Эхо Танорга

Прода 17.04

Ален Легран

— Кошмар, просто кошмар! — Велес нервно взлохматил отросшие волосы, перечитывая вчерашний отчёт.

— Что там случилось? — ответил я, стараясь сдержать отвратительную зевоту и не чесать глаза от усталости.

Ситуация всё же вышла из берегов. Я вернулся в отдел наркоконтроля, так как коллеги не справлялись с растущими как лавина событиями. По негласному соглашению с Елисеем Варфоломеевичем я всё ещё продолжал искать ниточки к наркокартелю в «Эхо», но об этом никто не знал в моём прежнем отделе, так как шеф лишь уверился, что крыса в СПТ точно есть. Так и выходило, что днём сверхурочно я работал в отделе по борьбе с наркотиками, а по ночам шёл в крыло айтишников и брался за поиски дилеров в киберпространстве. На сон у меня оставалось два, максимум три часа в сутки.

— Это отчёт с Веги. Вчера вечером в районе Плато-6 и Бартерной улицы началось настоящее восстание. Кто-то из наших послал роботов, чтобы взять кровь и попробовать отловить тех, кто употребляет «амброзию», но население взбунтовалось. По спутнику поползли слухи про медицинские эксперименты над населением, а психика у вегианцев и так нестабильная. Некий Арсений Грозовский умудрился протащить «агонию», подумав, что его девушку хотят забрать. Он начал угрожать, но его толкнули, и он нажал на курок. Одна из пуль попала в шумоподавитель, и тот взорвался с эффектом гранаты. Дальше — всеобщая паника.

— Жертвы есть? — спросил я, тут же откладывая материалы.

В грудине закололо, стоило услышать о трагедии. Перед мысленным взором тут же встала фигурка Мирославы. Она же не могла пострадать, верно? Какова вероятность, что она именно в это время была в том месте?..

«Вообще-то, жилая часть Веги сильно меньше Танорга…» — тут же зашептались тревожные голоса в голове.

— Да, есть. — Велес потёр переносицу двумя пальцами. За последние две недели мы все устали как экипаж потерявшегося в космосе звездолета. Напряжение было таким, что Велес, уже не скрываясь от начальства, каждое утро начинал с кофе с коньяком. — Сто тридцать три человека пострадало, пятеро умерло на месте. К сожалению, данные неокончательные.

«Так как это была "агония", сами понимаете», — повисло в воздухе. От нервов я с силой саданул кулаком по столу.

— Всех пострадавших перевести в медицинские центры на Танорге за счёт полиции, — тут же распорядился я, внутренне молясь, чтобы Мирославы среди них не оказалось.

— Уже сделано, — хмуро ответил Велес, затем грязно выругался и добавил: — Хотел бы я знать, какой безмозглый криоген вообще отправил на Вегу толпу роботов! Очевидно же было, что это вызовет панику! Жаль, разбираться и искать, чей был приказ, времени нет. Надраться бы до забытья, но, комическая дыра меня раздери, даже на это нет свободной минуты!

На секунду в помещении повисла гнетущая тишина, а затем чемпион по армрестлингу Олаф, сидевший всё это время за самым дальним столом и обрабатывающий заявки от «очевидцев», вдруг заёрзал и признался:

— Это был я.

— Что?! — хором возмутились мы с Велесом.

Глеб, погружённый всё это время в ворох электронных бумаг, неожиданно поднял голову и попросил:

— Тише-тише, народ. Давайте не ссориться, и без того дела плохи.

— Шварх, Глеб, ты бы ещё сказал «давайте жить дружно»! Иногда мне кажется, что ты не в СПТ работаешь, а воспитателем в детском саду. Ну, Олаф, что молчишь? Рассказывай!

Чемпион по армрестлингу судорожно сглотнул и посмотрел на нас виновато-затравленным взглядом.

— Я ходил вчера утром к шефу. Меня посетила мысль, что если мы не можем отследить ни как обмениваются информацией курьеры, ни как наркотик попадает в кровь людей, то можно попробовать поставить следилки на тех, кто уже употребляет… Ну, должны же они как-то новые дозы получать, верно?

— Ну, — хмуро сказал я и кивнул на планшет в руках Велеса. — И шеф дал добро на всё это?

— Он сказал, что попробовать отследить нариков можно. — Олаф замялся. — Но у меня было вчера очень много работы, я же проверял все заявки о странном поведении людей с северного полушария с Танорга… Да не смотрите на меня так! Вы, ребята, все заняты, вас не допросишься помочь! Виктор увяз в прессе, Велес и Глеб в отчетах, ты, Ал, вообще у шефа в кабинете чаще бываешь, чем за рабочим столом…

— Дальше, Олаф! Не тяни резину.

— Я оформил заявку на роботов и проверку крови десяти тысяч вегианцев. Решил, что этого будет достаточно, тех, кто пристрастился, точно найдём, и не в единственном экземпляре. Всё оформил, а легенду поручил разработать стажёрам. Ну какая разница, что говорить населению?..

— Действительно, какая разница, — не без сарказма подтвердил до сих пор молчавший Виктор.

Велес же закатил глаза, показывая всё, что думает об умственных способностях коллеги, Глеб лишь тяжело вздохнул. Я сжал и разжал кулаки, чувствуя закипающую в крови ярость. Две недели бессонных ночей сказались на мне не лучшим образом. Я чувствовал раздражение и был готов сорваться по любой мелочи, а мысль, что во всей этой ситуации могла пострадать ещё и Мирослава, — резала внутренности наживую.

Шварх, ну почему у меня нет её номера коммуникатора? Насколько нормально будет написать личное сообщение на форуме: «Пожалуйста, скажи, что с тобой всё в порядке»?

Я открыл рот, чтобы попросить у Велеса списки пострадавших, но в этот момент в проходе появилась Верочка. С того нашего незадавшегося свидания она демонстративно не здоровалась и всячески пыталась показать, что я для неё пустое место. К её глубочайшему сожалению, Елисей Варфоломеевич очень часто просил её связаться со мной, так что коммуницировать приходилось. Вот и сейчас, состроив максимально «противозачаточное» лицо, секретарша шефа в ультра-мини-юбке выдала:

— Комиссар Ален Легран, будьте добры явить свой зад перед очи начальства.

Эффектным жестом она поправила идеальный пучок и, виляя бёдрами, продефилировала прочь из отдела. Мужики несколько секунд оторопело смотрели в пространство, где она стояла, а затем разом гаркнули:

— Ого! — присвистнул Олаф. — Ал, ты чё сделал-то нашей царице?

— Трахнул и бросил? — Виктор поиграл густыми бровями.

— Скорее, напоил, трахнул и бросил, — авторитетно поправил Велес, поднимая палец вверх.

Я с раздражением махнул рукой на коллег и торопливым шагом прошёл в кабинет шефа.

— К сожалению, пока нет подвижек.

С ростом тревожности среди таноржцев и вегианцев мои еженедельные доклады незаметно превратились в ежедневные. Елисей Варфоломеевич теперь даже не задавал вопросов, он просто молча на меня смотрел, а я читал всё, что он обо мне думает, на дне его глаз.

— А я сразу говорил, что мне не нравится киберпространство! Я не умею в нём работать, и моя интуиция молчит. Мы это обсуждали. Если хотите, передайте дело другому комиссару. Я с самого начала предлагал взять кого-то ещё. Не получается у меня найти в «Эхо» ни единой зацепки!

— Нет. — Он отрицательно покачал головой и тяжело вздохнул.

То, что именно тяжело, я понял внезапно, как и всю позу начальника. Он старался выглядеть уверенно, сидеть в кресле, расправив плечи, но его пальцы подрагивали, за последние недели залысины стали как будто бы глубже, а в воздухе отчётливо улавливалась глубокая печаль, сродни отчаянию.

— Нет, — ещё раз повторил он и откашлялся. — Ал, так вышло, что вся надежда теперь исключительно на тебя. В СПТ совершенно точно есть крыса, и на высоком уровне. Я уверен, что как только попробую запустить в «Эхо» на поиски наркокартеля кого-то, кроме тебя, эта тварь тут же всё просечёт и сообщит своим. Мы потеряем последнюю ниточку.

— Почему вы так уверены в крысе? — оторопел я.

На мой взгляд, Системная Полиция как организация была продумана очень хорошо. Так, например, во всём здании, начиная со второго этажа, были запрещены роботы, чтобы понизить уязвимости системы. По любому сотруднику, прежде чем принять его на работу, собиралось досье вплоть до глубокого детства. Даже уборщиков — и тех! — перепроверяли и по документам, и на оружие и прочие устройства, которые они могут пронести в здание. Двери закодированы на отпечатки пальцев, а частные кабинеты даже на сетчатку глаза… Всё было почти как в банках, но с максимально возможным комфортом для сотрудников.

— Потому что на днях в стенах нашего изолятора умер известнейший бизнесмен. Который проходил как свидетель по этому делу. Ну или как наживка…

— Не понял. — Я искренне качнул головой. Из-за наплыва связанных с «амброзией» происшествий, постоянных поисков распространителей наркотиков наяву и в «Эхо» и зверского недосыпа мысли путались.

Шеф побарабанил пальцами, словно решая, рассказывать или нет, а затем что-то пробубнил под нос и ударил ладонью по столу.

— Теперь уже всё равно не так важно. Недавно на горячую линию СПТ обратился Леонард Нордфилд собственной персоной.

— Владелец сети пятизвёздочных ресторанов? — на всякий случай переспросил я.

— Он самый, — подтвердил шеф. — Он заявил, что плохо себя чувствует, у него приливы жара, галлюцинации и хочется смеяться без повода…

— Почему он обратился на горячую линию СПТ, а не в клинику?

— Потому что был уверен, что его отравили конкуренты. Ввиду большого количества заявок… — Елисей Варфоломеевич выразительно поиграл бровями. — Этим делом занялись не сразу. Собственно, только тогда, когда он приехал в это здание лично, и одновременно с этим событием ему пришло сообщение от анонима. В нём значилось, что его действительно отравили. «Амброзией». И за следующую дозу неизвестный хотел десять тысяч кредитов.

Я беззвучно выругался.

Если раньше нашими «клиентами» были производители этой дряни и те, кто осознанно пошёл на её употребление, то теперь картина приобретала совсем другой окрас.

— Это же можно не только деньги с бизнесменов тащить. Если отравить сенаторов и людей у власти…

Шеф хмуро кивнул.

— Наши лаборанты успели перепроверить кровь Нордфилда и сделать вывод, что это действительно синтетическая «амброзия» и получена она была небольшой порцией в жидком виде.

Я схватился за голову.

— Почему мне ничего не сказали? Это же надо пересматривать все видео с камер и записывать, где был Леонард, что ел, кто ему давал… И самое главное! Ему надо было ответить «да» и попросить вторую дозу! Тогда можно было бы поймать уродов!

Елисей Варфоломеевич вновь шумно выдохнул.

— Я не сказал тебе об этом по нескольким причинам. Во-первых, ты и так занимаешься сейчас самой важной зацепкой. Во-вторых, я планировал поручить это дело Виктору, чтобы распараллелить силы. Но, как оказалось, крыса в СПТ точно водится. Леонарда Нордфилда нашла мёртвым уборщица в переговорной для свидетелей. Камера отключена, убит химией, на шее крошечное отверстие от шприца.

— И уборщица…

— Не могла. Проверили, не было столько времени… Не сходится. Она точно чиста.

— Ясно.

— Нордфилд не успел нам рассказать, где побывал и что ел, как и назначить встречу с шантажистом. Я полагаю, что шантажист — какая-то мелкая сошка из курьеров, которая решила нажиться на «амброзии». Крыса, очевидно, доложила о Леонарде в наших стенах наркокартелю, и те, чтобы на них не вышли, приказали крысе убрать свидетеля. Ну или жертву… Думаю, курьера они тоже устранили, но уже со своей стороны.

Я потрясённо растёр ладонями лицо. Мир катился в тартарары. Засада по всем фронтам. Впервые на своей памяти я не знал, за что вообще хвататься.

— Впервые на своей памяти я не знаю, что делать, — словно прочитав мои мысли, сообщил шеф.

Колюще-сосущее чувство поселилось где-то в желудке, тот издал низкую трель, напоминая, что, кроме кофе, ему иногда требуется ещё и еда. В этот момент в дверь кабинета постучались.

— Да, Вер, что там?

Верочка зашла внутрь, поджав губы, и, демонстративно не глядя на меня, сказала:

— Там внизу спрашивают Алена Леграна.

— Скажи, что я занят.

— Да, но девушка очень настойчивая. Всё твердит и твердит, что она в своём праве и хочет увидеть полицейского по имени Ален Легран. Её даже охрана вывести не может.

— Девушка? — Я удивился. С момента ведения дела об «амброзии» мне вообще было не до женского пола. Вера не в счёт, но с ней и не получилось.

Однако шеф понял всё превратно. Впервые за долгое время я увидел искреннюю улыбку на его лице.

— А ты всегда был сердцеедом, Ал, сколько тут работаешь. Ладно, спустись уже к пассии, объясни, что личная жизнь у тебя напряжённая, и возвращайся. Нечего охране и без того тяжёлый день усложнять.

— Но, сэр…

— Ты обедал? — перебил он.

— Нет, — машинально ответил я.

— Ну, поешь и возвращайся. Теперь уже за один-два часа мало что изменится. Как, кстати, зовут красотку, с которой ты встречаешься?

— Сэр, уверяю, я не… — начал было я, но Верочка перебила. Поджав губы ещё сильнее и скривившись, словно понюхала скисшее молоко, она произнесла:

— Мирослава. Имя какое-то дурацкое. Почти как мужское.

Мирослава!

И я рванул к лифтам.