Нэпман 9. Восхождение

Глава 24 Подготовка к большой игре

Москва встретила меня почти летней духотой. После прохладных вечеров в Башкирии столичный зной казался особенно изнуряющим.

Пыльный воздух, наполненный запахами раскаленного асфальта и бензина, обволакивал тело липкой пеленой. Даже в ранние утренние часы город не успевал остыть за короткую весеннюю ночь.

Просторное здание Института нефти и газа на Большой Калужской улице, где разместилась наша секретная лаборатория, оказалось приятным исключением. Толстые кирпичные стены старинной постройки хранили прохладу, а высокие потолки обеспечивали циркуляцию воздуха.

Губкин, несмотря на возраст и академический статус, лично контролировал подготовку специального оборудования для маньчжурской экспедиции.

— Леонид Иванович! — воскликнул он, заметив меня в дверях лаборатории. — Как раз вовремя! Смотрите, что мы тут придумали!

Седовласый академик указал на странную конструкцию в центре помещения. Нечто среднее между обычной буровой установкой и железнодорожным оборудованием для ремонта путей.

— Замаскированная буровая? — поинтересовался я, обходя установку со всех сторон.

— Именно! — Губкин с гордостью погладил бороду. — Выглядит как стандартное оборудование для проверки устойчивости грунта под железнодорожными путями. Но на самом деле может достигать глубины до трехсот метров. Этого вполне достаточно для обнаружения нефтеносных пластов с выраженными признаками.

Конструкция выглядела действительно убедительно. Обычный железнодорожный рабочий никогда не отличил бы ее от стандартного оборудования, а специалист заметил бы необычные особенности лишь при тщательном осмотре.

— Превосходно, Иван Михайлович! Японские наблюдатели не заподозрят подвоха.

Губкин кивнул, довольный похвалой:

— Инструменты тоже специальные. Выглядят как измерители плотности грунта, а на самом деле пробоотборники для определения нефтеносности.

Он подвел меня к стеллажу с разложенными инструментами. Каждый предмет имел двойное назначение.

То, что выглядело как обычный инженерный уровень, на самом деле являлось прибором для экспресс-анализа жидкостей. Молоток с длинной рукоятью скрывал внутри миниатюрный бур для взятия образцов породы.

— Гениально! — я с восхищением рассматривал плоды инженерной мысли. — А что с методикой анализа проб?

— О, тут нас выручил Вороножский, — Губкин с улыбкой указал в угол лаборатории, где над колбами колдовал знакомый эксцентричный химик в неизменном черном халате. — Борис Ильич разработал уникальный реактив. Буквально капля этой смеси, добавленная к пробе воды или грунта, меняет цвет при наличии даже минимальных примесей нефти.

Я подошел к рабочему месту Вороножского. Химик так увлекся экспериментом, что даже не заметил моего приближения.

Его длинные пальцы с невероятной точностью отмеряли капли разноцветных жидкостей в миниатюрную пробирку, а губы беззвучно шевелились, словно он вел диалог с невидимым собеседником.

— Борис Ильич, — окликнул я его, — как продвигается работа с реактивом?

Вороножский вздрогнул и резко обернулся:

— А, Краснов! Звезды предсказали ваше появление! Николаус три дня назад сообщил, что планеты выстраиваются в благоприятную конфигурацию для вашего возвращения! — Он схватил маленький пузырек с прозрачной жидкостью. — Смотрите! Мое гениальное творение! Капля этого эликсира способна обнаружить нефть в пропорции один к миллиону!

Он продемонстрировал эффект, добавив каплю реактива в два одинаковых стакана с водой. В одном вода осталась прозрачной, а в другом приобрела отчетливый голубоватый оттенок.

— Во втором стакане вода содержит лишь ничтожную примесь нефти, — пояснил химик. — Но мой реактив безошибочно ее обнаруживает! И заметьте, никаких громоздких лабораторных установок!

— Потрясающе, Борис Ильич, — искренне похвалил я. — С такими технологиями наша экспедиция получит все необходимые доказательства.

Химик просиял от удовольствия:

— И еще одна маленькая хитрость! — Он извлек из кармана халата маленькую металлическую коробочку. — Эта особая смесь полностью маскирует запах нефти. Если вы случайно наткнетесь на нефтепроявление, просто распылите этот состав, и никто не почувствует характерного запаха!

— Вы настоящий волшебник, Борис Ильич, — пожал я руку химику. — На вас вся надежда при анализе проб.

Вороножский смутился:

— Я не поеду в Маньчжурию… Звезды указали, что моя миссия — подготовить инструменты, но использовать их должны другие. Меркурий в оппозиции с Марсом, понимаете?

Я кивнул, скрывая улыбку. Эксцентричность Вороножского была неотделима от его гения, и если звезды советовали ему оставаться в Москве, спорить не имело смысла.

В дальнем углу лаборатории расположилась еще одна группа специалистов под руководством молодого инженера Козлова. Они работали над системой передачи зашифрованных сообщений для экспедиции.

— Товарищ Краснов, посмотрите наши разработки, — Козлов протянул мне маленькую книжку в потертом переплете. — Стандартный справочник железнодорожного инженера, но с особенностью.

Он раскрыл книжку на случайной странице. Обычные технические данные, таблицы, схемы.

— Не вижу ничего необычного, — признался я.

— В том и суть! — торжествующе произнес Козлов. — Мы разработали специальный шифр. Определенные комбинации цифр в таблицах несут скрытое значение. Например, если вы подчеркнете здесь и здесь, — он указал карандашом на ячейки таблицы, — получится сообщение: «Обнаружена нефть, требуется эвакуация».

— Гениально в простоте, — похвалил я. — Обычная проверка не выявит ничего подозрительного.

Козлов раскрыл несколько тонких тетрадей:

— Здесь полный шифровальный код. Придется заучить наизусть перед отъездом.

Я бегло просмотрел страницы. Система выглядела продуманной и надежной. Даже перехваченное сообщение потребовало бы огромных усилий для расшифровки.

— Превосходная работа, — я пожал руку молодому инженеру. — Наш вклад в безопасность экспедиции.

К полудню в институт прибыл Мышкин, начальник службы безопасности «Союзнефти». Его каменное лицо, как всегда, не выражало эмоций, но в глазах читалась настороженность.

— Леонид Иванович, необходимо обсудить вопросы безопасности экспедиции, — негромко произнес он, отводя меня в сторону. — Получены тревожные сведения.

Мы уединились в небольшом кабинете Губкина. Мышкин достал из внутреннего кармана пиджака тонкую папку с надписью «Совершенно секретно».

— Согласно данным нашей агентуры, британская и американская разведки проявляют повышенный интерес к вашей деятельности, — сообщил он, раскрывая папку. — После успеха экспедиции в Башкирии слухи о вашей необыкновенной способности находить нефть просочились за рубеж.

— Неудивительно, — вздохнул я. — Слишком многие знали о лозоходстве.

— Дело не только в этом, — Мышкин перевернул страницу. — «Ройял Датч Шелл» и «Стандард Ойл» проявляют интерес к вашим методикам. Их агенты пытались завербовать нескольких участников башкирской экспедиции. К счастью, безуспешно.

— Удивительная новость, — поежился я. — Неужели западные нефтяные гиганты боятся конкуренции со стороны СССР?

— Хуже, — Мышкин понизил голос. — По некоторым данным, иностранные разведки рассматривают возможность вашего пленения или физического устранения.

У меня перехватило дыхание. Одно дело знать об опасности теоретически, и совсем другое — услышать о конкретных планах.

— Не драматизируйте, Алексей Григорьевич. Вряд ли западные державы пойдут на открытую агрессию против советского гражданина.

— Не открытую, — возразил Мышкин. — Есть сведения о подготовке операции с привлечением белогвардейских элементов в Маньчжурии. Идеальное прикрытие — работа японской разведки, неофициальная акция.

Я потер виски. Подобный поворот событий серьезно осложнял и без того непростую экспедицию.

— Что предлагаете?

— Усиленную охрану, — Мышкин положил на стол фотографии трех мужчин. — Это проверенные сотрудники. Официально инженеры-железнодорожники. Фактически оперативники госбезопасности с боевым опытом. Владеют китайским и японским языками, имеют опыт работы в Маньчжурии.

Я внимательно рассмотрел снимки. Обычные лица, ничем не выделяющиеся среди тысяч советских граждан. Идеальная маскировка.

— Хорошо, — согласился я. — Но предупредите их, что безопасность экспедиции и ее легенда — приоритет. Никаких лишних действий, только в крайнем случае.

— Разумеется, — кивнул Мышкин. — Они обучены действовать неприметно.

— Еще одно, — добавил я после паузы. — Изменим маршрут и состав группы в последний момент. Дезинформация для возможной слежки.

Мышкин скупо улыбнулся:

— Уже готовится. Параллельно с настоящей экспедицией выдвинется группа-двойник. Они будут имитировать подготовку к исследованиям, отвлекая внимание.

— Отлично. Когда приступим к формированию основного состава?

— Кандидаты уже отобраны и проверяются, — ответил Мышкин. — Завтра в десять утра начинаем инструктаж.

Следующее утро началось с встречи с кандидатами в экспедицию.

В небольшом конференц-зале института собралось около пятнадцати человек. Инженеры, геологи, переводчики, технический персонал. Все прошли тщательную проверку и обладали необходимыми навыками для работы в сложных условиях.

Я внимательно изучал лица собравшихся. Большинство молодые специалисты, недавние выпускники вузов, полные энтузиазма и желания послужить Родине. Но имелись и опытные работники, прошедшие горнило Гражданской войны и сложные экспедиции в отдаленных регионах страны.

— Товарищи, — начал я, когда все заняли места, — перед вами стоит задача государственной важности. Официально мы отправляемся с технической инспекцией КВЖД. На деле… — я сделал паузу, — будем искать нефть в Маньчжурии.

По залу пронесся приглушенный гул. Многие из присутствующих до этого момента не знали истинной цели экспедиции.

— Работа связана с особым риском, — продолжил я. — Район находится под пристальным наблюдением японских военных. Малейшая ошибка может привести к провалу миссии и международному скандалу.

Я жестом пригласил Архангельского к доске, где он развернул карту Маньчжурии с отмеченными точками предполагаемых работ.

— Маршрут пролегает вдоль основной линии КВЖД, с ответвлением в район Цицикара, — пояснил молодой геолог. — В каждой отмеченной точке проводим стандартные инженерные работы, параллельно осуществляя геологическую разведку. Особое внимание участку, отмеченному красным.

Он указал на район, где в моей прежней реальности находилось Дацинское месторождение.

— Какова вероятность успеха? — спросил один из геологов, седовласый мужчина с цепким взглядом. — На чем основаны предположения о нефтеносности?

— На комплексном анализе геологических структур региона, — ответил я, не вдаваясь в подробности. — Признаки схожи с отдельными участками Ромашкинского месторождения.

Техническая часть инструктажа заняла почти три часа. Мы детально обсудили методики разведки, способы маскировки нефтепроявлений, порядок сбора и анализа образцов.

Особое внимание уделили правдоподобности легенды. Каждый член экспедиции должен в совершенстве владеть информацией о техническом обслуживании железнодорожных путей.

После короткого перерыва слово взял Мышкин:

— Теперь о вопросах безопасности, — его негромкий голос заставил всех напрячься. — Район работ находится под постоянным наблюдением японской разведки. Возможно присутствие агентов других держав. Необходимо соблюдать предельную осторожность.

Он разложил на столе фотографии:

— Запомните эти лица. Офицеры японской военной разведки, действующие в районе Харбина и Цицикара. При обнаружении наблюдения докладывать руководству экспедиции немедленно.

Следующий час Мышкин посвятил инструктажу по поведению в чрезвычайных ситуациях. От простого допроса японскими жандармами до необходимости экстренной эвакуации. Каждый сценарий разбирался детально, с отработкой возможных вариантов действий.

— В случае явной опасности физического задержания, — Мышкин говорил совершенно бесстрастно, — приоритет — уничтожение материалов экспедиции. Второй приоритет — безопасная эвакуация персонала. Специальные тайники для временного хранения образцов будут оборудованы в обозначенных точках.

К вечеру инструктаж завершился практическими занятиями. Кандидаты учились пользоваться замаскированным оборудованием, проводить экспресс-анализы, составлять зашифрованные сообщения.

Мышкин наблюдал за тренировкой с каменным лицом, изредка делая пометки в блокноте.

— Что скажете о группе? — спросил я его, когда занятия закончились.

— Приемлемо, — лаконично ответил начальник безопасности. — Двоих придется заменить. Слишком нервничают при сложных вопросах.

— Кого рекомендуете вместо них?

— Перминов, инженер-геолог из Баку. Работал на персидской границе, знает фарси и тюркские языки. И Кравцова, геофизик, альпинистка, хладнокровна в критических ситуациях.

— Женщина? — удивился я. — В такой экспедиции?

— Именно, — бесстрастно ответил Мышкин. — Кто заподозрит молодую женщину-специалистку в секретной миссии? Идеальное прикрытие.

Я задумался. Идея звучала разумно, хоть и нетрадиционно.

Женщина в составе технической экспедиции могла привлечь внимание в консервативной Маньчжурии, но одновременно отвлечь подозрения от истинной цели миссии.

— Хорошо, утверждаю обоих, — согласился я. — Завтра продолжим тренировки.

В следующие дни работа над подготовкой экспедиции приобрела лихорадочный темп. В просторном зале Института геологии, увешанном картами Маньчжурии и Дальнего Востока, проходили ежедневные совещания по стратегическому планированию.

Полковник Александров, опытный разведчик с цепким взглядом и незапоминающимся лицом, оказался прекрасным стратегом. Он разработал детальные маршруты передвижения, определил безопасные точки для полевых исследований, наметил запасные пути эвакуации.

— Основная опасность — квантунская жандармерия, — пояснял он, указывая на карте районы повышенного риска. — Они контролируют все ключевые станции КВЖД, несмотря на формальное совместное управление дорогой. При малейшем подозрении проведут допрос и обыск.

Я внимательно изучал карту, мысленно сопоставляя ее с известными мне из будущего данными о местонахождении Дацинского месторождения:

— Эти участки наиболее перспективны, — указал я на несколько точек к востоку от Цицикара. — Необходимо провести там максимально детальное исследование.

— Именно эти районы находятся под особым наблюдением, — нахмурился Александров. — Крупный японский гарнизон, постоянное патрулирование.

— Тем важнее продумать легенду, — заметил я. — Что если искусственно создать проблему на железнодорожном полотне? Размыв грунта после дождей или деформация рельсов. Это даст основание для длительных технических работ.

Александров задумчиво погладил подбородок:

— Неплохая идея. Наши агенты могут организовать небольшую техническую неисправность. Естественного характера, разумеется.

В обсуждении маршрутов и методик разведки активное участие принимал Архангельский. Молодой геолог проявил себя не только как талантливый специалист, но и как превосходный организатор.

— Андрей Дмитриевич, у вас необычайное чутье на перспективные структуры, — заметил я, когда мы рассматривали геологическую карту района. — Вы отметили именно те участки, которые я считаю наиболее перспективными.

Архангельский смущенно улыбнулся:

— Я просто внимательно изучил все материалы и методики, Леонид Иванович. Особенно ваши заметки о признаках нефтеносности платформенных структур.

В процессе подготовки выявились и некоторые проблемы, требующие нестандартных решений. Общение с китайскими властями и представителями КВЖД требовало особых навыков, выходящих за рамки обычной дипломатии.

— Необходимо учитывать сложные взаимоотношения между китайскими чиновниками и японскими военными, — пояснял один из экспертов наркомата иностранных дел. — Официально они сотрудничают, но фактически существует глубокий антагонизм. Можно использовать это противоречие.

Мышкин согласно кивнул:

— Предлагаю ввести в состав группы Воронцова. Он служил в Харбине до 1928 года, имеет обширные связи среди китайских служащих КВЖД. Поможет с получением неофициальных разрешений на проведение работ в спорных районах.

Вечерами, после официальных совещаний, я уединялся в небольшом кабинете Губкина для личной подготовки. На столе лежали специально изготовленные карты Маньчжурии с максимально детальной топографической съемкой.

Я вглядывался в очертания рек, холмов, низин, пытаясь соотнести их с картами Дацинского месторождения, изученными мной еще в прошлой жизни. Расхождения неизбежны.

Точная геологическая съемка этого района появится только через десятилетия. Но основные структуры совпадали, что давало надежду на успех.

В один из таких вечеров ко мне заглянул Величковский. Профессор выглядел уставшим, но в его глазах горел огонь научного энтузиазма.

— Не помешаю, Леонид Иванович? — спросил он, останавливаясь в дверях.

— Нисколько, Николай Александрович, — я указал на свободный стул. — Как раз хотел посоветоваться с вами по геологическим структурам Маньчжурии.

Профессор опустился на стул, разглаживая седую бородку:

— Удивительно малоизученный регион. Всего несколько экспедиций в конце прошлого века, и те преимущественно ботанические и этнографические. Геология практически не исследована.

— Что скажете об этом районе? — указал я на окрестности Цицикара. — Есть ли геологические предпосылки для наличия нефти?

Величковский надел золотое пенсне и склонился над картой:

— Интересно, очень интересно… Структура напоминает некоторые участки Ромашкинского месторождения. Обширная синеклиза с вероятными нефтяными ловушками на периферии. Но без бурения сказать определенно невозможно.

— А если использовать ваш метод микроанализа структур? — спросил я, вспомнив о недавних разработках профессора.

Глаза Величковского загорелись:

— Возможно, возможно! Я как раз завершил новую методику экспресс-анализа. Потребуются специальные реактивы и портативное оборудование… — Он начал лихорадочно делать заметки в блокноте. — К завтрашнему утру подготовлю все необходимое.

— Николай Александрович, вы не хотели бы лично принять участие в экспедиции? — неожиданно предложил я. — Ваши знания и опыт были бы бесценны.

Профессор на мгновение замер, затем с сожалением покачал головой:

— Увы, Леонид Иванович, годы берут свое. Для полевых исследований в таких условиях нужны молодые силы. Но я подготовлю подробнейшие инструкции и обучу ваших специалистов новым методикам.

Перед самым уходом Величковский остановился в дверях:

— Леонид Иванович, позвольте личный вопрос. Что вы будете делать, если действительно найдете нефть в Маньчжурии?

Я задумался. Действительно, что дальше? Даже если мы подтвердим существование Дацинского месторождения, его разработка в текущих геополитических условиях невозможна.

— Знание само по себе сила, Николай Александрович, — наконец ответил я. — Информация о наличии крупного месторождения нефти в Маньчжурии изменит стратегический баланс в регионе. Даже если мы не сможем немедленно приступить к разработке.

Величковский внимательно посмотрел на меня поверх очков:

— Вы удивительный человек, Леонид Иванович. Иногда мне кажется, что вы смотрите на мир совсем иначе, чем все мы. Словно видите на много шагов вперед…

За день до отъезда состоялось мое прощание с ключевыми сотрудниками «Союзнефти» и других моих предприятий. Совещание проходило в небольшом конференц-зале наркомата тяжелой промышленности.

Котов, Сорокин, Воробьев, Ипатьев, Губкин, Протасов, Руднев, Звонарев, Рихтер, Загорская и многие другие руководители региональных подразделений, все ждали инструкций на период моего отсутствия. Особенно обеспокоен выглядел Головачев, привыкший к постоянному руководству с моей стороны.

— Товарищи, — начал я, обводя взглядом присутствующих, — на время моего отсутствия оперативное руководство возлагается на коллегию в составе товарищей Величковского, Котова, Сорокина, Губкина, Ипатьева и Воробьева. Основные направления работы остаются неизменными.

Я разложил на столе несколько папок с документами:

— Здесь детальные инструкции по каждому направлению. Особый приоритет развитие «Второго Баку». Разведка, бурение, обустройство промыслов. Ни на день не останавливать работы, несмотря на любые трудности.

Рихтер спросил:

— А что с программой модернизации нефтепереработки, Леонид Иванович? Нарком запрашивает ускорение пуска Ново-Бакинского завода.

— График остается в силе, — подтвердил я. — Модернизация должна завершиться к первому октября. Особое внимание оборудованию для производства высокооктанового авиационного бензина. Это государственный приоритет.

Сорокин, молодой инженер с большим будущим, поднял руку:

— По вопросу каталитического крекинга. Вороножский модифицировал катализатор, эффективность возросла на тридцать процентов. Но требуется ваше решение о масштабировании производства.

— Действуйте согласно протоколу, — распорядился я. — Если лабораторные испытания подтверждают эффективность, немедленно переходите к промышленному производству. Не ждите моего возвращения для принятия стандартных решений.

Головачев нервно барабанил пальцами по столу:

— Леонид Иванович, а как быть с корреспонденцией? Ежедневно приходят десятки писем, требующих вашего личного внимания. Особенно от Орджоникидзе и других наркоматов.

— Все текущие вопросы решает коллегия, — повторил я. — В особо важных случаях обращайтесь напрямую к наркому. Он в курсе ситуации и санкционирует решения в мое отсутствие.

Когда официальная часть совещания завершилась, я задержал Котова и Сорокина для конфиденциального разговора:

— Еще одно, товарищи. Возможно, в мое отсутствие активизируются конкуренты. — Я многозначительно посмотрел на них. — Усильте бдительность. Особенно на заводах и на новых месторождениях.

Сорокин понимающе кивнул:

— Мышкин предупредил нас. Дополнительная охрана уже направлена на ключевые объекты.

— И последнее, — я понизил голос. — В случае чрезвычайной ситуации со мной, если я не вернусь в течение месяца, — Котов и Сорокин встревоженно переглянулись, — действуйте согласно инструкциям в этом конверте.

Я передал Котову запечатанный пакет с подробным планом развития «Союзнефти» и других моих предприятий на ближайшие три года. Документ содержал все мои знания из будущего, которые могли быть применены в текущих условиях.

— Надеюсь, до этого не дойдет, — поспешил успокоить я встревоженных коллег. — Но предусмотреть необходимо все варианты.

Последние часы перед отъездом я провел в квартире на Старой площади, просматривая личные вещи и уничтожая черновики записей. Специальные инструменты, включая позолоченную лозу подарок Архангельского, занимали отдельный саквояж.

Тихий стук в дверь прервал мои приготовления. На пороге стоял Мышкин с небольшим чемоданчиком в руках.

— Последние приготовления, Леонид Иванович, — произнес он, проходя в кабинет. — Специальное оборудование от товарища Берзина.

Он раскрыл чемоданчик. Внутри находились предметы, на первый взгляд совершенно обыденные. Портсигар, перочинный нож, фляжка для воды, компас, ремень.

— Все предметы имеют двойное назначение, — объяснил Мышкин. — Портсигар содержит миниатюрную рацию для экстренной связи. Дальность передачи ограничена, но в критической ситуации поможет связаться с нашей агентурой в Харбине.

Он указал на перочинный нож:

— Здесь скрыт мощный яд мгновенного действия. На случай самых неблагоприятных обстоятельств.

— Надеюсь, не пригодится, — заметил я, рассматривая безобидный на вид инструмент.

— Компас особый, — продолжил Мышкин. — Помимо обычной функции, содержит тайник для микросъемки. Фляжка имеет двойное дно для хранения образцов. Ремень скрывает тончайшую стальную проволоку для различных целей.

Я внимательно осмотрел каждый предмет. Мастерство исполнения впечатляло. Даже зная о специальном назначении, невозможно было отличить их от обычных вещей.

— Благодарю, Алексей Григорьевич, — я аккуратно сложил предметы в саквояж. — Но, надеюсь, поездка пройдет без драматических событий.

Мышкин позволил себе редкую улыбку:

— В нашем деле, Леонид Иванович, лучше иметь запасной вариант и не воспользоваться им, чем наоборот.

После ухода Мышкина я завершил сборы и присел на несколько минут в кресло перед дорогой. Странное чувство охватило меня. Я отправлялся в экспедицию, предвидя исторические события. Японскую агрессию в Маньчжурии, которая в моей прежней реальности стала прологом к катастрофе Второй мировой войны.

Сумею ли я изменить ход истории? Или только слегка скорректирую детали, оставив главное неизменным? И главное, каковы будут последствия моего вмешательства?

С этими мыслями я поднялся, взял саквояж и вышел из квартиры. Впереди ждал Ярославский вокзал, поезд до Читы, а затем долгий путь до Маньчжурии, где мне предстояло найти нефть и, возможно, изменить будущее.