ВОЙНА В РАЮ

Глава 8. СОЛНЕЧНЫЕ КРУГИ

Часы показывали десять минут одиннадцатого. Кто мог звонить на ночь глядя?

— Алло, это мистер Гиллис? — Голос звучал так, как будто он доносился очень издалека, например, с Марса. И все же это был один из тех голосов, которые однажды услышав, никогда не забываешь, и я узнал его сразу. Сердце замерло.

— Да, это я. Добрый вечер, сэр.

— Это Джеффри Ронсон.

— Рад слышать, сэр. Как дела?

— О, как обычно, работаю. Ни минуты для себя. Впрочем, жаловаться не на что. Я могу поговорить с Саймоном?

— Сожалею, мистер Ронсон, но Саймона сейчас нет.

— Нет? И где же он? — Он говорил таким тоном, что было понятно: он считает, что сын, несомненно, должен стоять возле телефона и ждать его звонка.

— По-моему, он ушёл на… хм, на вечер, — соврал я, а затем добавил : — Весьма важный вечер.

— Понятно, — ответил он. — Хорошо, не буду тебя задерживать. Ты не мог бы передать ему, что я звонил?

— Непременно, сэр, как только увижусь с ним.

— Вот, вот, передай, — сказал Ронсон-старший. — Да, и еще кое-что… Скажи Саймону, что если я не услышу его завтра до десяти часов, я приеду, как и собирался, и заберу его. Это понятно?

— Конечно, сэр. Вы приедете, как и собирались, и заберете его. Э-э, во сколько вы собирались приехать, чтобы я передал Саймону?

— Он в курсе, — сказал Ронсон, и я уловил в голосе скрытую досаду. После непродолжительного молчания он все-таки объяснил: — Видишь ли, я немного сердит на него. В выходные он должен был присутствовать на дне рождения бабушки. Раньше он никогда не пропускал этот день. А в этом году ни открытки, ни звонка, вообще ничего. Надеюсь, у него есть серьезные оправдания. Я хотел бы их услышать. Так и передай.

— Да, сэр, — пообещал я.

— Ладно. Поздно уже. Не буду тебя задерживать. Доброй ночи, мистер Гиллис. Всего хорошего. — В телефоне щелкнуло и послышались короткие гудки.

Кровь и гром! А что я мог ему сказать? «Очень жаль, Ваше Высочество, но ваш Сонни улетел в Ла-Ла Ленд». И что бы я услышал в ответ? Оставалось горестно лечь спать, обдумывая виды казни для Саймона.

Возможно, профессор Нетлтон спал, не раздеваясь. Впрочем, возможно, он вообще не ложился. Когда я рано утром следующего утра прибыл к нему, он выглядел точно так же, как накануне вечером. Видимо, ночь прошла в работе. По полу были разбросаны бумаги и журналы, тут и там стояли стопки книг.

— Да! Входите! — прокричал он, едва я постучал.

— Вот! — воскликнул он, размахивая какой-то книгой. — Садитесь, Льюис, и послушайте.

Неттлс начал читать, расхаживая среди всего этого разгрома и время от времени проводя рукой по волосам. Некоторое время я слушал, но очень скоро понял, что не понимаю ни слова. Отдельные слова я понимал, но они не складывались в смысл. Это была какая-то мешанина: что-то о времени и пластичности будущего… В общем, какая-то галиматья.

Я переложил стопку бумаг на пол и сел в кресло. Лампа рядом с ним служила единственным источником света в комнате. Он закончил чтение и победоносно взглянул на меня. Глаза профессора сияли от волнения.

— Извините, мистер Неттлс, — сказал я, — я не уверен, что понял. Я плохо спал прошлой ночью. — Пришлось рассказать о телефонном разговоре с отцом Саймона.

Профессор сочувственно поцокал языком.

— Этого следовало ожидать, — сказал он. — Люди не могут пропадать так, чтобы их не хватились. Тем не менее, я надеялся, что у нас будет немного больше времени. Впрочем, неважно.

— Как это «неважно»? Он сегодня приедет, а Саймона-то нет.

— Ерунда! Хотите чаю? — Он направился к плите, установленной на буфете, но на полпути повернулся ко мне.

— Копье — вот что важно! И Зеленый Человек, а еще волк, кабан и собаки. Наверняка были и еще какие-то знаки, но вы их, конечно, не заметили. — Он погремел чем-то, наполняя чайник.

— «Знаки», — повторил я без энтузиазма, зевнул и потер глаза.

— В вашей истории меня озадачили две вещи. Весьма важные. Запомните, от этого многое зависит. — Нетлтон вернулся и встал надо мной.

— Вспомните пирамиду из камней. Вы заметили кого-нибудь поблизости? — спросил он, пристально наблюдая за мной. — К вам кто-нибудь подходил?

— Да не было там никого. — Я пожал плечами. — И что из этого?

— Припоминайте. Может быть, животное? Олень? Или птица какая-то? Собака?

Я резко выпрямился.

— Подождите! Был человек. Я видел его с собаками, целых три штуки, такие, не совсем обычные. А он еще страннее. Впрочем, собаки тоже чудные. Сплошь белые, но с красными ушами, большие и худые — похожи на крупных борзых или что-то в этом роде. Они вроде бы мешали мне подойти к пирамиде, но потом все-таки ушли.

— Когда это было? До или после того, как Саймон вошел в пирамиду?

— После, — подумав, сказал я. — Нет, подождите… И раньше тоже. Да, я видел того же человека раньше, мы оба с Саймоном его видели. Саймон еще сказал, что это, наверное, местный фермер, так что мы просто пошли к пирамиде, а потом я видел его еще раз, когда вернулся. Это уже после исчезновения Саймона.

Неттлс даже в ладоши захлопал. Закипел чайник, и профессор метнулся к нему.

— Вам с молоком? — спросил он.

— Если вас не затруднит. — Я смотрел, как он льет кипяток в большой, давно немытый чайник. Остатки воды он вылил в две кружки, которые тоже не мешало бы помыть. На буфете стояла пинта свежего молока; он взял бутылку и большим пальцем небрежно продавил крышку из фольги.

— Я сказал что-то важное? — поинтересовался я.

Воду из кружек он вылил обратно в чайник и поболтал.

— Да, — ответил он, плеснув молока сначала в одну кружку, потом в другую. — Несомненно.

— Это что-нибудь прояснило?

— Еще как! Я было подумал, не морочите ли вы мне голову. — В ответ на мой пораженный взгляд, он пояснил: — Теперь у меня нет сомнений. Появление Стража все подтверждает.

— Страж? — я недоумевал. — Вы ничего не говорили ни о каком страже.

— Дадим чаю немного настояться. — Он натянул на чайник вязаный чехол, поставил чайник на стол, а затем придвинул свое кресло поближе к моему. — Страж порога, — значительно произнес профессор. — Это может быть олень, ястреб или дикая собака — страж способен принимать разные формы. Вы ничего о нем не сказали, и это меня озадачило. А еще я в толк взять не могу, почему Саймону разрешили переступить порог, а вам нет?

— Вот и я в недоумении. Уже давно.

— Может быть, Саймон более чувствительный?

— Это вряд ли, — сказал я. — Про чувствительность — это не о нем.

Неттлс покачал головой и нахмурился.

— Тогда все осложняется. — Он протянул руку, взял чайник и наполнил наши кружки. Одну он протянул мне. Какое-то время мы молча пили чай. Затем он спросил: — А он когда-нибудь интересовался Потусторонним миром раньше?

— Не припомню, — сказал я. — Кельтская история — моя тема. Он тут ни причем.

— Но это же он предложил посмотреть на зубра, не так ли?

— Да, но… я думаю, он просто искал приключений.

Профессор посмотрел на меня поверх края своей кружки.

— В самом деле?

— Уверен. Саймону любой повод годился.

— То есть он был любителем приключений?

— Точно. Ему нравилось себя взбадривать таким образом. — Я отхлебнул из кружки и вдруг вспомнил еще кое-что. — Но, знаете, тем утром случилось нечто странное. Саймон вдруг начал говорить стихами.

— Так, так, продолжайте, — призвал Неттлс.

— Ну, я точно не помню, но это было связано с… нет, я не помню.

— Пожалуйста, постарайтесь вспомнить. Это может быть важно.

— Мы ехали на ферму — это было еще до того, как мы добрались до зубров — которых мы не видели, потому что их там не было — и Саймон внезапно процитировал что-то из древней кельтской поэзии. Что-то насчет того, кто стоял у двери на Запад, — сказал я, действительно пытаясь вспомнить. — Такие кельтские стихи-загадки, где говорящий дает подсказки, и вы должны угадать, о ком идет речь.

— «Стою у двери на Запад», — повторил профессор. — Продолжайте, пожалуйста. Что-нибудь еще?

И тут меня словно электрошокером ударили, я вспомнил еще кое-что.

— А до этого, — сказал я, почему-то сильно взволновавшись, — еще когда мы только просыпались... Я же говорил, что мы остановились поспать возле дороги, и я проснулся незадолго до восхода. Саймон хотел выехать пораньше, но мы проспали — не сильно; было еще совсем рано. Но Саймон очень расстроился, потому что ему хотелось быть на ферме до восхода солнца, а не после него. Когда я спросил, почему это так важно для него, он усмехнулся и сказал: «Ты же у нас специалист по кельтам». Он имел в виду время-между-временами — Саймон откуда-то знал об этом, понимаете. Вот почему он так спешил на ферму. Я еще спросил его, и он не стал отрицать. Саймон знал о времени-между-временами.

Нетлтон улыбнулся.

— Да, да, я понимаю. А еще?

— Но это всё. Для меня было неожиданностью, что он об этом знает. В этом весь Саймон. Если ему что втемяшится…

— Но вы не попали на ферму или к пирамиде до восхода?

— Нет. Но мы там были задолго до десяти часов.

Профессор встал и взял бутылку молока. Налил молоко в кружки, а потом долил чай. Положил руки на теплый чайник и медленно произнес:

— Очень, очень интересно.

— Да, наверное, вы правы. Но какое отношение это имеет к исчезновению Саймона?

Словно не услышав меня, профессор встал и начал рыться в стопке книг на столе. Он нашел какой-то томик и протянул мне.

— Вот. Я наткнулся на это вчера вечером, — сказал он и начал читать.

«В августовский день 1788 года я прибыл в главную деревню Глен-Финдхорн, красивое поселение под названием Мельницы Верховного Короля. Сначала я навестил школьного учителя, мистера Десмонда МакЛагана, который любезно согласился проводить меня к Каэрну. МакЛаган вырос в этом регионе и слышал о пирамиде от своей бабушки, миссис Мэр Грант. Она часто рассказывала, как вместе с другими молодыми людьми деревни в яркие лунные ночи ходила к пирамиде. Иногда им приходилось долго ждать, прежде чем они начинали слышать прекрасную музыку, а потом в лощине вдруг появлялась величественная башня. Из нее выходили жители Страны Фей и танцевали. Наутро никакой башни уже не было, но бабушке с друзьями удалось собрать некоторое количество Золота Фей возле Каэрна. Так продолжалось до тех пор, пока один из юношей не рассказал о золоте отцу. Тот запретил любые подобные прогулки, заявив, что время от времени в этих окрестностях пропадали люди.

И вот достигнув долины, мы с моим проводником спешились и пешком направились в лощину к Каэрну. Я нашел это древнее строение совершенно непримечательным ни по размеру, ни по пропорциям и весьма ветхим на вид. Единственное, что меня заинтересовало — выступ в форме улья, ориентированный на запад. Хотя фермеры и необразованные жители долины считают Каэрн Волшебным холмом и выказывают ему большое уважение, говоря о сверхъестественном».

Неттлс прекратил читать.

— Этот документ определяет Карнвудскую пирамиду как место потусторонней активности, — объявил он. — Хотя автор не нашел входа — что немного озадачивает, — тем не менее я не сомневаюсь, что описанная пирамида из камней — именно та, которую вы видели. Холм, впадина, выпуклый выступ на боковой стороне не оставляют сомнений.

Я согласился. На мой взгляд, отрывок относился к обычным фольклорным материалам, ничем не примечательным. С подобными мне приходилось сталкиваться в работе над диссертацией сотни раз. В конце концов, это была общая основа кельтского фольклора.

— Там дальше, — сказал Неттлс, — говорится еще о наблюдениях за Малым народцем, о предметах, потерянных и найденных поблизости, и некоторых других случаях. А потом вот это… — Он снова обратился к тексту.

«МакЛаган также познакомил меня с фермером, живущим на соседней ферме Гроув, мистером Э. М. Робертсом, который подтвердил репутацию Каэрна как Кургана Фей. Он настаивая на том, что его отец однажды нанял рабочего по имени Гилим, который, возвращаясь домой, однажды в канун Самайна заметил кавалькаду фей, появившуюся из упомянутой лощины. Он спрятался и, когда они ушли, поспешно спустился к кургану. Дверь была открыта. Он вошел в Каэрн и попал на яркий дневной свет. Вокруг простирался обширный зеленый луг, а на нем многие из Малого народа готовили пиршественный стол. Тут он отметил про себя, что Малый народец вовсе не маленького роста, скорее, напротив, многие из них обладали ростом выше среднего и отличались редкой красотой. Особенно это относилось к женщинам. Они пригласили его к столу и предложили отведать тамошней еды. Он говорил, что ему в жизни не доводилось есть ничего вкуснее. Он пробыл внутри целый день, а на закате вернулись те, кого он видел раньше. Начался пир, после чего принц Дивного народа подал ему серебряную чашу с вином, подарил длинный желтый плащ и спросил, не останется ли он с ними. Но рабочий с сожалением ответил, что к утру его ждут дома. Тогда принц заметил, что в этом случае ему надо бы поторопиться, пока тайна холма не начала оказывать на него действие. В тот же миг вся прекрасная компания исчезла в золотом сиянии, а Гилим оказался в кустах боярышника рядом с Каэрном, в желтом плаще и с серебряным кубком в руках. Гилим часто показывал этот плащ и кубок, чтобы доказать, что все это ему не привиделось».

Профессор закрыл книгу и решительно ухватился за свою кружку.

— Ну и к чему это? — спросил я, заранее опасаясь ответа.

— Я думаю, ваш друг Саймон покинул наш мир и сейчас находится там, в Ином мире.

Хотя Неттлс говорил совершенно спокойно, меня охватил тошнотворный страх, тот самый, который я сдерживал в последние дни. В глазах у меня потемнело. Плащ… желтый плащ… я видел его, я видел того, кто его носил!

— Иной мир, — тихо повторил я, давая наконец имя страху, преследовавшему меня с момента исчезновения Саймона. Я с трудом вздохнул и призвал себя к спокойствию. — Вы не могли бы объяснить…

— Ясно же, что Саймон проявлял явный живой интерес к Иному миру непосредственно перед своим исчезновением.

— Вы считаете, что живой интерес — это все, что нужно?

— Нет, — Неттлс задумчиво отпил чай, — не все. Нужен какой-то ритуал.

— Не было никакого ритуала, — воскликнул я, ухватившись за этот факт с упорством утопающего. — Он все время был у меня на виду, вплоть до исчезновения. Не делал он ничего такого, чего бы и я не делал. Сначала он просто сидел на камне, задавал всякие дурацкие вопросы. Его действительно заинтересовали пирамиды из камней и то, что у них внутри, — это так. Но это и все. Он просто обошел холм пару раз, глядя на него. То есть я не видел его только те несколько секунд, когда он находился по другую сторону пирамиды.

Профессор лишь снисходительно кивнул.

— Нет, не все. Неужели вы не видите?

— Да не было ничего больше! — Я помотал головой. Нет уж, буду защищаться до последнего!

— Но он же обошел холм. А вы в это время просто сидели. Вы же не стали его обходить?

— Нет. Не стал

Профессор поцокал языком.

— У вас пробелы в образовании, дорогой мой. Вы бы должны это знать.

Его слова словно прорвали плотину моего сознания. Конечно, самый древний ритуал из всех: солнечные круги. Деосил, так называли это кельты.

— Солнечные круги, — сказал я. — Вы имеете в виду, что достаточно просто несколько раз обойти пирамиду посолонь — и этого хватит, чтобы…чтобы исчезнуть?

— Именно, — подтвердил Неттлс, не отрываясь от кружки. — Аналогия движения солнца на пороге Иного мира — в нужное время и при подходящих обстоятельствах — это очень мощный ритуал.

— Так вот для чего ему нужно было время-между-временами!

— Именно.

— Но мы же пропустили это время, — схватился я за соломинку. — Когда мы туда добрались, рассвет уже давно прошел.

Неттлс постучал пальцем по зубам.

— А сам день… Конечно! Вы ведь сказали, что были там в конце октября? Самайн!

— Извините?..

— Самайн, вы не могли об этом не слышать.

— Слышал, конечно, — мрачно признался я. Самайн — день в древнем кельтском календаре, когда двери в иной мир широко распахнуты. — Мне тогда это просто в голову не пришло.

— Самый активный день в Потустороннем мире. Третья неделя Михайловского семестра — именно в тот день вы увидели пирамиду. {Михайловский семестр — первый академический семестр учебного года в ряде англоязычных университетов и школ северного полушария, особенно в Соединенном Королевстве. Название "Михайловский" он получил в честь праздника Святого Михаила и всех ангелов, который приходится на 29 сентября. Название закрепилось во многих университетах Соединенного Королевства и Ирландской Республики, в том числе и в Оксфорде.}

К этому моменту я был уже очень расстроен. Главным образом, собственным невежеством. Несколько лет изучения исторических материалов пошли псу под хвост! Стоп! Что-то здесь не так!

— Профессор, вы обещали все объяснить, но пока ничего не объяснили.

Профессор Нетлтон отставил кружку в сторону.

— Да, я думаю, что теперь у меня есть все детали. Слушайте внимательно. Прежде всего, вы должны понять, каким образом два мира соединяются друг с другом.

— Под «двумя мирами» вы имеете в виду Иной мир и реальный мир?

— Иной мир и явленный мир, — мягко поправил он. — Оба одинаково реальны, но их реальность выражена по-разному. Я думаю, некоторые скажут, что они существуют в параллельных измерениях.

— Поверю вам на слово.

— Сейчас, два мира — или измерения, если хотите — по сути разделены, но, как и должно быть, слегка перекрываются. Возможно, вам будет удобнее думать об этом по аналогии с островами в океане. Как вы знаете, на океанском дне есть горы и долины. Ну а там, где вершины гор возвышаются над водой, появляется остров.

— Хотите сказать, что те места, где Иной мир проникает в наш, образуются такие своеобразные острова?

— Как аналогия, вполне годится. Но на самом деле все гораздо сложнее. Итак, — продолжил профессор, — этот остров, или область контакта, является связующим звеном — я уже говорил вам об этом в первую нашу встречу. Такое связующее звено функционирует как портал — то есть дверь, через которую можно пройти из одного мира в другой и обратно. Древние были хорошо знакомы с этими порталами и отмечали их различными способами.

— Каэрн, — кивнул я. — Там они отметили портал пирамидой из камней.

— Да, как в Каэрне. Каменные круги, стоячие камни, курганы и другие сооружения, слабо подверженные влиянию времени. Всякий раз, когда они обнаруживали портал, они отмечали его.

— Чтобы иметь возможность путешествовать между мирами, — сказал я с гордостью, что догадался.

Однако Неттлс поморщился.

— Да нет же! Все наоборот! Они отмечали двери, чтобы люди держались от них подальше — почти так же, как мы ставим предупредительные таблички о тонком льде или зыбучем песке. «Опасность! Не подходить!» Профессор покачал головой. — Вот почему они использовали огромные камни, строили дольмены — они хотели предупредить не только своих современников, но и последующие поколения.

— Не уверен, что понимаю, — признался я.

— Но это же так просто, — удивился Неттлс. — Древние хотели четко обозначить эти места, потому что понимали: случайно, без подготовки отправляться туда опасно. Только истинный посвященный может безопасно ходить между мирами. Существует множество историй о том, как ничего не подозревающие путешественники случайно попадали в Иной мир и сталкивались там с потусторонними существами. Эти истории тоже служили предостережениями: неподготовленным нельзя отправляться в неизвестность.

— Но Саймон-то как раз неподготовленный, — заметил я.

— Наверное, вы правы, — согласился Неттлс. — Но это еще не все. Я боюсь, что опасность угрожает теперь уже всем.

Вот так раз!

— Какая опасность?

— Если я прав, граница соприкосновения миров теряет стабильность. Возможно, уже слишком поздно.