ВОЙНА В РАЮ

Глава 27. ПОХОД В ФИНДАРГАД

Во главе отряда Великий Король объехал свои земли: Каэр Диффрин, Кнок Хидд, Иско, Динас Галан, Каэр Карнедд. Везде он видел одно и то же: разрушения и мертвая тишина. Никто не знал, что думал король, он же ни с кем не разговаривал, но смотрел он на все это немигающим взором.

Воины кричали о мести. Они бушевали. Это повторялось в каждом новом месте. Каждое новое увиденное зверство порождало новые крики с требованиями отомстить. Подобно гончим на охоте, жаждущим крови, они проклинали врага и требовали немедленно пуститься в погоню. Простые люди — они воображали, что с врагом можно и нужно сражаться мечом и копьем.

Но король лучше понимал происходящее. Увидев достаточно, король Мелдрон, к большому разочарованию своих воинов, повел отряд к Финдаргаду, своей самой северной крепости в сердце гор Кетнесс. Там Великий Король хотел собрать остатки своего народа. А остатки были. Несколько поселений избежали уничтожения: было несколько хорошо укрытых владений, куда не добралось Войско Демонов. Возможно, их просто не заметили в безумии разрушения, или сочли не стоящими внимания. Как бы то ни было, когда Мелдрон Маур взял курс на Финдаргад, за ним следовало не меньше шестисот душ. Из них почти сто пятьдесят конных воинов. Остальные — крестьяне и ремесленниками. В каждом поселении, где находились люди, мы брали ровно столько припасов, сколько могли унести, и шли дальше. Для броска на север нужна еда и теплая одежда. Двигаться нам приходилось быстро и как можно тише, чтобы не привлекать внимание лорда Нудда. Никакого тяжелого скарба, никаких повозок, запряженными волами. Да, было голодно, зато двигались мы быстро.

В Искоу, на берегу Нантколла, реки, берущей истоки в снежных горах Кетнесса, Тегид поставил огам: дубовый столб с надписью на языке бардов. Тот, кто придет после нас, будет знать, что мы выжили. Отсюда мы двинулись на север, в высокогорье. Соллен, самое жестокое время года, как и следовало ожидать, не проявил милосердия. Зато подморозило так, что идти было легко, и следов за нами почти не оставалось.

Быстро и бесшумно переместить такое количество людей — не простая работа.

— Это немыслимо, — ворчал Тегид. — Все равно, что пасти косяк лососей ивовой веткой! — Надо сказать. причин жаловаться у него хватало. Король молчал. Он говорил только с бардом, скакавшим с ним бок о бок. Я поклялся охранять Тегида, значит, хлопот хватало и мне. Так что только к вечеру третьего дня я выяснил, что Саймон жив. По правде говоря, я не думал о нем с тех пор, как покинул Инис Скай. Столько всего случилось, что и о себе-то некогда было думать, не то что о Саймоне.

Я увидел его в гвардии принца Мелдрина и сразу вспомнил, где я и зачем пришел. Мне стало понятно, что чувствовал Саймон в тот день, когда он увидел меня среди битвы. Мысль была неприятной: оказывается, я забыл, что я здесь чужой, и вообще этот мир не мой.

Саймон заметил меня не сразу, дав возможность некоторое время понаблюдать за ним. Он ехал в отряде принца Мелдрина, элиты из элит; они называли себя волчьей стаей. В их задачу входила охрана королевского отряда, особенно арьергардное прикрытие. Ибо больше всего мы опасались преследования. Вот потому я и не видел его раньше. Я сразу понял, что Саймон занял видное место в волчьей стае принца. Ему подчинялись беспрекословно.

Его фигура и раньше выглядела неплохо, но теперь он весь был покрыт сплошными мускулами, особенно плечи. Мощные ноги уверенно несли не менее мощное тело. Он со знакомой непринужденностью прохаживался между своими собратьями по мечу, а я подумал, что такая непринужденность достигается только многими победами, уж мне ли не знать! Настоящий военачальник, он и вид имел соответствующий: волосы отросли и собраны в косу на шее; штаны из тонкого синего льна; ярко-желтая рубашка; плащ зелено-синего цвета в клетку. Он не носил торк, но мог похвастаться четырьмя широкими золотыми браслетами и золотыми кольцами на пальцах.

Я обрадовался, увидев его живым и здоровым, да и внешний вид его не мог не радовать. Некогда я знал беспечного молодого человека, а теперь передо мной был настоящий кельтский воин. Наверное, обо мне он мог бы сказать примерно то же самое, поскольку и мой внешний вид существенно изменился.

Насмотревшись на него издали, я решил подойти. Он сидел на телячьей шкуре рядом с небольшим костерком.

— Саймон? — Заслышав свое прежнее имя, он повернул ко мне голову. На лице проступило удивленное узнавание.

— Льюис!

— Ага, значит, ты все-таки меня помнишь.

Он вскочил на ноги, но почему-то не взял меня за руки, как положено приветствовать родича.

— Рад видеть тебя, друг. Я слышал, что ты вернулся. — Говорил он приветливо, но с некоторой прохладой. Я сообразил, что он вовсе не рад меня видеть. — Я давно хотел тебя найти.

Я ему не поверил, но пропустил это мимо ушей.

— Отлично выглядишь, Саймон.

Он склонил голову набок, словно пытаясь решить, как себя вести, а затем тихо рассмеялся.

— Мы не виделись целую вечность! Ну, что на острове? Я слышал, у Скаты очень милые дочери. — Саймон осклабился, а его друзья заулыбались и стали подталкивать друг друга локтями.

— Это так, — ответил я. — Как дела, Саймон? Я вижу, ты преуспел.

Он нахмурился и несколько мгновений пристально смотрел на меня.

— Теперь мое имя Сион Хай, — тихо ответил он. В его глазах я заметил гордость с толикой презрения. Челюсть угрожающе выпятилась. Я понял, что вижу перед собой человека, которого когда-то хорошо знал, а теперь совсем не знаю. Изменилось не только имя. — Кажется, ты неплохо справился с задачей.

— Я все еще жив.

Саймон с готовностью принял это объяснение.

— Ты всегда меня удивлял.

— В последнее время нам хватало неожиданностей, — сказал я ему. — Извини, не хотел тебя беспокоить.

Напряженное выражение сошло с его лица, он великодушно махнул рукой.

— Пустяки! — громко сказал он. — Ничего особенного! — Я понял, что он сказал это больше для своих людей, чем для меня. — Посиди; раздели с нами огонь. Мы всегда рады собрату по мечу.

Остальные воины с готовностью подвинулись, чтобы освободить место для меня. Я мгновенно почувствовав себя частью их компании. Оставался вопрос: с чего бы им так быстро принять меня, но я тут же сообразил, ведь они, должно быть, видели меня с Тегидом и королем, и поняли мое высокое положение.

— Говорят, ты был с Оллатиром, когда он умер, — спросил воин, сидевший напротив меня. Он был в своем праве: если есть возможность получить сведения из первоисточника, незачем спрашивать кого-то другого.

— Я был там, — коротко ответил я. Эту тему мне не хотелось бы обсуждать при всех.

— Великий бард ушел, — кивнул воин рядом с Саймоном. — Король среди бардов. Его советов будет очень не хватать.

— Это так, — поддержал другой. — Будь он здесь, Сихарт не пал бы.

Печаль воинов была понятной, она была бы еще больше, если бы не ужас опустошения, который они видели в Сихарте. Они пока даже не осознали до конца всю чудовищность потери.

Один из воинов повернулся ко мне.

— Говорят, это вы с Тегидом зажгли сигнальный костер? Значит, вы были там, когда пришел враг? Ты видел его?

Наверное, в его вопросе содержался упрек, что мы ничего не сделали для защиты крепости.

— Нет, — ответил я. — Мы с Тегидом пришли, когда было уже поздно. А вот где были вы, когда ваши родичи нуждались в защите?

Видимо, я попал в больное место. Все угрюмо уставились в огонь. Один из них, воин по имени Аэдд, ответил за всех.

— Тысячу своих смертей я отдал бы за спасение хотя бы одного из моих близких.

— Десять тысяч, — мрачно добавил воин, сидевший рядом с ним. — Если бы мы были там…

Я не мог избавить их от чувства вины, но зато мог облегчить их боль.

— Это даже хорошо, что вас тут не было, — сказал я им. — Я видел врага и говорю вам правду: вы пали бы вместе с остальными.

— И кто же это был? — Мой ответ рассердил их. Они вскочили, как будто собирались прямо сейчас броситься в бой. — Кто это сделал?

Я не успел ответить, потому что меня опередил Саймон.

— А ну, сядьте! — приказал он. — Вы все видели Каэр Диффрин, Искау и Динас Галан. Мы ничего не смогли бы сделать.

— Может, ты и прав, — ответил Аэдд, медленно садясь на свое место. — Да только воин, не способный защитить родных, хуже труса. Если уж на то пошло, лучше бы нам умереть вместе с ними.

— Вы ничего не смогли бы изменить, — повторил я как можно убедительней. — В бесполезной смерти нет доблести.

— Хорошо сказано, — быстро согласился Саймон. — От нас мертвых уже мало толку. Но пока мы живы, у нас есть шанс отомстить за наших родичей.

Все дружно согласились с ним, послышались клятвы убить как можно больше врагов, когда придет день возмездия. Они пока не понимали сложности нашего положения. Я не стал их разочаровывать; скоро им предстоит узнать правду.

И все же мои слова настроили их на решительный лад.

— На нас долг крови, — проговорил Аэдд. — Он тяжел. Но мне все равно совестно, что меня не случилось здесь, когда они гибли.

— Мы для того и спешили, чтобы помешать этой беде, — напомнил ему Саймон.

— Когда мы с Тегидом прибыли в каэр, — сказал я, возвращаясь к сути разговора, — мы думали, что и вы погибли. Иначе трудно было представить, почему крепость пала.

— Мы уехали, потому что нас позвали, — ответил Аэдд. Дальше он поведал о том, что слухи о вторжении пришли с юго-западного побережья. Король собрал воинов и покинул каэр. Они зашли далеко, но не встретили захватчиков, и спустя несколько дней, когда погода ухудшилась, повернули назад.

— Когда мы увидели ваш сигнал, мы подумали… — Аэдд резко оборвал себя.

Меланхолично потрескивал костер. Встал Саймон.

— Услышьте меня, братья. Долг крови будет погашен. Отомстим за наших погибших. Раздавим врага!

Слова были, конечно, смелыми, но они не смогли развеять мрачное настроение воинов. Возможно, со временем от них займется огонь их доблести, их сердца вновь воспылают мужеством. Но не сегодня. В эту ночь и еще во многие последующие ночи они будут оплакивать погибших, тяжесть траура не покинет их.

Я оставил их лелеять свое горе и вернулся к Тегиду. С королем был принц Мелдрин. Он тщетно пытался получить от отца хоть слово. Наконец он смирился с молчанием короля и ускакал, сказав напоследок:

— Поговори с ним, Тегид. Возможно, он тебя послушает. Скажи отцу, что мы так никогда не доберемся до Финдаргада. Далеко и слишком холодно. Перевалы закрыты снегом. Половину людей потеряем еще до того, как увидим крепостные башни. Скажи ему, Тегид!

— Я уже говорил, — пробормотал Тегид, дождавшись ухода Мелдрина. — Он меня не слушает.

— Это в самом деле настолько опасно? — спросил я.

Тегид кивнул.

— Горы Кетнесса высоки, а ветры Соллена холодны. Принц говорит правду. Многим предстоит умереть, прежде чем мы достигнем крепости.

— Тогда зачем мы туда идем?

— А что нам еще остается? — мрачно ответил Тегид. — Приказ короля.

Я не стал задавать бессмысленные вопросы. Уж если могучий Сихарт не устоял, то чем помогут каменные стены Финдаргада? Какая польза от мечей и копий против врага, не боящегося ни боли, ни смерти?

Как и говорил Тегид, мы могли бы с таким же успехом остаться в Сихарте и избавить себя от невзгод и страданий холодного путешествия по горам, потому что одна могила мало чем отличается от другой, и когда лорд Нудд придет за нами, нам его не остановить. И все же неуловимый проблеск надежды тлел на краю моего сознания, словно светлячок. Вот сейчас он там, но стоит за ним погнаться, исчезает бесследно. Остановишься, и он снова появляется. Но, как я ни старался, поймать его не удалось.

И все же надежда оставалась, пусть маленькая, но оставалась. Той ночью я ушел от королевского костра в ближайшую рощицу, намереваясь, во что бы то ни стало, додумать мелькнувшую мысль до конца. Я простоял всю ночь, прислонясь спиной к тощей ольхе, вслушиваясь в стук веток на холодном ветру, глядя на яркие звезды, неторопливо вершившие свой путь в черном солленском небе. Я думал. Но вот уже луна скрылась за холмами, а я ничуть не приблизился к своей цели.

Серо-зеленый рассвет приподнял ночную завесу на востоке, и постепенно до меня стало доходить. Пока это был всего лишь вопрос: зачем, собственно, понадобилось выманивать короля из крепости? Если лорд Нудд и в самом деле настолько могуществен, чем ему мог помешать король? Кораниды не нападали на Сихарт и другие земли королевства, пока король оставался в своей крепости. Обманом Мелдрона выманили из крепости и напали только после этого. Выходит, некая сила мешала лорду Нудду совершить злодейское нападение, пока король оставался со своим народом. И даже после того, как крепость пала, победу коранидов нельзя назвать полной. Король жив, его отряд остался цел. Люди, пусть не все, спаслись. Значит, гибели можно как-то избежать? Но как?

Когда первые слабые лучи дневного света озарили небо болезненным сиянием, мне явственно послышался голос бенфейт, причем так отчетливо, словно она стояла передо мной: «Пока не восстановлена Песнь, Цитраула победить не удастся».

Это то, что я искал? Возможно. Однако вызывает сомнения, ведь бенфейт ясно сказала: «Никто не знает Песнь, кроме Фантарха». И как тогда можно восстановить Песнь Альбиона, неизвестную никому, кроме Фантарха, особенно если учесть, что Фантарх мертв? Есть ли вообще ответ у этой загадки?

Проблема мучила меня весь день, и следующую ночь, когда мы сидели, закутавшись в плащи, у костра. Я не нашел решения.

— Тегид, — тихо сказал я, — я тут размышлял… — Твэрч спал у моих ног, король отдыхал неподалеку, а Тегид сидел рядом со мной, глядя на мерцающее пламя.

Бард хмыкнул, но не отвел глаз от огня.

— Где Фантарх?

— Мы уже говорили об этом, — недовольно пробормотал он. — Фантарх мертв.

— Подожди, я ведь не просто от скуки спрашиваю, — настаивал я.

— Хорошо, говори, что думаешь, — смягчился он.

— Бенфейт многое мне рассказала, — начал я, но меня тут же прервали.

— Тебе — может быть, а вот ты мне почти ничего не рассказал, — Тегид явно был не в духе. — Ну так что? Решил уделить мне долю из своих сокровищ?

Я все еще не понимал сказанного бенфейт, вернее, боялся понять. Но по мере того, как шли дни и безнадежность нашего положения становилась все более очевидной, собственная судьба беспокоила меня все меньше. Не время для секретов. Тегид — Главный Бард, он обязан знать то, что известно мне.

— Наверное, ты справедливо упрекаешь меня, — сказал я. — Я расскажу тебе. — И я начал рассказывать, о Фантархе, о Песне Альбиона — сначала неохотно, но затем слова полились сами. Я рассказал о пророчестве, по крайней мере то, что помнил. О разрушениях и потрясениях грядущих дней, а также о пришествии героя, о Лью Серебряной Руке, о Полете Воронов и о Подвиге в конце Великого Года, короче, обо всем, что мог вспомнить из слов бенфейт. Когда я закончил, Тегид сидел, по-прежнему глядя в огонь. — Понимаешь, Тегид, мне все-таки кажется, какое-то будущее у нас пока есть.

Тегида мои слова не успокоили. Он покачал головой.

— Боюсь, ты ошибаешься. То будущее, которое могло быть, теперь уже никогда не наступит. Цитраул слишком силен; Лорд Нудд слишком могуществен.

— А зачем тогда вообще пророчество?

Тегид не ответил.

— Не понимаю, Тегид. То ты сожалеешь, что я не все рассказал тебе, а теперь жалуешься, что уже поздно. Песнь должна прозвучать, иначе Цитраула не одолеть. Так сказала бенфейт. Надо найти Фантарха.

— Фантарх мертв, и ты это знаешь.

— А Песнь?

— И Песнь тоже. Иначе и быть не может. Фантарх — голос Песни, без Фантарха ее просто нет.

— Но где он похорронен?

— Это у тебя авен Оллатира, — рявкнул он. — У меня его нет.

— Что ты имеешь в виду?

Он что-то пробормотал себе под нос и хотел отвернуться, но я схватил его за плечо.

— Пожалуйста, Тегид, я хочу понять. Где покоится Фантарх?

— Откуда мне знать? — Ответил он раздраженно, но все же снизошел до объяснения. — Не знаю. Песнь надо защищать, поэтому покои Фантарха скрыты, и где они — большой секрет. Только Пандервидд знает, где скрывается Фантарх. Оллатир знал, но Оллатир мертв.

— Он не передал тебе секрет?

— Какой ты бестолковый! — Тегид вскочил на ноги и взялся за голову. — Пойми же, наконец: Фантарх мертв; Оллатир мертв; Песнь мертва; и мы тоже скоро умрем. — Король беспокойно пошевелился во сне. Тегид понял, что его гневные выкрики потревожили короля, и опустил руки.

Неужели пророчество оказалось обманом, неужели это простая уловка? Хрупкая надежда, вызревавшая у меня в сердце, начала распадаться. Невозможно победить Цитраула без Песни, а Песни нет без Фантарха. Фантарх мертв, а единственный человек, который знал, где его искать, тоже мертв.

— Ты все еще думаешь, что у нас есть надежда? — проговорил Тегид сдавленным шепотом. Словно обессилев, но опустился на землю.

— Но жив король, — упрямо ответил я. — Как может не быть надежды, если король жив? Ты тоже жив, и я живой. Посмотри вокруг — нас здесь сотни, и все готовы сражаться. Почему лорд Нудд не убил нашего короля? Почему он нападал только на незащищенные селения? — Я говорил, и во мне крепла уверенность, что нечто все еще удерживает Нудда от окончательной победы. — Послушай, Тегид, если бы я был таким могущественным, каким ты считаешь Нудда, я бы сначала убил короля, и всё, королевство стало бы моим. Так почему он этого не сделал?

— Не знаю! — шепотом прокричал Тегид. — Спроси Нудда, когда встретишь его в следующий раз!

— Кораниды напали лишь после того, как король ушел. Почему?

— Да говорю же тебе — не знаю! Может, Нудду нравится смотреть на наши жалкие попытки спастись.

— Хочешь сказать, что мы все еще живы только потому, что Нудд так хочет? Никогда не поверю!

— Поверишь! Мы живы потому, что Нудд пока нас не убил. И когда ему будет угодно убить нас, он убьет — так же, как убил остальных.

— То есть ты хочешь сказать, что наш король хочет умереть в Финдаргаде? — спросил я с вызовом.

— Если королю пришло в голову умереть в Финдаргаде, так и будет. Я служу королю.

Больше Тегид не сказал ни слова. В ту ночь я лежал без сна у костра, вспоминая слова бенфейт: «Счастлив будет Каледон; Стая Воронов слетится в ее тенистые долины, и песнь ворона станет его песней».

В свете костра мне явилось видение: зеленая дубрава и под раскидистыми ветвями скромный холмик, поросший травой. На холмике стоит трон из оленьих рогов, накрытый шкурой белого быка. А на спинке трона восседает огромный ворон, черный, как безлунная ночь, с распростертыми крыльями и раскрытым клювом. Он поёт, наполняя безмолвную дубраву, странно красивой песней.