Фактор роста

Глава 25 Тик-так

03 часа 00 минут. 22 июня 1941 года. Бывшая усадьба графа Тышкевича. Окрестности города Свислочь.

Конечно, Иван хотел бы чтобы дивизион расположился где-нибудь посреди лесной чащи и желательно в подземном бункере. Увы о таком приходилось только мечтать. Соображения безопасности это, конечно, важно, но прежде всего ФРС должна как-то функционировать. То есть личному составу, да и технике тоже, нужна вода, еда и какая-никакая крыша над головой. Так что командиры подумали-прикинули, да и решили, что места лучшего чем бывшая графская усадьба не найти. Огромный двухэтажный каменный домина, прилегающий к нему одичавший парк и речка, протекающая по краю этого парка. От горсовета не далеко и в то же время на особицу, охранять проще.

Когда они сюда приехали? Кажется семнадцатого. Пять дней и пять ночей. А кажется всю жизнь в этом Свислоче провёл. Выбрал три запасных позиции, куда в случае чего тикать можно, парней натаскал как мог, с Лапиной вот… Да с Тамарой всё было сложно. Очень сложно. Никак её не получалось из головы выкинуть. И мысли всякие. Неправильные мысли. Выходит, Мэй его ждёт, а он тут её предаёт. А приказ Командира! Выходит, он и Тому предаёт. Она ему доверяет, а он как самый настоящий предатель. А что делать? Приказ не выполнить? Оставить её в лапах у фашистов и Командира предать?

Ох какие демоны грызут Ивана изнутри, какие страсти бушуют. Что-то и наружу прорывается, люди это чувствуют, сторонятся его. Комиссар вот не боится, думает Иван такой злой от службы. И Тома два раза пыталась поговорить, да он её очень жёстко осадил. А по службе комиссар ошибается, учитывая катастрофическую нехватку времени, всё даже подозрительно нормально. Люди друг к другу притираются, начинают понимать, что от них хотят и чего от других ждать. Даже негры, как влитые в коллектив влились. Разговаривают с нашими спецами жестами и матом и прекрасно друг друга понимают. Вот как так, по-русски не бельмеса не понимает, а уже матерится?

А, судя по всему, скоро жахнет. Нездоровая суета, плавно нарастающая с лета, похоже достигла своего апогея. Неожиданно радиоузел дивизиона стал локальным центром связи. Конечно, с точки зрения безопасности радистам бы совсем не выходить в эфир, но им нужно учиться взаимодействию с авиаполками. На резонный вопрос Ивана — немцы же засекут. Последовал резонный ответ, а война начнётся тоже в эфир не выходить? Потом мы ж не будем на одном месте сидеть. День-два и поменяем дислокацию. И ФРС пару раз включали по особым указаниям лично генерала Смушкевича. Только генерал там в Москве, а как засекут станцию, долбить по нам будут тут в Свислоче.

Так что, радисты трещали без умолку, командиры авиационные приезжали с капитаном Фоминым секретничать, городское начальство своим вниманием не обделяло. И, главное, с каждым днём сгущалась, разлитая в воздухе, тревожная нервозность, которую Иван просто кожей чувствовал. Выручали дыхательная гимнастика и короткий пятнадцати минутный сон, спасибо мастеру Лю.

И вот сегодня вечером события понеслись вскачь. Вернее, вчера вечером, часы-то показывают, что уже как два часа новые сутки. Воскресенье. Выходной. Точкой отсчёта можно считать приезд первого заместителя начальника ГУ ВВС КА генерал-лейтенанта авиации Павла Фёдоровича Жигарева. Приехал уже вечером в 20:17 пожурил что расположились у чёрта на куличках, трудно мол до вас добраться. То есть генерал-лейтенант немного не эти выражения использовал, но если отбросить эмоциональную составляющую, то смысл был именно такой.

Приказал немедленно включить станцию. Аха — немедленно. А то, что она обесточена, прижата вплотную к каменной стене графской усадьбы и замаскирована это его не колышет. Опять чуть-чуть по-другому сказал. Что делать, подключили растянули антенны, хорошо сказал можно с места не двигать. Ну тут даже Иван понял, опять проверку устраивает и где-то надо самолёт найти. Судя по всему наш, раз стена не будет мешать.

Так и вышло. Включили и сразу две отметки строго на север идут. Ну как Тома сообщила, так Павел Фёдорович и приказал выключать станцию. И незамедлительно подобрел. Оказалось, остаётся он с нами на ночь и если появятся отметки на радаре, то должен он Москве подтвердить показания приборов. Да не он один, должны приехать представитель округа и сам товарищ Мехлис.

Конечно, старшине знать не полагается, но увы люди не умеют долго молчать, а Жук прекрасно умеет слушать. Так что подготовка к операции «Т» мимо него не прошла. И по всему выходило, раз приедет сам Лев Захарович Мехлис то докладывать он будет лично Иосиф Виссарионовичу. А тот выходит должен дать отмашку на начало операции. Толково. Потому, как это будет ни что иное, как начало войны.

Вот и кто после этого Командир, как не провидец? Вот как его подвести можно? А Тому, Лену, Виктора Ивановича в конце концов, можно? Нет пусть Аркадий как хочет, но при первых признаках того, что Командир прав и, относительно серьёзных успехов немцев в плане охвата Белостокского выступа, Иван этот табор за Барановичи отгонит.

К тому же дальше было больше. Павел Фёдорович собрал командование дивизиона и меня, кстати, тоже пригласили и объявил благодарность. Самолёт-разведчик, который мы вчера вели от Варшавы (ох отольются нам ещё эти включения) под Москвой успешно приняли. Ну что ж приняли так приняли. У нас же с Германией мир, мы же заблудившиеся самолёты не сбиваем. Просто приняли, аха, летящий на десяти километрах. Ну и ладушки.

Потом долго ничего не происходило. Вернее, происходило много чего, но это была обычная деловая суета. Иван, кстати, львиную долю времени потратил на свиту Павла Фёдоровича. Так и норовили прыснуть, как тараканы в разные стороны. Правильно, столько раздражающих факторов. И девушки красивые, и негры диковинные, и аппаратура секретная. А они ж ты чё — столичные франты. Тут кстати действовали рука об руку с нашим доблестным «дивизионным политруком» Карлом Никифоровичем. Так-то он меня игнорировать изволит.

А в 23:17, как обухом по голове, из округа передали директиву наркомата обороны. Суть простая 22–23 июня возможно нападение немцев, быть готовыми, на провокации могущие вызвать крупные осложнения не поддаваться. Жук так прикинул для себя, пограничникам разрешалось отстреливаться, но рекомендовалось границу Германии не переходить и отступающего врага не преследовать.

Тут все как-то подобрались, посуровели. Ждёшь, ждёшь, а когда вот так официально. Мандраж. Ясно, что Москва-то больше нашего знает. Ну подготовку к операции «Т» это не отменяет. Да и не предполагает она преследование врага на его территории. Над своей землёй разобьём супостата (это старшина Жуков так думает, — прим. автора).

И почти сразу за директивой приехал представитель округа, начальник разведотдела штаба ЗапОВО полковник Блохин. Тоже весь на нервах, сначала, было впечатление, не совсем понимал, зачем он здесь. Давайте, говорит, побыстрей закончим, да поеду я обратно. Сами видите какая обстановка. Но против генерал-лейтенанта полковник быстро кончился. Пошёл слушать лекцию Виктора Ивановича об основах радиолокации.

В час ночи вывели ФРС на боевое дежурство. Охрана получила приказ стрелять по всему подозрительному без предупреждения. Такие дела.

Пятнадцать минут назад прибыл сам Лев Захарович со свитой. Начал с ругани, почему не на аэродроме разместились, как он назад в Минск будет добираться. Проорался. Хорошо с его сопровождающими, по всему выходит, особых проблем не будет. Вышколенные. Сказали не соваться к ФРС и не суются, не то, что жигаревские. Да ещё голодные и уставшие, так что умный капитан Фомин отправил их сразу подкрепиться.

Вообще три лишних человека в операторской разместить очень трудно. Товарищи уже поняли, что стоять там ещё возможно, но размахивать руками уже не выйдет. И это они ещё без командира дивизиона там были. Вот стоят теперь у открытой двери в кунг, курят одну за одной. Ждут. Уговорились, по одному заходят смотрят на экран радара и выскакивают снова курить.

Фомин с Иваном тоже тут. Командир уже похоже отбоялся и мысленно махнул рукой на присутствие высокого начальства. И правильно, вполне адекватно стал себя вести. Пару раз подходил к Мехлису. Покурили, обменялись репликами. Приказал табуреты принести, но никто на них так и не присел. За оцеплением, которое Иван выставил вокруг РЛС, судя по огонькам папирос, собрался практически весь свободный от несения службы личный состав дивизиона.

По прикидкам Ивана, выходило, что если его Командир прав и немцы ударят в предрассветных сумерках, то РЛС начнёт засекать самолёты примерно через полчаса. Может быть немного раньше. Оставалось только ждать.

— Павел Фёдорович, сколько там твои показывают? — обратился Мехлис к Жигареву.

— Три десять, Лев Захарович.

— Аркадий Михайлович, может сломался ваш прибор? Или там калибровка сбилась? — теперь Мехлис обратился к мгновенно подскочившему капитану Фомину.

— Так рано ещё. Думаю, раньше четырёх они над нашей границей не появятся. Увидеть мы их сможем, образно говоря, когда они уже Варшаву пролетят. То есть, когда им лету останется 15–20 минут. Вот и выходит минимум 15 минут ещё.

— А зачем тогда включили всё?

— Так, Лев Захарович, мало ли. Вдруг мы где-то ошибаемся. Вдруг они по темну решат нас бомбить?

— Что ж, правильно, — соглашаясь, кивнул товарищ Мехлис, — давайте тогда и связь заранее установим.

— Товарищи! — теперь Лев Захарович обратился к кому-то из стоящих чуть в отдаление командиров.

Оказалось ФРС скрывала тайны, в которые не был посвящён даже Жук. Два капитана с чёрными петлицами связистов, предъявили удостоверения сотрудников отдела правительственной связи НКВД и потребовали провести их к Виктору Ивановичу Ивлеву. Иван, скрипя сердцем, даже несмотря на то, что связисты согласились на его предложение временно присмотреть за их оружием, а Лев Захарович подтвердил, что товарищи из Москвы, вынужден был подчиниться.

Там товарищи обменялись с доктором Ивлевым паролем. Каждый из «связистов» назвал группу из семи цифр, а Виктор Иванович просто кивнул и продиктовал ответные цифры.

— Всё верно. Вы с такой лёгкостью дали отзыв, — слегка удивился старший «связист», если верить удостоверению, старший лейтенант ГБ Грибов Яков Иванович.

— Так это физические константы я их ещё в университете выучил. Пройдите сюда и нужны будут специальные отвёртки.

— Мы знаем. У нас есть.

Не прошло и пяти минут, как открутив металлическую пластину, товарищи из ОПС НКВД достали, собрали и подключили телефон ВЧ-связи. И судя по выражению лица лейтенанта Лапиной даже она была не осведомлена о наличии такого тайничка прямо на её рабочем месте.

Связисты из внутренних органов синхронно, как будто репетировали, вытащили из планшетов конверты из плотной серой бумаги с нескольким блямбами сургучных печатей.

— Товарищ Мехлис, товарищ Жигарев, товарищ Блохин, убедитесь в целостности пакетов и распишитесь прямо на них. Нет, содержимое вам смотреть не нужно, — старлей Грибов мягко забрал конверт из рук Льва Захаровича.

Второй «связист» не теряя время поднял трубку телефона.

— Дежурный. Говорит лейтенант государственной безопасности Андреев. Прошу начать процедуру аутентификации.

Вероятного Андреева попросили подождать, и он замер с трубкой у уха.

Значения слова «аутентификация» Жук не знал, но по смыслу было вполне понятно, подтверждение того, что связь установили именно те, кто должен. Два посланника от НКВД, два запечатанных конверта, вероятно, с паролями. Так и надо. Иван сам бы сделал что-то подобное, учитывая, что на основание полученной от ФРС информации, Кремль будет принимать решение, по сути, о начале военных действий. И Жук был совершенно уверен, что знает кто приложил руку к разработке такого параноидального регламента. Вон полковник Блохин в каком недоумении. Всё же в округах с вопросами безопасности проще. Командиры мирного времени. Иван и сам таким был полгода тому назад. И коварства в мыслях не держал и от других его не ожидал. По сравнению с сейчашашним Иваном тот наивный и добрый сосунок, по-другому и не скажешь.

Эх была же жизнь безмятежная. А сейчас одним глазом смотри за «связистами», одним за товарищем Мехлисом а ещё одним Тому из вида не упускай. И это не заходя внутрь кунга в котором и так не протолкнуться. Кстати, а чего это они с Виктор Ивановичем у экрана делают? Что-то увидели?

Жук показал глазами на нездоровую суету капитану Фомину и это взгляд моментально перехватил генерал Жигарев.

— Что там? Летят? — чуть подвинув плечом, начавшего диктовать в телефон слова, цифры и отдельные буквы лейтенанта госбезопасности, Павел Фёдорович встал рядом с экраном радара. Лев Захарович дернулся было за ним, но понял, что проход полностью перекрывают «связисты». Разумеется, товарищ Мехлис не хуже Ивана понимал каким важным делом они сейчас заняты и мешать им совсем не стоит.

— Вроде бы промелькнуло что-то по самому краю. Это могут быть самолёты, летящие в Прибалтику.

— Бомбардировщики или истребители? Сколько?

— Не знаю. Я не уверена были ли это вообще самолёты. Буквально секунду были две отметки по самому краю. Очень приблизительно район озера Мамры. Направление на северо-восток.

— Мы не может докладывать такое товарищу Сталину, — повысил голос Мехлис.

— Так я и не собиралась, — пожала в ответ плечами лейтенант Лапина.

— А вот в Инфоцентр отправьте сообщение и укажите точное время и координаты, — распорядился капитан Фомин, показывая начальству, что держит руку на пульсе.

— Хорошо.

— Товарищ Мехлис, — оба «связиста» стояли по стойке смирно, и старший протягивал трубку, — вас просят к аппарату.

Присутствующие замерли, прекрасно поняв с кем сейчас будет разговаривать Лев Захарович.

— Мехлис… Доброе утро, Иосиф Виссарионович… Вы правы, добрым его сложно назвать… Согласен, Иосиф Виссарионович… Пока докладывать особо нечего. Аппаратура работает, специалисты на мой взгляд грамотные. Только что зафиксировали одиночный пролёт в сторону Прибалтики. Но этого, конечно, мало… Да, Иосиф Виссарионович, в любой момент… Да! И генерал-лейтенант Жигарев и представитель округа полковник Семён Васильевич Блохин и командиры радиолокационной станции в полной мере осознают оказанное им доверие и меру ответственности.

Положив трубку Лев Захарович строго оглядел присутствующих, не притаился ли неосознающий, и убедившись, что таковые отсутствуют, уже почти начал говорить приличествующую моменту речь, но был бесцеремонно прерван лейтенантом Лапиной.

— Товарищи мужчины! Вы покурили бы что ли, нам же работать надо.

Пояснения в общем-то были не нужны. Три представителя, два «связиста» и капитан Фомин стояли буквально плечом к плечу. И если старшие товарищи ещё более-менее свободно, то и оба «связиста» и командир дивизиона буквально вжимались в стены. И это ещё сам старшина Жуков продолжает следить за всеми через открытую дверь, хотя это и не сказать, чтоб эффективно. Захоти генерал Жигарев убить скажем доктора Ивлева, Иван ничего сделать не успеет. М-да. Хорошо ещё, что свою паранойю Жук пока ещё контролирует.

— Пойдёмте, товарищи, на воздух, — на правах старшего, увлёк остальных командиров за собой Лев Захарович.

А Иван, понимая, что утекают последние спокойные минуты, думал стоит ли связаться с командиром роты охранения. Лейтенант сам вызвался дежурить на одном из броневиков контролирующем внешний периметр. Парень был, вроде, толковый, но очень уж зелёный, предпочёл быть подальше от высокого начальства. С одной стороны, любые радиопереговоры пусть и с использованием кодовых слов Жуку, как серпом по одному месту. С другой стороны, какая реальная вероятность, что кто-то успеет УКВ перехватить, расшифровать и использовать? Если утечка была, и кто-то планирует атаку на наркома и члена Оргбюро ЦК, то факт наличия ВЧ-связи ничего не меняет.

А вот настроение и лейтенанту Вавле Бобрикову и его бойцам такое сообщение поднимет сильно. Если им сейчас предстоит схватка будет не лишне напомнить о важности охраняемого объекта. Да и взаимоотношения у старшины Жукова с лейтенантом Бобриковым сложные. В том плане, что старший по званию, по сути, находится в подчинении у младшего. Иван, конечно, изо всех сил старался авторитет лейтенанта не ронять, да только не очень это выходит. Все же прекрасно всё видят. И Бочкин этот ещё, как невзлюбили друг друга с первого взгляда, так и тлеет у них. Спасает только присутствие комиссара да жуткая нехватка времени.

А вот с Вавлей оказалось чутка попроще. По национальности ненец, невысокий и обманчиво щуплый, в форме лейтенант производил впечатление подростка лет шестнадцати. Правда без одежды развитая мускулатура и два длинных изогнутых шрама, один на руке второй на торсе говорили о том, что Вавля мужчина вполне себе серьёзный. Внук охотника и сын охотника был спокоен, когда дело касалось эмоций и принятия решений, и вполне резок когда нужно было действовать.

«Почему я должен держать на тебя обиду, Жук? Мы не сами выбираем свою судьбу. Но я рад, что наши лыжи сейчас торят одну тропу. Дед научил меня охотится на песца и зайца, отец — добывать моржа и нерпу. А ты учишь охотится на злого человека. Я благодарен тебе за это. Хозяин тайги охотится в одиночку. Так что скоро наши пути разойдутся, тигр не будет долго делать работу вэнеко[111], а знания, которыми ты поделился, навсегда останутся со мной».

Вот такая вот у лейтенанта Бобрикова философия. И Ивану она очень даже импонирует, как и сам чернявый круглолицый Вавля.

— Коробочка-один, это Колючка-два, приём.

— Слышу тебя хорошо, Колючка. Говори.

— Докладываю, товарищ лейтенант. Тут два агронома из Урюпинска кинули нам шёлковую нитку.

Вообще, сначала Иван хотел сотрудников НКВД сделать скотниками (привет Бочкину) но в последний момент удержался. Москва, разумеется, стала Урюпинском, а линии связи соответственно нитками. Вавля к использованию в радиопереговорах такого эзопового языка отнёсся более чем положительно.

«Конечно, правильно. Разве умный человек скажет вслух — пойду брать моржа⁈ Услышат духи и обязательно захотят подшутить над охотником. Умный человек скажет — пойду брать клыкастого зайца. И пусть духи хоть всех зайцев на пять дневных переходов от стойбища разгонят».

Вот про ВЧ-связь заранее не договаривались. Но Жук надеялся, что Вавля поймёт — в данной случае речь идёт о линии связи очень высокого уровня.

— Э… понял, — лейтенанту Бобрикову всё же понадобилась пара секунд что бы переварить услышанное, — что-то ещё?

— Да. Главное, «фиолетовый» доложил «красному» обстановку и отметил, что работой дивизиона в целом доволен. Думаю, нужно донести до бойцов эту информацию.

«Фиолетовый», понятное дело, Лев Захарович. Практически всю историю этот цвет был самым дорогим. А кто у нас в округе на данный момент самый-самый? Конечно же, наш дорогой товарищ Мехлис. Вот товарищу Сталину кодовое обозначение как-то не догадались придумать. Опять вся надежда на то, что Вавля догадается. Кому ещё может докладывать советский нарком и член Оргбюро ЦК ВКП(б)?

— Вот это новость! Конечно, сейчас расскажу.

Иван хотел спросить, как вообще обстановка, но не успел. В дверном проёме кунга показался полковник Блохин. И хотя лицо его оставалось в тени, а сам полковник ещё не успел ничего сказать, Иван понял — началось.