Миротворец II. Дипломатия Мечей

Глава 29

Я выкроил несколько часов сна, чтобы голова хоть что-то соображала. Несколько дней интенсивной, почти бессонной работы, не способствуют улучшению ментального самочувствия. Даже несмотря на различные восстановители, которыми меня щедро снабжали по княжескому распоряжению.

Полноценный, здоровый сон ничто не заменит.

Но можно ли считать три с половиной часа за полноценный?

Нет.

Нельзя.

Так что, когда меня разбудили и в срочном порядке вызвали к князю, мне пришлось приложить немало усилий, чтобы сразу же встать с кровати и отправиться на встречу с Адрианом.

Но повод был весомый.

— Они остановились, — произнёс Адриан, когда я явился в его кабинет. На широком экране, на стене — динамическая карта Загреба. Рядом с Адрианом — Непчич и Кнежевич, а также новый командир княжеской гвардии и несколько других командующих. Адриан взглянул на меня. — Пока они не заходят в город. Накапливают силы и давят на нервы, — он хищно развернулся к карте. — Скоро инициируют переговоры, в которых попробуют поставить меня на колени. Мне нужно, чтобы ты исполнил свой план до того, как они разочаруются в этом плане и пойдут на штурм Загреба.

Я кивнул.

Караджич сверкнул глазами. Непчич нахмурился, но ничего не сказал. Зная их обоих, каждому было, что сказать. Но в присутствии Адриана они были «шёлковыми».

— Беседа с немецкими представителями запланирована на… — я протёр глаза и взглянул на часы. — На шесть. Неофициальная, естественно.

— Занимайся. Я не хочу, чтобы после моего отказа становиться французской собачонкой, враги вошли в Загреб. Слишком много будет жертв и разрушений. Я не хочу вообще допускать крупных сражений. Тем более, что сил у нас сейчас немного. Даже с Кнежевичами, которым я позволил войти в пригороды и укрепиться вместе с войсками гарнизона и других кланов. Генерал, — он повернулся к одному из командующих. — Когда подойдут остальные подразделения?

— Одиннадцатая и седьмая мотострелковые дивизии будут в городе через два часа! — отчеканил один из неизвестных мне командиров, встав по стойке смирно. — Предположительно, мы получим численный перевес перед армией вторжения!

— Численный перевес практически ничего не значит в наших условиях, — вздохнул Адриан. — Французы используют сильных одарённых, которым любой из наших — на закуску. Если мы и можем победить, то военной хитростью и выматывая противника. В открытом бою — шансов нет. А сражаться в городе — это последняя мера.

Он замолк. Потом добавил:

— Лишь бы Империя не притащили, — при упоминании одарённого ранга Империй, лица всех присутствующих помрачнели. Князь снова взглянул на меня. — Мы эвакуируем жителей пригородов. Но у нас всё ещё есть надежда, что твой план сработает. Я уже передал по… личным каналам, что с представителями Рейха ты будешь говорить от моего имени.

У меня чуть глаза на лоб не вылезли!

Какого лешего⁈ Это так не работает! Подобные встречи должен проводить либо сам государь, либо должностное лицо высокого уровня! На реалии этого мира — хотя бы аристократ! Либо родственник князя, либо один из графов, с высокими полномочиями!

Но я⁈

Будь Адриан моим подчинённым, я бы ему такую головомойку за эту инициативу устроил! Это шло в обход ВСЕХ норм!

Одно дело, если бы я был просто посредником и передавал сообщения от одной стороны к другой. Чтобы меня никак нельзя было официально считать представителем Иллирии.

Но здесь же получалось наоборот. Пусть беседа кулуарна, но сам факт, что я — подданный иностранного государства, буду беседовать от лица князя…

Все присутствующие, кажется, разделяли мою позицию. Вот только в глазах многих я видел не только удивление, но и недоверие, злость и… зависть.

Может, Адриан специально мне эту свинью подкладывал? Но зачем?

— Я сделаю всё, что в моих силах, князь, — как можно спокойнее заявил я, сдерживая бурю негодования в груди.

В голове пульсировал вопрос: зачем ты назначил уполномоченным меня, князь? Только потому, что это мой план? Или у тебя есть ещё какая-то причина⁈

Озарение настигло меня внезапно.

Твою ж…

Хитрожопый ты…

— Добрынин? — бровь Адриана поднялась вверх. — Всё в порядке?

— Он в шоке от оказанного ему доверия, — с едва скрываемыми нотками желчи процедил Караджич. Но тут же затух под суровым взором князя Адриана.

— Всё прекрасно, Ваше Величество, — я кивнул ему. — Займусь своей задачей.

Тогда кивнул и он, возвращаясь к тактическим планам. А я вышел прочь, думая об этом манёвре.

Нет, он конечно молодец. Специально выбрал в качестве своего «уполномоченного» иностранного подданного. Причём не абы какого — а русского. Тем самым подчёркивая, что даже говорят за него теперь русские.

Он будто выставлял себя вассалом русского императора в глазах немцев. Тем самым подчёркивая, что Российская Империя впряжётся за него всеми силами. Потому что союзерен всегда защищает своих вассалов.

Да, это всё неофициально. Это всё домыслы. Но именно к ним придут немцы, как только поймут, с кем им довелось разговаривать. Они поймут, что уже опоздали. Что Россия утвердила в Иллирии своё влияние.

Даже если это не так.

Ход очень спорный, со стороны Адриана. Потому что подрывает веру в его суверенность. В само его право на власть, в глазах немецких переговорщиков, а через них — в глазах и немецкого кайзера.

Однако, в нашей конкретной ситуации может сработать. Ведь нам надо только одно — обеспечить немвешательство Рейха, а в идеале — подсветить его людям преимущества от поддержки Иллирии в этом конфликте.

Потому что Латинская Федерация — главный оппонент Рейха на континенте. Даже больший, чем Российская Империя. И то, что немцы с французами договорились поделить Иллирию — это не больше чем временный компромисс, чтобы не пустить в регион Россию.

По крайней мере, мне очень хотелось в это верить.

Я перешёл в переговорную. Она здесь была. Как и полагалось в жилище государя. Где бы он не жил, в этом месте должны были находиться самые надёжные аппараты связи.

В составе моей переговорной группы был тот самый артефактор, который выявил в вещах Бояна Карловича немецкие поделки, а также один из советников князя Адриана, по внешнеполитическим вопросам. В первую очередь — именно немецкому направлению.

Это был невысокий мужчина средних лет, с большими глазами навыкате. Щёки чуть дряблые. В волосах уже была первая седина. Взгляд очень цепкий, пронзительный.

Знал я о нём лишь в общих чертах. Он выбился в люди из простолюдинов. Окончил главный университет страны, затем пошёл в бизнес. Благодаря знаниям немецкого преуспел в торговле с немецкими предпринимателями. Организовывал встречи, в основном. По воле случая на одну из таких встреч заглянул Адриан и приметил талантливого человека, после чего сразу взял в свой штат.

Где он был во время борьбы за власть, я не знал. Но князь Адриан очень ему доверял, о чём заявил мне лично. А мне оставалось только довериться самому князю в этом вопросе.

Увидев меня, Горан сразу протянул руку. Пусть и смотрел без большого радушия:

— Горан Хоцевар, советник по международным вопросам, — лаконично представился он.

Я пожал руку и ответил тем же:

— Виктор Добрынин, политический аналитик.

— До связи осталось сорок минут. Мне вкратце передали Ваш план переговоров, однако я предлагаю внести в него правки, — с деловым видом ответил он и присел за широкий дубовый стол. С другой стороны стояло второе кресло, для меня. На самом столе находился стационарный телефон, на вид — из прошлого века. Рядом с телефоном лежали бумаги — мой план переговоров, с пометками Горана.

Мы сели. Вокруг, на полу, вспыхнула тонкая энергетическая линия. Из неё вырос шарообразный энергетический купол, блокирующий все звуки, идущие как изнутри, так и снаружи. Чтобы полностью исключить возможность подслушивания.

Артефактор тихонько сидел в углу, даже не отсвечивая. Перебирал какие-то свои записи. Мы с ним только обменялись кивками. Затем я приступил к изучению поправок моего коллеги.

— Вы собираетесь предложить им разработку и добычу в трёх месторождениях этериума, которые сейчас принадлежат Карловичам, — подметил я из записей в документах. — Вы же знаете, что все эти месторождения уже обещаны другой державе?

— Мне это известно, — спокойно произнёс Горан. — Однако немцы народ прагматичный. Я готов поставить руку на отсечение, что они договорились с Карловичами как раз по этериуму. Что Рейх поможет им в разработке новых технологий по добыче, а затем выдаст дешёвый кредит на производство нового оборудования на собственных же заводах.

— Мы не знаем, в чём заключалась сделка предателей с немцами, — произнёс я. — Поспешные выводы — излишни. Мы и так скоро всё выясним.

Несколько армейских бригад вместе с силами ВМФ и гвардией клана Лукаревичей уже получили приказ на захват земель Карловичей. Они были близко и их сил должно хватить, чтобы разгромить предателей. Особенно, если те не ждут атаки… Но вот в этом я сильно сомневался.

Впрочем, время покажет.

Я добавил:

— В любом случае, Вы собираетесь предложить нашим оппонентам ресурсы Иллирии, вместо того, чтобы отдать их единственной союзной державе.

— Я понимаю Ваш скепсис, господин Добрынин, — Горан даже бровью не повёл. — Однако каждое из данных месторождений находится почти на поверхности. Они почти выработаны. Тогда как основные залежи этериума находятся на глубине. Ими Ваши соочественники и займутся. А немцы получат лишь символическую уступку.

— Не вяжется с их прагматизмом, который Вы упомянули, господин Хоцевар.

— Уверяю, для кайзера это будет выглядеть так, как надо, — он сделал голос тише и подался вперёд. — Он не углубляется в ресурсные вопросы. У него в голове другие вещи. А человек, с которым мы будем разговаривать, сможет правильно преподнести ему эти три месторождения как великую ценность.

Я прищурился.

— Значит, Вы уже наладили контакты?

— Разумеется. Именно поэтому Его Величество приставил меня к Вам. Чтобы помочь добиться удовлетворительного результата для всех. Эти три месторождения — это лишь специя для главного блюда.

Я мельком взглянул в пометки, чтобы проверить: не упустил ли я что-то?

Но ничего нового не нашёл.

Обратился снова к Горану, с вопросом:

— И что же Вы видите «главным блюдом»?

— Пакт о ненападении между Рейхом и Иллирией, подтверждённый Российской Империей. А также совместное участие в разработке глубинных этериумных месторождений. Разумеется, с контрольным пакетом в руках русских. Ваш император не останется с пустыми руками. В этом я Вас заверяю.

— Про пакт здесь ничего нет, — я постучал по листу, лежащем на столе.

— Про пакт мы с Вами договоримся сейчас. Россия Рейху не враг… по крайней мере, не враг номер один. С французами у них куда более серьёзные разногласия. Иллирия, в лучшем для неё варианте, может стать нейтральной зоной, из которой немцы не получат удар в спину. Ни от самой Иллирии, ни от расположенных здесь в будущем русских войск. Вкупе с Вашим шантажом по преступлениям клана Карловичей, это позволит обеспечить не только нейтралитет, но и поддержку Рейха. Особенно, если французы всё-таки зайдут в Загреб.

— Вы видите вариант, при котором Иллирия примет на себя французский удар, сжирая военный и политический потенциал Латинской Федерации, — озвучил я.

— Один из. Вероятный. Очень вероятный. К сожалению. Но с поддержкой Рейха и России, французы не смогут одолеть Иллирию просто так. Венгрия откроет свои территории для транспортировки русских вооружений. А Рейх, при необходимости, также поддержит. Возможно — вооружениями и специалистами. Если они поймут, что французы завязли.

— Князь знает о Ваших планах?

— О каждом из них, — кивнул Горан. — Каждый из них он и одобрил. Пусть это и было непросто. Но он знает, что я умею договариваться с немцами.

Он предлагал… приемлемое. Вот только что потом сам князь скажет Державину? Как будут делить месторождения и их разработку в дальнейшем? Как отреагирует российское руководство?

Много вопросов. А ещё один был у меня непосредственно к Горану.

— Тот человек, который с нами свяжется. Он ведь из тех, кому не нужен раздел Иллирии, так?

На короткий момент он замер. Замялся. Я это заметил.

— О чём именно Вы говорите?

— О том, что Ваш партнёр, который будет говорить от лица Рейха, вовсе не обычный посредник, а заинтересованное лицо. Представитель той части немецких элит, которые предпочтут превратить Иллирию в большую проблему для Рейха, а не мило разрезать её как пирог, на пару с французами. Поправьте, если я не прав. А своими правками Вы подыгрываете этому самому партнёру, чтобы тот получил больше влияния уже при дворе кайзера. Вероятно, это один из Ваших бывших бизнес-партнёров, не так ли?

Его лицо напряглось. Он пытливо уставился на меня, а потом… улыбнулся.

— Вы меня раскусили, господин Добрынин. Весьма, весьма, весьма.

— И что он обещает взамен? Контракты?

— То, что нам нужно. Мир на северном направлении. Помощь, если французы допустят ошибку и пойдут до конца. А, самое главное — фактор застывшей угрозы, для этих самых французов, которые не готовы к тому, чтобы завязнуть здесь. Они договорились с Рейхом, это так. Но только в предыдущих реалиях, когда князь, в их глазах, был мёртв, а Иллирия разваливалась на куски. Нужно только дать немцам понять, что единая Иллирия для них выгоднее, чем Словения и куски разорённой страны, которые придётся восстанавливать из своего кармана.

— А также возможность влиять на неё, не оставляя её целиком для Российской Империи.

— Не без этого, господин Добрынин.

Он признался. По факту.

Горан Хоцевар был агентом немецкого влияния при дворе князя. Точнее — агентом той власти немецких элит, которая ненавидела французов больше, чем желала захватить новые территории.

И я не мог его осуждать.

Потому что сам являлся агентом влияния русского престола.

Наши с Гораном интересы совпадали. По крайней мере, в этом вопросе. Ситуативный союз, который был выгоден всем, кроме французов. И это… приемлемо.

— Ваши правки приняты, — произнёс я.

— Рад, что мы с Вами пришли к единому мнению.

Вскоре зазвонил телефон. Ровно в ту минуту, когда было назначено.

Я снял трубку. Нажал кнопку громкой связи, чтобы Горан также принимал участие в переговорах. Пусть на вторых ролях, но его немецкий партнёр должен знать, что здесь есть знакомые люди.

— Доброго дня. Вы говорите на немецком? — обратились ко мне на ломаной хорватской речи.

— Говорю. Но Ваш акцент меня не смущает, господин Ягель, — я твёрдо назвал имя своего собеседника. — Потому переговоры я предпочту вести на хорватском. Но, если угодно, можем перейти на русский, — я сразу обозначил то, что, вероятно, сам князь закладывал в нашу беседу.

Пусть знает, кто говорит от имени князя Адриана.

Горан взглянул на меня. Но спокойно. Скорее выжидательно, чем с каким-то посылом.

— Как угодно, господин Добрынин, — произнёс мой собеседник на, практически, безупречном русском языке. — Я назначен Его Величеством кайзером, в качестве представителя Германского Рейха в этих переговорах, — его голос стал жёстче, чем в приветствии. — У нас с Вами есть ряд чувствительных тем, которые нужно закрыть за этот разговор. В противном случае, последствия для государства Иллирия могут стать самыми… непредсказуемыми.

— Пожалуй. Если Вы решитесь посягнуть на своего южного соседа после того, как чуть не убили князя Адриана. Международная репутация взамен на тяжёлую войну в горном регионе. Заманчивая перспектива, не так ли?

— Вы не мелочитесь. Узнаю русскую школу переговоров. Сразу давить, чтобы потом предложить что-то выгодное. Эффективно. Но если говорить о собеседниках с более слабой позицией. Но с Германским Рейхом это не пройдёт, господин Добрынин. Потому что первый вопрос, который мы затронем — это независимость Иллирии, как таковая. Вы готовы рискнуть ею, продолжая свою неаккуратную речь?