Нэпман 9. Восхождение

Глава 6 Турбобур

После обеда, оставив Касумова и Завадского готовить испытание турбобура, я отправился в финансовое управление Азнефти, где Корсакова с Герасимовой проводили ревизию документации.

Финансовое управление располагалось в центре Баку, в величественном здании дореволюционной постройки, с колоннами и лепниной на фасаде. В просторных кабинетах с высокими потолками и мраморными подоконниками трудились десятки бухгалтеров и экономистов, склонившись над конторскими книгами и счетными машинками.

Корсакова встретила меня в небольшой комнате, превращенной во временный штаб ревизионной комиссии. Стены увешаны диаграммами и таблицами, на столе громоздились папки с документами и бухгалтерские книги. Рядом с ней сидела женщина лет сорока с умными, внимательными глазами. Герасимова, та самая честная сотрудница планово-экономического отдела, о которой говорили мои информаторы.

— Леонид Иванович, — Корсакова поднялась мне навстречу, — рада, что вы смогли прибыть. У нас обнаружились поразительные факты. Масштабы финансовых махинаций превосходят самые пессимистические прогнозы.

Я пожал руку Герасимовой, которая смотрела на меня с надеждой и некоторой опаской:

— Благодарю вас за содействие, товарищ Герасимова. Знаю, это требует немалого гражданского мужества.

— Я просто выполняю свой долг, — негромко ответила она. — Слишком долго наблюдала, как расхищаются государственные средства, выделяемые на развитие промыслов.

Корсакова развернула на столе большую схему, испещренную разноцветными стрелками и надписями:

— Вот структура финансовых потоков Азнефти. Красным отмечены сомнительные операции, синим откровенно фиктивные. Как видите, почти половина всего финансирования проходит через подозрительные каналы.

Я внимательно изучил диаграмму. Сложная сеть компаний-посредников, многоступенчатые схемы закупок, дублирующие контракты. Все классические приемы увода средств.

— Главный механизм хищений — закупка оборудования, — продолжила Корсакова, раскрывая папку с документами. — По документам за последние три года приобретено оборудования на сумму около восьмидесяти миллионов рублей. Фактически поставлено не более чем на тридцать миллионов.

— А остальное? — спросил я, хотя уже догадывался об ответе.

— Не существует, — Герасимова протянула мне несколько договоров. — Вот типичный пример. Контракт с фирмой «Каспнефтеснаб» на поставку американских буровых станков. Сумма четыре миллиона рублей. Аванс выплачен полностью. Станки не поставлены, акты приема-передачи, тем не менее, подписаны. В бухгалтерии числятся на балансе, но на промыслах их нет.

— А кто владелец «Каспнефтеснаба»? — поинтересовался я.

— Официально — некий Рзаев Гасан Магомедович, — ответила Корсакова. — Фактически, по нашим данным, двоюродный брат финансового директора Азнефти Алиханова.

— Таких компаний мы насчитали двенадцать, — добавила Герасимова, раскладывая передо мной документы. — Все зарегистрированы на родственников руководства Азнефти. Все получают многомиллионные контракты без конкурсов и тендеров. Нигде нет реальной поставки оборудования в полном объеме.

Я внимательно просматривал контракты, отмечая повторяющиеся схемы. Везде одна и та же методика. Фиктивные закупки несуществующего оборудования, документально оформленные с безупречным бюрократическим педантизмом.

— Но это еще не все, — Корсакова понизила голос и закрыла дверь кабинета. — Обнаружены следы вывода средств за рубеж. Через подставные компании в Иране и Турции. А оттуда переводы в европейские банки.

Она показала мне копии банковских документов:

— Швейцарский банк, счет на предъявителя. Английский банк, трастовая компания. Французский банк, анонимный вклад. Общая сумма выведенных средств за последние пять лет, по самым скромным подсчетам, около двадцати миллионов золотых рублей.

— Откуда у вас эти документы? — удивился я, разглядывая банковские выписки.

Герасимова слегка покраснела:

— У меня есть доступ к личному сейфу Алиханова. Он слишком самонадеян и не меняет шифр годами. Считает женщин неспособными к финансовым вопросам, поэтому не опасается меня. Эти документы он хранит для личного контроля над счетами.

— Вы рисковали, — заметил я.

— Я устала видеть, как разворовывают страну, — просто ответила Герасимова. — В то время как на промыслах рабочие гибнут из-за изношенного оборудования, руководство покупает недвижимость в Европе. У меня муж-нефтяник погиб в прошлом году при обрушении вышки. Вышки, которую не ремонтировали десять лет, потому что «не было средств». А теперь я знаю, куда уходили эти средства.

Я внимательно посмотрел на эту отважную женщину, рискнувшую противостоять системе коррупции ради справедливости, и почувствовал глубокое уважение.

— Товарищ Герасимова, ваша помощь неоценима. Благодаря вашему мужеству мы сможем пресечь хищения и направить средства на реальную модернизацию промыслов. Обещаю, ваш вклад будет отмечен на самом высоком уровне.

— Мне не нужны награды, — покачала головой Герасимова. — Я хочу только, чтобы справедливость восторжествовала, чтобы рабочие не гибли из-за чьей-то жадности.

Корсакова вернула разговор к практическим вопросам:

— Мы подготовили подробный отчет с доказательной базой. Документы, свидетельские показания, финансовые выкладки. Все указывает на систематические, организованные хищения в особо крупных размерах.

— Прекрасная работа, — я просмотрел первые страницы отчета. — Этого достаточно для возбуждения уголовного дела и отстранения руководства Азнефти от должностей. Но давайте отложим радикальные меры до завтрашнего испытания турбобура. Если оно пройдет успешно, у нас будет комплексное обоснование для полной реорганизации Азнефти, и технического, и финансового, и кадрового характера.

— Согласна, — кивнула Корсакова. — Логичнее провести все изменения одновременно, избежав промежуточного периода нестабильности.

— Товарищ Герасимова, — обратился я к сотруднице планово-экономического отдела, — прошу вас пока не афишировать ваше участие в расследовании. Завтра после испытаний все изменится, но до тех пор лучше соблюдать осторожность.

— Конечно, — согласилась она. — Я достаточно долго играла роль незаметной сотрудницы. Еще день ничего не изменит.

Утро следующего дня выдалось ясным и безветренным.

Идеальная погода для проведения испытаний. Когда наш автомобильный кортеж прибыл на участок номер семнадцать Биби-Эйбатского промысла, там уже царило необычайное оживление.

Десятки людей, инженеры, техники, буровые мастера, рабочие, собрались вокруг буровой вышки, где предстояло провести демонстрацию турбобура Касумова.

Я заметил, что прибыло даже высшее руководство Азнефти во главе с Мамедовым, который нервно переговаривался с Рахмановым в стороне от основной группы. Видимо, неожиданная активность московской комиссии напугала их настолько, что они решили лично контролировать ситуацию.

В центре площадки возвышалась стандартная буровая вышка, окруженная штативами, насосами и другим оборудованием. Рядом на столе лежал тот самый турбобур.

Внушительный металлический цилиндр с характерными лопастями турбины, видными через специальные окна в корпусе. Касумов, одетый в рабочую спецовку, с горящими от возбуждения глазами, руководил подготовкой оборудования, отдавая четкие указания бригаде рабочих.

— Все готово, товарищ Краснов, — доложил он, подойдя ко мне. — Турбобур смонтирован на испытательном стенде. Проведены все предварительные проверки. Можем начинать демонстрацию, как только соберутся все приглашенные.

Я окинул взглядом толпу. Кроме руководства и технических специалистов Азнефти, присутствовали представители всех промыслов Баку, делегация из Грозненского нефтяного треста, прибывшая случайно и оказавшаяся весьма кстати, журналисты из местных газет и даже группа ученых из Бакинского политехнического института.

— Можем начинать, — решил я. — Чем раньше продемонстрируем преимущества вашей технологии, тем лучше.

Касумов взобрался на небольшое возвышение, чтобы его было видно и слышно всем собравшимся:

— Товарищи! Сегодня мы проводим испытание принципиально новой технологии бурения, с использованием турбобура моей конструкции. В отличие от традиционного роторного способа, здесь вращается только долото, приводимое в движение многоступенчатой турбиной, работающей от потока бурового раствора. Это позволяет избежать вращения всей бурильной колонны, что значительно снижает энергозатраты, уменьшает износ оборудования и многократно увеличивает скорость проходки.

В толпе зашептались. Я заметил, как Рахманов скептически улыбнулся, перешептываясь с группой инженеров старшего поколения, которые с недоверием разглядывали экспериментальную установку.

— Для чистоты эксперимента, — продолжал Касумов, — мы выбрали скважину, на которой уже три месяца безуспешно пытаются пройти особо твердый пласт известняка роторным способом. Средняя скорость проходки здесь составляет не более метра в сутки.

Он указал на стоящую рядом стандартную буровую установку:

— Вот сравнительные характеристики, которые мы рассчитываем продемонстрировать. Скорость бурения увеличится минимум в три раза, энергопотребление снизится на сорок процентов, износ бурильных труб уменьшится в пять-шесть раз. Но главное преимущество — это возможность достижения гораздо больших глубин, там, где залегают богатые нефтеносные пласты, недоступные при традиционной технологии.

Кто-то из технических специалистов Азнефти, седовласый мужчина с профессорской бородкой, скептически выкрикнул:

— Молодой человек, вы утверждаете, что ваша конструкция превосходит технологии, которые американцы разрабатывали десятилетиями? Даже в Техасе отказались от гидротурбинного бурения как неэффективного!

— В Техасе используют иную конструкцию турбины, — спокойно парировал Касумов. — У нас многоступенчатая система с оптимизированным профилем лопаток и специальным сплавом, устойчивым к абразивному износу. Но вместо теоретических дискуссий предлагаю провести практическую демонстрацию. Результаты скажут сами за себя.

Касумов дал сигнал бригаде, и рабочие начали монтировать турбобур к буровой колонне. Завадский, внимательно наблюдавший за процессом, периодически консультировал технический персонал по нюансам установки.

Рахманов, не выдержав, подошел ко мне:

— Товарищ Краснов, я должен предупредить, эксперимент может оказаться неудачным. Скважина действительно очень сложная, с особо твердыми породами. Мы не хотели бы, чтобы преждевременные выводы…

— Если технология Касумова окажется эффективной в таких сложных условиях, это лишь подчеркнет ее преимущества, — ответил я. — А если нет, то мы извлечем ценные уроки для дальнейшего совершенствования. В любом случае, подобные эксперименты необходимы для технического прогресса.

Наконец подготовка была завершена. Турбобур соединили с буровой колонной, проверили все соединения, настроили систему подачи бурового раствора. Касумов лично контролировал каждый этап, проверяя и перепроверяя все детали.

— Готово к запуску! — доложил он, поднимаясь на платформу буровой установки.

В толпе наступила напряженная тишина. Даже скептики замолчали, с интересом наблюдая за экспериментом.

Касумов дал сигнал, и мощные насосы загудели, нагнетая буровой раствор в скважину. Вначале ничего не происходило, лишь где-то глубоко внутри системы нарастал низкий гул. Затем вся конструкция слегка завибрировала, и стрелка на манометре подачи бурового раствора дрогнула, показывая рабочее давление.

— Турбина запущена! — объявил Касумов. — Начинаем бурение!

Рабочие активировали систему подачи, и буровая колонна медленно двинулась вниз, погружаясь в скважину. В отличие от традиционного роторного бурения, здесь не было оглушительного скрежета вращающихся труб, лишь ровное гудение насосов и едва заметная вибрация.

Инженеры и техники сгрудились вокруг приборов, фиксирующих скорость проходки и другие параметры. Первые десять минут прошли в напряженном молчании, нарушаемом лишь короткими техническими репликами операторов.

Затем один из техников, следивший за показаниями приборов, вдруг воскликнул:

— Три метра за пятнадцать минут! Это… это невероятно!

Толпа оживилась. Люди начали переговариваться, показывая друг другу на приборы. Даже скептически настроенные старые инженеры теперь с неподдельным интересом разглядывали установку.

Касумов сохранял внешнее спокойствие, но его глаза радостно сияли:

— Продолжаем наблюдение. Сейчас буровая головка входит в особо твердый пласт известняка, который не могли пройти три месяца.

Еще тридцать минут напряженного ожидания. Стрелки приборов стабильно показывали высокую скорость проходки, несмотря на увеличение твердости породы. Система работала ровно, без рывков и перегрузок, характерных для роторного бурения.

— Пласт пройден! — объявил технический специалист у приборов. — Семь с половиной метров за сорок пять минут! Это… это неслыханно!

По толпе пробежал восхищенный гул. Даже самые недоверчивые теперь не могли отрицать успех эксперимента. То, что не удавалось сделать за месяцы традиционными методами, турбобур Касумова выполнил менее чем за час.

Касумов дал команду остановить бурение и поднять буровую колонну для осмотра оборудования. Когда турбобур извлекли на поверхность, все могли убедиться, что он практически не имел следов износа, а буровое долото сохранило острые режущие кромки, несмотря на работу в твердых породах.

Молодые инженеры окружили Касумова, засыпая его вопросами о конструкции турбобура, особенностях монтажа и технических характеристиках. Рабочие, наблюдавшие за испытаниями, с восхищением разглядывали инновационную технику.

Я подошел к Завадскому, который делал пометки в блокноте:

— Ваши выводы, Антон Николаевич?

— Технология превосходит все ожидания, — не скрывая воодушевления, ответил главный инженер. — Скорость проходки в три-четыре раза выше стандартной. Энергопотребление на тридцать процентов ниже. Износ оборудования минимальный. А Самое важное, возможность достижения гораздо больших глубин при тех же энергозатратах. Это настоящий прорыв, Леонид Иванович! С такой технологией мы можем кардинально увеличить добычу, особенно высококачественной нефти с глубоких горизонтов.

Я заметил, как в стороне Мамедов и Рахманов о чем-то напряженно спорили, нервно жестикулируя. Их лица выражали смесь тревоги и растерянности. Очевидно, триумфальный успех испытания турбобура разрушил все их планы по саботажу модернизации.

Касумов, наконец освободившись от кольца восторженных коллег, подошел ко мне:

— Товарищ Краснов, результаты говорят сами за себя. Технология работает даже лучше, чем я рассчитывал. Если наладить массовое производство турбобуров, мы сможем произвести настоящую революцию в нефтедобыче.

— Именно это мы и сделаем, — твердо ответил я. — С сегодняшнего дня ваш турбобур становится приоритетным направлением модернизации советской нефтяной промышленности. Я немедленно направлю телеграмму наркому Орджоникидзе с результатами испытаний и рекомендацией о внедрении технологии на всех промыслах страны.

Я поднялся на то же возвышение, с которого Касумов ранее объяснял принцип работы турбобура, и обратился к собравшимся:

— Товарищи! Сегодня мы стали свидетелями исторического события. Рождения новой технологии, которая изменит облик нефтяной промышленности не только Советского Союза, но и всего мира. Турбобур конструкции товарища Касумова убедительно доказал свое превосходство над традиционными методами бурения. Это яркий пример того, как советские инженеры и ученые способны создавать инновационные технологии, опережающие мировой уровень!

Толпа разразилась аплодисментами. Я дождался, пока они стихнут, и продолжил:

— По поручению наркомата тяжелой промышленности объявляю о начале полномасштабного внедрения этой технологии на всех нефтяных промыслах страны. В Баку будет создан специальный цех по производству турбобуров, а товарищ Касумов назначается руководителем конструкторского бюро по дальнейшему совершенствованию этой перспективной технологии.

Новая волна аплодисментов, особенно бурных со стороны молодых инженеров и рабочих. Я заметил, как к Мамедову подошел Мышкин и что-то тихо сказал ему на ухо. Директор Азнефти побледнел и нервно кивнул.

— Этот технологический прорыв, — продолжил я, — будет сопровождаться комплексной реорганизацией Азнефти. Устранением финансовых злоупотреблений, модернизацией оборудования, улучшением условий труда рабочих. Наша цель — превратить Баку в образцовый нефтяной промысел, соответствующий высоким требованиям социалистической экономики!

Когда официальная часть завершилась, ко мне через толпу пробился Сафаров, тот самый старый буровой мастер, с которым мы беседовали вчера:

— Товарищ Краснов, — он крепко пожал мою руку, — от имени рабочих промысла хочу поблагодарить вас. За тридцать лет работы впервые вижу, как слова о модернизации подкрепляются реальными делами. Этот турбобур настоящее чудо! И главное, что наш, советский!

— Спасибо, товарищ Сафаров, — я ответил на крепкое рукопожатие. — Но основная заслуга принадлежит таким инженерам, как Касумов, и таким мастерам, как вы. Наша задача дать вам современные инструменты для работы и убрать препятствия на пути технического прогресса.

Когда толпа начала расходиться, Мышкин незаметно подошел ко мне:

— Все готово, Леонид Иванович. Комиссия ОГПУ прибыла в финансовое управление Азнефти. Материалы о хищениях уже передаются в следственные органы. Мамедову и Алиханову вручены предписания о временном отстранении от должностей на период расследования.

— А Рахманов?

— Пытался уничтожить какие-то документы в своем кабинете, но был остановлен нашими людьми. Сейчас он под домашним арестом до выяснения степени его участия в финансовых махинациях.

Я удовлетворенно кивнул:

— Подготовьте распоряжение о назначении временно исполняющими обязанности: Касумова — главным инженером Азнефти, Герасимову — начальником планово-экономического отдела.

Завадский, который присоединился к нашему разговору, одобрительно заметил:

— Идеальные кандидатуры. Оба компетентны, честны и имеют поддержку в коллективе.

Я еще раз окинул взглядом буровую площадку, где продолжали обсуждать успешное испытание группы рабочих и инженеров. Турбобур Касумова, этот блестящий образец советской инженерной мысли, лежал на столе, окруженный восхищенными специалистами.

Революция в нефтяной промышленности началась. Теперь предстояло закрепить успех и превратить единичный эксперимент в системную трансформацию всей отрасли.

— Отправляемся в управление Азнефти, — распорядился я. — Пора начинать практическую реорганизацию. У нас много работы.

В автомобиле, направляющемся в центр Баку, я мысленно подводил итоги первых двух дней нашей комиссии. Обнаруженная техническая отсталость и финансовые злоупотребления оказались даже хуже, чем мы предполагали.

Но одновременно мы нашли то, что искали. Талантливых, преданных своему делу людей и революционные технические решения, способные вывести советскую нефтяную промышленность на новый уровень.