Миротворец II. Дипломатия Мечей

Глава 26

Взвыли сирены.

Поздно. Но лучше так, чем молчать.

— Внутрь. Живо, — негромко, но предельно отчётливо произнёс я.

София бросила в тёмное небо напряжённый взгляд, но спорить не стала и, цокая каблуками, вернулась в казарму.

Внутри уже суетились.

Я рукой захватил одного из пробегавших мимо солдат Непчича. Тот сразу же нахмурился, чуть набычился и был готов вырваться, а то и вовсе прописать мне крепкий удар, но… благоразумие взяло своё. Он меня не знал. Но понял, что спешить с действиями очень чревато.

Пока он не открыл рта, я задал ему вопрос:

— Кто из твоих сослуживцев за рулём?

Активация Связей.

Солдат завис на полсекунды, а потом уже собирался что-то сказать, но в этом уже не было нужды. Я видел Связь, ведущую от него к человеку с авто. Она вспыхнула, высвечивая имя: Гжегож Лужицкий. Имя какое-то… польское.

— Благодарю, — кивнул я и пошёл по Связи. А солдат недоумевающе «тупил» мне вслед.

Мимоходом я проследил за Софией, которая вернулась к отцу. Адриан отдавал распоряжения, но сам, согласно всем протоколам безопасности, двигался к спуску в подземные помещения.

Насколько я знал, подземка под казармами была связана со всеми проходами под дворцом. Через них Георгий с группой диверсантов и вошёл во дворец. Проходы к этой подземной системе были очень хорошо замаскированы, но люди Непчича знали, как туда пройти.

Возможно, их проинструктировали слуги дворца. А, возможно, ещё кто-то.

Но через эту же систему можно было преспокойно выйти даже и в леса, и, по слухам, на окраину Загреба.

Я прошёл по Связи и выцепил щуплого бледного паренька — того самого Гжегожа. Он стоял, смотря на царившую суету из-под полуприкрытых век. Флегматичный.

Как оказалось, ждал приказов своего командира. Но тот, видимо, забылся в суматохе. А этому пареньку только это и надо. Отдых, как-никак.

Я быстро передал ему повеление, от лица князя, чтобы он отправился к Непчичу. Там он должен был взять пару человек из бывшей свиты Софии, которые остались там, когда мы с Анте и княжной телепортировались в усыпальницу. Потом вместе с ними, Гжегож должен был отправиться в российское посольство и лично передать послу просьбу прислать сюда связного «по особому случаю».

Через полчаса сирены замолкли. Ни одного взрыва не было слышно.

Адриан вернулся наверх, а уже через десять минут во дворец прибыл Непчич и Караджич. Второй выглядел… растерянно. Пусть и пытался это скрыть.

— Князь… — хрипло произнёс Непчич, только войдя в помещение. Адриан смерил его пристальным взглядом. Непчич сделал несколько медленных шагов вперёд, с распростёртыми руками. Он напоминал фанатика, узревшего божество.

— Воевода Непчич, — Адриан приветственно кивнул, не отводя от него взгляда.

В тот же момент Непчич рухнул на колени, опустив взгляд.

— Молю, простите меня, князь мой… я подвёл Вас. Я позволил врагам государства превратить Иллирию в поле битвы…

— ВСТАТЬ! — рявкнул Адриан так, что некоторые из присутствующих подскочили на месте. Непчич мгновенно оказался на ногах. — Не смей распускать сопли при мне, воевода! — сверкнул глазами Адриан. — Готовь город к обороне! За то, что сражался за моё наследие, когда остальные были готовы порвать страну на куски, я называю тебя героем!

Непчич встал. Весь красный, не то от стыда, не то ещё от чего, он не смел смотреть на князя. Хоть они уже и поговорили по связи, но личная встреча вызвала у этого медведоподобного воеводы кучу эмоций.

— Я не достоин, князь мой…

— Здесь я решаю, кто чего достоин, воевода. Не ты.

— Так точно…

— Теперь выбрось из головы эту ерунду и приступай к своим обязанностям.

— Есть! — Непчич отдал честь.

— Теперь ты, Караджич, — взгляд Адриана зашёл за спину Непчича.

Слободан Караджич ждал этого. Нервно. Тревожно. Мизинец на его левой руке едва заметно подрагивал, выдавая его эмоции с потрохами.

— Да, Ваше Величество, — он сделал шаг вперёд, сгибаясь в полупоклоне.

— Ты проявил себя лучше, чем все другие графья. Я это запомню, — произнёс Адриан, но его голос был лишён тепла. Только строгость, только жёсткий командный тон. — Ситуация критическая. Думаю, ты понимаешь, что сейчас действовать мы будем без оглядки на формальности.

— Разумеется, Ваше Величество, — его глаза, всё ещё смотрящие из полупоклона в пол, нервно забегали. Он уже начал что-то подозревать, на свой счёт.

— Твои люди в полном составе, за исключением личной охраны числом не более двадцати человек, переходят под полное командование Непчича. Возражения?

— Ни в коем случае, — хотя было очевидно, что он не в восторге. Но страх перевешивал.

— Отдавай распоряжения. Через пять минут жду тебя здесь.

— Слушаюсь, Ваше Величество.

— Прекрасно. Теперь — Загреб. Непчич, площадка для телеобращения готова? — Адриан повернулся к воеводе.

— Да, Ваше Величество! Перед отъездом сюда, я велел в самом срочном порядке взять под полный контроль телецентр.

— Выдвигаемся. Заодно вызови ко мне офицеров моей гвардии, они искупят предательство своего командира, как полагается — кровью.

Мы выдвинулись к Загребу. Адриан на ходу сделал звонок и громко, почти криком, принялся отчитывать какого-то генерала. Он уже не скрывался. Сомнительное решение, но его право.

Впрочем, если среди людей Непчича есть шпионы, то они доложат, в любом случае.

С Софией мы так и не договорили. Она, вместе с братьями, поехала отдельно, в сопровождении двух машин охраны. Напоследок мы только обменялись короткими взглядами.

Мы расселись по автомобилям. В главный — Адриан и… я?

Как только транспортная колонна тронулась с места, я услышал голос князя.

— Вот бы вывести мой народ на улицы. Предстать перед ними таким, какой я есть. Без посредника, в лице бездушного экрана, — задумчиво произнёс Адриан, в окно, на огни Загреба, распростёртого в отдалении. — Но Непчич отговорил меня. Говорит, что диверсанты противника всё ещё могут быть в городе и нападут, как только я окажусь в окружении толпы.

— В этом есть смысл.

— Он есть во всём, что ты видишь вокруг. И чего не видишь — тоже. А в чём его нет, тем его наделят. Уже наделили. Даже не сомневайся, — он цыкнул. — Мне нужно твоё мнение, Добрынин. Кто пытался меня убить?

— У меня нет мнения, только информация. Убийц нанял некий Боян Карлович. Кто он такой — я не знаю. Но призрак одного из ликвидированных убийц, указал на него. Полагаю, он связан с кланом Карловичей.

— Карловичи. Будь воля их главы, они бы пресмыкались перед кем угодно, как последние холуи. Хоть перед немецким кайзером, хоть перед чертом. Лишь бы заработать побольше. Но… убить меня. Это довольно смело, для этих ничтожеств. Такое возможно только в одном случае, — он отвернулся от окна и посмотрел на меня, сверкая зелёными глазами.

— Если им обещали протекцию, — сказал я. — Те, кто заинтересован в развале Иллирии и мог участвовать в происходящих событиях. Думаю, Рейх.

— Я тоже… — он стиснул челюсти, — … так думаю. Помнишь, о чём мы говорили в нашу первую встречу?

— Конечно.

— Тогда я хотел сохранить Иллирии независимость. Увы, мне придётся стать чем-то вроде ручного пса вашего императора, чтобы сохранить свою страну. Знаешь, насколько мне мерзко думать об этом?

— Только представляю.

Он невесело усмехнулся.

— Примерно так же, как если бы тебе в рот засунули кем-то зажёванную жвачку.

— Отвратительно.

— Вот и я об этом. Но лучше вы, чем турки. Да и не нужна им независимая Иллирия, скорее, они поучаствуют в разделе моей страны. Так вот, Виктор Добрынин. Вариантов у меня немного. Хороших — нет вовсе. Однако, ты показал, что на тебя можно рассчитывать. Поэтому, я предлагаю тебе сделку.

— Какого рода? — я чуть сощурился.

— Ты метишь в политику, не так ли?

— В дипломатию.

Он кивнул.

— Дипломатия — часть политики. Моё предложение тебе в следующем: я помогаю тебе продвигаться по дипломатической лестнице, делаю своим личным советником и… обставляю дело так, что в любом дипломатическом успехе Российской Империи, ты будешь принимать участие. Ты станешь моим неофициальным мостом с русским руководством.

— А взамен?

— Ты делаешь всё, чтобы моя страна сохранила свою независимость. Даже если сложится так, что она войдёт в состав Российской Империи, ты добьёшься для неё автономии. Каким образом — не важно. Организуешь лобби в имперском правительстве, придумаешь или организуешь экономические проекты или переженишь всю иллирийскую знать на русских. Меня не волнуют методы, меня волнуют только результаты.

— Вы ставите меня перед выбором, — спокойно произнёс я. — Мы уже оговаривали этот момент. Если выбирать между клятвой верности Империи и интересами Иллирии, я выберу первое. Это делает любое наше соглашение невозможным.

— Удивительно, — он развёл руками. — Ты хочешь быть дипломатом, но играть абсолютно честно! Ты же понимаешь, что это невозможно?

— Здесь нет никаких «абсолютно», Ваше Величество. Но заключать заранее невыполнимый договор с Вами — это преступление. И против Вас, и против своих принципов.

— Ты так свято уверен, что независимость Иллирии и русские интересы не совместимы?

— Да. Я в этом абсолютно уверен. Придёт время, когда Иллирия попробует выйти из-под контроля Империи. Это неизбежность. Слишком далёкое месторасположение, отсутствие сухопутной границы. В какой-то момент, самой Империи перестанет быть интересен такой плацдарм. Если ресурсов станет меньше.

Он хмыкнул и отстранился.

— А если я скажу тебе, что наш с тобой договор будет учитывать расхождение интересов по этому вопросу и заочное снятие с тебя обвинений? Захочет Ваш император избавиться от Иллирии и поставит тебя перед выбором — выбирай свою страну, без малейших претензий к тебе. Такой вариант тебя устроит?

Я не мог понять. В чём такой большой смысл, делать из меня лоббиста его интересов в имперском правительстве? Российский император не будет слушать моих советов и использовать меня как посредника.

Не того полёта я птица.

У меня и статуса в Империи толком не было.

Да тот же Демидов подошёл бы лучше по всем пунктам. Кроме доверия, разве что. Пока что это предложение выглядело как странная блажь или… проверка⁈

Чтоб меня.

Я едва не выпустил на физиономию ухмыляющуюся гримасу. Но сдержался в последний момент.

Да князь хочет просто проверить, буду ли я использовать росток возникшего между нашим доверия, чтобы усилить своё положение. Тем самым, смотрит, насколько я амбициозен и алчен.

Хитёр, зараза.

— Нет, Ваше Величество. Я не вижу в этом смысла. В России я — никто. А любые Ваши попытки продвинуть меня ввысь будут считаны имперским руководством, как неприкрытое внедрение агента своего влияния. В глазах имперских политиков я буду именно что фигурой иллирийского князя. Никакого настоящего влияния в моих руках сосредоточено не будет. А связного для работы с имперской элитой Вы можете найти и другого. Из более влиятельного имперского рода. Думаю, возможности будут.

Послышался долгий и тяжёлый вдох, затем такой же выдох.

— Удивил ты меня, Виктор. Отказываешься от лучшего предложения в своей жизни. Может, в тебе просто не хватает амбиций? Впрочем, выбор за тобой. Но моим советником ты останешься. Кто-то должен разгребать эту кашу со мной. Кто-то, у кого нет интересов в этой стране, кроме, разве что… — он хмыкнул. — Всё-таки женщина, да?

— Не понимаю, Вас, князь.

— Между властью и женщиной ты бы выбрал женщину? Я спросил это у тебя, в самом начале.

Но я покачал головой.

— Я выберу мир, Ваше Величество. Ради чего и ввязался в эту историю. А ещё — некоторые карьерные амбиции, потому что дипломатия мне по душе. Но не ради власти, а чтобы бардака в мире было поменьше.

Адриан тихо засмеялся.

— Какие благородные слова. Ещё немного и я ослепну от блеска твоих доспехов, о рыцарь! — он с иронией похлопал в ладони.

— Слепому будет сложнее выступать на телетрансляции, — подколол я в ответ. — Люди привыкли видеть глаза, чтобы воспринимать человека живым.

— Живым человека делают его действия и свершения. Если их нет, то человек мёртв. Будь у него хоть глаза, хоть уши, хоть язык. Без действий мы никто. Но в них мы становимся теми, кого могут запомнить. А если сильно постараться, то и сами собой.

— Сами собой?

— Да. Кто ты, пока ты не сделал что-то? Никто. Просто организм, который просто существует. Ненамного лучше растения. А вот когда ты действуешь, ты понемногу движешься вперёд и понимаешь себя. В действии — познание. Себя, мира и других людей.

— Вас потянуло на философию.

— Ещё бы не потянуло! Думаешь, сидеть в этом родовом убежище было увлекательно? О, нет. Похоже на долгий, бессмысленный сон, который очень сильно въедается в память, — он нахмурился и закопался рукой в гриву своих светлых волос. — Я видел память своих предков. Мутно. Приглушённо слышал их голоса. Хотя, для тебя это всё равно лишняя информация. Ещё чуть-чуть и я буду обязан запретить тебе выезд из своей страны.

Он засмеялся. Но не от веселья. Скорее от того, что с трудом переваривал всё происходящее.

Психика даже самого сильного человека может дать сбой, когда он возвращается в собственный дом после долгой отлучки, а вместо привычного мира и покоя, видит новую реальность. Суровую. Полную огня, дыма и крови. В которой всё висит на волоске.

Мы подъехали к телецентру. Перед входом стояло оцепление. Я заметил нескольких людей в униформе гвардейцев Зринских.

Князь сделал глубокий вдох, затем такой же глубокий выдох. Натянул на голову капюшон, чтобы скрыть свою голову. Он прикрыл глаза на несколько мгновений, а затем резво покинул автомобиль и широким, быстрым шагом пошёл в телецентр.

Я следом. По пути к нам присоединился сын Адриана — Михаил, тоже с капюшоном на голове, в сопровождении Непчича и Караджича.

Все, кто видел князя впервые, спешили кланяться. Молча. Видимо, получили строгий наказ не шуметь лишний раз. Любой выкрик мог стать причиной, по которой о князе узнают раньше. Хотя бы на минуту. Но это тоже могло сыграть свою дурную роль.

Мы зашли внутрь телецентра.

— Мне говорили, что ты хорош в составлении речей, — на ходу бросил Адриан. — Моя команда, ответственная за это, сейчас где-то в другом месте. Есть мысли, что хотели бы услышать мои люди?

— Правду. Всю, которую только им можно знать.

— Рад, что ты думаешь в том же направлении, что и я.

Очередная проверка? Видимо.

Мы зашли в зал телерадиовещания. Заспанные работники, которых выдернули из сна посреди ночи, носились туда сюда. Но когда они смотрели на лицо Адриана, то замирали, осознавая, кто пришёл.

— Господин воевода, — только тощий мужичок, с обширными залысинами, подошёл к Непчичу растекаясь в поклонах. Князя он даже не заметил. — Всё готово для срочной трансляции. Можем начинать в любой момент.

— Прекрасно, — во всеуслышание заявил Адриан, скидывая капюшон. Его голос был негромким, но после него настала полная тишина. Десятки лиц замерли, смотря на него. Включая тех, кто отвечал за трансляцию.

А сам князь двинулся к трибуне перед камерой. И вышел в эфир, являя миру лицо, которое уже никто не рассчитывал увидеть.

— Народ Иллирии. Я — князь Адриан Зринский — пришёл в себя после тяжёлого ранения, нанесённого мне предателями. Враги нашего государства бросили вызов мне, вам и каждому иллирийцу. Вне зависимости от происхождения, наличия Дара, национальности или политических взглядов. Сегодня каждый из нас — враг Латинской Федерации. Их цель — расчленить нашу страну…

И на этих словах меня накрыло.

Мою спину окатило волной жара. Он распространился по всему телу, будто я только что погрузился в горячую воду с головой.

Знакомое ощущение.

И оно было совершенно не вовремя!

Я активировал Виденье и увидел, что сбылись мои худшие предположения…

Весь зал был заполнен алой энергией, зависшей в воздухе как застоявшийся туман.

Почему так ярко⁈ Должно было пройти хоть какое-то время, прежде чем она так накопится! В прошлый раз было иначе!

Я пулей подскочил к окну. Над столицей, прямо у нас на глазах, распухала алая сфера. С каждым словом, что говорил князь Адриан, она становилась всё больше, всё ярче, всё жарче.

Кажется, прямо сейчас мы запустили самый худший сценарий из возможных…