Нэпман 9. Восхождение

Глава 9 Решительные меры

Наш автомобиль мчался по вечерним улицам Баку, петляя между повозками и редкими грузовиками.

Багровеющий закат окрашивал старинные каменные здания в тревожно-красные тона. Рядом со мной напряженно молчал Касумов, сжимая в руках потрепанный портфель с чертежами. На лице молодого инженера застыла тревога.

— Что известно о характере аварии? — спросил я, когда мы миновали последние городские кварталы и выехали на дорогу к нефтепромыслам.

— Только отрывочные сведения по телефону, — ответил Касумов, поправляя сползшие от тряски очки. — Взрыв произошел около семи вечера в машинном отделении компрессорной станции. По предварительным данным, разрушено основное оборудование. Связь прервалась почти сразу.

— Странное совпадение, — задумчиво произнес я. — Именно сегодня, когда мы получили поддержку Багирова и утвердили программу модернизации.

Касумов бросил на меня многозначительный взгляд:

— Слишком уж удобное совпадение, товарищ Краснов.

Еще издали мы увидели зарево над промыслом.

Небо подсвечивалось неровными всполохами, а когда мы приблизились к Биби-Эйбату, на горизонте четко обозначились языки пламени, взмывающие над массивным кирпичным зданием центральной компрессорной станции. Вокруг него метались люди, пожарные насосы выбрасывали тонкие струи воды, казавшиеся жалкими перед мощью разбушевавшейся стихии.

Наш автомобиль остановился у ворот промысла, где уже скопилось несколько десятков рабочих, инженеров и техников. Многие с закопченными лицами и опаленными бровями, некоторые в окровавленных бинтах.

Видимо, пострадавшие при взрыве. Воздух наполняли запахи горелого металла, масла и едкого дыма, от которого слезились глаза.

Навстречу нам из толпы выступил пожилой мастер Сафаров. Его обычно аккуратная рабочая одежда покрылась копотью и масляными пятнами.

— Товарищ Краснов! — тяжело дыша, произнес он. — Катастрофа! Взорвался главный компрессор, а следом загорелись масляные емкости.

— Пострадавшие? — первым делом спросил я.

— Много раненых, — понизив голос, ответил Сафаров. — Смена машинистов… ребята хорошие. Пятеро в тяжелом состоянии. В больницу отправили.

Касумов порывисто шагнул вперед:

— Как произошел взрыв? Что ему предшествовало?

Сафаров нервно вытер испачканной тряпкой лицо:

— Необычно все… Перед взрывом компрессор работал странно, с перебоями. Старший машинист Ахмедов успел позвонить в техническую службу, докладывал, что давление скачет непредсказуемо. А через пять минут взрыв.

Я оглядел место катастрофы. Масштаб разрушений поражал. Крыша здания компрессорной станции частично обрушилась, стены зияли трещинами, а внутри продолжали бушевать языки пламени, подсвечивающие вечернее небо зловещим багровым отблеском.

— Товарищ Краснов! — раздался за спиной знакомый голос Мышкина, который подъехал следом за нами с группой оперативников. — Предварительный осмотр территории выявил подозрительные моменты. Предлагаю организовать штаб расследования немедленно.

Мы разместились в уцелевшем здании заводоуправления. Небольшой конференц-зал быстро заполнился людьми.

Представители технической службы, начальники смен, сотрудники ОГПУ, прибывшие вместе с Мышкиным, члены нашей московской комиссии. Атмосфера напряженного ожидания сгустилась так, что, казалось, воздух можно пощупать рукой.

Мышкин расстелил на столе план компрессорной станции и указал на отмеченные красным карандашом точки:

— Предварительный осмотр выявил несколько аномалий, — произнес он с профессиональной четкостью. — Во-первых, система аварийного сброса давления оказалась заблокирована. Клапаны преднамеренно закрыты и опломбированы накануне. Подпись в журнале технического обслуживания принадлежит технику Гаврилову, который сейчас спешно покинул город. Начат розыск.

— Во-вторых, — Мышкин перевернул страницу блокнота, — масляные емкости заполнены сверх нормы, причем, по предварительным данным, с добавлением легковоспламеняющегося вещества. Лабораторный анализ еще не закончен, но характер возгорания нетипичен для технического масла.

По мере того как Мышкин излагал детали, лица присутствующих выражали нарастающее понимание. Авария носила характер преднамеренного саботажа.

— Есть еще один важный момент, — Мышкин достал из папки несколько листов бумаги. — За час до аварии станцию посетил личный помощник Мамедова, товарищ Гулиев. Якобы для проверки документации. Охрана зафиксировала его приход и уход. После его ухода техник Гаврилов отправил смену машинистов на ужин раньше обычного графика, а новую смену, наоборот, задержал. В результате в момент взрыва в машинном отделении находились только трое дежурных.

В зале повисла тяжелая тишина, которую нарушил один из инженеров:

— Но ведь Мамедов уже отстранен от должности! Зачем ему…

— Мы задержали Гулиева, — перебил Мышкин. — После короткого разговора он сообщил, что действовал по прямому указанию Мамедова. Цель доказать неспособность новой администрации обеспечить бесперебойную работу промыслов и дискредитировать проводимые преобразования. Вот протокол допроса, подписанный Гулиевым.

Я взял тонкие листы бумаги, исписанные ровным каллиграфическим почерком. Показания Гулиева не оставляли сомнений.

Авария организована бывшим руководством Азнефти в попытке сорвать начавшуюся модернизацию. Как следовало из показаний, Мамедов и его окружение полагали, что без центральной компрессорной станции промыслы встанут на несколько месяцев, что вызовет недовольство в Москве и потребует пересмотра кадровых решений.

Старый нефтяник с седыми усами не выдержал и стукнул кулаком по столу:

— Подлецы! Людей погубили! Наши ребята погибли из-за их интриг!

Я жестом прервал нарастающий ропот:

— Товарищи, я понимаю ваше возмущение. Но сейчас требуется хладнокровие. Первое. Необходимо локализовать пожар и оценить масштабы разрушений. Второе. Оказать всю возможную помощь пострадавшим и семьям погибших. И третье. Предпринять решительные меры против организаторов этого преступления.

Повернувшись к Мышкину, я тихо спросил:

— Где сейчас Мамедов?

— Под домашним арестом, — так же тихо ответил Мышкин. — Наблюдение установлено, сбежать не сможет. Ждем указаний.

— Направляемся к нему немедленно, — решил я. — Но сначала свяжитесь с Багировым.

В соседней комнате находился телефон правительственной связи. Связистам потребовалось несколько минут, чтобы соединить меня с первым секретарем ЦК Азербайджана.

— Товарищ Багиров? Краснов. Ситуация критическая. На Биби-Эйбате диверсия на центральной компрессорной станции. Много раненых, разрушения масштабные. У нас неопровержимые доказательства причастности Мамедова и его группы. Необходимо ваше участие и санкция на немедленный арест всех подозреваемых.

Багиров ответил без промедления:

— Санкцию на арест даю. Начальник республиканского НКВД Мир-Теймур Якубов уже в пути к вам с группой оперативников. Действуйте решительно, товарищ Краснов. Я полностью вас поддерживаю.

Через полчаса мы уже подъезжали к дому Мамедова, роскошному особняку в старинном восточном стиле на окраине Баку. Двухэтажное здание из светлого камня окружал высокий забор, у ворот дежурили двое оперативников в штатском, контролировавших входы и выходы с момента отстранения Мамедова от должности.

Наш кортеж из трех автомобилей остановился у ворот. Из первой машины вышел Мышкин и коротко переговорил с дежурными. Из второй автомобиля появился высокий, подтянутый мужчина лет сорока с цепким взглядом и аккуратно подстриженными усами. Начальник республиканского НКВД Якубов.

— Товарищ Краснов, — он энергично пожал мою руку. — Все готово к операции. Люди расставлены по периметру, запасные выходы блокированы. Мамедов дома, с ним его заместитель Рахманов и еще несколько человек из прежнего руководства Азнефти. По нашим данным, они уничтожают документы.

— Приступаем немедленно, — я взглянул на часы. Стрелки показывали без четверти одиннадцать вечера.

Операция заняла считанные минуты. Оперативники НКВД профессионально блокировали все выходы, а группа захвата проникла в дом через главный вход.

Из особняка послышались приглушенные возгласы, звук разбитого стекла, а через несколько минут на пороге появились Мамедов, Рахманов и еще четверо мужчин, сопровождаемые оперативниками.

Бывший директор Азнефти выглядел потрясенным. Его обычно холеное лицо осунулось, глаза лихорадочно блестели, под мышкой виднелось темное пятно пота, расплывшееся на дорогом пиджаке.

— Что это значит? — дрожащим от возмущения голосом воскликнул он. — По какому праву вы врываетесь в мой дом? Я буду жаловаться в Москву! У меня связи в ЦК!

Якубов спокойно извлек из планшета документ:

— Мамедов Ильхам Гусейнович, вы арестованы по обвинению в организации диверсии на промышленном объекте, повлекшей травмы рабочих, а также в хищении государственного имущества в особо крупных размерах.

— Это провокация! — лицо Мамедова побагровело. — У вас нет доказательств!

Я сделал шаг вперед:

— Показания вашего помощника Гулиева, — спокойно произнес я. — Документация о фиктивных закупках оборудования. И многое другое.

Мамедов обвел нас загнанным взглядом, и его взор остановился на Мышкине. Что-то в выражении лица моего помощника заставило бывшего директора Азнефти вдруг осунуться и словно постареть на десять лет.

— Все кончено, Мамедов, — тихо сказал я. — Вы и ваши сообщники ответите по всей строгости закона. За расхищение народного достояния, за саботаж государственных преобразований, за саботаж на промысле.

Якубов дал знак оперативникам, и арестованных увели к ожидающим автомобилям.

До глубокой ночи мы с Якубовым, Мышкиным и прибывшими инженерами обсуждали детали кризисного плана. Необходимо организовать восстановление компрессорной станции в кратчайшие сроки, перераспределить нагрузку между другими объектами, обеспечить безопасность ключевых сооружений, предотвратить возможные новые диверсии.

К трем часам ночи план действий утвердили. Когда все разъехались, мы с Мышкиным остались в кабинете заводоуправления вдвоем.

— Знаете, Алексей Григорьевич, — задумчиво произнес я, — им почти удалось сорвать наши планы. Если бы не ваша предусмотрительность, если бы не своевременное раскрытие заговора…

— Они все равно проиграли бы, Леонид Иванович, — негромко ответил Мышкин. — Их методы принадлежат прошлому. Коррупция, саботаж, закулисные интриги. Все это может замедлить прогресс, но не остановить его.

Я кивнул, ощущая необычайную ясность мысли, несмотря на бессонную ночь и пережитое напряжение:

— Завтра начинаем восстановление. И не просто восстановление, а полную модернизацию. Превратим эту катастрофу в возможность для технологического рывка.

Мышкин позволил себе легкую улыбку:

— Классическая тактика Краснова. Из любой беды извлечь пользу для дела.

— А как иначе? — я поднялся, ощущая прилив энергии. — История не ждет, Алексей Григорьевич. У нас впереди масса работы и очень мало времени.

Через приоткрытое окно в кабинет проникал свежий воздух, наполненный запахами моря, нефти и спящего города.

К полудню следующего дня актовый зал заводоуправления Азнефти заполнился до отказа.

Через огромные окна лился яркий солнечный свет. Несмотря на плотно закрытые рамы, с улицы доносился приглушенный гул.

Весть о диверсии на компрессорной станции и аресте бывшего руководства треста распространилась по Баку со скоростью степного пожара. У здания собрались сотни нефтяников, ожидающих новостей.

Внутри зала разместились представители всех промыслов, заводов и служб Азнефти. Инженеры в чистых рубашках с накрахмаленными воротничками, заведующие цехами, техники, бригадиры, делегаты от рабочих в простой, но аккуратной одежде. В первых рядах члены московской комиссии, партийные руководители. Касумов занял место на сцене рядом с пустующим центральным креслом.

Я вошел в зал вместе с Якубовым. Гул разговоров мгновенно стих. Тревожное, напряженное ожидание отражалось на лицах собравшихся.

— Товарищи! — начал я без предисловий, поднявшись на небольшое возвышение. — События минувшей ночи потрясли всех нас. Диверсия на центральной компрессорной станции, поставившая под угрозу работу всего промысла, стала последней каплей в череде преступлений бывшего руководства Азнефти.

Я окинул взглядом притихший зал:

— Расследование, проведенное органами НКВД, неопровержимо доказало причастность Мамедова и его сообщников к организации взрыва. Их цель сорвать модернизацию, дискредитировать новую техническую политику, сохранить коррупционные схемы, которые годами разъедали нефтяную промышленность республики.

Якубов, сидевший справа от меня, утвердительно кивнул, подтверждая мои слова.

— Директива Совнаркома и ЦК партии Азербайджана, согласованная с Москвой, возлагает на меня временное руководство Азнефтью до полной стабилизации положения. Первостепенная задача восстановление работы нефтепромыслов в кратчайшие сроки и проведение глубокой реорганизации всей отрасли.

По залу пронесся легкий шепот. Я поднял руку, призывая к тишине:

— Но один человек, пусть даже с чрезвычайными полномочиями, не справится с такой масштабной задачей. Нужна команда профессионалов, преданных делу, технически грамотных, неподкупных.

Я раскрыл лежащую передо мной папку с документами:

— Решением Совнаркома и ЦК республики при поддержке наркомата тяжелой промышленности утверждены следующие назначения. Директором Азнефти назначается товарищ Ахмедов Ариф Мухтарович.

Из первого ряда поднялся крепкий, среднего роста мужчина лет пятидесяти с военной выправкой и решительным взглядом карих глаз. Зал встретил его сдержанными аплодисментами.

— Главным инженером и техническим руководителем назначается товарищ Касумов Исмаил Рашидович.

Аплодисменты стали громче. Особенно энергично хлопали молодые инженеры и техники, для которых Касумов с его революционным турбобуром стал символом технического прогресса.

— Начальником производственного отдела — товарищ Гасанов Мурад Исфандиярович. Руководителем технического контроля — товарищ Рагимов Вали Кязимович. Заместителем директора и начальником планово-экономической службы — товарищ Мамедли Фархад Расулович.

Я продолжал зачитывать новые назначения. С каждым именем в зале нарастало оживление.

Люди переглядывались, кивали, некоторые улыбались. Атмосфера постепенно менялась от настороженной к воодушевленной. Большинство назначенцев пользовались уважением в коллективе, их профессионализм и порядочность не вызывали сомнений.

— Завершая кадровый раздел, особо отмечу. Все назначения проведены исключительно по деловым качествам. Никаких привилегий и преференций по родственным связям, ни одного протеже высокопоставленных лиц. Это принципиальная позиция, которая будет неукоснительно соблюдаться.

План кадровых перестановок, тщательно выверенный и согласованный вчера вечером, учитывал как технические компетенции кандидатов, так и необходимость сохранения баланса между различными группами влияния в республике.

— Теперь о самом главном, — продолжил я, когда схлынула волна аплодисментов после последнего назначения. — О техническом перевооружении Азнефти. События минувшей ночи не только не остановят модернизацию, но, напротив, ускорят ее. Мы превратим разрушенную компрессорную станцию в образцовый объект нового типа. Вместо восстановления старого оборудования установим новейшие электрические компрессоры, автоматические системы контроля давления, современную противопожарную защиту.

Я жестом пригласил на сцену Касумова:

— Товарищ Касумов, как главный инженер, представьте, пожалуйста, комплексную программу модернизации.

Молодой инженер уверенно вышел вперед, поправил очки и обвел собравшихся ясным, решительным взглядом:

— Товарищи! Наша программа модернизации основана на трех китах: новые технологии бурения, электрификация промыслов и внедрение научных методов добычи.

Касумов развернул на стоящей рядом доске большую схему:

— Первое. По результатам успешных испытаний турбобура начинаем его массовое внедрение. На механическом заводе №2 с завтрашнего дня приступаем к организации специального цеха по производству турбобуров. Мощность на первом этапе — до пятнадцати комплектов ежемесячно, с перспективой увеличения до сорока. Технические чертежи готовы, оборудование подбирается, кадры обучаются.

По залу пронесся одобрительный гул. Инженеры и техники оживленно переговаривались, обсуждая открывающиеся перспективы.

— Второе, — продолжил Касумов, переворачивая лист схемы. — Электрификация промыслов. Долой паровые машины! Они неэффективны, опасны, требуют огромного количества топлива. На их место придут современные электрические приводы. Совместно с Азэнерго разработан план строительства подстанций и прокладки линий передач ко всем основным промыслам. Срок реализации первого этапа конец года.

— Третье, — голос Касумова окреп, в нем зазвучал энтузиазм. — Внедрение научных методов нефтедобычи. Хватит хищнически истощать месторождения! Мы начинаем внедрение системы поддержания пластового давления путем закачки воды в нефтеносные горизонты. Это позволит увеличить отдачу пласта на тридцать-сорок процентов и продлить срок эксплуатации месторождений на десятилетия.

Пожилой геолог с седой бородой не выдержал и громко воскликнул из зала:

— Наконец-то! Двадцать лет пытаюсь доказать необходимость этого метода!

— Впереди у нас огромные задачи, — подхватил я, вновь выходя на авансцену. — Но техническое перевооружение не самоцель. Самое важное — это люди. Люди, которые добывают нефть, обслуживают оборудование, разрабатывают новые технологии.

Я перевернул следующий лист презентации:

— Представляю программу социального развития. Первое. Жилищные условия. За три года построим в рабочих поселках современные жилые дома общей площадью тридцать тысяч квадратных метров. С водопроводом, канализацией, электричеством.

Рабочие в задних рядах зааплодировали.

— Второе. Медицинское обслуживание. На каждом крупном промысле поликлиника, на мелких — фельдшерский пункт. В центральном районе Баку строительство современной больницы для нефтяников со всем необходимым оборудованием. Третье. Охрана труда и техника безопасности. Полное переоснащение всех рабочих средствами индивидуальной защиты, современное противопожарное оборудование, система регулярных медосмотров. Тех, кто экономит на безопасности рабочих, вон с производства, невзирая на чины и звания!

Зал разразился бурными аплодисментами.

— Четвертое. Образование и квалификация. Открываем учебный комбинат для подготовки и переподготовки кадров всех уровней. От рабочих до инженеров. Направляем лучших специалистов на стажировки в Москву, Ленинград, а в перспективе и за границу, для изучения передового опыта.

Я сделал паузу, давая возможность присутствующим осмыслить масштаб предстоящих преобразований, затем продолжил:

— Пятое, и возможно, самое важное. Создаем в Баку научно-исследовательский институт нефти и газа. Центр разработки новых технологий добычи, переработки, транспортировки нефти. С современными лабораториями, опытным производством, конструкторским бюро.

По лицам собравшихся я видел, что программа произвела сильное впечатление. Даже скептики начинали верить в реальность перемен.

Собрание завершилось оживленным обсуждением деталей программы. Инженеры, техники, рабочие подходили с вопросами, предложениями, идеями. Многие просто хотели выразить поддержку и предложить помощь.

Когда основная часть собравшихся разошлась, в зале остались только члены новой управленческой команды Азнефти, представители московской комиссии и партийного руководства республики.

— Ну что ж, товарищи, — я обвел взглядом присутствующих. — Программа амбициозная, сроки сжатые, задачи сложные. Но другого пути нет. Вчерашняя диверсия показала. Враги технического прогресса не остановятся ни перед чем. Нам противостоят не только консерватизм и бюрократия, но и настоящие вредители, готовые жертвовать человеческими жизнями ради сохранения своих привилегий.

В дальнем углу зала Касумов с молодыми инженерами склонились над чертежами, обсуждая технические детали модернизации.

Корсакова с Герасимовой разрабатывали новую финансовую схему, исключающую возможность прежних злоупотреблений. Представители строительных организаций планировали график восстановительных работ на компрессорной станции.

Кажется, мне удалось повернуть русло событий в нужную сторону.