ВОЙНА В РАЮ

Глава 25. ВОЙНА В РАЮ

О чем он говорит? Этот лорд Нудд — он кто? Владыка подземного мира? Помнится, Гвенллиан как-то упоминала это имя в своих рассказах. Там у нее получалось, что лорд Нудд — призрачный правитель преисподней, вождь проклятых. Неужели Тегид его имеет в виду?

Бард сложил пальцы левой руки в знак оберега от зла.

— Возможно, не стоило называть это имя. Ладно. Я расскажу тебе то немногое, что мне известно, но, думаю, этого хватит, чтобы охладить твое горячее сердце.

— Рассказывай! Мое сердце и так уже онемело от того, что я видел. Вряд ли ты расскажешь что-то страшнее. Ну я уж как-нибудь выдержу.

— Хорошо сказано, брат, — одобрил Тегид. — Сядь и послушай, если хочешь.

Погода стояла мерзкая. Даже тот мрачный свет, по которому еще можно было определить, что день пока не кончился, начал угасать. Скоро наступит темнота. А вместе с ней и холодная ночь. Тегид занялся костром, а я вынес шкуры и положил их возле кострища, чтобы прогрелись. Твэрч забрался ко мне на колени.

Тегид колдовал над костром, но я-то видел, что ему просто нужно время, чтобы собраться с мыслями. Я накинул плащ на плечи и поглаживал Твэрча. Торопить Тегида не стоило.

— Мало кто слышал эту балладу, — сказал наконец Тегид, садясь на шкуру напротив меня. — Барды не любят ее петь. Есть на свете, знаешь ли, истории, которые не поются, хоть ты что хочешь с ними делай. Вот эта баллада как раз из таких.

— Ты рассказывай. Я хочу послушать. А там уж посмотрю, что из этого выйдет, — сказал я.

— Слушай же историю о Нудде, принце Уфферна. — Так начал Тегид. — В стародавние времена, когда роса творения еще была свежа на земле, у Бели, Великого Славного мужа, родились сыновья-близнецы. Первым был Нудд, вслед за ним на свет явился Ллудд. Бели правил долго и мудро, снискав немалую славу справедливым и благородным правлением. Пока Бели владел Островом Могучего, не было на нем ни войн, ни чумы, ни других бед. При Бели Альбион стал самым прекрасным царством в мире. Мужчины и женщины проводили дни в поисках знаний, они помалу познавали мир, в котором жили.

Итак, они многого добились в познании истины и во всяких приятных искусствах, но забыли ратное ремесло. В те счастливые времена красивая песня звучала куда чаще звона мечей, на состязаниях лучшие барды сочиняли прекрасные песни, а вожди забыли, как садятся на колесницы. Сыновья и дочери человеческие стали мудры, все блага земли собрали они у себя. За это стали звать их Tylwyth Teg, Прекрасное Семейство, а их обитель называли Раем.

Но вот однажды Бели охватила страсть к путешествиям. Он хотел своими глазами повидать чудеса, происходившие в его владениях, и желание это оказалось настолько велико, что его уже не радовали прекрасные золотые чаши и мягчайшие перины. Это называется taithchwant, и когда такое случается с человеком, противиться невозможно. «Горе мне! — сказал себе Великий Король. — Я буду самым несчастным из людей, если просижу на месте еще хотя бы один день».

Сказав так, он сел на серебряный трон и задумался, что нужно предпринять, чтобы осуществить свое желание. «Передам царство одному из моих сыновей, который будет править вместо меня, пока я буду странствовать. Я отправлюсь в путешествие по своим землям и своими глазами увижу, как счастлив мой народ. И порадуюсь вместе с ним». Оставалось только выбрать, кто из двух его сыновей наиболее достоин править вместо него.

Великий Бели, Столп Правосудия, Душа Мудрости, сидел на троне, глубоко задумавшись. Однако в конце всех своих размышлений он был не ближе к решению, чем в начале. Причина его сомнений заключалась в следующем: между Ллуддом и Нуддом не было ни малейшей разницы, позволившей бы сделать выбор. И красотой, и способностями, и дружелюбием они походили друг на друга. Оба были одинаково щедры, одинаково равнодушны к богатству. Они были схожи во всех отношениях, разве что волосы Ллудда напоминали солнечный рассвет, тогда как при взгляде на шевелюру Нудда каждому приходила на ум великолепная ночная тьма. Один был светел, другой — темен, вот и вся разница.

Великий король Бели призвал к себе сыновей и сказал:

— Я давно хочу отправиться в путешествие по своему царству и собственными глазами увидеть, как люди наслаждаются великим благом, которое пришло к ним благодаря моему правлению. На мне taithchwant, поэтому я не хочу задерживаться даже на день. Даже одна ночь, проведенная под крашей дворца, способна повергнуть меня в тоску. Я должен уйти сегодня же.

Сыновья посмотрели друг на друга и склонили головы.

— Прекрасное желание, Великий Король, — сказали они. — Только позволь нам сопровождать тебя и разделить твою радость от созерцания благоденствия, которым славна твоя страна.

Бели Маур взглянул на сыновей и ответил:

— Нет. Вы не будете сопровождать меня. У вас другая забота: править вместо меня, пока я странствую.

Оба сына ответили:

— Ты правил так хорошо, отец, твои законы так мудры, что последний человек в королевстве мог бы доказать, что он может сидеть на королевском троне. Тебе осталось лишь выбрать, кто будет тем человеком, который будет поддерживать честь вашего имени.

Бели понравилось сказанное сыновьями. Его великое сердце исполнилось гордостью и восторгом. Но о своей цели король не забыл. Бели решил отправиться в странствие один, не нужен ему никакой сопровождающий: он пойдет один, один воочию узрит славу своего правления. Одинокий и никому не известный, будет он бродить по стране, ибо дороже всего ему всегда была истина, а ведь известно, что люди меняются, когда к ним подходит король. Так что король ответил сыновьям:

— Как всегда, я не ошибся в вас, сыновья мои. У меня свой путь, у вас — свой. Я пойду один.

Сыновья склонили головы, принимая решение отца.

— Иди своим путем, отец, — сказали они. — Да пребудет на тебе благословение, пока тебя нет с нами.

Нудд подошел к отцу, склонил голову на грудь короля и сказал:

— Да будет легким твой путь! Пусть ты найдешь все, что ищешь, и ничего, чего не ищешь.

Следом подошел Ллудд и сказал:

— Пусть твое королевство процветает, чтобы ты вернулся в лучшее царство, чем то, которое оставил.

Бели долго наставлял сыновей в вопросах управления королевством, делая упор на том, что король должен служить своему народу. А потом он сказал:

— Я ухожу. Но один из вас должен принять власть и править, пока меня не будет.

— Хорошо ли это, отец? — спросили сыновья. Ни один из них не хотел повелевать другим.

— Истинно хорошо, — отвечал Бели. — Ибо я вижу путь, зовущий меня, и ноги мои уже стоят на этом пути. Затем он спросил, кто согласится править вместо него.

Нудд ответил:

— Мой брат более достоин. Отдай корону ему.

На что Ллудд возразил:

— Из нас двоих Нудд более достоин. Прошу тебя, выбери его.

Бели услышал их слова и, будучи проницательным царем, больше смотрел на то, что кроется за словами. Он сказал им:

— Вы попросили меня сделать выбор. Я выбираю Ллудда. — Он встал с трона и вручил власть над Альбионом Ллудду. — Прощайте, сыновья мои. Желаю вам всяческой благодати.

Великий Король покинул трон, и больше его никто не видел. Зато видели его сыновей, и то, что видели люди, им не понравилось. Совсем не понравилось. Поначалу они были довольны, потому что Ллудд был таким же мудрым и добрым, как и его отец. Но Ллудд правил лишь от одной луны до другой, а затем принц и его брат заспорили. Источник разногласий был вот в чем: Нудд стал завидовать брату.

По правде говоря, беда небольшая, но этого оказалось более чем достаточно, чтобы принести ужасные страдания райскому Альбиону. С тех далеких времен и до сих пор Альбион уже не был прежним. Ибо, хотя братья не сказали друг другу даже резкого слова, с того момента, как Нудд увидел золотой торк — символ королевской власти на шее брата, и жезл верховной власти в руке брата, а не в своей собственной, он начал думать, как бы ему взять власть в стране. День и ночь он ходил по высоким крепостным стенам, размышляя, как добыть трон. День и ночь ему приходили в голову самые разные мысли, но все они включали предательство и обман. И вот однажды ночью ему пришла в голову некая мысль. Вот что он сделал. Однажды, вскоре после отъезда их отца, Нудд и Ллудд обходили Каэр. Нудд посмотрел на широкое, усыпанное звездами небо. Возле ворот он заявил:

— Взгляни, какое у меня прекрасное поле.

— Какое поле, брат? — спросил Ллудд, не помышляя ни о чем плохом.

— Да вот же оно, над твоей головой! И простирается, насколько глаз хватает, — ответил Нудд, раскинув руки, словно обнимая звездное небо.

Ллудд посмотрел на небо.

— А ты видишь, сколько прекрасного скота я пасу на твоем поле! — воскликнул он.

— И где твой скот? — не понял Нудд.

— Да вот же он — это сияющие звезды небесные, а луна — пастух, — засмеялся Ллудд.

Ответ разозлил Нудда. Он опять услышал в нем превосходство брата.

— Знаешь, убери-ка ты лучше свой скот с моего поля, — пробормотал Нудд. — не хочу я, чтобы он тут пасся. Это мое поле!

— Что тебя задело, брат? — удивленно спросил Ллудд. — Для меня ничего не значит, где пасется мой скот.

— А для меня значит, — настаивал Нудд. — Ты несправедливо пользуешься моими владениями.

— Как так? — спросил Ллудд, сбитый с толку странным поведением брата.

— А-а! Я так и подумал, что ты не поймешь! — ответил угрюмый Нудд. — Тебе ведь никогда не приходилось ходить в чужой тени.

Ллудд понял, чем недоволен его брат.

— Я чем-то тебя обидел? Скажи, как я могу загладить свою вину? — сказал он Нудду. — Можешь быть уверен, я это сделаю еще до захода солнца!

— А я тебе уже сказал, — еще пуще нахмурился Нудд. — Уберите свой скот с моего поля! — Он резко развернулся и пошел прочь, весьма довольный собой, поскольку задание, данное Ллудду, считал невыполнимым.

Ллудд отправился в свой зал и собрал бардов, чтобы пели перед ним. Он ел и пил всю ночь, лег в постель и крепко спал. Нудд увидел это и возрадовался в своем сердце, ибо знал, что его брату не удастся выполнить обещание.

— Ни один человек не может прогнать звезды с неба, а Ллудд даже не пытался. Он уже потерпел неудачу, — злорадно бормотал он, ложась в постель. — Я ничем не хуже короля.

Ллудд встал наутро и сразу же направился на вал каэра.

— Вставай, Нудд! — крикнул он громким голосом. — Выходи на двор!

Нудд проснулся и вышел.

— Что за шум ты поднял спозаранок? — спросил он. — Нет же никакой причины. Или ты хочешь снять с меня жемчужный торк?

Ллудд улыбнулся и хлопнул брата по плечу.

— Да зачем он мне сдался, брат? Я сделал то, что ты потребовал. Убрал скот и восстановил поле, как ты просил.

Нудд не мог поверить своим ушам. «Как такое возможно?» — подумал он.

— А ты посмотри на небо, сам убедишься, что я правду говорю, — сказал ему Ллудд.

Нудд поднял глаза к небу и увидел прекрасное голубое небо, простирающееся над ним ясно и ярко, насколько мог видеть глаз. На нем не было ни единой звезды. Солнце прогнало все.

— Я сделал, как ты просил, — сказал Ллудд брату. — Давай забудем об этом. И будем жить дальше так, как жили раньше.

Не понравилось это Нудду. Брат легко одолел его. Он сам себе показался глупым и маленьким. Нудду показалось, что Ллудд издевается над ним. Он нахмурился.

— Тебе удалось обмануть меня, — в ярости проговорил он, — но больше ты меня не обманешь. С этого дня ты мне больше не брат.

Ллудд в печали выслушал брата.

— Велико имя твое на земле, и пусть оно станет еще более великим. Скажи мне, что мне сделать, чтобы примирить нас, и я это сделаю.

Нудд скрестил руки на груди и сказал:

— Отдай мне власть над королевством и сделай так, чтобы я больше тебя не видел.

— Ах, если бы ты попросил что-нибудь другое, — печально промолвил Ллудд. — Этого сделать я не могу.

— Почему бы это?

— Потому что королевская власть принадлежит тому, кто дал ее мне, — ответил Ллудд. — Я не волен передавать ее никому по своему желанию.

— Да ты просто не хочешь! — завопил Нудд.

— Не хочу, хотя дело вовсе не в моем желании или нежелании, — скорбно проговорил Ллудд. — Давай больше не будем говорить об этом.

— Ладно, — закричал Нудд, — раз ты не хочешь дать мне то, что пообещал, я сам возьму!

Ллудд ответил:

— Даже если ты сдернешь торк с моей шеи и сядешь на серебряный трон, это не сделает тебя королем. Правду тебе говорю: человек не может сам стать королем; только благословение того, кто занимает царский трон, может возвысить человека на это место. Ибо главное — это священное доверие, которое нельзя обменять или продать; тем более его нельзя украсть или забрать силой.

Ллудд сказал правду. Нудд услышал, но ему совсем не понравилось то, что он услышал. Он выскочил из зала, выбежал из Каэра и отправился очень далеко. В дальних странах он собрал подобных себе: жадных людей, воспламененных надменными желаниями и жаждой богатства и положения сверх их законной доли, людей из Тир-Афлана за морем, соблазнив их обещаниями легкой добычи.

А Ллудд правил, и правил хорошо. Люди обожали его и воспевали, куда бы не заносила их судьба. Каждое похвальное слово ударом кинжала отзывалось в сердце Нудда. И по мере того, как свет Ллудда становился все ярче на земле, ревность Нудда перерастала в ненависть — жестокую, упрямую и гордую.

Он собрал свой военный отряд и сказал:

— Видите, как это бывает. Доля моего брата увеличивается, а моя уменьшается. Почему я должен жить как собака, изгнанная из дома? Альбион должно стать моим, а Ллудд об этом и не думает. Он нагло прет своей дорогой. Я долго терпел его высокомерие. Пришло время исправить положение дел.

Нудд поднял копье против своего брата. Нудд и его люди пошли войной против Ллудда. Воины при оружии, войска в порядке. И на Острове Могущественных, где раньше не было слышно даже гневного крика, раздался грохот: это воины лупили мечами по щитам и копьями по шлемам. Началась великая резня. Кровь превратилась в реку, достигавшую ступиц колесниц.

От рассвета до заката светлое небо над Альбионом наполнялось звоном оружия и криками раненых и умирающих. Земля была опустошена; ни один человек не мог считать себя в безопасности. Война пришла в Альбион. Война пришла в рай.

Однако, несмотря на все сражения, ни один из братьев не мог одержать победу. Воины Нудда и Ллудда и по сей день вели бы войну, если бы вдруг на поле битвы не появился их отец. Великий Король пришел туда, где выстроились войска в ожидании звука боевого рога; верхом на норовистом коне проехал он между двумя боевыми линиями, остановился в центре поля и призвал к себе сыновей.

— Что я слышу? — вопросил он. — Из конца в конец бродил я по миру, и нигде не слышал самого ненавистного для меня звука. Все меня радовало, но вот я вернулся домой, и что же? С утра до ночи только невыносимый звук сражения, только реки крови, пролитой понапрасну, только гибель. Объясните, если можете. Ибо я говорю вам: если я не узнаю причину этого безобразия, хотя вы мои любимые сыновья и дороже мне самой жизни, вы проклянете день своего рождения.

Так обратился Великий Бели к своим сыновьям. Оба они испытывали стыд и горе, но только Ллудд оплакивал то, что через него зло пришло в самое прекрасное царство, которое когда-либо существовало в мире.

— Это моя вина, отец, — воскликнул он, падая ниц перед королем. — Я не достоин подарка, который ты мне сделал. Забери торк царской власти, изгони меня из твоего королевства. А еще лучше, убей меня за то, что я дурак. Ибо я поставил право выше милосердия и честь выше смирения.

Король Бели выслушал сына и понял, о чем он говорит; его великое сердце страдало. Он повернулся к Нудду и спросил:

— А что ты скажешь, сын мой?

Нудд решил, что брат подсказал ему выход из трудного положения, и поэтому ответил:

— Ты же слышал, отец, Ллудд говорит, что это его вина. Кто я такой, чтобы не соглашаться? В конце концов, он король. Пусть его кровь будет пролита за то зло, которое он совершил против тебя, твоей земли и твоего народа.

Мудрый Бели услышал эти слова, и они поразили его великую добрую душу. Со слезами на глазах Бели выхватил меч и отрубил Ллудду голову. Ллудд содрогнулся и умер.

Нудда изрядно напугало увиденное, но он по-прежнему не хотел брать на себя вину за ссору, которая привела к войне.

— Тебе все еще нечего сказать? — спросил Бели сына. Нудд молчал. И его молчание уязвило отца больше, чем лживые слова, услышанные раньше.

Великий король не хотел терять обоих сыновей в один день, поэтому он снова спросил Нудда:

— Для войны нужны двое, сын мой. Я правильно тебя понял, что в этом виноват только Ллудд?

Сердце Нудда давно обратилось в камень, но он все еще надеялся, что теперь, когда Ллудд мертв, королевский трон достанется ему. Поэтому ответил:

— Думай, как хочешь, отец мой. Ллудд занимал королевский трон. Он своей кровью заплатил за то зло, что творится на этой земле. Давай на том и закончим.

При этих словах Бели Маур издал ужасный стон — первый из Трех Мрачных Плачей Альбиона. В печали он накрыл голову полой плаща.

— Ты прав, когда говоришь, что Ллудд заплатил свой кровавый долг. Своей рукой я убил того, кто стоял вместо меня, моего слугу и моего сына. Именно Ллудд стал бы королем Альбиона после меня, и я пожертвовал им ради справедливости. Я и собой пожертвовал ради того, чтобы праведность снова процветала в Альбионе. Ллудд мертв. Но его смерть — ничто по сравнению с твоим наказанием.

— Ты опять про наказание? — фыркнул Нудд. — О чем речь? Справедливость восторжествовала. Что плохого я тебе сделал?

— Ты, не моргнув глазом, позволил брату принять наказание, которое заслужил сам, — сказал Бели. — Ты прав, когда говоришь, что долг уплачен невинной кровью Ллудда.

— Ну вот, раз долг уплачен, — попытался возражать Нудд, — пусть на том все и закончится. Зачем тебе убивать меня?

— Слушай внимательно, Нудд, — ответил Бели, искушенный в знании. — Если бы ты ответил правдиво, тебя бы пощадили. Но по твоим же словам я понял, что правда не на твоей стороне. Ллудд мертв, но после смерти он станет более великим, чем любой из когда-либо живших. Он поднимется, а ты примешь только унижение.

— Но ты сказал, что не убьешь меня! — воскликнул Нудд.

— И я сказал правду, Нудд. Ты будешь жить, чтобы слышать, как имя твоего брата прославляют везде, где люди почитают честь и справедливость. И ты будешь слышать, как люди проклинают твое имя. Ты будешь жить и никогда не умрешь, но твоя несчастная жизнь будет много хуже, чем благородная смерть Ллудда.

— Это нечестно! — воскликнул Нудд. — Я же твой единственный сын!

Но Бели больше не хотел слушать отравленных слов Нудда.

— Пошел вон от меня, Нечестивый, — сказал он. — Скройся с глаз моих. Поищи того, кто согласится дать тебе кров. Я надеюсь, что такого человека не найдется.

Нудд бежал с поля боя. Он странствовал по всему Альбиону, но так и не нашел того, кто дал бы ему место у своего очага, кто вынес бы ему чашу, чтобы утолить жажду. Холодное сердце его еще более ожесточилось. Наконец он вынужден был признать: «Все люди меня ненавидят. Я изгой в стране, которой мог бы править. Быть по сему. Если я не могу править здесь, найду другое место. Спущусь в Уфферн, куда ни один человек не осмеливается войти сам, и там буду править как король». {Уфферн в валлийском языке — преисподняя.}

Так Нудд восстал против всего живого, против всех, кому приятен дневной свет, и спустился в глубокую черноту Уфферна, где нет ничего, кроме удушающей тьмы и огня.

Тем временем Бели, Мудрый Король, взял тело своего любимого сына и отнес его на самый высокий холм Альбиона. Он насыпал курган над могилой сына и поручил бардам во все времена и во все дни восхвалять добродетели Ллудда. В центре кургана проросла серебристо-белая берёза. Бели срубил березу и сжег стройное деревце на костре. Искры взлетели высоко в небо и стали путеводными звездами, по которым люди находят путь во тьме. Затем Бели собрал угли и пепел из костра и тоже бросил их в небо. Они протянулись сияющей лентой, известной как Небесный Путь. Сам Ллудд, Светлый Дух, каждую ночь ступает по этой звездной тропе, постоянно взирая на самый прекрасный остров в мире. А люди, способные видеть это чудо, испытывают благоговение и трепет перед его несравненной красотой.

Нудд, Враг Всего Живого, копил и копил в себе всяческое зло. Несчастные духи, наводнившие нижние области мира, толпились у его дверей и называли его господином. Они стали коранидами, Воинством Хаоса, нечеловеческими приспешниками Цитраула, им доставляют наслаждение страдания людские, они радуются смерти: погрязшие в ненависти, свирепые в злобе, жестокие, всегда недовольные порядком, правом и добром. Они изощренно изобретательны в разврате, непристойностях и в любом беззаконии. Кораниды обитают в темных чертогах, выедающих их ядовитые души. Они глумятся над миром, летят на крыльях бури за своим грозным монархом: Нуддом, принцем Уфферна, королем коранидов, повелителем Вечной Ночи. Вместо королевского торка он носит на шее Черную Змею Аноэта и клык Вирма. По приказу лорда Нудда кораниды готовы уничтожить все светлое и прекрасное.

Тегид поднял глаза от огня и посмотрел на меня. В его глазах плескался страх. Я понял, что иначе как через балладу не передать страшного смысла, поведанного им. Бард тихо произнес:

— Здесь заканчивается история лорда Нудда. Да услышит тот, кто захочет.

Наверное, найдутся и такие, кто не захочет. Но они не видели того, что видел я. Вольно неверующим наслаждаться безопасностью, даруемой неверием. Но я видел Цитраула. Я не сомневался, что Лорд Нудд и его Войско Демонов вырвались на свободу и теперь они бродят по Альбиону, сея смерть и разрушения. Да, наступил День Раздора. Райская война снова началась.