Яркий Миг

Глава 35. Дуэль

Я очнулся в кромешной темноте, совершенно потеряв чувство времени и пространства. Здесь было тихо, как в могиле. Очень холодно, и все же не так, как после купания в ледяной воде. Мышцы одеревенели, все тело ныло. Яркий зашевелился у меня в руках, по видимому, тоже только сейчас прийдя в чувство, и я отпустил его. Поднявшись на колени, я стал шарить руками по полу, стараясь определить границы того островка, на который выбрался, чтобы ненароком вновь не ухнуться в воду. И я нашарил что-то. Что-то очень странное. Гладкое, небольшое, правильной цилиндрической формы, какую не встретишь в природе, слегка шершавое, твердое, но не каменное. А затем я понял, что именно взял в руку и не смог сдержать радостного крика, который прозвучал, скорее, как сдавленный хрип умирающего.

Я держал в руках свечу. Я стал шарить рядом и скоро нашел еще одну, а затем и третью. И теперь мне стало совершенно ясно, где мы с Ярким выбрались на берег. Это была та самая пещера, в которой Вилорд встречался с Мудрецом.

Тут я вспомнил, что добрался сюда не без чьей-то помощи.

«Я бы не сумел сюда выплыть, я бы погиб там, в ледяной воде, если бы не рука, которая потянула меня в правильном направлении, и только благодаря ей мы с Ярким живы. Но кто это мог быть?»

– Эй! – позвал я тихо. – Здесь кто-нибудь есть?

Мой голос эхом отражался от стен. Никакого ответа из темноты не последовало.

Долго оставаться здесь было для нас губительно, и я решил, что стану разбираться со всеми вопросами в порядке их важности. А самым важным для нас с Ярким сейчас было выбраться куда-нибудь в тепло. Я все еще оставался обнажен, и очень хотел поскорее убрать свою задницу с холодных камней.

Поставив перед собой одну свечу, я сжал ее фитиль большим и указательным пальцами и сконцентрировался на том, чтобы зажечь его. Метка засветилась, под ногтями появилось слабое сияние. Я старался не расходовать силу впустую, дать лишь необходимую дозу, но свечу зажигал впервые и понятия не имел, сколько для этого потребуется энергии. Прошло пару минут, я решил дать больше и, кажется, слегка переусердствовал, хотя результата достиг. Под моей ладонью пробежали искры, и фитиль вспыхнул. Я отдернул обожженные пальцы, прижав их к губам.

Все-таки получилось, свеча горела. Пусть затраты на то были не соразмерными, да еще и пальцы обожжены, все же в данной ситуации это лучшее, на что мне приходилось рассчитывать. Я пообещал себе, что, если выберусь с этого острова живым, обязательно уделю побольше времени и внимания практике по применению сил Яркого в бытовых целях.

Я поднялся и двинулся в сторону выхода из пещеры. Ступал я осторожно и, несмотря на все мое желание, как можно скорее убраться из этой пещеры прочь, старался не спешить. Не хватало мне еще упасть и расшибить себе голову на скользких камнях.

«Вот уж точно будет самое глупое завершение моих приключений», – подумал я с иронией, которая указывала на возвращение ко мне силы духа. – «Открыть врата в иное пространство, сбежать от древнего божества, чудом не утонуть в ледяной воде, суметь не замерзнуть на смерть, а затем поскользнуться у самого выхода и сломать себе шею».

Но не только это меня беспокоило и заставляло двигаться медленно. Там впереди меня ожидало отнюдь не спасение. Опасность еще не отступила. На острове находилось шестеро гвардейцев во главе с тем, кто давно страстно желал оторвать мне голову – Теодором Стриксом.

«Даже если врата закрылись, если Мудрец и Вилорд остались по ту сторону, Теодор ведь здесь, со мной на одном острове».

Я не знал, сколько времени прошло, и что может ждать меня в доме, а это лишь усиливало мой страх.

«Если повезет – там будут двое гвардейцев, а остальные наверху, у маяка», – строил я предположения. – «А если нет? Что если Теодор уже понял, что мы с Вилордом не вернемся? Что он тогда будет делать? Сидеть и ждать на острове? Или вернется на «Парящую Лиссандру» и прикажет поднять якорь?» – мне предстояло это узнать совсем скоро.

Когда я увидел впереди слабый свет, тут же потушил свечу. Оказалось, что я подошел почти вплотную к двери, ведущей в дом, и сквозь щели возле петель пробивался свет масляной лампы. Я присел и заглянул внутрь, но обзор открывался на очень малую часть комнаты. Тогда я прислушался, прильнув к двери правым ухом. До меня донеслось завывание ветра, барабанная дробь дождя по стеклу и крыше, далекий шум волн и... да, сквозь все это я отчетливо различил храп. Кто-то спал в доме.

«Едва ли бы так было, спустись Теодор от маяка», – резонно расценил я. – «Скорее всего, мы с Ярким пролежали в пещере только час, может, и меньше. Теодор все еще наверху, ждет возвращения Вилорда, а в доме сейчас только два гвардейца, которые, давно уже привыкнув к тому, что здесь ничего не происходит, воспользовались, как и любой разумный солдат, выдавшимся спокойствием чтобы вздремнуть. И это мой шанс».

Оставалось только решить, как же мне приникнуть внутрь – окон в этой части здания не было, глухая стена из толстых бревен закрывала выход из пещеры, а единственная дверь была закрыта на стальной засов.

Я прикинул, что войти тихо у нас никак не получится, да и время тратить на разработку плана нам нельзя, ведь ситуация может в любой момент усугубиться. Значит, оставалось только войти быстро, воспользоваться эффектом неожиданности.

Я отступил от двери и глянул на Яркого.

– Займешься дверью?

Он устремил свой взгляд на дверь, зарычал так, словно встретил своего самого страшного врага, выгнул спину как кошка и, выпустив ленту, приготовился нанести удар.

– Слушай, – проговорил я вдруг, вспомнив слова Вилорда о наших методах. – Давай-ка попробуем оставить их в живых, хорошо?

Яркий глянул на меня, затем снова на дверь.

– Ну что же... – я выдохнул. – Была – не была. Давай!

Лента изогнулась и обрушилась на дверь, пройдя сквозь дерево, как нож сквозь масло. Я тут же бросился вперед, приготовившись атаковать. Толкнул плечом ту часть двери, которая ещё держалась на петлях, и ворвался в дом.

Здесь действительно было всего двое гвардейцев. Но спал из них только один, расположившись на диванчике, рядом с дверью. Второй сидел у окна в противоположной от меня части дома с книгой в руках. Он подскочил, схватился за ружье, прислонённое к стене рядом, и я тут же метнул в него сноп искр. Они попали парню в лицо, и тот страшно завопил, отшатнувшись к стене. С разбегу я влетел в него всем весом, схватился обеими руками за ружье и, вырвав его, отступил, а затем с размаху нанес прикладом удар в пах. «На войне все средства хороши!»

Гвардеец тут же сложился пополам, прижимая одну ладонь к лицу, а другой сжимая свое мужское достоинство. Я обернулся ко второму, который не мог не проснуться от всего происходящего, но тот оказался уже обезврежен. Он не успел даже подняться с дивана. На его груди восседал Яркий, рыча ему прямо в лицо, и в воздухе, подобно двум кобрам, готовящимся к атаке, парили две световые ленты. Глянув на меня, а потом снова на Яркого, паренек, которому, как и его другу, на вид я не смог бы дать больше двадцати лет, поднял руки и вымолвил:

– Прошу, не надо. Не убивайте.

Обезвреженный мной гвардеец стонал, свернувшись на полу, и я, отступив от него вглубь комнаты, сказал второму:

– Поднимайся, без глупостей и резких движений. Ты понял?

– Понял. Т-только, пусть он...

– Яркий, – окликнул я зверька, и тот, тут же спрыгнув с груди солдата, попятился от него назад, позволяя встать, но продолжая держать свои ленты наготове.

– Свяжи его, – указал я в сторону первого. – Быстро, давай.

Парень не медлил. Он помог своему другу подняться, усадил его на стул, связал руки за спиной ремнем, а каждую ногу привязал к ножкам стула, сделав веревку из простыней, на которых спали остальные солдаты, расстилая их на полу каждую ночь. На лице гвардейца краснели ожоги, но глаза, вроде были целы.

– И кляп не забудь, – сказал я, наслаждаясь тем, как тепло, царящее в доме, отогревает мои закоченевшие конечности.

Гвардеец засунул в рот друга кляп.

– Ему нужен врач, – проговорил он.

– Ничего, жить будет. Теперь тащи его к той стене, – я махнул ружьем под лестницу. – И сам садись рядом.

Я обыскал обоих, вынул у них ножи, револьверы и патроны, затем проверил, как связан первый, затянул узлы и привязал к стулу второго.

– Давно мы ушли? – спросил я его.

– Часа три назад.

«Плохо», – подумал я. Это значило, что для Теодора Стрикса мы с Вилордом находимся в машине уже больше двух часов. Он давно мог бы и спохватиться. Тем более, что я не знаю, как может выглядеть машины снаружи, когда открыты врата. А теперь они, наверняка, уже закрыты, и Теодор, увидев, что она пуста, возможно прямо сейчас спускается к дому.

Засунув кляп второму гвардейцу в рот, я обернулся к Яркому:

– Следи за ними внимательно. А я посмотрю себе одежду.

Зверек, давно уже перестав светиться, сел в центре комнаты и уставился на солдат.

– Молодец, – улыбнулся я и поднялся в покои Вилорда Стрикса.

Он говорил, что и на меня в его шкафу отыщется сменная одежда. Тогда я отказался, но теперь был бы рад любой одежде, которая прикроет мою наготу.

«Могу только представить, сколь сильно были удивлены эти гвардейцы, ворвавшемуся с дом голому мужику. Держу пари, что, если они выживут, будут рассказывать эту историю до самой своей старости».

Я нашел в платяном шкафу черные брюки, ботфорты, белую рубашку и короткую черную куртку с золотыми погонами и нашивкой клана. Все это было мне совсем не по размеру – брюки не сходились на поясе, благо, нашелся ремень, рукава куртки заканчивались одну десятую хвоста выше моего запястья, а сама она стала еще короче своего фасона и жала в подмышках. Но хуже всего дело обстояло с сапогами, в которые мне так и не удалось втиснуть ноги, и в итоге я ограничился лишь шерстяными носками. Взглянув в ростовое зеркало, я не мог не отметить свое сходство с бездомными, коих немало видел в Мистрейде. Они выглядели точно так же после дня благотворительности, когда состоятельные граждане великодушно жаловали беднякам свои старые вещи.

«И все же это лучше, чем бегать по острову голышом», – логично заключил я.

Закончив наряжаться, я глянул в окно. Представшее моему взору побережье в серой дымке дождя, было пустынно.

«Пока пустынно, но неизвестно сколько еще оно таковым будет оставаться».

Я спустился вниз, сложил ружья на лестнице, туда же положил один револьвер, а кобуру со вторым повесил себе на пояс и внимательно изучил содержимое кастрюль. Времени было мало, это так, и все же нам с Ярким необходимо было подкрепиться, ведь неизвестно, когда подобный шанс подвернется нам в следующий раз. Признаюсь честно – я совершенно не представлял, что нам делать дальше, а потому занимался тем, чем мог, пока еще не стало слишком поздно.

Мы быстро перекусили тушеным мясом, заедая его ломтями хлеба и запивая горячим крепким чаем. Я то и дело поглядывал в окно и на черный зев пещеры, словно ожидал, что оттуда вот-вот явится сам Мудрец, разгневанный и все еще желающий утянуть нас с Ярким в свой гнилой, отвратительный мир.

Затем мы поднялись с Ярким на второй этаж и стали ждать. А что еще мы могли делать? Бежать из дома в дождь? Этот остров был слишком мал, чтобы на нем прятаться. Бежать в пещеру не имело никакого смысла, она ведь вела к озеру и обрывалась, и там Теодор Стрикс застал бы нас врасплох. А оставшись в доме, я мог увидеть его приближение и застрелить. Да, именно так я и решил в итоге поступить – убить нашего самого опасного врага еще на подходе. Тогда бы у нас в противниках остались только гвардейцы. Пусть вооруженные и превосходящие нас по численности, но я надеялся, что с ними мне все же как-то удастся договориться. В отличие от Теодора, солдаты боялись нас с Ярким, как боится любой человек той силы, которую не понимает. Это я мог бы использовать. Не знал, правда, как, но был уверен, что обязательно что-нибудь придумаю, когда наступит момент. В любом случае, об этом размышлять еще было рано. Пока был жив Теодор Стрикс, мои шансы на выживание и спасение стремились к нулю.

Ждать долго не пришлось, и спустя примерно полчаса я увидел их в окно – пятерых человек, бредущих по берегу к дому.

«Вот и мой шанс».

На втором этаже дома свет не горел, а еще дождь ухудшал видимость, и я решил, что Теодор не увидит меня в окне. Я поднялся, вскинул винтовку, прицелился.

Будучи не слишком хорошим стрелком, я должен был подпустить его поближе, дабы не промахнуться, ведь второго шанса могло и не представиться, но Теодор Стрикс вдруг резко остановился, и поднял руку, скомандовав тем самым своим людям не двигаться. Затем он стал шарить глазами по дому, пока его взгляд не остановился на окне, в котором стоял я. Он увидел меня.

«Черт возьми, как?!» – не мог поверить я своим глазам. – «Как, во имя всего святого, ему это удалось?!».

Больше ждать было нельзя, и я выстрелил, а затем прыгнул на пол, и как раз вовремя, так как через секунду в окно ударил луч красной энергии и прошел сквозь потолок в небо.

«Он демон, не человек! Сущий демон!».

Эффект неожиданности был утерян, мое присутствие в доме раскрыто.

– Мистер Марбэт! – услышал я голос Теодора, доносящийся сквозь шум дождя и грохот прибоя. – Это же вы, я прав?!

Я промолчал, судорожно пытаясь отыскать выход из сложившейся ситуации и не поднимаясь с пола.

– Что случилось с Вилордом?! Он жив?!

– Я не знаю! – отозвался я, надеясь таким образом потянуть время. – Он остался по ту сторону!

– Вы бросили его там?!

– Отнюдь! Он сам пожелал остаться!

– С чего мне в это верить?!

– С чего мне врать?! Разве это что-то изменит?!

– Как возвратить его?!

– Никак!

– Подумайте, как следует, мистер Марбэт! От этого зависит ваше будущее!

Выхода не было никакого. Мы снова оказались в западне.

«Чертов остров! Гребаные Стриксы! Будьте вы все прокляты!»

– Ты ведь даже представить себе не можешь, куда вела та дверь, верно?! – прокричал я. – Ты не знаешь, что за тварь пряталась в глубинах этого острова, и зачем был построен маяк?!

– Мне это неважно! Я лишь исполняю приказы!

– Прекрасно! Но больше тебе некому подчиняться! Вилорд не вернется назад! Никогда! Он получил, чего желал!

– По вашим словам, мистер Марбэт, выходит, что вы ему тоже больше не нужны?!

– Выходит так! – сказал я, понимая, что, наверное, следовало бы ответить иначе, следовало убеждать Теодора в обратном, в том, что я сумею возвратить Вилорда. Но какой в том был смысл? Я больше не собирался открывать врата в ту мерзостную реальность ни при каких обстоятельствах, а следовательно, и оттягивать неизбежную развязку не оставалось причин.

– А мои люди, которые были в доме?! Что с ними?!

– Они живы! Связаны, но живы! Я не хочу никого убивать! Никогда не хотел! Мы можем просто закончить это, прямо здесь и сейчас! Хватит смертей, хватит страданий! Вилорд использовал тебя, а потом бросил здесь, ничего не объясняя! Вилорд использовал и меня! Но его больше нет, и нам нет никакого смысла продолжать эту вражду! Нет никакого смысла проливать еще чью-то кровь!

«Что я пытаюсь сделать? Убедить законченного психопата и маньяка в том, что ему нужно сложить оружие и уйти с миром? Кто из нас еще был безумнее?»

– Позвольте нам забрать своих людей из дома, мистер Марбэт!

– И что я с этого получу?!

– Веру в ваши слова о том, что вы больше не хотите кровопролития! Со своей стороны я обещаю вам, что во время этой операции никто из моих людей не причинит вам вреда! Сам же я останусь стоять здесь, и ни шагу не сделаю в дом!

– А что потом?!

– Потом мы с вами обсудим дальнейшие шаги к разрешению сложившейся ситуации!

Я посмотрел на Яркого, но не нашел в его глазах ответа.

– Пусть заходят! – наконец решился я.

– Здравое решение, мистер Марбэт! Очень здравое!

Я услышал, как открылась дверь на первом этаже и топот ног в доме. Перевернувшись на спину, я отполз к противоположной от окна стене, и приготовился выстрелить в первого же, кто поднимется по лестнице. Выглядывать наружу, чтобы проверить действительно ли Теодор Стрикс стоит там, а не вошел в дом, я счел неразумным.

По лестнице никто подниматься не стал. Я услышал, как по полу потащили стулья, по-видимому, заложников решили вытащить из дома прямо так и развязать уже снаружи. Они все еще боялись меня, даже застигнутого врасплох, зажатого в доме. Гвардейцы достаточно слышали про мое безрассудство и жестокость, чтобы остерегаться. И это было мне на руку, хотя, ума не приложу, как мне удалось бы в тот момент сыграть на их страхе.

Дверь закрылась, и наступила тишина. Я внимательно прислушивался, ожидая различить скрип половицы или какой-нибудь шорох, сообщающий мне о том, что в доме осталась засада, но ничего не различил. Само собой, это не значило, что там было пусто.

Какое-то время ничего не происходило. Я слышал, как Теодор Стрикс отдавал приказы своим людям, наверняка, планируя штурм дома, но сквозь шум ветра и дождя я не мог различить слов.

Затем он обратился ко мне снова:

– Итак, мистер Марбэт, вот мы и остались наедине!

– Что это значит?!

– Что кроме меня и вас тут больше никого нет! Я отправил своих людей на корабль!

– Ты серьезно думаешь, что я в это поверю?!

– Взгляните сами, коль не верите!

Я осторожно подобрался к окну, в которое теперь ветер заносил дождь, и, готовый тут же нырнуть обратно, выглянул. Всего на секунду, а затем снова спрятался за стеной. Никакого выстрела не последовало. А увидел я действительно одного только Теодора Стрикса, стоящего там же, где и прежде.

– Убедились?!

– К чему все это?!

– Вы правы, мистер Марбэт! Хватит бессмысленных смертей!

– Неужели?!

– Может, вам сложно в это поверить, но я действительно дорожу своими людьми! Тем более, что их это более не касается! Только нас с вами! У нас остались неразрешенные вопросы, мистер Марбэт! И я вызываю вас на дуэль! Мы решим эти вопросы без лишних глаз, как мужчина с мужчиной!

Я ухмыльнулся.

«Вот, значит, как все закончится? Дуэлью?».

Я поверил в то, что Теодор Стрикс отослал гвардейцев прочь. У него были ко мне счеты, но прежде он не мог свершить свою месть. Ему приходилось выполнять приказы Вилорда, которому я был нужен живым. Теперь же надобность во мне отпала, и он хотел убить меня лично, тем самым взыскав за оскорбление, которое я ему нанес, за метку, которую он теперь вынужден лицезреть в зеркале. Да, я верил в это, потому что таков и был Теодор Стрикс.

«Ну что же, значит, так тому и быть», – смирился я. – «У меня к тебе тоже остались счеты. Наверное, к такому финалу все и шло. Один из нас должен умереть».

– Хорошо! – отозвался я после коротких раздумий. – Я выхожу!

– Жду вас с нетерпением, мистер Марбэт!

Я спустился на первый этаж, отложил винтовку, которая едва ли мне могла бы пригодиться в грядущей схватке, и опустился рядом с Ярким на одно колено.

– Слушай меня внимательно, дружище, – прошептал я. – Мы должны действовать слаженно и точно, только так у нас появится шанс победить. Он опасен, умен и очень силен. Наше преимущество только в том, что нас с тобой двое. Мы должны это использовать. Как только все начнется, я попытаюсь сконцентрировать его внимание на себе. А ты, наоборот, должен выйти из его поля зрения, потеряться. Постарайся обойти его со спины. Ударим с двух сторон, собьем с толку. Действовать нужно быстро, ты понял?

Яркий коснулся лапой моего лба, и этот жест был схож, как мне показалось, с тем, как один человек кладет другому руку на плечо, выказывая понимание, поддержку и заверяя, что все будет хорошо.

Я улыбнулся и почесал Яркого за ухом в ответ.

– Как бы там ни было, дружище, я рад, что мы с тобой прошли этот путь.

Я поднялся, быстро прошел к двери, распахнул ее и шагнул под дождь.

Теодор Стрикс улыбался. Час его мести настал. Все эти дни ему приходилось уживаться со мной и Ярким, глядеть на нас с ненавистью, таить в себе желание поквитаться, но не трогать. Теперь же его ничто не сдерживает от убийства. И он предвкушал скорую расправу.

– Прежде чем мы начнем, я хочу услышать твой честный ответ, – проговорил Теодор. – Можно ли возвратить Вилорда? Жив ли он? Помни, что от этого зависит твоя жизнь.

– Скорее всего, он жив, – согласился я. – И не отрицаю, что некий шанс вернуться у него имеется, хотя я бы не стал на это рассчитывать. И уж тем более, ни при каких обстоятельствах не стал бы искать возможности возвратить его.

– Рад это слышать, – вымолвил Теодор.

– Ты считаешь?

– Мне хочется верить, что мой друг Вилорд обрел то, чего так отчаянно желал, и его поиски закончены.

– В какой-то степени это действительно так.

– Тогда и мне пора, наконец, получить то, чего я желаю.

– Неужели моя смерть так важна? Особенно теперь, когда все кончилось с Вилордом?

– Тебе не понять, Клиффорд Марбэт, но поверь, убив тебя и твою крысу, я испытаю истинное наслаждение.

– Ты прав, мне этого не понять. Потому что твоя смерть едва ли доставит мне радость.

– Тебе не суждено будет это узнать.

Время слов закончилось, я понял это, когда ощутил знакомое покалывание на коже. Врата в иную реальность были открыты. Теодор Стрикс готовился нанести удар, но медлил, он чего-то жал, взирая на меня своими безумными глазами.

Я сжал пальцы в кулак, и метка на моей руке засияла.

«Чего ты ждешь, психопат чертов? Почему не атакуешь?»

И тут он двинулся прямо на меня, сокращая дистанцию. Допускать этого было никак нельзя, и я мог ударить первым. Но, с другой стороны, именно так он, похоже и планировал – отдать мне инициативу в бою, зная, что сумеет защититься, и прикончить меня на контратаке.

«Так что же делать?!»

Я стал отступать в сторону, стараясь держаться хотя бы в хвосте от стены дома, чтобы не быть припертым к ней в решающий момент.

– Ты сумасшедший, Теодор. Ты болен, – проговорил я.

В ответ тот издал лишь хрипящий смешок.

– Но знаешь, что меня радует? Как бы там ни было, даже если ты убьешь меня сегодня, ты все равно не смоешь этого позора со своей рожи.

Я играл со спичками, нет, с целым ящиком динамита, коим и был Теодор Стрикс. И играл намеренно. Я хотел, чтобы он взорвался. Этот человек плохо контролировал свои эмоции, особенно когда никто, вроде Вилорда, не указывал ему, что делать. Здесь, сейчас в этой схватке хладнокровие ему было ни к чему – я надеялся на это и не прогадал.

Теодор Стрикс, разозленный моими словами, наконец, устал от нашей прелюдии и нанес первый удар. Красный луч вырвался из-за его руки и разбился о щит, который я успел проставить. Но это было только начало, лишь прощупывание почвы.

За первым последовал второй, более мощный импульс, который пробил мой щит, однако я успел отступить в сторону, и тут же провел контратаку, швырнув к его ногам сноп света. Тот разорвался, оплавляя камни, испаряя дождевую воду, падающую с небес, но не причиняя самому Теодору никакого вреда. Стрикс укрылся слоем красной энергии и, оставшись в ее коконе, покрывающем все его тело, но ничуть не сковывающем движения, он прыгнул вперед и помчался на меня, словно бешенный бык.

Быстро отступая, я хлестнул его световой плетью раз, затем второй. Но кокон не поддался. Он был всего в двух-трех хвостах от меня, когда в бой вступил Яркий, напав на Теодора, как оно и предполагалось, с тыла. Три ленты оплели Стрикса и разорвались вместе с его красным коконом, остановив наступление врага.

Не теряя времени, я атаковал снова, швырнув сноп света, уходя от которого Теодор кинулся вбок и, перекувырнувшись на мокрых камнях, тут же встал на ноги. Он был очень быстр, слишком быстр. Достаточно быстр, чтобы тут же сбить еще одну атаку Яркого коротким импульсом красной энергии, при том даже не взглянув в сторону зверя, а продолжая смотреть на меня.

«Но разве это возможно? Словно ему что-то подсказывает об опасности».

И тут до меня стало доходить.

«И на фабрике, и здесь на острове он успевает почувствовать угрозу еще до того, как я наношу удар. Ему что-то подсказывает об опасности. Наверняка, у него имеется какой-то артефакт подобного действия. Но тогда весь мой план летит к черту!»

Выходило, что Теодора невозможно было застать врасплох. Он всегда знал, откуда нападет враг, и был достаточно силен и быстр, чтобы защититься. А меж тем мои силы таяли. Я не мог долго продолжать этот бой. Мои атаки будут становиться все слабее, и в итоге перестанут причинять Теодору хоть какой-то вред.

Стоя под струями дождя, мы все трое на несколько мгновений застыли, выжидая и разрабатывая план дальнейшей схватки. А затем губы Теодора Стрикса вновь расплылись в безумный ухмылке, и он проговорил:

– Должен сказать вам спасибо, мистер Марбэт. Несмотря ни на что, благодарю вас за этот бой. Еще очень долго я буду вспоминать нашу с вами дуэль с наслаждением. Вы достойный противник, чего я, признаюсь, не ожидал от простого писаки. Пусть же вам послужат мои слова комплементом и утешением, а заодно эпитафией.

Я ощутил, что врата открылись снова, и вдруг понял, в чем еще может быть мое преимущество. За эти дни на острове мы с Ярким научились открывать двери в иные миры, мы поняли принцип этого действа. Для того и создавались зеркала миров, чтобы попадать в различные вселенные. И теперь я чувствовал эти истончения в реальности, четко знал, что Теодор собирается нанести удар и для этого установил связь с антимиром.

«А могу ли я управлять этим? Естественно, у меня нет никакой возможности взаимодействовать с красной энергией, но могу ли я воздействовать на сами врата, чтобы закрыть или дестабилизировать их?»

В механических пальцах Теодора заплясали красные всполохи, он стал накапливать силу для одного мощного удара, который, вероятнее всего, должен будет убить меня, пробив любой поставленный щит. Самое время было попробовать перехватить его связь, что я и сделал.

Уставившись на формирующийся в его руках алый шар, я точно уловил струящуюся сквозь врата связь с иным пространством – словно она была нитью, собирающейся в клубок.

«Что делать дальше?»

Шар становился все больше. Счет шел на секунды.

Я стал накапливать в своей руке силу, концентрируясь теперь не на атаке, а на вратах, которые Теодор держал в руках.

– Яркий, бей! – крикнул я.

Яркий метнул в Теодора сноп света. Тот, естественно, закрылся щитом, но я на то и рассчитывал, желая отвлечь противника хоть на секунду. Вытянув вперед руку, я метнул из пальцев яркую нить, которая тут же оплела шар красной энергии и натянулась. Теодор уставился на свои врата, не понимая, что происходит. А что-то, определенно, начало происходить. Моя нить стала менять свой цвет на красный, словно наливаясь энергией иного пространства, потекшей от шара прямо ко мне в руку. Теодор Стрикс больше не управлял созданными им вратами.

«Управляю ли ими теперь я?» – в этом также не было никакой уверенности, и не желая проверять, что же будет, когда красная энергия дойдет по ленте до моих пальцев, я оборвал ее, и тут же всё прекратилось, шар в руках Теодора исчез.

Вот теперь его лицо действительно стоило увидеть. Такого поворота событий Стрикс не ожидал. Это выбило бывалого вояку из колеи, а я не стал терять времени.

Теодор Стрикс, несмотря на свое замешательство, увернулся от пущенного в него импульса, затем от атаки Яркого, при этом успев выхватить револьвер из кобуры.

Я поставил щит и тут же крикнул Яркому:

– Убей его!

Выбирая между тем, чтобы стрелять или уворачиваться, Теодор выбрал первое, постаравшись сбить атаку Яркого своей левой рукой, что, конечно же, не получилось. Световой снаряд разорвался в его ладони, опалив Теодору плечо и левую щеку. Однако, выстрелить он все же успел. Мой щит оказался слишком слаб, пуля пробила его. Я ощутил боль в ребрах с правой стороны, перед глазами заплясали яркие искры, дыхание перехватило, и я упал на колени.

Теодор Стрикс завыл, но не от боли или страха, а от злости. Прижав левую ладонь к раненому боку, я выхватил из кобуры револьвер и направил на противника, чувствуя себя так, словно вот-вот потеряю сознание, но все же не спуская глаз со своего врага. И оказалось, что он сделал ровно то же самое. Так мы и застыли, стоя на коленях, под струями ледяного дождя, направив оружие друг на друга, раненые и злые, как черти.

– Вот и конец, мистер Марбэт, – прохрипел он. – Вот каким он будет. Занятно, не правда ли?

Я промолчал, прикладывая все силы к тому, чтобы превозмогать боль в боку, которая, от каждого вздоха, сопровождающегося хрипом в груди, простреливала мои легкие до самого позвоночника.

– Я держу вас на прицеле, вы – меня, и ваша крыса тоже. Ситуация безвыходная. Кто бы не выстрелил первым, двое погибнут, и этими двумя будем мы с вами. Так пусть же вашей твари остается этот проклятый остров, согласны? А мы с вами уйдем как мужчины.

Его опаленное, изуродованное теперь уже с обеих сторон лицо выглядело невообразимо жутко. Он походил на демона, выбравшегося прямиком из мира Кошмаров. Опаленного, испытывающего постоянную боль и оттого невероятно злого, ненавидящего всё живое демона.

– Ну так что, мистер Марбэт? – по его подбородку побежала струйка кровавой слюны. – Кто начнет?

– Зря... – вымолвил я, превозмогая острую боль. – Зря ты... отослал своих людей.

Я выстрелил, целиком и полностью положившись на Яркого, и не ошибся. Щит вспыхнул передо мной за секунду до выстрела Теодора и, поглотив его пулю, погас. А я выстрелил снова. Обе пули угодили Стриксу в грудь, и он повалился на спину, хрипя, булькая и задыхаясь, но продолжая все еще сжимать револьвер в своей руке. Он стал водить оружием в стороны. Выстрелил еще раз, затем еще, паля вслепую, и все же второй раз пуля просвистела прямо у меня над головой. Я припал к камням и откатился вправо.

Он выстрелил еще два раза, и боезапас кончился. Тогда я поднялся на ноги и медленно подошел к поверженному врагу, сильно горбясь и продолжая держать руку на своем боку. Теодора Стрикс взглянул на меня, и в его глазах, даже тогда, перед самой смертью, все равно, неистовствовала ненависть, безумная, словно попавший в клетку лев. На губах пенилась кровавая слюна, стекая по изуродованной щеке к левому уху. Он утробно хрипел при каждом вдохе, и не нужно было быть доктором, чтобы понять, что этот человек доживает свои последние мгновения.

Я вновь ощутил, как открываются врата. Теодор не собирался сдаваться до самого конца. Тогда я вскинул руку с револьвером и выстрелил прежде, чем он успел что-то сделать. Выстрелил ему прямо в голову. Пуля вошла в лоб, и тут же связь с иным пространством оборвалась. Теодор Стрикс умер мгновенно. Никогда прежде я не убивал человека так: хладнокровно, решительно, глядя ему в глазах и не испытывая ни капли жалости. Что я почувствовал? Облегчение, наверное. Возможно потому, что больше не считал Теодора Стрикса за человека, а скорее, за некое чудовище, подобное тому же Мудрецу, а может, и страшнее.

Я опустился на камни рядом с телом убитого Стрикса и обнял подбежавшего Яркого. Все было кончено, мы победили.

Выждав минуту-другую и, убедившись в том, что никакая засада не выскочит из-за камней, и что сам Теодор Стрикс вдруг мистическим образом не воскреснет, чего я в принципе мог бы от него ожидать, я отложил револьвер и осмотрел свою рану. Оказалось, что пуля, видимо, потерявшая большую часть своей энергии на щит, застряла в кожаной куртке Вилорда. И все же на моем боку наливалась черно-красным громадная гематома. Скорее всего, у меня было сломано ребро, и все равно это оказалось не так страшно, как пулевое ранение. Однако, боль была сильной.

Я лег спиной на камни, наслаждаясь каплями холодного дождя на своей коже. Повернув голову, я снова встретился с мертвыми глазами Теодора Стрикса, теперь уже остывшими, остекленевшими. Злоба ушла из них навсегда.

Держу пари, что он не готов был умереть так. Теодор Стрикс был убежден в своем превосходстве над нами, это его и сгубило. Да, я был всего лишь писакой, а он профессиональным военным, и все же он не изучил своего врага как подобает, так и не узнал границ моих возможностей, полностью положившись на свои. Понял ли он свою ошибку? Думаю, что да, но было уже слишком поздно. Я победи его, не потому что был умнее, хитрее или в чем-то искуснее. Нет, пожалуй, я почти во всем уступал своему противнику. Но со мной был Яркий. В отличие от Теодора Стрикса я не был одинок, и этот фактор стал в итоге решающим.