Фактор роста

Глава 17 ФРС

16 июня 1941 года. Аэродром Тарново. 12 км до границы.

Худощавая симпатичная девушка лет двадцати с небольшим, медноволосая и голубоглазая, сидела на раскладном стульчике и наблюдала за перепалкой молодых солдатиков. Кажется, эти юноши, с высоты её прожитых лет почти дети, одетые в нелепо сидящую военную форму, были из роты охраны. То, что они затеяли выяснять, кто из них самый-самый, у неё на виду, девушку нисколько не удивляло, не в первый раз. А вот как по-детски они это делали, пихая друг друга и без остановки, не забывая поглядывать на неё, перебрасываясь оскорблениями уровня «сам дурак», удручало. Ведь в какой-то мере это и её охрана. Но это только подтверждало правильность сделанного.

Её обожаемый (в профессиональном плане, разумеется) научный руководитель Виктор Иванович Ивлев был, без сомнения, одним из крупнейших советских учёных в области изучения радиоволн. И, как всем великим, ему было присуще некоторое внезапное упрямство.

Вот и вчера на просьбу сообщить кому следует, что они застряли на самой границе, Виктор Иванович ответил: «Военным виднее, где нам стоять». Ага, виднее им. Кому-то, конечно, виднее, а кто-то выше Ленкиной груди ничего не видит.

Девушка вздохнула, как человек, давно смирившийся с несправедливостью мира. Чёртово Тарново, и как она тут оказалась!

Наверное, нужно вспоминать всё по порядку.

Девушку, застрявшую на приграничном аэродроме, звали Тамара Лапина. Родилась она в Петрограде в семье военного инженера и учительницы суровой зимой 1918 года. Детство провела в относительно тихом и спокойном Саранске, так как её отец Константин Александрович был направлен на работу в мобилизационный отдел 1-й армии Восточного фронта, да так там и остался на долгие четырнадцать лет.

В 32-м Константин Александрович получил направление в Ленинград, куда за ним перебралось и остальное семейство. К некоторому удивлению родителей, поступает Тома в Ленинградский электрофизический институт (ЛЭФИ). В 35-м году на базе ЛЭФИ организован закрытый НИИ-9, который получает от правительства задание подготовить план научных исследований оборонного значения. В этом плане большое внимание уделяется изучению свойств радиолокации по обнаружению самолётов.

В это же время на способную студентку обращает внимание заведующий лабораторией приёмных аппаратов доктор физико-математических наук Виктор Иванович Ивлев и предлагает заняться проблемой повышения качества приёма радиосигнала. Девушка, переживающая в этот момент разрыв с женихом, без раздумий соглашается.

В декабре 38-го почти под Новый год арестовывают Константина Константиновича Лапина, к тому моменту военинженера 1-го ранга. Тома каждый день ждёт увольнения из института и наблюдает, как меняется отношение окружающих. Сразу же пропадает настойчивый до навязчивости ухажёр, исчезают приятели, и даже самые смелые друзья сводят отношения к минимуму.

Тома так и не узнала, почему её не выперли из института, нужно ли благодарить за это Ивлева или просто не успели. Отца выпустили в один день с арестом Ежова — 10 апреля 1939 года. Константин Александрович вернулся помятым, но не сломленным. Конечно, совсем без последствий более чем трёхмесячное пребывание под следствием не обошлось, Константин Александрович решил уйти из армии и найти себе более спокойное занятие.

До осени 1940 года всё шло, можно сказать, своим чередом. Приятели заверяли, что они, разумеется, никогда не верили, руководство института перестало кидать косые кровожадные взгляды. Виктор Иванович хвалил, говоря о высоком потенциале молодого учёного. Ухажёр, вот правда, не вернулся, но и сама Тома, и, как ей показалось, мама от этого только вздохнули с облегчением.

После ноябрьских праздников, девятого числа, кажется, в тот день ещё разбился пассажирский самолёт над Германией[66], Виктор Иванович позвал её на одно, как он выразился, любопытное мероприятие, предупредив, что выглядеть нужно красиво, строго и по-деловому.

Тома, конечно, понимала, что зовут не в ресторан, но сказать, что она была удивлена, — ничего не сказать. «Любопытное мероприятие» было организовано в недавно построенном здании Верховного Совета на территории Кремля. В комнате для переговоров за большим круглым столом состоялся, наверное, самый необычный учёный совет, о котором ей доводилось слышать, названный хозяином кабинета «мозговым штурмом».

Всё-таки быть симпатичной девушкой в научном сообществе имеет свои преимущества. Когда она вошла в комнату, там уже собралось пятеро молодых мужчин, что-то обсуждающих между собой. И наблюдать за их первой реакцией всё-таки бесценно. Осознавать, что не зря ты чуть ли не до истерики довела парикмахершу, добиваясь идеала. Несимметричное каре с боковым пробором, оканчивающееся локонами вовнутрь, и всё это яркого медного цвета. Был ли у мужчин шанс? Риторический вопрос.

А что оставалось делать? Строгий, он же деловой, костюм у Томы был один. Чёрная длинная юбка до щиколоток, белая приталенная блуза и чёрный классического кроя жакет. Так что пришлось вовсю использовать своё секретное оружие — насыщенно рыжие волосы.

И не надо было всю дорогу на неё смотреть и вздыхать. Сами сказали выглядеть красиво, а то, что идём в Кремль, не сказали любимой ученице. Так что её причёска — это не её проблема.

Приятные воспоминания, но всё это лирика. Намного важнее те люди, которые тогда собрались. Конечно, сразу она их не запомнила. Лев, Владимир, Виктор. Но в процессе разговора разобралась, кто есть кто. Да и они очень быстро перестали обращать внимание на причёску и цвет волос. Вначале только Тома заметила, как они попереглядывались с Виктором Ивановичем, кстати, самым взрослым из компании, спрашивая глазами, зачем тут это рыжее чудо.

Черту под этими гляделками подвёл молодой человек в хорошем тёмно-синем в тонкую полоску костюме, без сомнения, военный, уж Тома командирскую выправку с закрытыми глазами узнает, предложив всем присутствующим присаживаться. Значок депутата Верховного Совета и трость добавляли мужчине шарма, а сеть мелких морщинок вокруг глаз придавала ему серьёзности. Девушка невольно сравнила его со своими бывшими, подумав, что такой не будет говорить гадости за глаза и не бросит. Но почему-то и желание пококетничать не возникало, что-то во взгляде мужчины было такое, как если бы Тома захотела пофлиртовать с друзьями папы.

Когда все расселись за светло-коричневым круглым столом, на котором кто-то уже предусмотрительно положил перед каждым участником встречи блокнот, логарифмическую линейку и письменные принадлежности, военный постучал карандашом по графину с водой привлекая внимание.

— Товарищи, тихо! Подозреваю, не все мы друг с другом знакомы, поэтому предлагаю Виктору Ивановичу представить нам свою молодую коллегу и в свою очередь представиться по очереди самим, вкратце касаясь, так сказать, своей научной специализации. Ещё предлагаю не вставать и сразу перейти всем на «ты».

— Ну что ж, — уже привставший доктор Ивлев, снова опустился на стул, — принимается. Тамара Лапина, подающий надежды учёный в области радиолокации. Специализируется на проблемах приёма отражённого сигнала. Несмотря на возраст, один из лучших специалистов в этой области. Ручаюсь.

— Хорошо. Думаю, выражу общее мнение, если скажу, что рад знакомству. О себе. Майор Самойлов. Виктор. Специалист в области тактики применения новых видов оружия. Также на мне будут вопросы взаимодействия и снабжения. Давайте по кругу. Александр Александрович.

— Хм. Я. Хорошо. Физик, я бы так сказал, широкого профиля. Если это важно, доктор наук. Интересы — электротехника, радиофизика, системная динамика. Возможно, кто-то читал мою работу «Предельные циклы Пуанкаре и теория колебаний». Фамилия моя Андронов[67], а зовут, как вы уже слышали, Александр Александрович. Для присутствующих просто Александр.

«Охренеть, сам Андронов!» — могла бы подумать Тома, если бы была менее воспитанной.

— Лев Понтрягин[68]. Математика. Интересы — алгебраическая и дифференциальная топология, теория колебаний, вариационное исчисление. Вместе с Александром Александровичем разрабатываем теорию динамических систем, близких к гамильтоновым. Может быть, кто-то из присутствующих знаком с нашей работой «Грубые системы». Доктор физико-математических наук. Член-корреспондент.

«Алгебраическая топология! Это вроде бы группы Пуанкаре? Или нет? Щас как ляпну что-нибудь, как поднимут меня на смех».

— Сергей Неслуховский[69]. Статистик и специалист по счетно-аналитическим машинам. Заведующий кафедрой механизации учета в Московском кредитно-экономическом институте. Из предыдущей беседы с Виктором я понял, что сюда меня пригласили как конструктора счетно-сортировальной машины.

«Всё страньше и страньше».

— Владимир Николаевич Рязанкин[70]. Принимал посильное участие в создании первого отечественного сальдирующего табулятора. Остальное, думаю, несущественно.

— Владимир Николаевич скромничает. Можно сказать, он его и создал. По меньшей мере аппарат был спроектирован под его непосредственным руководством, — внес поправку статистик Неслуховский.

«Табулятор и алгебраическая топология. И наша РЛС. Прелестно».

— Виктор Иванович Ивлев. Вместе с Тамарой работаем в области радиолокации, — несколько туманно закончил знакомство её научный руководитель.

— Хорошо, все познакомились, не будем терять время. Я собрал вас, товарищи, чтобы услышать ваше мнение по поводу возможности улучшения радиолокационной станции. Сегодня просто принципиальное, есть смысл этим заниматься или нет.

— Виктор, а вы уверены, что вам нужен именно математик? — задал напрашивающийся вопрос Понтрягин.

— Уверен. Даю вводные. Мне нужна фронтовая радиолокационная система. Для простоты — ФРС. Мобильная и способная обрабатывать большие объемы информации. Суть моего предложения в объединении с РЛС пункта радиосвязи и счётно-сортировочной машину Сергея Неслуховского. Если ваших знаний недостаточно, можем пригласить спеца по радиосвязи. По вопросам размещения на автомобилях, думаю, я смогу на первых порах помочь. Если идея выгорит, привлечем товарищей из ГАБТУ. По моим прикидкам, такое объединение даст положительный результат. Но я хотел бы услышать ваше мнение.

Первый вопрос неожиданно для самой себя задала Тома.

— А можно этой машиной отсортировать сигнал от облаков?

— Э… Наверное, да. Если там можно выделить категории отбора, то почему нет? — пожал плечами товарищ Неслуховский.

— И по каким критериям вы собираетесь это сделать? — поинтересовался математик.

— Не знаю. Вы мне скажите. А я введу данные в машину.

Наверное, этот момент можно назвать рождением фронтовой радиолокационной системы. Сначала было трудно. Многочасовая дискуссия семи увлечённых людей, как родовые схватки, проходила тяжело и на нерве. Уже часа через два Тома чуть ли не кричала на великого Андронова.

— У вас там на бумаге, конечно, идеально, только кто ж нам золото даст⁈

— Золото? Наверное, нет, надо узнать, — пожимал плечами майор-депутат, делая пометку в своём блокноте.

— Где ты возьмёшь шеститонники? — горячился Виктор Иванович, споря с Владимиром Николаевичем. — Ах, в Америке! На ЗИС-3 надо сразу считать, тебе скорее золото дадут, чем американский грузовик.

Хорошо хоть Виктор не выносит табачного дыма. Чтобы не прерывать дискуссию, мужчины всей толпой выходили курить в коридор. А они с Виктором разговаривали, и у Томы всё больше крепло первое впечатление, что общается она с кем-то из друзей отца. Что ж, не самый плохой вариант, было бы куда сложнее и комичнее, если бы он проявил к ней интерес как к женщине.

А вот причёску мог бы и похвалить!

Потом всё закрутилось. Конечно, девяносто процентов — это заслуга Виктора Ивановича, но и она не собиралась подводить, доверивший ей такое важное направление, коллектив. Тема увлекла, а осознание того, что она участвует в создании противовоздушного щита Родины, заставляло работать, порою буквально забывая про еду и сон. Дело дошло до того, что Ивлев приказал гнать её из института в восемь вечера и не пускать раньше девяти утра.

В самом начале марта уже 41-го года, после нескольких дней плохого настроения, её научный руководитель вдруг оторвал её от расчетов и буквально силой затащил в свой кабинет, где их уже поджидал Александр Александрович Андронов. Ничего не объясняя, мужчина открыли бутылку коньяка, а перед Томой положили коробку конфет. И только после того, как мужчины выпили, Виктор Иванович выдохнул и как будто сбросил с плеч мешок песка.

— Где чайник знаешь, лопай давай конфеты.

— Да что случилось-то, Виктор Иванович?

— У майора Самойлова были проблемы. Но, слава богу, всё завершилось благополучно.

— И это повод пить?

— Да, Тома! Это повод пить. Ещё какой. Ты не знаешь, но без Виктора наш проект, скорее всего, развалится. Никому не нужна дорогущая ФРС, когда уже есть РЛС «Редут».

— Я тут пообщался немного с коллегами. Оказывается, у Самойлова есть определённая репутация в научных кругах. Очень интересный молодой человек. Ему предлагали заняться и теоретической физикой, и астрономией, и даже геологией, — поддержал разговор Андронов, — очень целеустремлённый и очень чётко понимает, что хочет получить в итоге. Он ведь с вами беседовал, Виктор Иванович?

— Да. И, насколько я в курсе, не со мной одним. Неслуховский и Рязанкин тоже имели честь, так сказать. Говорят, наша счётно-сортировочная машина, вроде бы, тоже, вырисовывается.

— Так его что, могли уволить из армии? — Тома всмотрелась в лица старших товарищей, и запоздало испугалась, — посадить⁈

— Не исключено. Ты то за новостями не следишь, иначе бы знала, что у нас теперь новый начальник военно-воздушных сил — генерал Смушкевич. Самойлов его поддержал и выступил против бывшего командования авиации. Дело дошло до ЦК, — Ивлев налил по второй, — за товарища Сталина, его мудрость и дальновидность.

Мужчины выпили, и Александр Александрович неожиданно подмигнул Тамаре, — зато теперь нам обещают американские грузовики. Так что пересчитывайте габариты своей станции.

— Пересчитаем. Но завтра, раз Тамара не пьёт, пусть идёт домой, нечего ей пьяных мужиков разговоры слушать. И вот ещё, Тамара, что — сегодня думать о работе запрещаю.

Вот так вот закончился для неё тот мартовский рабочий день.

Следующий раз товарища Андронова, да и всех остальных, она увидела уже на полигоне в начале мая. Там она и познакомилась с Леной Рузмановой, такой же аспиранткой, как она, но учащейся на математическом факультете Московского университета. Елена отвечала за работу счётно-сортировочной машины, которую, любящие всё сокращать, мужчины сразу же обозвали «отсекатель».

Почему «отсекатель»? Через пару часов матюков и всеобщего аврала, когда наконец-то всё правильно подсоединили и система заработала, товарищ Понтрягин всё очень популярно объяснил генералу-лётчику, приехавшему на всё это посмотреть по заданию самого главного авиационного начальства. Тамара подозревала, что проверяющий даже понял.

Судите сами. Последовательность цепочки отражённых сигналов от самолёта и, например, от облака — разные. Что весьма логично, так как и параметры движения самолёта и облаков тоже разные. Соответственно, если брать очень грубо и упрощённо, изменение сигнала от рукотворных летательных аппаратов описывает одна конкретная группа уравнений, а от природных явлений — другие группы уравнений.

Дальше вступает в действие, можно сказать, базовый логический закон «если… то… иначе». Если изменение сигнала соответствует заданным параметрам, то отсекатель пропускает его дальше, иначе — сигнал блокируется. В итоге оператор видит только те сигналы, которые могут быть оставлены самолётом, а помехи не видит. Это позволило нам увеличить как дальность обнаружения, так и качество приёма. Но детали нужно спрашивать у товарища Ивлева, а товарищ Понтрягин всего лишь разработал математическую модель.

Здесь можно добавить слова товарища Неслуховского, что этот счётчик в некотором роде проще и даже примитивнее его счётно-сортировочной машины. Никаких перфокарт, нужных для общения с оператором, нет. Машина передаёт данные другой машине напрямую, только «да-нет». И тут идеально подошли свойства электричества.

Поэтому сам прибор получился электро-механический и сконструирован на основе электрических цепей с использованием в основном проводов и ламп, а не механический на основе шестерёнок.

Несмотря на примитивность базового принципа, машина вышла сложная и хрупкая. Имеет двадцать параллельных линий вывода сигнала, более ста ламп и другие электрические потроха. Зато, это даже генерал-лётчик сразу понял, прибор имеет большое народно-хозяйственное значение.

Неудивительно, что следить за работой отсекателя отрядили специально обученного человека. Лена поделилась, что сначала планировалось послать парня, но потом вдруг с чего-то переиграли и предложили ей. Она, конечно, согласилась. А кто ж откажется от практически гарантированной кандидатской?

Потом начались рабочие будни. Даже и вспомнить особо нечего. Снятие показаний, калибровка приборов, снятие показаний, калибровка… и так цикл за циклом. С Леной подружиться и то времени не было, да и особого интереса, признаться, тоже. Намного интересней было следить за воздушной обстановкой в небе Подмосковья.

А тот день, когда она впервые смогла отследить падающий самолёт! Кайф, как говорит Виктор. Тогда такая карусель в небе крутилась. Может, отсекатель не справился, а может, Ленка чего намудрила. Ей проще, успевает и за устройством своим смотреть, и флиртовать. Ещё бы, с такой-то фигурой. Все мужики на неё пялятся. Особенно на некоторые части. Товарищ Будённый и тот, глядя на неё, ус подкручивал. Все мужики кабели одинаковые.

Хотя, вру, не все. Майор Самойлов совершенно к Ленке равнодушен. Но не в её характере страдать, пока не уехали, всё выбирала, кто из майоров истребителей ей больше подходит.

Вот странно всё-таки, Ленкины майоры — командиры рот истребителей, а Виктор командир роты охраны, казалось бы, самолёты важнее, чем красногвардейцы (или нет?), а Самойлов главнее. Хотя он ведь не только здесь командует, у него ещё, наверно, где-то рота есть или даже полк. Вот зачем мужчины всё усложняют? Напридумывали эти звания, а всё равно ничего не понятно.

Потом они переехали, нет, правильно говорить «перебазировались» в пригород Орла. По словам Виктора, их должны были перекинуть куда-то в Молдавию, в спокойной обстановке отслеживать перемещения немецких и румынских самолётов по ту сторону границы.

В городе их переодели в некрасивую и неудобную военную форму и отвезли в штаб. Там Тамаре, Виктору Ивановичу и Лене пришлось выслушать длинную речь от важного генерала, какая им выпала честь, какую почётную ответственность возложила на них Партия, как товарищ Ремезов благодарен Партии и лично товарищу Сталину, который возглавил, направил и помог, и так несколько раз по кругу.

По существу, Тамара была совершенно согласна с тем, что личное участие товарища Сталина сильно продвинуло создание ФРС, Александр Александрович Андронов на это недвусмысленно намекал. Но, по словам генерала Ремезова[71] выходило как-то обидно. Как будто это Иосиф Виссарионович с членами ЦК всё придумал и сконструировал, а участие в проекте Виктора Ивановича и даже немножко её, сводилось к роли косоруких лаборантов. Благо ума у Тамары хватило молчать и выражать соответствующие случаю торжественность и серьёзность.

По итогам получасовой речи можно сказать следующее. Их призвали в Красную Армию. Виктора Ивановича назначили капитаном, а её с Леной — лейтенантами. Фактически это означало существенную прибавку к жалованью, так что ужасную военную форму, которую Тома таскать постоянно и не собиралась, можно было и потерпеть.

Ещё, наверное, стоит упомянуть, что в Орле их поджидали рота пехотинских танков для охраны РЛС и начальник, капитан Аркадий Фомин. Аркадий им с Леной понравился. Только немного по-разному. Её влюбчивая подружка сразу же начала строить Аркадию глазки, а вот Томе он показался человеком достаточно сообразительным, хотя и совершенно незнакомым с возможностями радиолокации.

Его рассказ о том, как в армии работают посты ВНОС, стал для неё настоящим откровением. Наблюдение, оповещение, связь — три раза ха-ха. Наблюдают при помощи слуха и зрения, оповещают расстеленной на земле тканью в виде стрелок, связь даже телефонная однолинейная далеко не у всех.

Если эти румыны не совсем дураки, они будут лететь над этим постом в одну сторону, а потом повернут в другую, куда им на самом деле надо. Как они вообще собираются находить врага в воздухе, если ничего вокруг себя не видят? Ах, да, орлиным взором. На пять-десять километров. А Тома видит на двести!

В общем, Аркадий этот хоть и умный, но дурак, разозлил Тамару так, что она с ним даже немножечко поругалась.

Но это, как говорится, цветочки. Ягодками оказалось их направление не в Молдавию, а почему-то в Белоруссию, в штаб 9-й самолётной дивизии в городке Белосток. А вот там их уже направили на этот приграничный аэродром, где она сейчас и находилась. На все разумные доводы Томы, что до границы слишком близко и они подвергают станцию неоправданному риску, капитан Фомин отвечал, что пост ВНОС и должен быть на границе. А Виктор Иванович от решения проблемы самоустранился, заявив, что начальству виднее.

Как ни странно, Тому поддержала Лена, признавшись, что у неё тоже мурашки по спине бегают от нехорошего предчувствия. Виктор Иванович для вида поколебался, но под нажимом девушек разрешил радисту передать личное послание Тамары для майора Самойлова.

Через некоторое время выяснилось, что к словам девушки Виктор отнёсся более чем серьёзно и сам связался с капитаном Фоминым по телефону. Что конкретно майор сказал Аркадию, Тома не знает, но, выйдя из радиорубки, капитан вид имел, мягко говоря, бледный и ошарашенный. Приказал немедленно прекратить работу станции, переставить машины за стоящие на краю взлётного поля ангары и накрыть всё маскировочными сетками. На вопрос, а чего, собственно, ждём, новый начальник ответил: майора Самойлова собственной персоной. Обещал завтра лично прилететь.

Вот и сидела Тома, бездельничала, болтала ногами и вспоминала, каким же ветром её сюда занесло. Отдыхать за последние полгода девушка категорически отвыкла и сейчас выбирала, найти ли ей Лену и посплетничать, то есть обменяться последней оперативной информацией, или разыскать местного парикмахера и рискнуть доверить ему самое дорогое, свою порядком порастрепавшуюся причёску.

Сделать окончательный выбор Тамара не успела. Виктор появился, как всегда, внезапно, будто бы из ниоткуда. Рядом с майором пружинистой походкой уверенного в себе человека шёл симпатичный военный в необычном головном уборе. Но не он приковывал взгляд Томы, лишь мельком отметившей, что ярко-бордовый берет удачно подчёркивает грацию движений идущего плечом к плечу с Виктором парня.

А вот за ними шли… Тома ущипнула себя за ладонь.

— Йоптвоюмать, негры! — натурально соляным столбом, забыв закрыть рот, застыл проходивший мимо пожилой механик.