Нэпман 9. Восхождение

Глава 3 Союзник

Вечер опустился на Баку, укутывая город прохладной пеленой.

После напряженного дня, включавшего первое совещание и выезд на Биби-Эйбатские промыслы, где мы с Завадским и Касумовым осматривали старые буровые установки, я наконец вернулся в номер гостиницы. Впечатления от увиденного были удручающими.

Ржавеющее оборудование дореволюционной постройки, изношенные паровые машины, примитивные методы добычи… Степень запущенности превосходила даже самые пессимистичные прогнозы.

Усталость разливалась по телу, но отдых пришлось отложить. На столике у окна лежала записка, оставленная каким-то неведомым способом в мое отсутствие: «22:00, старая лаборатория на территории Политехнического института, второй корпус, подвальное помещение. Касумов». Никаких подписей, печатей, номеров, только эти скупые строчки на пожелтевшем листке.

Я взглянул на часы. Без четверти десять. До назначенного времени оставалось пятнадцать минут, а ехать, судя по плану города, не меньше двадцати.

— Мышкин! — позвал я, и словно из воздуха, в дверном проеме появилась знакомая сухощавая фигура.

— Леонид Иванович?

— Нужно срочно добраться до Политехнического института. Проверенный водитель есть?

— Есть Зайцев из сопровождения. Машина у подъезда, — Мышкин бросил взгляд на записку. — Касумов? Интересно. У меня на него еще не полные данные, но первичное впечатление положительное. Технически грамотен, не замечен в коррупционных схемах, трижды подавал рационализаторские предложения, которые отклонялись руководством без объяснения причин.

— Похоже, он решил выйти на прямой контакт, — я схватил портфель и направился к двери. — Организуйте наблюдение за гостиницей. Если Мамедов или кто-то из его людей начнет проявлять активность, немедленно сообщите.

— Уже организовано, — Мышкин едва заметно улыбнулся. — За вами тоже будет наблюдение, но такое, что вы его не заметите. На всякий случай.

Черная эмка с погашенными фарами остановилась за несколько кварталов от Политехнического института.

Дальше пришлось идти пешком по пустынным улицам. Старинные здания института, построенные еще в конце прошлого века, темными силуэтами вырисовывались на фоне ночного неба. Только в нескольких окнах мерцал слабый свет.

Я нашел второй корпус.

Массивное строение из темно-красного кирпича, и обошел его вдоль стены. Где-то здесь вход в подвальное помещение. И действительно, в небольшой нише обнаружилась железная дверь с полустертой надписью «Лаборатория гидравлики».

Я осторожно постучал условным стуком. Три коротких удара, пауза, еще один. Дверь немедленно отворилась, впуская меня в тускло освещенный коридор.

— Товарищ Краснов! — Касумов, стоявший на пороге, выглядел одновременно возбужденным и встревоженным. — Проходите скорее, нас не должны видеть вместе.

Я вошел в помещение, оказавшееся просторной лабораторией, заставленной старыми приборами, колбами, чертежными досками. В центре стоял большой деревянный стол с разложенными на нем чертежами и металлическими деталями. В углу светильник под зеленым абажуром создавал островок света в полумраке.

— Благодарю за приглашение, товарищ Касумов, — я пожал его сухую, с мозолистыми подушечками пальцев руку. — Судя по конспирации, разговор предстоит серьезный.

— Извините за эти предосторожности, — Касумов запер дверь на массивный засов и провел меня к столу. — У стен Азнефти слишком много ушей. После вашего совещания меня уже вызывали в кабинет к Мамедову. Предлагали «не высовываться» и «не портить отношения с руководством треста».

— Угрожали? — я внимательно посмотрел на молодого инженера.

— Не напрямую, но намекали, что моя карьера может оборваться очень быстро. А у меня семья, жена, двое маленьких детей…

— Понимаю. — Я окинул взглядом лабораторию. — Это ваше рабочее место?

— Скорее убежище, — Касумов грустно улыбнулся. — Раньше здесь была настоящая гидравлическая лаборатория, где я разрабатывал турбобур. Но после моего конфликта с техническим руководством лабораторию официально закрыли, оборудование списали. Мне удалось сохранить доступ через знакомого коменданта. Здесь провожу эксперименты в свободное время, по ночам.

Он подошел к столу и развернул большой чертеж:

— Вот, товарищ Краснов, моя основная разработка. Турбобур принципиально новой конструкции. Принцип действия прост. Поток бурового раствора, нагнетаемый с поверхности, вращает многоступенчатую турбину, которая напрямую соединена с буровым долотом. Никаких передаточных механизмов, минимум трущихся деталей.

Я внимательно изучил чертеж. Конструкция действительно была элегантной в своей простоте и эффективности.

Я знал, что в моей прежней реальности именно советские турбобуры произвели революцию в нефтедобыче, но не представлял, что их разработка уже находится на такой продвинутой стадии в 1931 году.

— Впечатляющая работа, — искренне похвалил я. — Но почему она не получила развития? С такой технологией можно увеличить скорость бурения в разы.

Касумов горько усмехнулся:

— Вот здесь мы подходим к сути проблемы Азнефти. Техническое руководство треста не заинтересовано в повышении эффективности. Чем ниже производительность, тем проще списывать ресурсы на «объективные трудности». Тем легче объяснять невыполнение плана и тем удобнее маскировать хищения.

Он отошел к шкафу в углу лаборатории и извлек оттуда толстую папку с документами:

— За два года я трижды представлял проект на техническом совете. И трижды его отклоняли под разными предлогами. То «технология недостаточно проверена», то «отсутствуют средства на опытные образцы», то «необходимо согласование с Москвой». А на самом деле истинная причина здесь, — он протянул мне папку.

Я открыл документы и увидел схемы финансовых потоков, копии договоров, таблицы с цифрами.

— Что это?

— Доказательства существования организованной системы хищений в Азнефти, — Касумов понизил голос, хотя в лаборатории кроме нас никого не было. — Я собирал эту информацию по крупицам больше года. Технический директор Рахманов и финансист Алиханов главные действующие лица. Они создали сеть фиктивных компаний, через которые проходят закупки несуществующего оборудования и материалов.

Я быстро просмотрел первые страницы. Схема была тщательно продумана и мастерски замаскирована в сложной системе договоров и субподрядов.

— Но самое интересное не это, — продолжил Касумов, переворачивая страницы до определенного места. — Вот здесь данные о связях этих компаний с иностранными фирмами, преимущественно английскими и американскими. Формально поставщики оборудования, фактически каналы для вывода валюты.

Я присвистнул. Размах операций впечатлял даже меня, повидавшего немало финансовых махинаций в своей жизни.

— Где вы взяли эти документы?

— У меня есть доступ к техническому архиву, — Касумов улыбнулся. — Никто не обращает внимания на младшего инженера, копающегося в старых чертежах. Что-то нашел там, что-то через знакомых в бухгалтерии, что-то через рабочих, которые знают реальное положение дел на промыслах.

— А как на все это смотрит директор Мамедов?

— Мамедов? — Касумов пожал плечами. — Он лишь номинальная фигура. Реальное управление в руках кланов, стоящих за Рахмановым и Алихановым. У каждого своя сфера влияния, свои промыслы, свои заводы. Мамедов обеспечивает политическое прикрытие через связи в ЦК.

— Потому-то вы и решили действовать через меня, — констатировал я. — Через Москву.

— Именно, — Касумов кивнул. — Местные власти либо куплены, либо запуганы. Только комиссия с чрезвычайными полномочиями от центра может разрубить этот гордиев узел.

Я задумчиво перелистывал документы. Информация была взрывоопасной. Схемы хищений, вывода валюты, саботажа модернизации. Материала хватило бы на несколько громких процессов. Но меня интересовало не только разоблачение коррупции, но и технологический прорыв.

— Товарищ Касумов, ваши документы, безусловно, ценны, и мы их тщательно изучим. Но сейчас меня больше интересуют технические возможности. Расскажите, каков реальный потенциал бакинских месторождений при правильной эксплуатации?

Глаза Касумова загорелись. Он быстро убрал финансовые документы и раскрыл другую папку, с геологическими картами:

— Огромный! По моим расчетам, при внедрении турбобурения и правильного режима эксплуатации пластов добычу можно увеличить минимум в полтора-два раза уже в ближайший год. Ведь дело не только в скорости бурения. Турбобур позволяет достигать гораздо больших глубин, где залегают нетронутые пласты с высоким содержанием бензиновых фракций.

Он показал на карту месторождений:

— Вот здесь, в районе Сураханов, целый горизонт нефтеносных пластов на глубине более двух тысяч метров. Роторным способом туда не добраться, а с турбобуром вполне реально. А вот здесь, в акватории Каспия, по данным разведки, залежи, превышающие все наши сухопутные месторождения вместе взятые!

— Морская добыча? — заинтересовался я. — Насколько это реально с технической точки зрения?

— С нынешними технологиями сложно, но возможно, — Касумов раскрыл еще один чертеж. — Я разработал проект облегченных буровых платформ на свайных основаниях. Они устойчивы к волнению моря и позволяют вести бурение на глубинах до пятидесяти метров.

Я с возрастающим уважением смотрел на молодого инженера. Его технические идеи опережали время и предвосхищали решения, которые в моей прежней реальности появились гораздо позже.

— А что с переработкой? — спросил я. — Насколько реально увеличить выход высокооктановых фракций на существующих заводах?

Касумов понимающе кивнул:

— Это больное место. Наши перегонные установки устарели еще в прошлом веке. Но я разработал проект модернизации с использованием каталитического крекинга. Он позволит увеличить выход авиационного бензина почти вдвое без строительства новых заводов. Только за счет переоснащения существующих.

Он достал из кармана маленький металлический цилиндр:

— Вот ключевой элемент. Катализатор моей разработки на основе глинозема с добавлением редкоземельных элементов. Испытания в лабораторных условиях показали превосходные результаты.

Я взял в руки непримечательный серый цилиндрик, понимая, что держу будущее советской нефтепереработки.

— Товарищ Касумов, я впечатлен вашими разработками. Но как вы смогли все это сделать, не имея официальной поддержки?

— По ночам, в этой лаборатории, — Касумов обвел рукой полутемное помещение. — А на промыслах у меня много союзников среди молодых инженеров и опытных мастеров. Они верят в возможность перемен и помогают кто чем может. Кто-то приносит образцы нефти с разных горизонтов, кто-то помогает с инструментами и материалами, кто-то предоставляет технические данные.

— Получается, у вас целая подпольная сеть?

— Скорее кружок единомышленников, — Касумов улыбнулся. — Молодые специалисты, выпускники московских и ленинградских вузов, некоторые опытные буровые мастера, даже несколько старых инженеров, работавших еще у Нобелей. Всех объединяет одно. Преданность делу и отвращение к коррупции, разъедающей Азнефть.

Я задумчиво прошелся по лаборатории. План действий вырисовывался сам собой.

— Товарищ Касумов, я предлагаю следующее. Завтра же организуем испытание вашего турбобура на одной из действующих скважин. Выберите самую проблемную, с низкими показателями. Если результаты будут хотя бы вполовину столь впечатляющими, как вы описываете, это станет решающим аргументом для полномасштабного внедрения новой технологии.

Касумов энергично кивнул:

— У меня есть на примете идеальная скважина на Биби-Эйбате. Три месяца не могут пройти особо твердый пласт роторным способом. С турбобуром управимся за пару дней.

— Отлично. Далее, мне нужен список ваших единомышленников. Тех, кому вы полностью доверяете. Мы начнем постепенно выдвигать их на ключевые позиции в техническом руководстве.

— Уже подготовил, — Касумов протянул сложенный лист бумаги. — Здесь двадцать восемь фамилий. За каждого могу поручиться.

— И, наконец, — я положил руку на папку с компроматом, — эти документы необходимо тщательно изучить нашим специалистам. С вашего разрешения, я передам их товарищу Корсаковой и Мышкину.

— Берите, — Касумов кивнул. — У меня копии в надежном месте. И еще… — он помедлил, словно сомневаясь, стоит ли продолжать.

— Да?

— Нынешнее руководство Азнефти не сдастся без боя. Они контролируют огромные финансовые потоки, имеют связи в партийных органах республики и среди местных чекистов. Будьте осторожны, товарищ Краснов. Эти люди не остановятся ни перед чем, защищая свои интересы.

— Я ценю ваше предупреждение, — я серьезно кивнул. — Но у нас есть преимущество. Полная поддержка на самом высоком уровне. Товарищи Сталин и Орджоникидзе лично контролируют этот вопрос. Местные власти не рискнут идти против прямых указаний центра.

Касумов выглядел не вполне убежденным:

— Все равно берегитесь. У них много способов создать проблемы. От саботажа на промыслах до более грязных методов.

Намек был более чем прозрачен. Я еще раз мысленно поблагодарил Мышкина за предусмотрительность в организации охраны.

— Значит, предупрежден, значит, вооружен, — я улыбнулся, собирая документы в портфель. — Завтра в восемь утра жду вас у главного входа в гостиницу. Оттуда сразу выезжаем на Биби-Эйбат для испытания турбобура. Пригласите своих самых надежных людей. Это будет исторический день для советской нефтяной промышленности.

— Буду точно в срок, — Касумов протянул руку для рукопожатия. — Спасибо, что поверили в меня, товарищ Краснов. После стольких лет борьбы с бюрократической стеной это кажется почти чудом.

— Не чудо, а закономерность, — я крепко пожал его руку. — Страна нуждается в технологическом прорыве, а для этого требуются именно такие люди, как вы, талантливые, преданные делу, не боящиеся трудностей.

Мы вышли из лаборатории в прохладную бакинскую ночь. Тусклые фонари освещали пустынные улицы. Где-то вдалеке гудел поздний паровоз, доносились редкие гудки судов с Каспия.

— До завтра, товарищ Касумов, — я направился в сторону, где должен был ждать автомобиль. — И не беспокойтесь о безопасности. Наши люди обеспечат вам защиту.

— До завтра, товарищ Краснов, — Касумов отсалютовал и быстрым шагом двинулся в противоположном направлении, скрываясь в темных переулках старого города.

Я шел к обусловленному месту встречи с водителем, крепко прижимая к себе портфель с бесценными документами. Впервые с момента прибытия в Баку я чувствовал уверенность в успехе нашей миссии.

В лице Касумова мы нашли не просто союзника, а настоящий ключ к преобразованию нефтяной отрасли. Человека, чьи технические разработки и глубокое понимание местной специфики могли обеспечить не только разоблачение коррупционных схем, но и реальный технологический прорыв.

Автомобиль бесшумно подкатил к углу, где я ожидал. За рулем сидел все тот же молчаливый Зайцев.

— В гостиницу, — скомандовал я, забираясь на заднее сиденье.

— Как прошла встреча? — негромко спросил Мышкин, неожиданно материализовавшийся рядом.

— Даже лучше, чем я ожидал, — ответил я, передавая ему портфель с документами. — Касумов именно тот человек, который нам нужен. Технически грамотен, принципиален, имеет сеть единомышленников на всех уровнях Азнефти. Что важнее всего, обладает разработками, способными произвести настоящую революцию в нефтедобыче.

— Можно ему доверять? — Мышкин бережно принял портфель.1

— Думаю, да. Его действия полностью соответствуют его словам. А материалы, которые он предоставил, требуют тщательного изучения. Здесь доказательства крупномасштабных хищений и связей руководства Азнефти с иностранными компаниями.

— Займусь немедленно, — Мышкин приоткрыл портфель, бегло просматривая содержимое в тусклом свете салона. — Впечатляющая подборка… С этим можно выходить на республиканское ГПУ для оперативных мероприятий.

— Пока воздержимся, — я покачал головой. — Сначала проведем техническую демонстрацию. Завтра Касумов представит свой турбобур в реальных условиях. Если все пройдет успешно, это даст нам мощный рычаг для кадровых перестановок. Тогда и задействуем ваши материалы.

Машина неслышно катилась по ночным улицам Баку. В окна доносился запах моря, смешанный с вездесущим ароматом нефти.

Я мысленно прокручивал детали предстоящего испытания турбобура, прекрасно понимая его историческое значение. В моей прежней реальности именно эта технология совершила переворот в нефтедобыче, сделав СССР лидером отрасли на десятилетия вперед. И теперь я мог лично поспособствовать этому прорыву, ускорив его на несколько лет.

Впервые с момента прибытия в Баку я вернулся в гостиницу с чувством оптимизма. Завтра предстоял решающий день. Впрочем, дела у нас еще далеко не закончены.