Яркий Миг

Глава 19. Слуга Оликаста Многоликого

Я допустил грубейшую ошибку любого вора: не проверил дверь, перед тем как открыть ее. В свое оправдание могу сказать, что вором я не был уже десять лет, а все, чему учил меня отец, помнил лишь для того, чтобы наполнять деталями свои книги. Нейтан Боунз, вот кто вместо меня применял все эти воровские штучки и правила на страницах моих романов. Мне же это было ни к чему. Но в жизни так случается, что некий опыт, кажущийся нам уже бесполезным, вдруг неожиданно находит применение.

Так или иначе, случилось то, что случилось. Ника распахнула дверь, и охранная система парализовала тех, кто пытался влезть в дом или, в данном случае, тех кто пытался его покинуть. Странно, что я никогда не задавался вопросом, как это храня в доме столько дорогостоящих книг и древностей, Морис никогда их не прятал в сейфах, не нанимал охрану, а дверь, ведущая из библиотеки на балкон, была простой стеклянной дверью. Конечно, Картер поселился в столь элитном районе, что краж здесь попросту не происходит, но мы с отцом, помнится, залезали и не в такие дома и, забирая то, что нам не принадлежало, бесследно растворялись в ночи. Любой район можно изучить, любых патрульных обхитрить, любые замки вскрыть. Дело сноровки. Правда, конкретно эта защита мне не встречалась прежде. Возможно, потому что мы никогда раньше не влезали в дом к демонологу? Да, пожалуй, что именно по этой причине. Морис Картер действительно оказался демонологом, и как бы мой здравый смысл не протестовал против этого, после ловушки, в которую мы с Никой попали, факты были на лицо. Истошный крик, явившийся прямиком оттуда, где оживают все человеческие кошмары, возвестил всех жителей дома о нашем побеге, а нас самих парализовал страхом.

«Вставай, милый», – услышал я голос Тессы, разрывающий эти ледяные путы Кошмара. – «Вставай скорее, любовь моя. Вставай, пока не поздно».

Я ощутил, что могу двигаться, а страх начал отступать, крик больше не звучал в ушах, и я открыл глаза.

Тессы рядом не было, но я увидел фиолетовые глаза Яркого ближе чем в половине хвоста от своего лица. Затем ощутил теплое прикосновение его пальцев к своей ладони. Похоже, что на Яркого не подействовал этот вопль, и теперь он отчаянно пытался меня растолкать.

Я махом схватил его, быстрым движением закинул себе на плечо и поднялся, намереваясь тут же бежать. Именно бегство было первым стремлением еще не оправившегося от шока разума, но я сразу же вспомнил о Нике. А затем и увидел ее, лежащую на полу.

Журналистка была в сознании, если это можно так назвать. Но не реагировала ни на какие внешние факторы. И даже когда я опустился рядом с ней и потряс за плечо, Ника не пришла в себя, а только крепче прижала ладони к ушам. Из плотно зажмуренных век текли крупные слезы, и она тихонечко всхлипывала, как ребенок.

Прежде чем я успел решить, что делать дальше, за дверью послышались быстрые шаги, и за мгновение до того, как она распахнулась, я успел только выпрямиться и, сунув руку в сумку, нашарить револьвер.

Из двери появился Уолтер с ружьем в руках, а за ним следом, неся в руках масляную лампу, шел сам Морис, облаченный в темно-красную ночную рубашку и колпак с помпоном.

«И этот человек – демонолог? Вот этот?!»

Факты никак не выстраивались в моей голове в единую картину, противоречили друг другу, вызывая диссонанс.

– Мистер Марбэт? – удивился Уолтер.

– Клиф?! – тут же воскликнул Морис и, оттолкнув Уолтера, протиснулся вперед. – Что происходит?

Я не знал, что делать. Ситуация не просто вышла из-под контроля, она достигла апогея абсурдности, и я не имел ни малейшего понятия, как следует поступить дальше. Посему я просто продолжить делать то, что уже начал, можно сказать автоматически, даже не отдавая себя в том отчета. Я достал из сумки револьвер и взвел курок.

Тут же Уолтер загородил собой хозяина и вскинул ружье, целясь в меня. Реагируя на его действия, Яркий зашипел и заискрился у меня на плече.

– Спокойно! – неожиданно громко и властно рявкнул Морис. – Давайте все успокоимся!

Никто не сдвинулся с места.

– Что происходит, мальчик мой?

Я глянул на лежащую у своих ног и тихо постанывающую Нику.

– Ты – демонолог? – спросил я прямо, не слишком долго раздумывая над этим.

Реакция Мориса Картера говорила сама за себя. Может, об этом-то и пыталась сказать мне Ника, но тогда, вечером, я не заметил в его реакции ничего необычного. Теперь же Морис действительно выдал себя. Это сверкнуло в его глазах. Смятение. Страх оказаться раскрытым. И как бы быстро Морис не вернул себе самообладание, я уже всё это увидел и понял.

– Демонолог? – повторил он, стараясь выглядеть пораженным до глубины души. – С чего ты это взял, Клиф?

– Я прошу тебя ответить на вопрос.

– Эта девчонка тебе напела? – он указал на Нику. – Я сразу понял, что она наслушалась всех этих россказней про меня в Университете. Но разве мы с тобой не обсуждали журналистов, и что им нельзя верить? Даже если они из «Истины Миранды».

– Ты демонолог?! – спросил я громче и четче. – Не уходи от ответа. Скажи, это правда?

Поняв, что меня уже не переубедить, Морис печально ухмыльнулся и сник.

– Я не хотел, чтобы ты узнал об этом вот так, сынок. Правда.

– Ты вообще не хотел, чтобы я об этом знал.

– Думаю, да, ты прав. Но разве это имеет значение? Разве мои убеждения как-то рушат нашу дружбу? Что меняется для нас с тобой?

– Что меняется? – бездумно переспросил я, готовый расхохотаться как сумасшедший, зайтись диким, истеричным хохотом, ведь только он оказался бы уместным в сложившейся ситуации.

– Кошмары, это же... – я запнулся, не зная, как правильно продолжить фразу, и Морис тут же ухватился за это.

– Что? Что такое Кошмары? Ты знаешь, что такое Кошмары? На собственном опыте знаешь? Нет, конечно. И мало кто знает. Всем известна только та ложь, которой пичкают общественность. Но я думаю, что уж ты-то, Клиф, должен понимать разницу между общественным мнением и действительностью.

– И какова же действительность?

– Ты уверен, что хочешь говорить об этом сейчас?

Я промолчал, но не сдвинулся с места.

Морис вздохнул:

– Ну, хорошо, я расскажу тебе. Всё расскажу, раз уж на то пошло. Теперь нет смысла скрывать это от тебя, верно? Но давай всё обсудим в более мирной обстановке. Я не желаю тебе зла, мальчик мой, и никогда не желал. Мой дом, как и прежде, самое надежное убежище для тебя, и бежать отсюда вам ни к чему.

О, как же мне хотелось поверить в это, как хотелось убрать револьвер и все обсудить. Но нет, что-то было не так. Несмотря на слова Мориса, Яркий заряжал меня своим беспокойством и откровенной агрессией к этим людям. Как бы давно я не знал Мориса, все же той связи, которую мы установили с Ярким всего за несколько дней, сложно было противиться. В конце концов, сам Морис сказал, что теперь мы с ним больше, чем друзья и братья, мы – как единое целое. Чему же вообще можно доверять, если не этому?

– Может быть, мы всё обсудим потом. В другой раз, – сказал я.

– И куда же ты собираешься? Неужели, где-то тебе будет лучше, чем здесь?

– Честно? Не уверен.

– Но все равно хочешь уйти?

– Именно так.

– Клиф, так прискорбно, что простое недоразумение вдруг возникло между нами. Мне бы хотелось всё исправить, прошу, дай мне шанс объясниться, дай шанс восстановить свое имя в твоих глазах. Скажи, ну разве я этого не заслуживаю?

То, что Морис стал давить на жалость, насторожило меня ещё больше. Он явно не хотел отпускать нас – это становилось очевидно. Конечно, на то могло быть миллион причин. Например, он мог бояться, что я придам его тайну огласке, но все же, зная меня, едва ли он так бы подумал.

«Возможно, он действительно боится за нашу дружбу», – подумал я. – «Но в таком случае, куда логичнее позволить мне уйти, дать остыть, а уж потом найти способ встретиться и все обсудить. Так может быть, есть и другая причина, почему Морис не хочет отпускать нас из своего дома сейчас?»

– Опусти ружья, Уолтер, – обратился он к слуге. – Клиф нам не враг, и никогда таковым не станет.

И снова обернувшись ко мне, он расплылся в своей доброжелательной улыбке, которая теперь уже не казалась мне такой искренней.

– Ну что, сынок, позволишь старику всё тебе объяснить?

– В другой раз, обещаю. В другой раз я дам тебе шанс. Но сейчас, прошу, отпусти нас с миром.

– Что же, если ты так этого хочешь, – проговорил Морис упавшим голосом. – Вот только твоя подруга едва ли сможет куда-то идти в ближайшие пару часов.

– Исправь это.

– Не могу. Я же не волшебник. Этот эффект должен пройти сам. Неплохая ловушка для воров, правда? Мне жаль, что попались в нее именно вы. Хотя тебе, похоже, она не причинила особого вреда. Удивительно. С другой стороны, может быть, в действительности и нет в том ничего удивительного. Твой зверек, Яркий, обладает исключительными возможностями. И то, что моя ловушка на вас не подействовала, еще раз говорит в пользу того, что он является Зеркалом миров. Только тот, кто в совершенстве владеет способностью странствовать по мирам, может так легко отменять воздействия иных пространств, что в вашем случае и произошло.

– Я понесу ее, если потребуется, – сказал я твердо, понимая, что Морис начал заговаривать мне зубы, тем самым усыпляя мою бдительность. – Но все равно, мы немедленно покинем этот дом. Прости Морис, но я действительно считаю, что так будет лучше.

– Ну, раз так, – еще более разочарованным, полным скорбящей печали голосом проговорил Морис. – Уходите. Уолтер, помоги ему.

– Нет, не надо, – поспешно сказал я. – Сам справлюсь.

Убрав револьвер в сумку и опустившись на колени, я так осторожно, как только мог, подхватил на руки Нику. Если вы когда-нибудь брали на руки лишившегося чувств человека, то можете себе представить, насколько это сложно. И дело не в тяжести, а в том, что человеческое тело, лишаясь контроля мозга, превращается в мешок с костями, конечности виснут, словно и вовсе не принадлежат этому организму. И всё же мне удалось подняться с Никой на руках, и тогда она вдруг вцепилась в меня, обхватила руками мою шею так крепко, словно я был спасительной доской в бушующем штормовом океане. Глаз она так и не открыла и в себя не пришла, но мне задачу заметно облегчила.

Так, с Никой на руках и Ярким на плече я вышел в коридор и направился к лестнице. Никак не способный защищаться, я уповал на то, что Яркий возьмет эту функцию на себя, и лишь только Морис или Уолтер попробуют нас остановить, как он атакует их. Но они, казалось, смирились с нашим уходом и молча шли за нами следом, провожая до двери.

Когда мы ступили на лестницу, Яркий снова зарычал и засветился. Но я все равно пошел вперед. Нам нужно было покинуть особняк, и иного пути, кроме как через парадную дверь с бездыханной девушкой на руках, у меня не было.

– Неужели у меня действительно нет никаких шансов убедить тебя остаться, сынок? – снова завел разговор Морис, пока мы спускались по лестнице.

– Почему ты так настаиваешь на этом? Не проще ли тебе отпустить нас с миром?

– Нет, потому что ты – мой друг. И я беспокоюсь за тебя, за твое будущее. Мне страшно представить, что ты попадешься в руки этому чудовищу Стриксу.

– Если и попадусь, это будет не твоя вина. Помни, что это был мой выбор.

– Но чем обусловлен? Словами журналистки, которую ты знаешь всего день? Недопониманием? Или общественным мнением, вложившим в твою голову страх перед тем, чего ты не понимаешь?

Я сошел с последней ступени и оказался в холле. Входная дверь находилась прямо передо мной. Пять-шесть шагов, и я буду возле нее.

– Открыта? – спросил я, обернувшись на Мориса.

– Неужели мои слова перестали для тебя что-то значить, Клиф?

– Дверь открыта? – повторил я свой вопрос уже более грубо.

Яркий неистовствовал на моем плече, рыча, шипя, хрипя и дрожа всем телом, однако я не обратил тогда внимание на то, что с тех пор, как мы ступили на лестницу, его внимание было приковано не к Морису или Уолтеру, а к чему-то впереди.

– Дверь открыта, – ответил Морис сокрушенно. – Ты можешь идти. Но я прошу тебя остаться.

Я отвернулся и сделал несколько шагов к двери и тогда ощутил, каким густым стал вдруг воздух, каким горячим. В нем появился едкий запах. Сера. Он запах серой. По коже снова побежали мурашки, и я ощутил почти то же самое, что и в таборе Лавинес, когда Джанко скрывал нас от взгляда Тоеодора Стрикса, окутывая материей Хаоса. Вот только теперь это был не Хаос, теперь в наш мир изливалась материя из пространства Кошмаров. И одновременно с тем, как я понял это и замер на месте, я увидел то, что явилось в нашу реальность. И то, что я увидел, заставило меня похолодеть от ужаса.

– Мне жаль, что тебе пришлось с ним столкнуться, – услышал я голос Мориса, звучащий откуда-то издалека. – Но ты не мог не узнать это существо. Верно ведь, Клиф? Пес-демон из пространства Кошмаров. Помнишь, как-то ты консультировался со мной по поводу их внешнего вида?

Конечно, как же я мог забыть? Моя третья книга – «Лекарство от скуки». Там была сцена схватки Нейтана Боунза с целой стаей таких вот бестий. Теперь же, глядя всего на одну эту тварь, я понял сразу две вещи: во-первых, и одной такой мерзости было бы достаточно, чтобы растерзать человека в клочья, какая там, к черту, стая, а во-вторых, то как я их описывал, не имеет ничего общего с реальной внешностью этих существ. И дело не в том, что описания были неточными, нет, просто не передавали всего того кошмара, волнами исходящего от этого создания, и омерзения, которое оно вызывало одним своим видом. Там, в книге, Нейтан довольно легко разделался с этими демонами, а вот я, глядя на гончую из ночных кошмаров, был уверен в том, что сейчас умру и не успею ни пистолет достать, ни даже закричать.

Тварь смотрела на меня пустыми глазницами, в которых пылал багрово-красный огонь, словно там тлел уголь, то разгораясь сильнее, то затухая почти полностью. Создание было около двух хвостов в высоту, и в принципе, даже походило на собаку. Собаку, которая пережила пожар и чудом осталась в живых. На боках и спине демона плоть, влажная от сукровицы и каких-то едко-зеленых выделений, была обнажена, полностью лишена кожи. Ниже, из-под плоти торчали черные, словно обугленные, ребра, а живота не было вовсе, как и внутренних органов, по всей видимости. Оно и понятно. Тварь жила не по законам нашей действительности. Ее облик был соткан из наших, человеческих страхов, и они же поддерживали в этом жутком, противоестественном существе противоестественный огонек жизни.

Демонический пес зарычал, широко разинув свою полностью лишенную кожи и мяса на обугленном черепе пасть, и с огромных клыков на пол полилась красновато-бурая, вязкая слюна. А затем из этой пасти вдруг показалась голова омерзительного, сколького черного червя, толщиной в мой кулак. У этого создания не было ни головы, ни глаз, зато я четко разглядел рот, в котором блестели три ряда мелких зубов. От твари поднимался зеленоватый едкий пар, быстро наполняющий воздух, и от него у меня стали слезиться глаза. Червь выползал прямо из пасти демона-пса и, обвив его шею, выгнулся у него над головой, подобно леонийским кобрам, повернувшись ко мне своей разинутой пастью и готовый к стремительной атаке. Не сразу мне удалось понять, что демон-пес и эта мерзостная тварь, являются одним целым, единым организмом. Такое я не мог бы не представить, не описать, ни в одном из своих романов. Слишком противоестественно это выглядело, слишком жутко и до того отталкивающе, что к моему горлу подступил ком тошноты, и я ощутил горечь на языке, вот-вот готовый выплеснуть весь свой вчерашний ужин на пол. И затем мне вдруг стало до абсурдного обидно, что это действие будет последним, что я сделаю перед тем, как погибну.

– Жуткая тварь, правда? – спросил Морис, и я вздрогнул, вдруг осознав, что он стоит уже рядом со мной и смотрит на меня всё с тем же дружелюбием и добротой, с которыми смотрел всегда, а его голову всё еще венчает этот дурацкий колпак с помпоном.

– К ее облику я привык далеко не сразу, и ничего постыдного тут нет. Но, поверь мне на слово, Клиф, эти гончие выглядят в сотни раз приятнее всех остальных демонических бестий, обитающих в Кошмарах. И вообще-то считаются самыми низшими из них. Мне его подарил Повелитель.

– Повелитель? – переспросил я, не сводя глаз с демона-пса, который в свою очередь не сводил глаз с меня.

– Ну да. Я же хотел все объяснить, помнишь?

Поборов отвращение и тошноту я все же отвел глаза от чудовища и опустил их на того, кого еще недавно считал своим близким другом.

– И кому же из шести Старших демонов ты поклоняешься, Морис?

– Что, неужто стало интересно, а? – ухмыльнулся он.

Да всё так же добродушно, весело, словно и не было у него в холле того зловонного чудовища, которое перегородило нам с Ярким путь к свободе.

Между тем, мои мышцы начали ныть, моля пощады. Ника весила не слишком много, и все же держать ее на руках становилось тяжело.

– Я служу многоликому демону, Оликасту, – с благоговейным величием в голосе проговорил Морис. – Ты ведь знаешь, что отличает его от прочих Старших демонов?

Я промолчал, и видимо, Морис расценил это как желание узнать побольше о его владыке.

– Все лорды-демоны были рождены в Кошмарах, сотканы из наших страхов, обрели разум и силу, но являются жителями того измерения. Но не Оликаст. Он был прежде человеком. Невероятно, правда? Он достиг такого мастерства в работе с Кошмарами, что в итоге сам стал их частью. Да не просто частью, а одним из Старших демонов.

– Отпусти нас, Морис, – попросил я, игнорируя все сказанное им прежде. – Отпусти, прошу. Во имя нашей былой дружбы.

– О, Клиф, как мило, что ты вспомнил о нашей дружбе. Теперь вспомнил, а когда я просил тебя остаться, просил дать все объяснить, ты о ней, кажется, позабыл.

– И что, этим я заслужил смерть?

– О, Клиф, мальчик мой, да что ты такое, право, говоришь? Я не собираюсь убивать тебя. Я не причиню тебе вреда, ты действительно мой близкий друг.

Я уже с трудом удерживал Нику на руках. Нужно было что-то делать, и быстро. Силы оставляли меня. Но что я мог сделать против этого существа, вставшего у дверей?

– Тогда что тебе от нас нужно?! – вскричал я, теряя самообладание.

– Ты не представляешь, сколько долгих лет я потратил на безуспешные поиски Зеркала миров. Я дольше других верил в эту легенду. А теперь, спустя годы, являешься ты, мой друг, и приводишь Яркого, рассказываешь свою невероятную историю, и все поиски моей молодости сразу обретают смысл. Ну как же тут не поверить в судьбу, а, Клиф? Вы – моя судьба. Он и ты. Вы должны были прийти сюда, и я должен был вас принять. Судьба, Клиф, не иначе.

– И зачем он тебе?

– Я восстановлю свое имя, я стану тем, кто покажет этот легендарный артефакт миру. Я и ты, Клиф, мы оба. Мы отправимся в путешествие по другим мирам, вместе с ним, и обретем силы и возможности, а, главное, знания, которых лишены все жители этого мира. Разве не благая эта цель?

– А что будет, когда твой владыка Оликаст узнает о нем?

– Он мудр и справедлив, Клиф. Он не такой, как другие Кошмары. Наши с ним пути похожи. Он тоже чужой в своем мире, не признанный собратьями, отличный от прочих. Он вас поймет, Клиф. Он примет вас как друзей. Так однажды он принял меня. Ведь я не всегда был с ним. Прежде я смотрел на Кошмары, так же, как и ты, в своем невежестве не ведая, что страшусь того, что может сделать меня сильнее и лучше. Но однажды мои поиски Зеркала миров привели меня к Оликасту Многоликому. Я искал артефакт, а нашел Покровителя. Он наполнил мою жизнь смыслом, Клиф. И как же я тогда мог знать, что это всё тот же путь, что нужно лишь немного подождать, набраться терпения, и желанный артефакт сам придет ко мне. А возможно, он, Оликаст, знал всё это, ведал с самого начала. Он необычайно мудр. Ты сам в этом убедишься.

«Так, все, с меня хватит!» – решил я, услышав последние слова Мориса. Его намерения теперь стали мне совершенно ясны, все опасения оправдались. Но я не собирался отдавать Яркого ни ему, ни, будь он трижды проклят, Оликасту Многоликому, как бы мудр тот ни был. Яркий выбрал меня, а я выбираю свободу, чего бы она не стоила.

Я глянул на Яркого, вцепившегося в мое плечо.

– Ну что, дружище, поборемся?! – сказал я, и Яркий тут же засиял пуще прежнего.

Быстро сообразив, что именно сейчас произойдет, я резко опустился на пол и закрыл собой Нику.

Яркая вспышка на миг лишила меня зрения. Яркий взорвался чистым белым светом, от которого Морис с криком отпрянул, да так, что налетел спиной на сервант, где хранился дорогой хентийский сервиз и, разбив его в дребезги, рухнул на пол вместе со звонкими осколками стекла. Демоническую гончую этот свет растворил вовсе, изгоняя из нашего мира туда, где ей самое место. Из воздуха тут же пропал и жар, и едкий запах серы, и ядовитый смрад, исходящий от червя. Уолтер пострадал меньше всех, так как находился сзади, на ступенях лестницы. Вспышка опалила его левое плечо и руку, которыми он закрыл лицо от яркого света.

Как только зрение вернулось ко мне, я быстро снял ослабшего Яркого со своего плеча и, оставив его рядом с телом Ники, бросился на Уолтера. Тот успел увидеть меня и даже вскинуть ружье, но я оказался проворнее и, быстрым движением отведя дуло в сторону, нанес ему удар правой рукой в челюсть.

Да, давненько мне не приходилось драться. Однако, уроки отца не прошли даром, и мой удар остался всё таким же мощным. И пусть Уолтер был выше меня, я все равно тяжелее, и, вложив в удар свой вес, я повалил противника на пол, отчетливо услышав хруст ломаемой челюсти. Следующим движением я вырвал из его ослабевших пальцев винтовку и тут же нанес удар прикладом ему в живот, чтобы уж наверняка вывести Уолтера из боя. Затем отступил на два шага назад, прижал приклад ружья к плечу и нацелился на Мориса.

Демонолог стонал, закрывая руками свое обожженное лицо, и никак не реагировал на все происходящее. На его ладонях расцветали алыми маками крупные ожоги. И судя по тлеющей одежде, ожоги покрывали и другие части его тела. Злорадная мысль о том, что ему должно быть привычно пламя, ведь он все же демонолог, сменились жалостью к своему другу, которая тут же сменилась уверенностью в том, что всё это было необходимо, а от ожогов Морис со своим-то состоянием, избавится без труда. Критически он не пострадал.

– Вот мы всё и обсудили, – сказал я устало и опустил ружье, понимая, что Морис и Уолтер мне больше не соперники, а других слуг в доме нет, они приходят утром и уходят домой после заката.

– Надеюсь, ты доволен, – ирония помогала мне справиться с пережитым стрессом. Отличный способ, всем советую. Да и, в конечном счете, что я мог еще сказать? Я был опустошен, и потребуется еще немало часов, чтобы осознать все то, что произошло в этом доме.

Я услышал тихий стон и, обернувшись, заметил, что Ника зашевелилась. Похоже, что встряска, устроенная Ярким, немного привела ее в чувство. А, может, Морис соврал про несколько часов эффекта от его ловушки, и он проходит куда быстрее. Ника пыталась подняться, и я тут же бросился ей на помощь.

– Клиф… – она взглянула на меня затуманенным, ничего не понимающим взором. – Что… Что происходит? Где мы?

– Я все тебе объясню, – пообещал я. – Только давай для этого найдем другое место, хорошо?

Она посмотрела на меня все так же непонимающе, но кивнула в знак согласия.

Когда мы с Никой поднялись с пола, я огляделся и быстро отыскал Яркого. Зверек сидел, прижавшись к стене и тяжело дышал, но смотрел на меня с гордостью и удовлетворением. Он был очень доволен собой. Видимо, то, что так сильно пугало Яркого в этом доме, теперь исчезло, и ему теперь стало заметно легче. Я не знал, удастся ли Морису вернуть своего милого песика, а, может, тот вернется сам, восстановив силы, или уже не возвратится никогда, но выяснять это мне совершенно не хотелось. На второй подобный залп Яркий сейчас явно был не способен.

Я протянул зверьку руку, и тот быстро взобрался мне на плечо, после чего мы втроем покинули дом моего друга, Мориса Картера. Или больше не друга, с этим всё теперь стало довольно сложно.