ВОЙНА В РАЮ

Глава 10. У СЕРБСКОГО

Из Оксфорда в Эдинбург поезд отправился с получасовым опозданием. Он был битком набит болельщиками «Оксфорд Юнайтед». Я ничего не имею против британских железных дорог, даже учитывая то, что они позволяют ездить в своих поездах не тем людям. Вряд ли они в этом виноваты, но путешествие по железной дороге в таких условиях вынести трудно. Уже через пару часов стирается разница между вагоном второго класса и вагоном для перевозки скота. А если приходится ехать шесть часов в компании футбольного хулиганья, которому без ограничений продают спиртное, это уже немалое испытание.

К тому времени, как мы добрались до Бирмингема, меня уже мутило от пустых банок из-под пива Sköl и футбольных кричалок. С их помощью можно отвлечься ненадолго, а потом тексты очень быстро надоедают.

— Хотя бы разочек, — бормотал я задумчиво, — проехаться бы в первом классе. Я к этому давно готов.

Однако в Бирмингеме фанаты сошли, и вагон остался в нашем распоряжении. Я хотел было почитать оставленную кем-то газету, но буквы не складывались в слова, и я не мог понять смысла прочитанного. Пришлось отложить газету и таращиться в окно на унылую сельскую местность, проносящуюся снаружи. Видно было плохо. Такое ощущение, будто ручка фокусировки сломалась, а может, изображение было изначально испорчено — цвета выцвели, все тряслось. Мир, выходящий из-под контроля.

Вот как все начинается, подумал я и вспомнил страстную речь Саймона в машине накануне исчезновения. Возможно, он был чувствительнее, чем я полагал. Он чувствовал это, чувствовал надвигающуюся катастрофу. А я не чувствовал, во всяком случае тогда. Не то что теперь. Я боялся. А что можно сделать? Пришлось закрыть глаза и задремать.

В Эдинбург мы все-таки прибыли. Забрали багаж и ступили на платформу. Было холодно. В воздухе пахло дизтопливом и гамбургерами.

Мы поднялись по лестнице в торговый зал над платформой вокзала Уэверли и проталкивались сквозь толпу унылых покупателей. Поблескивали рождественские украшения, и я вспомнил, что придется разослать несколько открыток до того, как наступит праздничная суета. Доставка поздравлений в Штаты может занять все три недели.

В прошлое Рождество Саймон пригласил меня к себе домой, но в последнюю минуту отменил приглашение, потому что тетя Тути заболела лихорадкой, а его сестра с женихом уехали на Ибицу, мать собиралась ставить деревенскую пантомиму, так что семейное веселье не состоялось. В итоге я провел дождливое Рождество один в своей комнате. Это воспоминание меня огорчило.

Неттлс вызвал такси. Эдинбургский замок, холодный и неприступный на своей скале, нависал над нами, жутко светясь на фоне темного ночного неба. В такси профессор назвал водителю адрес знакомой ему гостиницы.

— Недорого, но чисто. И еда хорошая. Вам понравится, — пообещал он.

Даже если бы это место оказалось грязным и стоило целое состояние, а еду подавали тараканы шестифутового роста, вряд ли меня бы это смутило. Я устал и был подавлен неприятными мыслями, вложенными Неттлсом мне в голову. Мне хотелось поскорее залезть в теплую постель и забыть обо всем.

Такси остановилось возле узкого дома, составлявшего часть широкой дуги Карлтон-Террас. Надпись над дверью извещала, что мы прибыли в «Дом Каледон». Вывеска в окне предупреждала, что это частный отель — термин, который я всегда считал несколько сомнительным.

Мы вышли из машины и постояли возле входа.

— О да. По-моему, именно так. Идемте, — сказал он. — Нас ждет хозяйка миссус Дэлримпл.

— Профессор, а что будет дальше? — спросил я.

— Надеюсь, ужин. Я голоден, — ответил он. — Могу зубра съесть.

Хорошо, что хотя бы один из нас сохранил чувство юмора.

— Я не об ужине, — несколько раздраженно сказал я.

— Посмотрим, — сказал профессор, нетерпеливо потирая руки. — Сейчас поедем к Сербскому.

— Это ресторан такой? — поинтересовался я.

Так и случилось, что мы оказались возле пустого кирпичного здания в складском районе. На улицу не выходило ни одного окна, нигде не было вывески, или хотя бы наклейки VISA, как на приличном заведении общественного питания. Одинокая лампочка под ржавым железным колпаком освещала деревянную дверь. Медная дверная ручка почернела от времени. На косяке от руки белой краской было выведено число семьдесят семь, одна семерка над другой.

— Вы уверены, что это правильный адрес? — спросил я, глядя на темную улицу и уплывающие задние фонари нашего такси.

— То самое место, — ответил Неттлс, но, как мне показалось, не совсем уверенно. Он постучал в дверь костяшками пальцев, и мы стали ждать.

— По-моему, там вообще никого нет, профессор, — заметил я. — Может, пойдем куда-нибудь в другое место?

— Имейте терпение, Льюис. Вам понравится. Это именно то, что вам нужно.

Он снова постучал в дверь, на этот раз ладонью. Где-то вякнула кошка, поймавшая свой длиннохвостый обед. С ближней эстакады слышался шум колес пролетающих джаггернаутов. Они стремились куда-то к Форт-Бридж. Мы ждали. Было холодно и становилось все холоднее. Если я не хочу замерзнуть на пороге этого сарая, надо что-то придумать. Я уже открыл рот, намереваясь предложить минимальную программу, но тут по ту сторону двери послышалось какое-то царапанье. Дверь со скрипом приоткрылась. Через щель на нас посмотрел один глаз, после чего дверь мгновенно распахнулась, и бородатый великан бросился на нас с ревом: «Профессор!» Я быстро отступил назад, вскинув руки перед собой. Но бедный профессор попался. Мне показалось, что от объятий его позвоночник отчетливо похрустывает. Он даже пытался сопротивляться, однако гигант что-то рявкнул и расцеловал Неттлса в обе щеки. Я в отчаянии озирался. Где же эта полиция? Никогда ее нет, если она нужна.

Громила выпустил Неттлса и, к моему удивлению, оказалось, что профессор не так уж сильно пострадал. Он повернулся ко мне, поправляя пальто и ухмыляясь.

— Подходите, Льюис. Познакомьтесь с нашим хозяином!

Я осторожно подошел ближе. Великан ударил себя в гулкую грудь, как в бочку, и представился: «Я — Деймос!» Он протянул мне огромную руку.

— Рад познакомиться, мистер Деймос, — неуверенно сказал я, наблюдая, как моя рука исчезает в его ладони.

Рост Деймоса составлял никак не меньше семи футов. Первое впечатление создавалось примерно как от карьерного самосвала «Вольво». Борода — густая, черная, дикая и вьющаяся — покрывает всю нижнюю часть лица и спускается на шею. Одет в старомодный фермерский комбинезон и клетчатую фланелевую рубашку, ворот которой не сходится на могучей шее. Грива черных блестящих волос собранна в короткую косу. Глаза живые, улыбка широкая и приветливая.

Рукопожатием он не удовлетворился. Он сграбастал меня и прижал к себе, как будто я единственный сын, потерянный давным-давно. Я почувствовал, как мои лопатки сжались под его дружескими ударами. К счастью, обошлось без целования, как в случае с профессором, так что мне повезло отделаться легкими ушибами.

Неттлс и гигант оживленно побеседовали на каком-то диковинном языке, а потом нас потащили внутрь, — для этого хватило одной из могучих рук Деймоса.

Интерьер здания вполне подходил его обитателю. Это был обширный пустой склад. Неосвещенный, практически без мебели и, насколько я мог судить, не отапливаемый. Видимо нашего хозяина не беспокоило отсутствие обычных земных благ. Деймос взял свечу со столика у двери и повел нас по узкой дорожке богато раскрашенного ковра. В скудном свете свечи я заметил впереди гору мусора. Однако подойдя ближе я понял, что это длинный стол со скамьями по обе стороны и двумя столиками поменьше, окруженными стульями. За столами на стене висел персидский ковер в кривой раме. Ковер вкупе с ажурными деревянными перегородками делил пространство на части. На веревках свисала с потолка огромная картина маслом, изображающая восстание якобитов. Одну из перегородок украшало чучело лосиной головы, а на другой висел фальшивый средневековый щит, покрашенный из пульверизатора под жесть. Рядом стояло хорошо сохранившееся пианино. Почетное место на нем занимал большой портрет королевы.

И всюду цветы: в корзинах, в вазах, банках и кувшинах, букеты и цветы в горшках, море цветов. Они занимали все открытые поверхности. Не сразу я разглядел за цветами четверых людей, кажется, обедавших за столом. Незнакомцы настороженно поглядывали на нас, когда мы проходили мимо.

Наш гигант-хозяин усадил нас на противоположном конце длинного стола, ярдах в десяти от остальных гостей.

— Вот! Для вас берег! — сказал он, как будто и в самом деле зарезервировал стол специально для нас. — Садитесь. — Его голос гремел, как голос олимпийского бога в пустом пространстве. Я осторожно опустился на скамью с одной стороны стола, Неттлс сел напротив, а Деймос тут же поставил между нами вазу с цветами. Затем он исчез, громко напевая.

— Очаровательное место, — сказал Неттлс, отодвигая вазу в сторону. — Другого такого не сыщешь.

— В самом деле, — сказал я, озираясь. — Очень атмосферно. Как вам удалось его найти?

— Меня привел сюда друг. Человека необходимо представить, можно сказать, инициировать. — Он загадочно улыбнулся.

Деймос возник из мрака с кувшином и двумя пластиковыми стаканами. Он щедро плеснул в них пенистую красную жидкость. Вино? Я попробовал. Точно, вино.

Профессор Нетлтон поднял свой стакан.

— Слэйнте!

— Будьте здоровы, — ответил я.

Я не знаток, но вино в моем стакане оказалось отменным, с привкусом фруктов, с пряным оттенком корицы в аромате. После двух глотков тепло разлилось по всему организму.

— Неплохо, — отметил я. — Э-э, а где меню?

— Деймос подаст то, что, по его мнению, нам понравится, — объяснил Неттлс. — А что именно, зависит от того, что он нашел на рынке сегодня.

Словно в ответ на слова профессора, возник наш кит-метрдотель с двумя большими медными мисками в руках. В одной миске лежала зеленоватая каша, сбрызнутая маслом и посыпанная паприкой, а в другой — что-то, завернутое в полотенце. «Булакки!» объявил он и ушел.

Неттлс развернул полотенце и обнаружил горку теплых лепешек. Он оторвал от одной половину, а остальное протянул мне. Профессор обмакнул хлеб в маслянистую кашу, положил в рот, закрыл глаза и начал жевать.

— Пища богов, — восторженно заявил он. — Попробуйте, Льюис.

Я подцепил хлебом немного вещества из миски и осторожно попробовал. Оказалось, действительно вкусно. По крайней мере, голодать нам не придется. Лепешка была хороша — маслянистая, слегка эластичная, напомнившая мне присыпанных мукой девиц, месящих тесто в корытах и поющих сладострастные песни о выпечке.

Мы отрывали куски от лепешек, макали в миску и запивали отличным темным вином. Признаться, я был разочарован, когда показалось дно миски. Однако долго сожалеть мне не пришлось — явился Деймос с тарелкой салата. То есть это я подумал, что это салат. С таким же успехом это могла быть цветочная композиция.

— Это надо есть или восхищаться?

— И то, и другое, — ответил Неттлс, потянувшись за горстью спелых оливок. — Вы не представляете, как я скучал по этому месту! Давненько я здесь не был. И напрасно.

Профессор с воодушевлением приступил к еде. Он охал над оливками и ахал над артишоками. Маринованная свекла и булгарская пшеница привели его в восторг. Неттлс откровенно развлекался, наблюдать за ним было одно удовольствие. А может, уже сказывалось выпитое. В любом случае, мне было приятно. Я давно так не смеялся. Очень давно.

Посреди этого веселья снова появился Деймос, неся два тяжелых медных блюда — по одному на каждой ладони. Он с искренней гордостью грохнул их на стол.

— Ешьте, друзья мои! — призвал он. — Ешьте и получайте удовольствие!

Если я правильно понял, мясное ассорти состояло из курицы, утки, свинины и баранины. Не знаю, как выглядит жареная коза, так что, может, это была козлятина. А еще птицы! Целиком! С крошечными лапками и клювами. Но присутствовали и другие мясные составляющие, уж, не знаю, как их определить. Среди разных видов мяса стояли плошки с соусами и приправами: сливочными, сладкими, неимоверно острыми, так что даже волосы в носу вставали дыбом; вяжущие травяные настои и успокаивающие ароматические смеси. Настоящее кулинарное приключение.

Овощное ассорти было не менее загадочным. Картошку я узнал, рис тоже, но сварены они были как-то по-особому, с приправами, что делало их совершенно новыми по вкусу. В центре находились клубни в форме луковиц. По-моему, их варили в нектаре, они оказались самым сладким из того, что мне приходилось пробовать. В мисочках имелась смесь карри с какими-то другими пряностями, но каждая миска отличалась от другой. И все были одинаково вкусными.

Мы ели, пили, разговаривали, наполняя обширное темное пространство склада своим энтузиазмом. Наша трапеза радовала отсутствием тарелок и посуды. Мы брали еду руками прямо с блюд, облизывая пальцы, как непослушные школьники. Профессор Нетлтон показал мне, какой рукой удобней пользоваться, как правильно держать пальцы, и я стал, хотя бы на один вечер, мастером экзотической кухни.

Наконец — мне показалось, что слишком рано — Деймос убрал остатки пиршества. Взамен он принес тарелку миндального печенья и большую миску апельсинов. И еще при нем оказалась емкость с маслянистой черной обжигающей жидкостью, которая, по его словам, называлась кофе. Мы чистили апельсины и пили кофе из крохотных фарфоровых чашечек размером чуть больше напёрстка. Увы, я почувствовал, как блаженное сияние опьянения рассеивается в бодрящем действии крепкого кофе.

Я осмотрелся и обнаружил, что остальные посетители уже ушли. Как-то это прошло мимо моего внимания. За столом остались мы одни. Когда Деймос пришел наполнить кофейник, профессор предложил ему составить нам компанию. Хозяин одним пальцем подцепил соседний стул и придвинул к столу. Он взял чашку — еще более крохотную в его огромной ручище, — и деликатно отпил.

— Деймос, — сказал Нетлтон, — твоя еда, как всегда, достойна королей, да что там королей — самих богов! Я давно не получал такого удовольствия.

— Это было потрясающе, — добавил я, лениво поднося ко рту дольку апельсина. — Апельсины удивительно вкусные!

Деймос, вдохновленный нашей похвалой, сходил за новой порцией кофе, поднял изящную чашечку и сказал:

— За друзей! Жизнь принадлежит тем, кого мы любим, и там, где царит любовь, человек поистине король!

Странный тост, но я с ним, разумеется, согласился. Потом они с профессором вспомнили старые времена; оказалось, их дружба началась очень давно. Когда ритуал был соблюден, наш хозяин спросил:

— Итак, что привело тебя ко мне этой ночью?

— Мы путешествуем, Деймос. Нам просто нужна пища для наших тел и наших душ, — с улыбкой ответил Неттлс. — И ты славно ублажил и тела, и души!

Деймос серьезно кивнул, словно прекрасно знал о нуждах путников и их душ.

— Для меня счастье служить вам, — сказал он торжественным тихим голосом.

На этом наш странный, чудесный вечер закончился. Мы встали, пожелали хозяину доброй ночи, и при свете свечи нас провели к выходу. Деймос придержал дверь, положил огромную тяжелую руку нам на головы и благословил нас, когда мы проходили перед ним.

— Пусть Бог сопровождает вас в вашем путешествии, мои странствующие друзья. Перед тобой идут тысячи ангелов; другие тысячи молятся о благополучном возвращении. Мир вам! Спокойной ночи.

Выйдя в ночь, мы некоторое время постояли в свете тусклой лампочки и уже собирались искать такси. Обветшалая дверь снова распахнулась. Деймос наклонил голову и протянул мне белый бумажный пакет.

— Пожалуйста, — сказал он. — Это для тебя.

Я взял пакет и заглянул в него.

— Спасибо, — просто сказал я и с чувством повторил: — Спасибо.

Наш гениальный гигант кивнул и быстро нырнул обратно внутрь.

— Апельсины, — сказал я Неттлсу, залезая в пакет и доставая яркий нездешний фрукт. — Он подарил мне апельсины, — сказал я, немного смущенный необычной щедростью этого человека. — Какое чудесное место. — Я пристроил пакет под мышкой и пошел рядом с Неттлсом.

— Вы ведь специально привели меня сюда, верно?

— Надо же было где-то провести вечер.

— Я не это имею в виду, — сказал я. — Так в чем состоял замысел?

— В еде, мистер Льюис.

— Еда в дорогу? И всё?

Профессор только улыбнулся и пошел, напевая себе под нос. Я последовал за ним, слишком сытый и слишком сонный, чтобы думать о чем-нибудь кроме ходьбы. Однажды, когда мы шли в кромешной тьме улицы, я взглянул на небо и увидел россыпь звезд, неожиданно яркую в ясном холодном воздухе. От этого зрелища у меня почти перехватило дыхание. Не помню, чтобы мне приходилось видеть небо таким ярким и живым!