ВОЙНА В РАЮ

Глава 24. ТВЭРЧ

Живых не было. Мертвые лежали непогребенными. Некогда гордый Сихарт напоминал разграбленную гробницу — холодную, опустошенную. Могучая крепость сама казалась трупом.

Везде глаза натыкались на следы зверств: женщины, все еще прижимающие к груди своих замерзших младенцев; дети, которым отрубили руки и ноги и оставили истекать кровью; обезглавленные собаки; скот, сожженный заживо в загонах; перерезанные овцы, задушенные пастухи… Повсюду следы огня, грязи и крови.

Запах смерти пропитал туманный воздух, а засохшая кровь окрасила размокшую от дождя землю. Мы с Тегидом ошеломленно взирали то на одну мерзость, то на другую. Во рту стояла горечь, время от времени мы бормотали бессмысленные вопросы: как такое могло произойти? кто это сделал? Среди множества непонятных вещей на первое место выходило то, что мы не видели следов боя. Мы не нашли ни короля, ни его воинов, хотя тщательно обыскали все, что осталось от зала и королевских покоев. Если не считать стражников, убитых за пределами зала, других воинов не было. Логично было предположить, что король покинул место битвы еще до того, как она случилась, покинул во главе своего отряда, а может просто был в отъезде, когда пала его цитадель, да и знал ли он об этом вообще?

Тегид с негодованием отверг мои соображения о том, что король мог бежать.

— Да он скорее вырвет собственное сердце, — мрачно пробормотал Тегид, — станет пищей для воронов, но не будет смотреть, как режут его людей, как опустошают крепость. И уж точно он не даст схватить себя, пока жив.

Трудно было определить, когда случилась беда. Снег и холод сохранили тела в том виде, в котором они падали на землю. Ни короля, ни его воинов среди убитых мы так и не нашли.

— Значит, он ушел раньше, — заключил я. Другого объяснения у меня не нашлось.

Великого Короля просто не оказалось на месте, когда Сихарт захватили. Но зачем и куда он отправился в зимний сезон, когда все жмется к теплу, а на улицу люди выходят только при крайней необходимости?

— Куда и зачем он мог уйти? — подумал я вслух.

— Не знаю, брат, — с сожалением ответил Тегид. — Думаю, здесь мы ответа не найдем.

— А где нам его искать?

— Обследуем местность. Посмотрим, что нам попадется.

Мы покинули Каэр. Одуревшие от горя и больные от напрасных ожиданий, с трясущимися руками, мы сели на лошадей и направились прямо в королевскую гавань в устье реки Мьюир-Глейн. Мы ехали быстро, стремясь обогнать надвигающиеся сумерки, но выяснилось, что спешил мы напрасно.

Не было необходимости спешиваться. С седел мы прекрасно видели сплошные руины: остовы сгоревших кораблей, обломки мачт и обрывки парусов… Сгорели сараи и дома. Сгорел сложенный штабелями лес, предназначенный для постройки новых судов. Даже берег выглядел обожженным и почерневшим. Нападавшие, кто бы они ни были, не упустили ничего. Все было засыпано углем и пеплом.

— Нужно несколько дней, чтобы здесь все так сгорело, — пробормотал Тегид. — Должно быть, огонь можно было видеть с полпути на Инис Скай.

Лошади нервно переступали ногами, фыркали, пока мы пытались отыскать хоть что-то живое. Напрасно. Я невольно тянулся к оружию, укрытому от непогоды и удобно притороченному к седлу. Мрачное, но все же утешение.

— Здесь мы ничего не найдем, — сказал наконец Тегид. — Едем дальше.

Ночь застала нас в лесистых холмах. Пришлось дать крюк. Идти через болота ночью — гиблое дело. Мы выбрали дорогу, проходившую по гребням холмов и по охотничьим тропам, соединявшим Сихарт с соседними селениями. Когда мы подъезжали к первому из них, выглянула луна, но слишком ненадолго, чтобы разглядеть хоть что-нибудь.

Каэр Диффрин построили на холме над рекой. Там проживало около двухсот членов клана Ллвидди. В живых не осталось никого. Мы не стали пересчитывать. В этом не было необходимости — в кольце обугленных остатков частокола просто не могло остаться никого живого. Это мы заметили еще до того, как спешились. Из уважения к сородичам мы вели лошадей в поводу, идя среди разрушенных домов.

— Я не хочу здесь оставаться. — Несмотря на то, что говорил я тихо, почти шептал, в неестественной тишине слова все равно прозвучали громко. Тегид не ответил. Я коснулся его руки — она была жесткой и холодной. — Уйдем отсюда, брат. Если хочешь, разобьем лагерь у реки и вернемся утром.

Тегид молча сел на лошадь. Мы покинули Каэр Диффрин, но останавливаться не стали. В ту ночь мы вообще не отдыхали, не считая времени на то, чтобы напоить лошадей. Серый рассвет застал нас до предела уставших среди руин Кнок-Хидда.

Некогда красивое поселение, упрятанное в живописной долине, теперь представляло собой пепелище. Можно было только гадать, сожгли жителей заживо, или сначала убили, а потом уже сожгли.

Пока Тегид копался в сыром пепле зала, я осматривал почерневшие, рухнувшие балки Дома Воинов. Я ковырял угли рукояткой сломанного копья сам не знаю, зачем. От едкого запаха гари и обугленных трупов на глазах выступали слезы, но я не прекращал своего занятия. И моя настойчивость принесла плоды. Когда я уже решил идти дальше, глаз уловил движение. Мне даже показалось, что я слышал шорох. Я резко развернулся на пятках, вглядываясь в черный угол. Сначала я не увидел ничего… но затем, склонившись к упавшему камню, заметил маленькую скрюченную фигуру. Наконечником копья осторожно потрогал съежившееся тело. Человек или зверь не издал ни звука, только глубже втиснулся в свою нору. Я откинул черную балку, разгреб камни, и в яму упал свет. В норе лежал обгоревший труп суки-гончей. К ней жался щенок.

Срая шерсть была спутана и опалена в десятке мест; на маленьком плече зияла свежая рана. Щенок дрожал от страха и холода, прижимаясь к окоченевшему телу мертвой матери. Там было еще три щенка, все мертвые; сука умерла, защищая свое потомство, ее зубы все еще скалились в ледяном рыке. Щенок показался мне достаточно взрослым, во всяком случае, не грудным, хотя весь его вид говорил, что ему не больше пары месяцев. Я наклонился. Он обнажил прекрасные белые зубы.

Самым добрым поступком было бы сразу убить его, положив конец его страданиям. Но после всех разрушений, свидетелями которых мы с Тегидом стали, найти единственного выжившего — хотя это был всего лишь голодный щенок — я не мог заставить себя оборвать эту ниточку жизни, сопротивлявшуюся смерти, царившей вокруг. Я решил подарить ему жизнь. Он не скулил, вообще не издал ни звука, когда я за шкирку вытащил его из логова.

Но маленький звереныш тут же укусил меня, как только я собрался его погладить. Я положил его на сгиб локтя, и он вцепился в мой рукав острыми зубами и удержался.

— Молчи, Твэрч!

Я выпалил первое попавшееся на язык имя и поругал щенка, слегка постукивая по носу.

Тегид расслышал, что я с кем-то говорю и тут же подбежал ко мне. Увидел щенка и грустно улыбнулся.

— Так! Кто-то все-таки выжил. Как ты его назвал?

— Твэрч.

— Это же значит «кабан?» Почему?

— Я взял его, и он тут же меня тяпнул. Вот я и вспомнил, что старый кабан будет биться до последнего, пока не сдохнет. — Я пожал плечами и добавил: — Можешь предложить что-нибудь другое… Этому зверю нужно хорошее имя.

— Нет уж! Ты хорошо придумал. Так тому и быть. — Он внимательно оглядел щенка. — Маленький дерзкий, Твэрч, мы тебя воспитаем как Боевого Вепря. — Он тоскливо огляделся. — Здесь то же, что и в других местах. Ничего мы не найдем. Едем дальше.

— Надо отдохнуть, Тегид. И поесть. Наши лошади и полумертвые, они голодные. Давай остановимся хотя бы на день. Там на берегу я приметил место… Для лагеря в самый раз. Выспимся, а потом уж решим, что делать дальше.

Тегид был недоволен, но после того, как его лошадь упала на грязной дороге, когда мы ехали из каэра, и он согласился на привал. Иначе нам пришлось бы дальше идти пешком. Мы понятия не имели, где искать пропавшего короля и его воинов, но в любом случае без лошадей мы пропадем.

Место, о котором я говорил, представляло собой молодую ольховую рощицу, среди которой притаилась рыбацкая хижина. А может, и не рыбацкая. Рядом была запруда, человек явно за ней присматривал. Деревья защищали от ветра, а у хижины оказалась цела крыша, так что дождь нам не грозил. На берегу росла трава, лошади могли пастись. Мы дали им напиться из реки, а затем привязали среди голых деревьев.

В хижине обнаружился небольшой запас дров, козьи шкуры и несколько запечатанных кувшинов. Шкуры были грязные, зато дрова сухие, а главное, в кувшинах оказалась хорошая медовуха. Здешний хозяин знал, как облегчить себе холодное бдение.

Твэрчу я устроил гнездо в углу хижины, поделившись с ним шкурой. Он внимательно обнюхал его, успокоился и улегся. Наверное, собака смотрителя запруды использовала эту шкуру как подстилку. Собачий запах показался ему знакомым. Щенок полизал раненое плечо, сунул нос между лапами и тут же заснул.

Вошел Тегид с четырьмя коричневыми форелями. Когда успел? В мгновение ока бард выпотрошил рыбу, а я развел огонь в яме возле хижины.

Форель мы нанизали на заостренные ивовые прутья и укрепили над огнем. Запах жареной рыбы, смешанный с дубовым запахом сухих дров, заставил мой желудок заурчать. Последние несколько дней мы плохо питались. Тегид открыл один из кувшинов; мы передавали мед друг другу, пока готовилась рыба, отвлекаясь только на то, чтобы вовремя поворачивать шампуры. Мы почти не говорили, просто слов не было для выражения того, что мы чувствовали. А голод и серьезная усталость требовали отложить все разговоры на потом.

День оставался все таким же серым и промозглым, но еда здорово согрела нас изнутри. Я с наслаждением отламывал кусочки рыбы, то и дело облизывая пальцы. Дай я себе волю — съел бы все подчистую, но все же оставил долю для Твэрча. Я не знал, станет ли он такое есть, но все же решил попробовать.

В хижине было тесно, но сухо. Мы заснули, как только устроились на шкурах.

Проснулся я от того, что нечто мокрое тыкалось мне в подбородок. Пока я спал, Твэрч забрался мне грудь и свернулся калачиком, прижавшись носом к подбородку. Я осторожно встал, стараясь не разбудить Тегида, и мы с Твэрчем выбрались наружу. Погода лучше не стала. Порывистый ветер с северо-востока стал даже холоднее, чем раньше, а облака опустились еще ниже.

— У меня есть кое-что для тебя, Твэрч, — тихо сказал я. — Попробуй и скажи, будешь ты такое есть?

Я предложил щенку кусок рыбы, специально припасенный для него. Он внимательно обнюхал, но есть не стал, а вот пальцы мои облизал самым тщательным образом. Я как следует помял рыбу и протянул руку щенку. После нескольких таких облизываний я снова протянул ему рыбу, и на этот раз он сожрал ее, как любой голодный, а на закуску вылизал мне пальцы.

— Потерпи, найдем тебе еще что-нибудь, — успокоил я звереныша. — Оленя или жирную куропатку, — а сам тут же подумал, что никаких признаков дичи в округе не видел. Да, рыба была, а вот больше не было ничего с тех пор, как мы вошли в долину Модорн.

Когда Тегид проснулся, я поделился с ним своими сомнениями.

— Как думаешь, кто или что могло прогнать всю дичь из долины?

Бард покачал головой.

— По-моему, это невозможная вещь. Впрочем, разрушить три крепости, да так, чтобы ни одна не успела предупредить другие — тоже не очень-то возможно. Эта загадка мне не по зубам.

Больше мы об этом не говорили. Тегид отправился поить лошадей, а я — проверять сети на запруде. Рыбы в сетях не оказалось, я было начал ставить их заново, но в это время Твэрч начал яростно тявкать на берегу. Я вылез из воды и обнаружил, что он роет яму на дне земляного холма, по форме напоминающего большой улей.

Насыпь скрывалась среди деревьев, но совсем рядом с берегом. Если бы не Твэрч, я бы ее не заметил. Но щен казался очень взволнованным, и я решил посмотреть, что он там нашел. Может, барсучья нора… Подойдя ближе, я понял, что насыпь сделали совсем недавно, покрыв ее аккуратно вырезанным дерном. Сверху ее прикрыли несколькими недавно срубленными деревцами. Когда я их раскидал, то сразу понял, почему щенок так беспокоился: стоило мне заглянуть в прокопанное собакой отверстие, как в нос мне ударил запах дубового дыма.

Наконец-то Многоодаренный улыбнулся нам! Это была коптильня! Внутри стояли деревянные колья с перекладинами, и на каждой — тяжелые тушки копченого лосося.

— Молодец, Твэрч! — Я сразу выдал псу большой кусок первой попавшейся рыбины. Пока он расправлялся с ним, я гладил его и приговаривал: — Хороший пес! Умница Твэрч!

Рыбу я отнес Тигиду.

— Как бы там дальше не было, с голоду не умрем, — сказал я, протягивая ему копченого лосося. — Нам еще надоест кормиться ими. Там много. Это Твэрч нашел коптильню.

— Мы в долгу перед тем, кто построил запруду.

— И перед носом Твэрча, — добавил я.

Тегид попробовал рыбу.

— Коптил мастер, знаток своего дела, — одобрил он. — Не иначе рыба готовилась для королевского стола.

Тегид вспомнил о короле, а я почувствовал, будто ледяная рука сжала мое плечо.

— Что нам делать, Тегид?

— Не знаю, — тихо ответил он. — Надо постараться понять, что здесь произошло.

«Что произошло?» У меня не было ни единого мало-мальски внятного объяснения. Целые поселения опустошены, люди убиты, никто их не защитил. Скот забит на месте, и все предано огню. Но ведь нет следов грабежа! Бессмысленное разрушение. Просто безумие какое-то!

— Как такое могло случиться? На каэр напали — понимаю. Но остальные узнали бы. Увидели бы дым пожаров, подняли тревогу. Король с отрядом выступил бы против захватчиков. Была бы битва. Но ведь нет никаких следов!

Тегид думал.

— Если напали ночью, — раздумчиво проговорил он, — дыма никто не увидел бы.

— Увидели бы отсветы пожара. Кто-нибудь обязательно увидел бы! — Я почти кричал. — Да и кто будет нападать ночью? Кто может нанести удар сразу по трем крепостям, — а ведь мы еще далеко не все осмотрели, — скрытный удар! Мы не видели ни одного убитого воина. Они уничтожили все, и не оставили следов! — От гнева и возмущения мой голос дрожал. — Я тебя спрашиваю, Тегид. Что это за враг такой?

Пока я говорил, в глазах бреона появилось странное выражение. Я, не понимая, смотрел на него.

— Я что-то не то сказал?

— Наоборот. Твои вопросы лучше, чем ты думаешь. — Голос барда очень мне не понравился. — Есть тот, кто может делать все, о чем ты говоришь.

— Что это за чудовище? Кто он?

Тегид остановил меня резким жестом, как будто боялся, что я произнесу ответ прежде, чем он успеет его сказать. А может он опасался… кого? Дьявола?

— Ты прав, называя его чудовищем, — сказал он тихо, — так оно и есть. Но ходит он на двух ногах, и форму имеет человеческую.

— Да кто это такой?! О ком ты толкуешь? — Я боялся ответа, но мне обязательно надо было его услышать.

— Это Нудд, лорд Уфферна.