Змей Горыныч и Клубок Судьбы

Глава 30

С того четверга Иван углубился в учебу. С каждым днем помощь Горыныча требовалась все меньше. Юноша поначалу удивлялся, как легко ему удается запоминать все прочитанное. Но в очередной раз очищая карту памяти, он обратил внимание, что все его знания сохраняются здесь, в пухлой тетради с металлической застежкой, легким движением превращающейся в незаметный легкий черный прямоугольничек со срезанным уголком.

Ежедневно Горыныч давал юноше практические задания. С некоторыми тот справлялся играючи, над другими корпел до поздней ночи. Иногда просил помочь, объяснить. Учитель ни разу не отказал. Хотя нередко его помощь ставила ученика в тупик. Трудно было разобраться, чего добивается Горыныч. А Горыныч целенаправленно заставлял проверять решение шаг за шагом, выискивая допущенную ошибку. Или же самостоятельно обнаружить пробел в знаниях и восполнить его.

Четверг сменялся четвергом. Стопка книг на столе перед Иваном постепенно росла. Алгебру заменила высочайшая математика, к геометрии добавились планиметрия и стереометрия. Формулы в тетради росли и пучились, становились многоэтажными, уравнения удлинялись, обзаводились степенями и корнями. Дело дошло уже до интегралов и логарифмов! Скажи Ивану кто раньше, что он все это освоит, юноша только посмеялся бы.

Тем временем к математике добавились химия и физика. Освоившись с числами, Иван быстро вникал и в эти науки. Отдельной маленькой стопкой на столе лежали работы по музыке, поэзии и художественному искусству. Здесь не было цифр и математических символов, но под руководством Горыныча юноша быстро в них осваивался. По заданию учителя он писал стихи, картины, мелодии. Писал числами. А затем вместе с ящером они переводили таблицы в слова, цвета, звуки.

— Зачем мне все это? — не раз спрашивал Иван.

— Практика, — коротко и не всегда понятно отвечал Горыныч.

В один из четвергов змеепод принес гусли и положил перед Иваном:

— Умеешь играть?

Тот отрицательно мотнул головой.

— А спорим, умеешь? Где там твоя сюита? — Горыныч не глядя выдернул из стопки бумаг недавно оцифрованную мелодию и приложил к гуслям. — Попробуй!

Иван неуверенно поставил пальцы на струны. Левой рукой зажал, правой ущипнул, провел вверх-вниз. И заиграл. Пальцы сами перемещались, извлекая мелодию, чистую, прозрачную, льющуюся. До последнего аккорда. И тут же заиграли сначала.

— Финал не прописан, — тут же объяснил учитель, — но это просто. Посмотри свою запись, и сам увидишь, каким числом следует закончить ряд.

Они отняли инструмент от исписанного листа. Ученик быстро пробежал взглядам по ровным строчкам чисел, стер последние две цифры и вписал на их место другие. Снова уложил гусли поверх листа и заиграл. На этот раз мелодия завершилась четко и торжественно, повиснув последним звенящим аккордом в вечерней тишине.

— Ну, как? Чувствуешь себя великим композитором?

— Я раньше и не знал, что так умею!

— Ты раньше и не умел, — подмигнул Горыныч.