Эхо Танорга

Прода 19.04

Мирослава

Я и забыла, как устроены космические лифты — так давно ими не пользовалась. В первые годы, когда я только переехала на Вегу, родители постоянно интересовались, как я живу, как у меня дела. Мама часто плакала — так сильно переживала, что её дочери в двенадцать лет приходится вести самостоятельную жизнь на спутнике, и я откладывала последние кредиты, чтобы раз в полгода навестить родителей. Потом деньги закончились и у меня, и у родителей, пришлось перейти на голосвязь. Как я поняла позднее, на Веге мне страшно повезло, потому что в первый же день я попала не в криминальную компанию, не к обколотым наркоманам или ещё в какие неприятности.

Я ступила на светло-серую плитку орбитального вокзала, и воспоминания нахлынули как океанская волна: четырнадцать лет назад прямо в этом месте мне под ноги покатились многочисленные пахнущие выпечкой свёртки. Высокий степенный мужчина с седыми волосами, придерживаясь одной рукой за поясницу, тщетно пытался собрать их в пластиковую корзину. Разумеется, я бросилась помогать. Так я получила место помощницы в хлебопекарне у одинокого вдовца и крышу над головой. Через два года вдовец умер, а мне пришлось срочно искать новую работу и место жительства, но по счастливому стечению обстоятельств к этому моменту я уже знала про «Эхо Танорга» и спокойно гуляла в игре на лёгких картах.

Я вздохнула, тщательно перебирая воспоминания об орбитальном вокзале, и растерянно оглянулась. Вот тут слева была касса… Где же она теперь? Народу-то…

— Чё встала, иди уже!

Внезапно в спину ощутимо толкнули.

— Куда?

— Да вон же, толпа на вход.

Перед лицом махнула грубая ладонь, и я посмотрела в ту сторону. Люди действительно гурьбой неуклюже топтались, словно пингвины, возмущённо шумели, гневно размахивали руками, но вместо того чтобы проходить вперёд, рано или поздно разворачивались и, посылая не самые лестные тирады в адрес Танорга, брели обратно. Пару раз я услышала и обсценную лексику.

— А как, они считают, мы на работу должны ехать?! — Рыжеватый мужчина с силой саданул кулаком по колонне.

— Иди работай через киберпространство, — криво усмехнувшись, ответил ему вегианец сзади.

— Да пошёл ты в чёрную дыру со своими советами!

— Эй-эй, мужик! Остынь! Я в том же положении, что и ты. Меня тоже не пускают.

— А у меня племянник в больнице на планете… — жалостливо всхлипнула какая-то дама справа.

«Не работают лифты, что ли? Нет-нет-нет! Мне очень-очень надо попасть в отделение полиции на планете!»

Я торопливо протиснулась между несколькими спинами возмущающихся и наткнулась на турникет с плотно подогнанными вертикальными полотнами в человеческий рост и ярко-красной лампочкой сверху. Рядом висела распознающая лица камера и информационная табличка: «Стоимость проезда составляет шесть кредитов». Я засунула руку в карман, а какой-то голос сзади прошепелявил:

— Не спешила бы ты тратиться, милочка. С полуночи новое правило — на космические лифты пускают только «чистых». Эта штуковина кредиты схавает, а всё равно не пустит. Уже пробовали.

Неприятный голос принадлежал морщинистой худющей бабке, которая позволила себе вцепиться в моё предплечье. Она как раз надавила на то место, где у меня растёкся громадный синяк после забора крови. Стараясь не кривиться от боли, я скинула её ладонь и молча поднесла кулак с чипами к прорези в турникете.

— Да вот вечно над нами какие-то эксперименты эти ироды ставят…

«Мне очень надо попасть на планету. Очень».

Три чипа упало в прорезь.

— Вегианцы для таноржцев — второй сорт! Те, кто там, — короли, а мы — низкокачественная обслуга, хуже роботов, — продолжала со всё возрастающим раздражением ворчать бабка.

Ещё два чипа с характерным звуком провалилось внутрь металлического турникета.

— Давно пора отделиться от Танорга. Пускай попробуют пожить без нас…

Последний чип упал, и я перевела взгляд на камеру. Лампочка продолжала гореть красным. От волнения сердце билось где-то в горле.

«Пожалуйста, пустите меня. Я ведь вчера сдавала кровь. Мне сказали, что я здорова. Пожа-а-алуйста, мне надо найти брата!» — мысленно взмолилась я.

— Ну вот, я же сказала, что ничего не получится, только деньги потеряешь, глупая. Лучше бы мне отдала, — с неприкрытым злорадством заявила бабка, но в эту секунду лампочка мигнула зелёным.

Двери турникета открылись. Позади меня резко смолкли все возгласы.

Что есть мочи я рванула внутрь, представляя, какую ненависть ко мне испытывает толпа. Им нельзя, а меня система пропустила!

— Держите её! Таноржка небось! — с ненавистью крикнул кто-то сзади. Меня дёрнули за рюкзак, но я успела проскочить внутрь.

Разогналась так, что весь коридор пробежала на одном дыхании и затормозила лишь на круглой платформе со множеством вытянутых овальных шлюзов. Всё казалось, что за мной гонятся.

— Испугалась толпы? Не переживай, система всё равно лишь по одному пропускает. Хотя, должен отметить, народ в последнее время как будто массово бешенство подхватил. Все злые такие.

Рядом стоял симпатичный парень с косой чёлкой в бежевых вельветовых штанах и фирменной футболке-поло не то лилового, не то василькового оттенка. На первый взгляд — мой ровесник. Он открыто улыбнулся и протянул крупную ладонь для рукопожатия. Я машинально сжала её в ответ и потрясла.

— Я-ясно. Спасибо за пояснение.

— Я часто пользуюсь космическими лифтами, так что правила хорошо знаю. — Он вновь просиял белозубой улыбкой, которая в данный момент казалась не очень уместной.

«Мирослава, угомонись! Если ты потеряла брата и чуть не была растерзана толпой, это не означает, что у всех вокруг должно быть плохое настроение», — тут же устыдила совесть.

— А ты, видимо, не местный, — в итоге выдала я.

— Да, я коренной таноржец, — подтвердил парень. — Но на Вегу часто прилетаю. У меня здесь стоматологическая практика.

— Стоматолог? На спутнике? — изумилась я, в первую очередь думая о том, что не знаю ни одного вегианца, которому были бы по карману услуги профильного медицинского специалиста. Тем более специалиста-человека, а не андроида.

— Ну, роботы не всё могут лечить. Бывают и очень сложные случаи, когда техника не справляется. Зубы — это же очень индивидуально. Меня, кстати, Тимофей зовут. А тебя?

Ого, какое распространённое имя. Может, он из «Эха»? Хотя… Тимофей-Торнадо тоже был с Танорга, но занимался вроде бы массажами.

Я тряхнула головой, откидывая мелькнувшую мысль.

— Я — Мирослава. Можно просто Мира.

— О, здорово. — Он склонил голову к плечу, рассматривая меня, и набрал воздух в лёгкие, чтобы что-то спросить, но тут тренькнул звоночек, и один из шлюзов открылся.

— Пойдём скорее, наша кабина! — воодушевился Тимофей.

Точно!

Десяток однотипных бело-оранжевых кресел был вмонтирован прямо в пол кабины. Тимофей тут же уселся в одно из них и ловко принялся щёлкать клипсами широких ремней безопасности. Щиколотки, вокруг пояса и крест-накрест на груди... По чётко выверенным движениям было очевидно, что он путешествует на космическом лифте не в первый раз и даже не во второй.

— Мира, пристёгивайся! Кабина всего полторы минуты стоит, дальше шлюз закроется, и мы стартуем с платформы.

— А как же остальные? Неужели никто с нами больше не полетит?

Я не летала больше семи лет точно, и в моей памяти космические лифты всегда были переполнены. Да и Ник вечно сетовал, что не влезает в кабину, а потому опаздывает в универ.

— Так ты же видела, что никого на платформе больше нет. Вегианцы не захотели делать прививки, а без них на лифт не пускают. Ну, в любом случае, кабины ходят каждые восемь минут.

— Какие прививки?

— Не запомнил названия. В роддомах должны были поставить, но забыли сделать части населения. Видимо, оборудование тогда барахлило. Теперь это выяснилось, АУТ[1] спешно проверяет всё население на антитела и доставляет прививки тем, у кого их нет. Но у меня все отлично. Я ещё вчера у нас на поверхности планеты анализы сдал.

«Очевидно, никаких аварий на заводе на Веге не было», — хмуро подумала я.

Дооформить мысль не получилось, потому что шлюз закрылся, пол задрожал, а в следующую секунду меня буквально вдавило в кресло. Дух захватило. Внезапно стены со всех сторон стали прозрачными, превратившись в гигантскую сверхпрочную трубу-шахту космического лифта. Слева от меня располагались такие же многочисленные трубки, в некоторых из них, если присмотреться, скользили зёрнышки-кабины, но дух у меня захватило от вида на сам спутник.

Чем выше мы поднимались, тем красивее становилась картинка. Это там, на поверхности Веги, строились панельные дома и серые здания, а здесь из кабины я видела невероятный пейзаж. Человеческий город-государство переливался всеми оттенками радуги — баннерные растяжки, реклама, казино, клубы… Даже в жилых домах электрические лампочки на Веге предпочитали самых разных оттенков. Народ любил хотя бы так баловать себя. Зоны заводов с облаками разноцветного дыма — белого, синего, розового и изумрудного — в зависимости от того, чем именно занимались производства. А позади искусственного спутника чернел космос и целое полотно далёких звёзд. С Веги их было плохо видно, а из лифта — великолепно.

— Обожаю этот вид. Ради него, можно сказать, и мотаюсь на спутник, — не без восхищения сказал мой попутчик, не отрывая взгляда от прозрачной стены.

Несмотря на потрясающую картину перед глазами, дышать становилось всё сложнее. Желудок сжался, в висках загудело, затошнило. Я мысленно порадовалась тому, что не завтракала, да и регулярно занимаюсь спортом, тренируя организм на перегрузки.

— Потерпи ещё немного. Справишься.

Я буквально захватила ртом воздух и часто-часто задышала, так тяжело мне было.

— Неужели так все летают? А как же беременные?

— Так просто под расписание премиум-кабин подстраиваются, там перегрузки меньше и лежаки вместо кресел. А ты что, беременна? — забеспокоился Тимофей.

Я прикусила язык. М-да, о варианте чуть более дорогом, чем «эконом», я даже не подумала.

— Нет. Просто к слову пришлось.

Прошло ещё несколько минут, и невыносимая тяжесть стала отступать. Искусственный спутник всё отдалялся и отдалялся, я вновь принялась любоваться картинкой за прозрачной стеной. От размышлений отвлекли очередные изменения с телом, но уже «наоборот». Если вначале капсула разгонялась и меня буквально вдавливало в кресло, то теперь она явно тормозила. Я настолько привыкла к пониженной гравитации на Веге, что не сразу поняла, что ещё чуть-чуть, и «уплыву». В ту секунду, когда тело окончательно накрыло невесомостью, Тимофей вдруг защёлкал креплениями на кресле.

— Эй, ты чего делаешь?! — изумилась я.

— Отстёгиваюсь. И тебе советую, у нас всего несколько минут, а затем капсула вновь начнет набирать ускорение.

— Погоди… Куда?

— К Таноргу, разумеется. — Тимофей хлопнул в ладоши перед глазами. — Мир, ты давно, что ли, не каталась на лифте? Вон кресла, — он указал пальцами на потолок. — Нам надо в них пересесть. Раньше пол был спутник, потолок — небо. Теперь наоборот. Пол будет Танорг, а потолок — небо и спутник. Давай скорее, пока невесомость, а то переломаешь себе ещё что-нибудь[2].

[1] АУТ — Аппарат Управления Таноргом. Подразумевается Танорг как Мир, то есть АУТ является правительственной организацией и для планеты Танорг, и для спутника Вега.

[2] В книге воспроизведена максимально приближенная к реальности концепция космических лифтов. Вега — искусственный спутник, который располагается на геостационарной орбите, приблизительно 35 тысяч километров от поверхности Танорга. Кабина лифта до середины пути разгоняется, затем тормозит. То есть путешественник на космическом лифте Вега — Танорг вначале будет испытывать перегрузки от ускорения кабины вверх (по отношению к Веге), затем невесомость, затем перегрузку от торможения.