Чужая тень II

Глава 1 Разрыв стенаний

До гостиницы меня провожала непроглядная тьма и лай привязанных на задних дворах собак, чьи чуткие уши в эту безветренную ночь улавливали мою усталую походку и гулко оповещали своих хозяев: «Чужак! Чужак крадётся!»

Сегодня начался обратный отсчет моей судной недели, когда любой культиватор мог без объявления вызова попытаться завладеть тем, что у меня есть, а было у меня немало. Я избежал потери спаянного с моей тенью артефакта и получил, можно сказать, новую жизнь после посещения золотой сферы, обрел союзника в лице магички-иллюзионистки Цуры и отвел беду от увязавшейся в путь за мной Лары и горе-шута Блика…

Отвел ли? Гильдия лекарей не успокоится, да и, скорее всего, клан Змееголовых из лиги убийц вскоре тоже не досчитается своего стрелка…

В этой невольной прогулке у меня было много времени, чтобы подробно разложить всё по полочкам. Первое, что пришло в голову — необходимость нанести удар по гильдии лекарей, раз они решили играть по-жёсткому, а уже потом разбираться с кланом убийц. Но что делать, если среди них окажутся настоящие лекари-культиваторы, на которых нельзя нападать без их согласия?

— Судная неделя, — громко зевнул Зэр, — работает в обе стороны. Если культиватор выживает после встречи со зверем, то может защищаться как хочет.

— Уже что-то… — хмыкнул я.

— Сферы же не садисты. Они справедливее Триединого.

— А тебе, я вижу, все не дает покоя та троица из царей Светлого мира? — спросил я.

— До этого я не додумался… — начал Зэр и перед тем, как я переспросил, до чего именно, продолжил: — Ума не хватило, Райс, назвать себя богом. Может, тогда бы молитвы миллиардов моих подданных питали меня жизнью и я жил бы до сих пор с мечом Серафима, словно бог Темного мира…

— Погоди, — остановился я. — Ты хочешь сказать, что те трое, может быть, не мертвы, а правят нами из другого мира как боги?

— Только если они достигли каким-то образом в своей культивации божественной… предельной ступени легендарной лиги. Но поверь мне, Райс, это невозможно. — отмахнулся Зэр.

— Но ты же смог.

— Я — это другое! Со мной была Эова и меч! — прорычал собеседник. Видимо, воспоминания о былых потерях коробили его до сих пор.

— А у них есть целый мир, где ловят колдунов и теоретически забирают у культиваторов артефакты, — добавил я, замирая напротив двухэтажного дома. В цокольном этаже располагалась булочная, а на втором, видимо, жили ее хозяева. Псы лаяли без умолку, пока не зажегся свет ламп.

— Кто там шастает⁈ Сейчас собак спущу! — прозвучало сверху. Это отрезвило меня, и я снова направился к «Весёлому корчмарю».

— Они будут расследовать смерть священника и наткнутся на улику — проломленную грудину. Будут искать именно культиватора, Райс, культиватора-бойца. Надо очень хорошо подумать, стоит ли оставаться в Лозингаре и мстить за пущенный арбалетный болт.

— Ты хочешь, чтобы виновные ушли от ответственности? — бросил я, прекрасно понимая, что Зэр говорит о другом.

— Я хочу, чтобы ты наконец-то достал для меня меч Серафима, не подвергая всю нашу миссию опасности.

— У меня есть маска, есть документы и есть ты. У тебя ведь есть план, чтобы не бежать, а разобраться со всем этим в стиле древних культиваторов?

— Сколько крови ты готов пролить ради мести? — неожиданно спросил он.

Я задумался, но ответ пришёл сам собой:

— Она всё равно прольется, когда меч будет у нас, потому, как я понял, Тёмный мир не сбросит ярма светломирцев.

— Не сбросит. Но начать стоит с того, чтобы исчезнуть для официального Лозингара насовсем.

— Лара не согласится. — предположил я.

— А я так опишу ей перспективы ее несогласия, что арбалетный болт в груди покажется меньшим из зол. — будто вслух подумал император.

Я понял, что Зэр не сомневается в своих ораторских способностях, а значит, снова надо будет бежать.

Когда я добрался до «Веселого Корчмаря», фонарщик уже тушил уличные настенные лампы, а солнце начинало медленно заливать мир светом. Дверь в таверну была не заперта. Меня тут же встретили облегчённые возгласы, Эйвин и еще шестеро ребят сидели, сдвинув столики, прямо напротив солдат Зэра.

— Хах, мастер Бенджи, вы живой⁈ — подскочил ко мне Эйвин.

Солдаты императора встали, как по команде.

— Да живой, живой. Как там Тулле? — спросил я, прерывая ученика, чтобы избавиться от ненужных сейчас вопросов.

— Тулле молодец. Я и не думал, что можно выжить после прямого попадания болта. Но лекарь она от бога.

— Нет никаких богов, Эйвин, есть только смерть…

Я хотел было еще добавить: «и сферы», но решил не забивать парню голову.

— Вы догнали его? — продолжал Эйвин. — Того, кто стрелял⁈

Я распахнул плащ, показав окровавленные и поджаренные портупеи, и ученик изменился в лице:

— Это же цвета Змееголовых! Мастер Бенджи, где вы перешли им дорогу?

— Гильдия лекарей, Эйвин… — устало пояснил я, собираясь подниматься наверх.

— Значит, мы правильно пришли. А тут уже эти сидят, — Эй кивнул на солдат Зэра. — Они сказали, что охраняют, ну и мы сели охранять.

Старший солдат подошёл ко мне и протянул мою же записку.

— Ты не отдал? — удивился я.

— Времени не было, мастер Бенджи! — отрапортовал он.

— Сам отдашь своё письмо самоубийцы, — хохотнул у меня в голове Зэр, и я понял, что это был его приказ. — Ты ж вернулся живым!

— Спасибо, — кивнул я и, направившись на второй этаж, по пути бросил бумагу в камин. — Давайте все разговоры на потом.

Эйвин хотел спросить что-то еще, но промолчал, а ожидание для солдат императора было вообще в порядке вещей. Всё-таки пару тысяч лет в Залах стенаний учат не обращать внимания на время.

Я поднялся в комнату Лары. Она не спала, сидя на кровати полулежа. На полу сопел Блик, видя десятый сон. Возле его устало сложенных девичьих ручек высилась груда из выковыренных из мостовой булыжников. Видимо, до того как уснуть, маг был готов спалить всё вокруг.

— Ты пропал, — с жаром заговорила девушка, как только я появился на пороге. — Я думала, тебя убили. Я не услышала гонга культиваторов? Ты мне снишься? Блик решил охранять мой покой и уснул сам.

Она говорила быстро, словно боясь, что не успеет сказать всего, что считала нужным, и оттого ее слова и мысли путались. Я подошёл и присел с ней рядом.

— Как твоя рана? Я не вижу крови на сорочке.

— Зажила под «печатью ландыша». Я теперь могу лечить группы на расстоянии. Не знаю, как это называется, но пока спала, приснилось как.

— Полёт листа сакуры, — произнес Зэр. — Вторая форма «ландыша».

— О, и вы в моём сне, о великий! — устало проговорила она, замечая Зэра.

— Это не сон, Лара, — сказал я. — Мне пришлось совершить преступление против сфер, и я не мог прийти просто потому, что за мной охотился серебряный зверь. Но теперь всё позади. Спи, набирайся сил. Сегодня будет тяжелый день.

Я уложил её в постель, а сам, подойдя к окну, осмотрел задний двор, куда выходили окна Лары. Там никого не было. Вернувшись в свою комнату, я также выглянул из окна. Утренняя улица, погашенные фонари и начинающий сновать рабочий люд… Всё как всегда. Всё, кроме стоящей неподалёку крытой простенькой брички без рессоров и с фигурой на пассажирском сидении. Я простоял у окна ровно столько, чтобы убедиться, что извозчик не берёт заказы, отказывая подходящим к нему людям. Это могло указывать на две вещи: либо бедняга страдает аллергией на деньги, либо тот, кого ждали возница и пассажир, никуда не собирается уезжать.

— Как узнать, кто именно из твоих врагов следит за тобой? — поинтересовался у пространства Зэр.

— Думаешь, за мной? — спросил я, хотя придерживался такого же мнения.

— Почти уверен.

Я отошёл от окна и направился к Ларе. На этот раз спали оба — и она, и шут.

— Так часовой! — потрепал я Блика за плечо. — Твоя смена, теперь!

— О, Райс, Ваше величество! — обрадовался шут. — А я тут засаду оборудовал…

— Отлично! — хлопнул я Блика по плечу. — Поспал — теперь охраняй! Разбуди меня через пять часов, сменю!

Я завалился на кровать рядом с Ларой и не заметил, как сон поглотил меня.

Руки мучающихся тянулись куда-то вверх, подобно траве, тянущейся к солнцу, вот только тут не было солнца. Не было тут и звёзд, но ощутимо различались верх и низ. Внизу была Тьма, такая тьма, что киселем окутывает всё и всех вокруг. Пожелай кто-нибудь взглянуть на нее поближе или, быть может, принести в это место свет, хоть маленькую серную спичку или высекаемые огнивом искры, он бы увидел мириады очертаний человеческих и не только теней, основу любого живого существа, которые спали глубоким сном с одним им известным сюжетом. Возможно, их терзали непоправимые и неисправленные ошибки, момент смерти, что всегда мучительна и потому страшна для вечных обитателей бесконечного по своему объёму киселя, созданного из сознаний самых отъявленных головорезов, лжецов, насильников, воров и великих воинов, пускай покоривших и объединивших целый материк и семь морей, но не переставших от этого быть теми, кем они были. Залы стенаний не были залами, как не может быть помещением то, где нет стен и потолка, однако стенаний, мучительных снов, тут было предостаточно.

Чёрный кисель, основа этого места, дрогнул. Откуда-то сверху до самого низа того, где бесконечны понятия «верх» и «низ», ударил луч ослепительного света. Он пробуждал и калечил, выжигал основы томящихся теней и одновременно давал им шанс. Дыра в пространстве была не сравнима ни с чем, а её края трепетали под силой вдавливаемого сюда воздуха из тех мест, где всё еще были звёзды и земля, трава, леса и горы. Тёмный мир делился воздухом, а взамен забирал тени, и они, словно дождь, падали туда, куда их нёс ветер, у которого тоже есть основа — сфера жизни.

Излучающие свет сущности — в сияющих доспехах налетели со всех сторон, вооружённые огромными копьями, на концах которых волочились длинные золотые ленты, похожие на самые длинные реки Темного мира. Сельтары втыкали свои пики в пространство и с усилием стягивали брешь. Зал стенаний закрывался, зашивался искрящими золотом лентами и вновь запечатывался. Сколько тонн темных сущностей успело упасть в твердь серого мирка, не считал никто из величественных созданий задача была одна — остановить прорыв. Наконец небесные нити сомкнули разорванные грани, но в залы стенаний уже попал свет, и тени лезли в затягивающиеся щели кривыми черными руками, просовывали в Тёмный мир головы. Кто-то уже почти пролез, но застрял, зацепившись одной лишь голенью, у кого-то протиснулось лишь половина тела. И тут стражи обнажили мечи и согнули лезвия лучезарных копий превратив те в косы. Бешено метаясь над зашитым рубцом, они рубили всё, что имело неосторожность вылезти под свет ночных звёзд. Закон есть закон: тени должны стенать в Залах стенаний, а искры — покоиться в Залах покоя.

Зэр падал первым, потому что первым проснулся и первым полетел на луч, будучи ослеплённый даже не светом, а надеждой. Он летел на север материка, где слабо дымились печки и искрилась тень не знающего, чего он хочет от этой жизни, не нашедшего себя в послевоенном мире парня. Выбранное тело безусловно имело талант о чём говорил разный цвет глаз и их оттенок, но почему оно досталось тщедушной искроподобной тени, слишком доброй, слишком мягкой для Тёмного мира?

Хозяин тела как раз ввязался в драку по глупости из давящего изнутри чувства справедливости ради какой-то замарашки с караваем хлеба в руках. Хозяину тела не терпелось умереть.

— Тебе не место тут! — проговорил Зэр, влетая в сознание Райса, который уже пропустил удар тяжёлым сапогом по голове и вряд ли что-то слышал. — Ну здравствуй, мой Тёмный Мир, я вернулся к тебе!

И император получил власть над телом, разогревая его для боя с какой-то чернью, окружающей Райса.

«Убить их… Сначала сломать руки, а потом казнить… Кто посмел… Я… несущий смерть… Я… Ваш повелитель!»

— Райс, ты просил разбудить! — потрепал меня по плечу Блик.

Сон о Залах стенаний медленно и нехотя пополз прочь из моего сознания тягучей тьмой.

— Все неугодные Светлому миру там до сих пор, — обронил Зэр.

— Я не разглядел там праведников, — произнес я сквозь головную боль от недосыпа.

— Когда я попал туда, там было меньше теней, а за две тысячи лет залы переполнились. И что-то мне подсказывает, что это как-то связано с Триединым…