Чужая тень II

Глава 31 Мимо мертвечины

«Особое внимание я уделяю культиваторам. Заражаясь и умирая, они поднимаются другими — имеющими искаженные умения, жаждущими артефактов… Из воина можно создать рыцаря смерти, из мага — лича, из лекаря — некрокорректора, а вот из воров получаются весьма и весьма интересные существа. Я назвал их 'мрачными», потому что стоит вору заразиться, как он тут же ныряет в тень и далее предпочитает находиться и охотится в ней. Его почти не видно из материального мира, но при атаки фронтом они бесполезны, а вот в диверсиях и контрразведке нет никого лучше.

Мрачный превосходит живого вора по многим ментальным параметрам. Он равнодушен к богатству и развлечениям, ему нужны лишь артефакты и тень. Окружив лагерь такими существами, можно не бояться, что кто-нибудь сможет прокрасться незаметно; заслав одного в незанятый город, можно незаметно убивать других культиваторов. Правда, зверей сферы тоже никто не отменял, и, побеждая культиватора, мрачный становится одноразовым, однако за ночь такой боец может ликвидировать до семи человек, пока его не сожрет зверь сферы… Ну или пока его самого не убьет более удачливый культиватор.

Примечание. Надо наделить мрачных токсинами, как у бегунов, чтобы те не только атаковали культиваторов, пожирая их артефакты, но и заражали их… Сложность лишь в том, что при жизни воры предпочитают сбегать, когда пахнет жареным, а точнее мертвечиной, поэтому создавать мрачных получается в очень-очень небольших количествах.

И еще. Я пока не решил вопрос заражения светомагов и паладинов, но физическое уничтожение всё ещё работает, и потому мне не о чем беспокоиться.

И еще, и еще. Я разупокоил кладбища Лоза. Скоро город падет к моим мохнатым коленям. Всё еще жду вестей от личей. По моим прикидкам они уже должны были догнать Цветоуста…'

Небо над Лозингаром стремительно темнело, а Филиция всё тянула меня за руку прямо к цитадели. Тени вытянулись в длину, и нам стало проще передвигаться незамеченными, перебегая всё еще освещенные закатным солнцем перекрестки.

— Ночью еще быстрее ходить сможем, — прошептала мне девочка.

— Ночью и нежить силу набирает, — проскрипел Ларри.

Наконец показалось черное от сажи и пепла здание цитадели. Улица перед ним оказалась перегорожена, будто забором, спутанными древесными корнями, отдаленно напоминающими толстый вьюн с острыми копьевидными шипами. Пространство за ним кишмя кишело неподвижными зомби, а на нашей стороне находились разорванные и запутавшиеся в корнях бегуны. Брусчатка была беспорядочно разбросана, словно шаловливые дети сказочных гигантов играючи вырывали ее, забывая уложить на место. И кровь, везде кровь — на земле, на вьюне, на стенах домов… Все говорило о том, что недавно здесь прошёл нешуточный магический бой.

«Вот тут и ранили Ящера! — словно озарило нас с Зэром. — И что получается: некромант серебряной ступени смог дать по ушам магу стальной лиги? — продолжала лихорадочно работать моя мысль. — Пусть не убил, но ранил и даже обратил в бегство!..»

Я рассматривал трупы и засохшие корни, невольно подсчитывая, скольких маг успел уничтожить. «Десять? Двадцать? Полсотни?»

— Вижу, не у одного тебя переговоры сорвались. Кстати, — прошептал Зэр, склонившись к моему уху, — тебе неинтересно, о чём твой новый друг говорил с Гнилоухом?

— А должно быть интересно? — удивился я.

— Ящер не смог совладать с некромагом, а значит, он ушёл не сам. То есть его уже отстранили или по возможности устранят в ближайшее время!

— Отстранят… — поправил я Зэра.

— Нет, Райс, я не оговорился. Отстранят устранением.

— Подожди… Получается, некромантия может компенсировать огромную разницу в культивации?

— Светомагия тоже. Просто надо знать, как её использовать. Недаром же они антагонисты и даже злейшие враги. — Голос Зэра вдруг стал тише: — Сто-ой. Впереди что-то есть.

— Я слышу гонг, — произнесла Филиция.

— Мы в группе, нас можно атаковать без вызова, — напомнил я и встал перед девочкой.

— Райс, — прошептала она, глядя на мирно стоящих вокруг и рядом мертвецов, которые будто игнорировали «мир» воровских теневых троп и всё, что в нём происходит, — если отпустишь мою руку и выйдешь из теней, тебя заметят…

— Не открывай глаза, вокруг полно этих тварей! — предупредил меня Зэр.

Зазвенела золотая кольчуга, и я кожей ощутил, как что-то очень быстрое несколько раз проскользнуло у моего горла, натыкаясь на магический заслон. По-прежнему не отпуская руку Филиции, я выхватил свободной рукой саи и, готовясь к новой атаке, сделал свою кожу каменной.

— Какой он страшный… — заскулила девочка.

— Почувствуй Ци! — прокричал в ментальном пространстве Зэр. — Даже если культиватор не бьет, он излучает свою силу на тебя. Именно так работает гонг. Заставь своё Ци чувствовать его Ци — оно рождается перед каждой атакой!

Я мысленно приказал всему своему естеству чувствовать малейшие колебания энергии. Ци врага защекотала лицо, и я выставил саи на пути этих колебаний. Сталь звякнула о сталь. Я пнул почти наугад туда, откуда исходила угроза, и… попал: нечто человекоподобное кувыркнулось и снова вскочило на ноги.

Я глубоко вздохнул и наконец увидел своего противника. В ментальной проекции он состоял из песчинок угасающей энергии. Его бронзовый артефакт, короткий обувной нож, заржавел и потерял часть силы, но, несмотря на это, по-прежнему служил зараженному культиватору.

Пока я удивлялся новому видению мира теней, зомби ударил снова, но я легко отбил его атаку, сбив руку локтем. Противник потерял равновесие и оступился. Не теряя времени, я перехватил саи обратным хватом, будто собирался разрезать что-то твердое, и с силой вогнал его в голову зомби.

— Филиция, артефакт ваш, — произнес я, слушая бешеное биение своего сердца. — Поделите его между собой там, внутри.

Я еще раз удивился своему везению. Если бы против меня вышел не одинокий сидящий в тенях, а хотя бы двое мрачных, то один обязательно обошел бы меня сбоку, и итог боя было бы несложно предсказать. А так я справился довольно-таки легко, хотя пришлось драться одной рукой — никак нельзя было разрывать теневую связь с маленькой новоявленной воровкой. От мысли, что было бы, отпусти я руку Филиции и выйдя из теней, по спине побежали мурашки.

Однако нет худа без добра. Теперь я мог видеть близлежащие потоки Ци и даже смотреть сквозь тела на связь артефактов с культиватором. На секунду мне показалось, что я мог бы убить мрачного, отделив световым потоком артефакт от его сущности и тем самым сделав культиватора обычным зомби. Но, скорее всего, это вызвало бы агрессию окружающих нас зомби даже несмотря на то, что весь бой проходил в тенях.

— Зэр, я могу видеть, не открывая глаз, — поспешил я похвастаться императору.

— Ну наконец-то, — воодушевился тот. — А помнишь, ты у меня спрашивал, как я вижу сферы и прочее? Так вот, световая энергия — это основа всех миров, кроме нашего, конечно, но даже тут она тонко пересекается с самой тенью мироздания. Ты, Райс, сможешь гораздо больше, чем просто смотреть с закрытыми глазами. Даже я не могу представить, на что способен светомаг да еще и королевских кровей!

— Ты так хвалишь светомагов… Как же ты их всех победил? — спросил я.

— Победить и изгнать, Райс — это разные вещи. Я изгнал и разрубил своим мечом червоточину между нашими мирами, однако в моё отсутствие они не только наладили новый путь в Тёмный мир, но и убедили всех, что никакого Светлого мира не существует, а добываемые людьми ресурсы нужны королю для ведения войны за выживание его страны.

Девичья ладошка вдруг задрожала, а пальцы тисками впились в мою ладонь. Филиция поглотила артефакт, и я ощутил, как все, кто был в её маленьком теле, культивировались до седьмого ранга истинной ступени.

— Пожирал бы их бесконечно… — прошептал Ларри.

— Жаль только, приходится на троих делить, — фыркнул Блик.

— Эй, вы, двое, не мешайте мне, а то нас выбросит из теней и мы станем такими, как все эти, — Филиция мотнула головой в сторону существ, стоящих в мертвом молчаливом сне.

Мы снова крались к цитадели, точнее, к той дыре, что я проделал, штурмуя её в первый раз. Мне страсть как хотелось порасспрашивать учителя про те особенности светомагии, которые он помнил при жизни, но я сдерживал себя, стараясь сосредоточиться на аккуратном и незаметном передвижении.

В проломе на высоте второго этажа сгоревшего рядом дома сидел лич, зацепившись, словно хищная птица, за край каменной стены пальцами босых ног и закутавшись в крылья, и смотрел вдаль своими тусклыми глазами. Это был идеальный часовой, который не нуждался в перекуре и веселой беседе, не моргал от усталости безбровыми веками, не знал, как затекают мышцы в одной и той же позе; часовой, который служил так, как может служить только тот человек, который полностью потерял личную волю. На пепелище тихо лежали бегуны и гончие. Я видел их энергию и с каждым шагом чувствовал, как в ведущей меня девочке накапливается страх.

— Я чувствую его. Гнилоух где-то внутри, — прошептал Ларри.

— Не бойся, Филиция, — приободрил девочку Зэр. — Ты под эйфорией от поглощения артефакта, так что пройдешь мимо твари без проблем.

— Придется как-то лезть, — прошептала мне девочка, глядя на отвесную стену цитадели, до которой оставались считанные шаги.

Я повернулся к ней спиной и присел. Всё поняв без слов, она уцепилась за мою шею и повисла на спине, обвив ногами поясницу.

Я по-прежнему двигался вслепую, ориентируясь по текущей в спящих бегунах энергии, и, на цыпочках обходя их, приближался к почерневшей от пожара стене. Ноши я не чувствовал: девочка была бы почти невесома, если бы не ее рюкзак, наполненный зарядами Блика.

Пальцы коснулись холодного камня, и я сразу же нащупал трещины в стыках. Лезть на ощупь оказалось не очень-то и сложно, даже памятуя о сидящем где-то наверху личе.

— Нет, не в дыру, с ношей не пройдёшь незамеченным. Давай выше, там витраж, — мысленно посоветовал мне Зэр.

Я полез выше, ощупывая каждый камень и находя неровности, за которые можно было зацепиться. Лич остался где-то слева. В моем новом видении он тускло светился вместе с отходящими от него многочисленными, не меньше сотни, теневыми нитями, которые переплетались и тянулись в разные стороны, заканчиваясь там, где входили в головы умертвиев. Лича можно было бы принять за кукловода, но от моего внимания не ускользнуло то, что он и сам был куклой: в его затылок тоже входил толстый трос, удаляющийся куда-то вверх, в темноту крепости.

Витраж медленно приближался. Незаметно поднявшийся ветер всё нарастал, норовя снова обрушить на город дождь. Когда его капельки заморозили по моей коже я наконец-то достиг вожделенного окна и, открыв глаза, увидел настоящее произведение религиозного искусства, обрамленное оконной рамой. На меня смотрела троица царей Светлого мира, а прямо за ней в мягком кресле из конской кожи восседал Гнилоух, что-то мурлыкавший себе под нос.

Облокотившись о стекло правой рукой, я потянулся к витражу онемевшими пальцами.