете, и, на мгновение отвлёкшись от созерцания алмазной глади, бросила взгляд на экран. Молодая блондинка в изумительном лазоревом костюме расстроено взглянула на меня. За её спиной переливался голубой залив, над которым в прозрачном небе сиял печальный женский лик, и густые белоснежные волосы сливались с призрачным сиянием серебристых облаков. Я сразу же узнала эту картину и прислушалась к тому, что говорит блондинка.

— Вчера с Киоты пришла печальная весть, — произнесла она, грустно глядя на меня. — На своей вилле «Падающая Птица» скончался известный художник Фредерик Аль-Рагим, замечательный мастер компьютерной живописи нового поколения, который первым из числа художников этого направления был принят в состав Академий художеств нескольких планет. Сорокашестилетний художник, постоянно проживавший на Киоте, был известен в Объединении Галактики как непревзойденный мастер эмоциональной живописи, создавший целые миры торжества Человеческого Духа. Для многих его полотна стали настоящим знаменем Добра и Света. Они вдохновляли и вдохновляют тех, кто осваивает Дальний и Ближний космос, на сохранение и созидание того, что зовут сейчас Земной цивилизаций…

— Ты его знала? — услышала я голос Кристофа и вздрогнула от неожиданности. Он стоял рядом, держа в руках розовый листок, на каких обычно печатаются телепортационные сообщения.

— Его вилла называется «Скала Падающей Птицы», — произнесла я. — А эта девица несёт чушь. Так нельзя говорить о Фарги. О нём вообще бесполезно говорить. Нужно говорить с ним и смотреть на его картины. Его не интересуют Академии художеств, и он не претендует на звание популяризатора земной цивилизации. Он рисует, и ему нравится, когда кто-то смотрит на его картины и понимает их.

— Ему нравилось, — поправил Кристоф и выключил телевизор. — Ты права, но о нём нужно говорить в прошедшем времени. Он умер.

— Я не верю, — покачала головой я. — Это ошибка. Как в наше время может умереть известный человек, которому всего сорок шесть лет?

— Может, — он протянул мне листок.

— Нет… — пробормотала я. — Ты что, не понимаешь? Если умрёт Фарги, во Вселенной появится огромная чёрная дыра. Провал объёмом в тысячи кубических парсеков…

— Мне кажется, что это уже случилось.

Я взяла листок, всё ещё надеясь на ошибку. Опустив координаты сообщения, я сразу же взглянула на текст. Там было всего несколько слов: «Фарги убит. Прилетай, если сможешь. Джон Вейдер». Ошибки быть не могло. Джон Вейдер, звёздный инспектор на Киоте, не стал бы шутить подобными вещами. Правда, он не знал, где я живу и моё новое имя, но Инспекция знает всё.

— Мне придётся лететь, — произнёс Кристоф.

— Тебе? — удивилась я и, снова взглянув на листок, увидела, что сообщение адресовано не мне, а ему. Я снова посмотрела на мужа. — Фарги был и твоим другом?

— Он был другом каждому, кому он не был врагом, — проговорил Кристоф. — Но дело не в этом.

— А в чём?

— Ты не знаешь? Фарги был одним из нас. Он был Звёздным Странником, Воином Духа в пятой инкарнации. Он был Стражем Киоты.