Нэпман 9. Восхождение

Глава 21 По следам нефтяных жил

Майское утро выдалось прохладным и пасмурным.

Косые струи дождя барабанили по окнам просторного кабинета в здании Наркомата тяжелой промышленности, где пока что размещалась штаб-квартира «Союзнефти». Непогода словно бросала вызов нашим амбициозным планам, но ничто уже не могло остановить запущенный механизм.

Андрей Дмитриевич Архангельский склонился над огромной геологической картой Поволжья и Предуралья, разложенной на дубовом столе. Молодой геолог, несмотря на возраст, уже заслужил репутацию одного из самых талантливых и перспективных специалистов в стране. Его способность быстро схватывать новые идеи и смелость в выдвижении гипотез ценились мной особенно высоко.

— Леонид Иванович, маршрут экспедиции согласован, — Архангельский обвел карандашом район в центральной Башкирии. — Сначала двигаемся через Уфу к Ишимбаю, потом на восток к Туймазам, затем делаем крюк на юг к Шкапово. Основные станции погрузки-разгрузки оборудования отмечены красным.

Я внимательно изучил отмеченный маршрут. Выбранный путь пролегал через точки, где в моей прежней реальности будут открыты крупнейшие месторождения «Второго Баку».

Но Архангельскому и остальным членам экспедиции я не мог объяснить, откуда черпаю уверенность в успехе поисков. Требовалось найти правдоподобное объяснение моей «геологической интуиции».

— Маршрут верный, — кивнул я, делая пометки на полях карты. — Но давайте добавим еще одну точку, восточнее Туймазов. Здесь, — карандаш коснулся небольшого участка, который на карте выглядел ничем не примечательным.

— Но это же… — Архангельский озадаченно почесал затылок. — С точки зрения классической геологии там маловероятно наличие значительных запасов. Рельеф не соответствует.

— Доверьтесь мне, Андрей Дмитриевич, — я улыбнулся, глядя на замешательство молодого ученого. — Иногда нужно отходить от привычных представлений. Тектонические разломы в этом районе создают уникальную структуру для накопления нефти. Просто это не видно по поверхностным признакам.

Архангельский с сомнением посмотрел на карту, но спорить не стал. За время нашей совместной работы он привык к тому, что мои предсказания, какими бы странными они ни казались поначалу, впоследствии оказывались точными.

Дверь кабинета открылась, и вошел Алексей Григорьевич Мышкин, начальник службы безопасности «Союзнефти». Его каменное лицо, как всегда, не выражало никаких эмоций, только в глазах читалась настороженность.

— Леонид Иванович, отчет по безопасности экспедиции готов, — он положил на стол тонкую папку с грифом «Совершенно секретно». — Район проведения работ относительно спокойный. Местные органы ОГПУ предупреждены и окажут содействие. Однако имеются данные о возможном интересе иностранных разведок к нашим геологическим изысканиям.

— Конкретные угрозы? — я раскрыл папку, просматривая аккуратно отпечатанные страницы.

— Замечены контакты представителей «Ройял Датч Шелл» с местными жителями в районе Ишимбая. Предположительно, собирают информацию о нефтепроявлениях. Кроме того, зафиксирована активность агентов польской разведки в Уфе.

— Промышленный шпионаж, — задумчиво произнес я. — Наши успехи в Ромашкино не остались незамеченными. Теперь иностранные нефтяные компании пытаются понять масштаб открытий.

— Предлагаю усилить охрану экспедиции, — Мышкин раскрыл схему организации безопасности. — Выделим группу сопровождения под видом технического персонала. Пятеро проверенных сотрудников из моего отдела. Все с боевым опытом.

Я кивнул, соглашаясь с предложением. В условиях обостряющейся международной обстановки и растущего значения нефти как стратегического ресурса любая утечка информации могла иметь серьезные последствия.

— Согласен. Но инструктируйте людей действовать максимально незаметно. Не хочу, чтобы наша экспедиция выглядела как военная операция.

Мышкин молча кивнул и удалился. Его место у стола занял новый посетитель. Профессор Лаврентьев, седовласый геолог старой школы, начинавший карьеру еще при царе. Несмотря на возраст, он сохранял ясность ума и энциклопедические знания в области геологии.

— Леонид Иванович, я принес те материалы по нетрадиционным методам поиска полезных ископаемых, которые вы просили, — профессор достал из потрепанного портфеля несколько книг и старинных журналов. — Весьма любопытно, что вы заинтересовались лозоходством. В академических кругах сейчас это считается почти шарлатанством.

— Но не всегда так было, не правда ли? — я взял в руки выцветший журнал «Горное дело» 1908 года издания.

— О, конечно! До революции этот метод широко применялся. Особенно немецкими и шведскими горными инженерами, — Лаврентьев оживился, явно довольный возможностью поговорить о старых методах. — Лозоходцы использовали раздвоенные ветки орешника или ивы. Держали их перед собой определенным образом, и при прохождении над водоносными или нефтеносными пластами лоза начинала двигаться, указывая на месторождение.

— И насколько точными бывают такие указания? — поинтересовался я, хотя уже знал ответ.

— В умелых руках весьма точными! — профессор понизил голос до полушепота. — На Апшероне был знаменитый лозоходец Мехти, так он находил нефть с точностью до нескольких метров. Говорят, сам Нобель пользовался его услугами при закладке новых скважин.

Именно такое объяснение мне и требовалось. Лозоходство достаточно старый и окутанный мистикой метод, чтобы объяснить мою «интуицию» при поиске нефти.

Конечно, настоящей причиной были знания из будущего, но такое объяснение звучало бы слишком фантастично даже для самых прогрессивных ученых.

— А вы сами пробовали этот метод, профессор? — спросил я, перелистывая страницы журнала с иллюстрациями лозоходцев.

— Признаться, пытался в молодости, — Лаврентьев смущенно кашлянул. — Но особого таланта не проявил. Здесь нужна особая чувствительность, почти экстрасенсорная. У одних получается, у других нет. Некоторые утверждают, что дело в особых магнитных или электрических свойствах организма.

— Интересно… — протянул я задумчиво. — А можно ли научиться этому методу?

— Можно попробовать. Основные принципы просты, — профессор взял карандаш и быстро нарисовал схему. — Берете раздвоенную ветку, толщиной примерно с мизинец. Держите ее двумя руками за концы, ладонями вверх. Кончик ветки направлен вперед… Но, Леонид Иванович, вы же не собираетесь серьезно применять этот метод в экспедиции? Современная геология не использует такие сомнительные способы.

— А почему бы и нет? — улыбнулся я. — Иногда старые методы в сочетании с новейшими дают неожиданные результаты. Я не предлагаю заменить научный подход лозоходством, но как дополнительный инструмент, почему бы не попробовать?

Архангельский, молча слушавший наш разговор, неуверенно кашлянул:

— Леонид Иванович, это, конечно, ваше право как руководителя экспедиции, но боюсь, молодые специалисты могут отнестись скептически к таким методам.

— Пусть относятся как хотят, Андрей Дмитриевич, — я постучал пальцем по карте. — Главное — результат. А когда первая нефть Ишимбая забьет фонтаном, скептики быстро поменяют свое мнение.

Через пять дней после московского совещания наш поезд прибыл на станцию Уфа.

Столица Башкирской АССР встретила нас пронизывающим ветром и моросящим дождем. Невзрачное здание вокзала и привокзальная площадь, заполненная телегами и редкими грузовиками, создавали ощущение провинциальной глуши, несмотря на статус республиканского центра.

Экспедиционное оборудование, разобранные буровые вышки, насосы, трубы, лабораторные приборы, заняло несколько товарных вагонов. Выгрузка и перевалка этого хозяйства на местный транспорт требовала времени и организованности.

— Товарищ Петров! — я окликнул начальника транспортного отдела экспедиции, крепкого мужчину в потертой кожанке. — Как идет разгрузка?

— По графику, товарищ Краснов, — Петров энергично взмахнул планшетом. — Буровое оборудование уже перегружено на платформы. Часть отправили по узкоколейке до Стерлитамака, а оттуда гужевым транспортом до Ишимбая. Лаборатория и личные вещи пойдут с нами на грузовиках.

Наша экспедиция насчитывала около тридцати человек. Геологи, инженеры, буровые мастера, лаборанты, обслуживающий персонал.

Элита советской нефтяной геологии, собранная из лучших специалистов Москвы, Баку и Грозного. К ним добавлялись местные проводники и рабочие.

Архангельский подошел ко мне с озабоченным видом:

— Леонид Иванович, возникла небольшая проблема. Представитель Башкирского СНХ товарищ Байдавлетов настаивает на включении в состав экспедиции своего геолога товарища Сафина. Говорит, что без согласования с местными органами работать не позволит.

— Это не проблема, а, наоборот, большая удача, — ответил я. — Местный специалист, знающий район, только поможет нам. Включайте его в состав. Кстати, попросите его подобрать проводников из местных жителей, знающих окрестности Ишимбая.

Архангельский кивнул и отправился решать организационные вопросы, а я осмотрел экспедиционный отряд.

Большинство членов экспедиции впервые оказались в Башкирии и с любопытством разглядывали местных жителей, отличающихся от русских характерными чертами лица и одеждой. Несмотря на советскую власть и официальное равенство народов, в глубинке еще сохранялись традиционные уклады.

К вечеру следующего дня мы достигли небольшого поселка Ишимбай. Пологие холмы, поросшие лесом, окружали долину реки Белой. Место выглядело живописным, но ничем не примечательным. Глядя на эти безмятежные пейзажи, трудно было поверить, что под землей скрывались огромные запасы «черного золота».

Мы разбили лагерь на окраине поселка. Палатки, полевая кухня, лаборатория в большой брезентовой палатке, складские помещения. Все организовано быстро и эффективно.

Начальником лагеря назначили опытного Федотова, участника многих геологических экспедиций, знавшего, как организовать быт в полевых условиях.

Вечером собрался полевой совет экспедиции. В просторной палатке, освещенной керосиновыми лампами, расположились ключевые специалисты: Архангельский, главный инженер Конев, начальник буровой бригады Дементьев, геофизик Сизов, представитель местных властей Сафин.

— Товарищи, — начал я совещание, — завтра начинаем предварительную разведку. Согласно плану, проводим геологическую съемку местности, ищем естественные выходы нефти, берем пробы грунта и породы. Андрей Дмитриевич, вам слово по методике.

Архангельский развернул карту района:

— Разбиваемся на три группы. Первая идет вдоль реки на север, вторая исследует восточные холмы, третья движется на юг. Основное внимание уделять структурным особенностям рельефа, обнажениям пород, источникам и ручьям. Вечером собираемся, обмениваемся данными, на следующий день продолжаем в скорректированных направлениях.

— А где планируется первое бурение? — спросил Сафин, с характерным местным акцентом. — Башнефтеком уже проводились здесь разведочные работы в двадцать восьмом году. Результаты не обнадеживали.

— Это потому, что бурили не в тех местах, — я подошел к карте. — Геологическая структура здесь сложнее, чем кажется на первый взгляд. Завтра я продемонстрирую вам метод, который может помочь определить перспективные точки более точно.

— Какой метод, Леонид Иванович? — поинтересовался Конев, опытный инженер старой школы.

— Увидите завтра, — улыбнулся я. — Пусть это будет маленьким сюрпризом.

Утро встретило нас ярким солнцем и пением птиц. После вчерашних дождей природа словно обновилась, воздух наполнился свежестью и ароматами трав.

Я вышел из палатки, потягиваясь и вдыхая чистый воздух. Лагерь уже кипел жизнью. Повара готовили завтрак, рабочие проверяли оборудование, геологи собирались в маршрут.

После завтрака я отправился в ближайшую рощу и отыскал молодую иву с подходящей раздвоенной веткой. Отрезав ее ножом, я вернулся в лагерь, чем вызвал недоуменные взгляды.

— Товарищи геологи, сегодня я хочу продемонстрировать вам старинный, но весьма эффективный метод поиска подземных вод и нефти, — объявил я, собрав участников первой разведывательной группы. — Называется он лозоходством.

По лицам молодых специалистов пробежали скептические улыбки. Архангельский смущенно кашлянул.

— Леонид Иванович, это же… не научный метод, — осторожно произнес он.

— Наука не должна отвергать опыт предшествующих поколений только потому, что он не укладывается в привычные рамки, — возразил я. — Немецкие и шведские горные инженеры успешно применяли лозоходство многие десятилетия. А мы проверим его как дополнительный инструмент.

Я продемонстрировал, как правильно держать лозу. Двумя руками за концы раздвоенной ветки, ладонями вверх, кончик направлен вперед. В этом положении при прохождении над водоносными или нефтеносными пластами лоза должна отклоняться вниз, указывая на нахождение жидкости под землей.

— Кто хочет попробовать? — предложил я, оглядывая группу.

Вызвалось несколько человек, в основном из любопытства. Они по очереди брали лозу и ходили по участку вокруг лагеря. Ни у кого лоза не показала никаких признаков движения.

— Это требует определенной чувствительности, — пояснил я. — Не у всех получается с первого раза. Позвольте, я попробую.

Взяв лозу, я начал медленно двигаться по намеченному маршруту. Конечно же, я точно знал, где находятся перспективные участки Ишимбайского месторождения. Но для окружающих мои действия должны выглядеть как демонстрация старинного метода.

Пройдя около трехсот метров в юго-восточном направлении, я намеренно замедлил шаг и напряг руки, заставляя лозу постепенно отклоняться вниз. На лицах следовавших за мной специалистов появилось удивление.

— Здесь что-то есть, — произнес я, останавливаясь. — Лоза явно реагирует.

— Может быть, просто подземные воды? — скептически предположил молодой геолог Козловский.

— Возможно, — я не стал сразу настаивать на своей правоте. — Давайте проверим этот участок стандартными методами. Возьмем пробы почвы, проведем структурное бурение.

Сафин, с интересом наблюдавший за процессом, неожиданно выступил вперед:

— У нас в деревнях тоже есть такие люди, ищут воду для колодцев. Называют их «сухлыкчи». Старики говорят, у татар и башкир этот метод известен сотни лет.

Это случайное подтверждение из уст местного специалиста добавило вес моей демонстрации. Скепсис в глазах некоторых участников сменился заинтересованностью.

Весь день мы проводили разведку, сочетая традиционные геологические методы с моими «указаниями» с помощью лозы. К вечеру мы отметили несколько перспективных участков, где я, зная расположение будущего Ишимбайского месторождения, демонстрировал наиболее яркие «реакции» лозы.

На следующий день начались подготовительные работы к бурению первой разведочной скважины. Место я выбрал чуть севернее поселка, на пологом склоне холма. Согласно моим знаниям из будущего, именно здесь будет открыто первое промышленное месторождение нефти в Башкирии.

Бурение проводилось роторным способом с использованием самого современного на тот момент оборудования.

Мощный дизельный двигатель приводил в движение буровую установку, вращающую колонну буровых штанг с долотом на конце. Грязевой насос подавал промывочную жидкость для охлаждения инструмента и выноса выбуренной породы.

— Идем по графику, — доложил Дементьев, начальник буровой бригады. — Преодолели верхний слой наносных пород, вошли в известняки. Пока все соответствует расчетным данным.

Я кивнул, наблюдая за работой буровой. Технологии тридцатых годов, конечно, сильно уступали современным, но для того времени установка считалась передовой.

Благодаря опыту, накопленному на Ромашкинском месторождении, бурение продвигалось быстрее, чем могло бы без моего вмешательства в историю.

К вечеру третьего дня бурения произошло первое значимое событие. Из скважины начала поступать вода с характерным нефтяным запахом и радужной пленкой.

— Нефтепроявление! — возбужденно сообщил буровой мастер Загорский. — На глубине ста пятидесяти метров встретили пропитанные нефтью породы!

Это еще не полноценный нефтяной пласт, но явный признак того, что мы на верном пути. Вокруг буровой собрались участники экспедиции, с интересом рассматривая образцы породы с нефтяными включениями.

— Поразительно, — признал Архангельский, анализируя керн. — Судя по структуре породы, ниже должен залегать более мощный нефтеносный горизонт. Нужно продолжать бурение.

— А ведь лоза указала точно на это место, — негромко произнес один из молодых геологов.

— Совпадение, — отмахнулся Козловский, но в его голосе уже не было прежней уверенности.

Бурение продолжалось еще четыре дня. С каждым днем нефтепроявления становились все интенсивнее.

На глубине двухсот восьмидесяти метров долото вошло в пористый известняк, пропитанный нефтью. Давление в скважине начало расти.

— Нужно усилить глинистый раствор! — скомандовал Дементьев. — Похоже, мы вскрыли продуктивный пласт под давлением!

Буровики лихорадочно работали, увеличивая плотность бурового раствора, чтобы предотвратить неконтролируемый выброс. Но давление продолжало нарастать.

И вдруг это случилось. С оглушительным ревом из скважины вырвался мощный черный фонтан, взметнувшийся на десятки метров вверх. Нефть хлынула на буровую площадку, окатывая оборудование и людей.

— Открытый фонтан! — закричал кто-то. — Всем отойти!

Нефтяной фонтан, переливаясь на солнце, представлял впечатляющее и пугающее зрелище. Темная жидкость с характерным запахом растекалась вокруг, образуя большую лужу.

— Срочно ставить превентор! — скомандовал Дементьев. — Иначе потеряем скважину!

Опытные буровики, несмотря на опасность, бросились к устью скважины, устанавливая противовыбросовое оборудование. Спустя напряженный час фонтан удалось взять под контроль. Теперь нефть текла по отводной трубе в специально подготовленный амбар.

Архангельский, перепачканный нефтью, но сияющий от радости, подбежал ко мне:

— Леонид Иванович! Это же настоящий промышленный приток! По предварительным оценкам, дебит скважины больше ста тонн в сутки!

Вокруг царило ликование. Геологи обнимались, рабочие бросали вверх шапки. Даже обычно сдержанный Сафин не скрывал восторга:

— Настоящая башкирская нефть! Первое крупное месторождение в республике!

Я наблюдал за этой сценой с чувством глубокого удовлетворения. Открытие Ишимбайского месторождения, первого в цепочке гигантов «Второго Баку», знаменовало начало новой эры в нефтяной промышленности СССР. В моей прежней реальности это месторождение будет открыто через несколько лет, но теперь благодаря моему вмешательству история ускорилась.

Вечером в лагере состоялся импровизированный праздник. Повара приготовили особый ужин, нашлась даже бутылочка коньяка, которую раздели на всех участников экспедиции. После ужина я отправил в Москву телеграмму:

«НАРКОМТЯЖПРОМ ОРДЖОНИКИДЗЕ КОПИЯ СОЮЗНЕФТЬ ПЕРВАЯ СКВАЖИНА ИШИМБАЙСКОГО МЕСТОРОЖДЕНИЯ ДАЛА ПРОМЫШЛЕННЫЙ ПРИТОК НЕФТИ ТОЧКА ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ДЕБИТ СТО ТОНН В СУТКИ ТОЧКА ПРОДОЛЖАЕМ РАБОТЫ ТОЧКА КРАСНОВ»

Лежа вечером в палатке и слушая звуки празднования, доносящиеся снаружи, я размышлял о дальнейших планах. Впереди Туймазы, Шкапово, Арлан. Целое созвездие месторождений ждало своего открытия.

А успех с лозоходством дал мне идеальное прикрытие для объяснения моей «интуиции». Теперь никто не удивится, если я буду точно указывать места для бурения в других районах.