Вдохновение с побочкой, или Через строчку – в другой мир

Глава 42

Рита

На обед я так и не пошла. Просидев за своим столом всё обеденное время и подперев голову руками, молча предавалась размышлениям.

Мой ледокол подал заявление и уехал в командировку. А я, дура, всё думала, что он меня избегает… Да ему было просто на меня плевать. Что же тогда было в больнице? Обычная забота о малознакомом сотруднике? Вряд ли. Не в его это характере. Замаливал какие-то грехи? Так он передо мной ни в чём и не виноват. Или на самом деле заинтересовался мной? Тогда куда исчез после того, как я пришла в себя? Столько вопросов, а мне даже не у кого узнать правильный ответ.

Не помню, как я дожила до вечера. Серьёзно. Кто-то что-то приносил, кто-то уносил, где-то пищала кофемашина, кто-то требовал отчёты – а я всё время была как в аквариуме. Всё как будто происходило не со мной. Мысли путались, одна мешала другой, а в центре всего этого балагана сидело одно-единственное осознание: я больше не хочу ходить на эту работу.

Мне казалось, что последние полгода я ходила сюда исключительно ради острых и живительных пикировок с ледяной глыбой по фамилии Разумовский. Но теперь этой глыбы нет. А всё остальное – всего лишь фон.

Когда, наконец, рабочий день закончился, я вместе с остальными вышла из кабинета, дождалась свободного лифта и, всё так же находясь в весело гомонящей толпе, спустилась на первый этаж.

В голове – туман, в душе – что-то между глухой обидой и пустотой. Как вообще он мог так со мной поступить?

Двери лифта открылись, и я даже автоматически успела сделать несколько шагов в сторону выхода, но глазами зацепилась за мужскую фигуру у входа и едва не споткнулась. Рядом с охранником стоял кто-то высокий и широкоплечий.

Сердце сделало кульбит и радостно затрепыхалось. Неужели?..

Но мужчины обернулись, и разочарование остро ударило по рёбрам.

Этот человек был мне незнаком.

Красивый и уверенный в себе, он стоял с тем самым выражением лица, с которым обычно в театре один тёмнокожий мавр спрашивает: «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?» – и внимательно осматривал выходящих из лифта людей.

Охранник кивнул, указывая в мою сторону, и что-то сказал незнакомцу. Мужчина холодно усмехнулся и тоже ответил – тихо, но определённо с каким-то смыслом. Судя по взгляду, этот смысл касался непосредственно меня.

Выпрямив спину и вскинув подбородок, я направилась к выходу. Ноги будто налились свинцом, но я держалась. Однако, чем ближе подходила, тем отчётливее чувствовала, что сейчас меня ждёт что-то знакомое, но отныне абсолютно неинтересное. Кое-какое местечко пониже спины остро ощущало подвох.

Ну вот что им всем надо? Больше обсуждать некого? Что теперь-то не так?

В груди начала подниматься волна раздражения. Нет, ну правда, мало мне внутренних терзаний, что ли?

Едва я приблизилась, незнакомец сделал шаг вперёд, словно только и ждал этого момента, а я перехватила взгляд охранника. В нём плескалось затаённое предвкушение, как будто он уже готовился к эффектному повороту сюжета.

Что, ожидает очередное цирковое выступление?.. Так Разумовского нет, устраивать пикировки не с кем.

Тем временем незнакомец заступил мне дорогу и ровным голосом сказал:

– Прошу Вас пройти к столу и предъявить сумку для осмотра.

Кажется, я уже сегодня задавала этот вопрос Вселенной, но на всякий случай повторюсь: что-о???

– Простите, как Вас понимать? – уточнила я, старательно подавляя стремительно набирающее обороты раздражение.

– Меня зовут Васильев Андрей Александрович. Я – начальник службы безопасности. Маргарита Андреевна, разрешите осмотреть Вашу сумку, – терпеливо повторил он.

Так, понятно. Это тот самый красавчик, о котором сейчас все только и говорят. И что это он делает? Хочет устроить мне досмотр? Да он кем себя возомнил? Разумовским? А ему никто не сказал, что до моей ледяной глыбы у него ещё нос не дорос?

Там харизма, ледяной прищур, строгость с намёком на человечность. А тут что? Попытка скопировать ту же модель поведения, которая вместо уважения вызывает только внутренний фейспалм.

Или этот гад-охранник успел наплести, будто я тут канцелярию вагонами выношу?

Где-то внутри меня поднялась волна злости, обиды и, чего уж там, лёгкого унижения. Интересно, они репетировали этот номер? Или новенькому по регламенту положено «производить неприятное впечатление при знакомстве с сотрудниками»?

– Простите, – вежливо, но с отчётливым холодком в голосе произнесла я, – а на каком основании Вы хотите осмотреть мою сумку?

– Ваше имя значится в списке сотрудников, вызывающих сомнения, – без намёка на смущение отчеканил Васильев. – Это стандартная проверка, не более. Прошу Вас, Мария Андреевна, давайте отойдём. Не стоит привлекать к себе ещё больше внимания.

Подождите, что он сказал вначале? Я не ослышалась?!

– Сомнительных сотрудников? – даже не собираясь двигаться с места, переспросила я. – Это Вы сейчас серьёзно?

– Абсолютно, – подтвердил он, чуть склоняя голову.

– Потрясающе, – я фыркнула и, глядя ему прямо в глаза, продолжила: – Вы же новенький, да? И решили таким нестандартным способом завоевать авторитет? Ну так вот, спешу Вас огорчить, я не лучшая мишень. Во-первых, ничего не выношу из этого здания, кроме своего ума и терпения. А во-вторых, если уж на то пошло, проверяйте всех, кто вызывает сомнение, а не только тех, в кого Вам ткнули пальцем.

Я перевела многозначительный взгляд на охранника, и тот сразу же отвернулся, сделав вид, что разглядывает за окном калейдоскоп кружащихся в воздухе снежинок.

– Я прошу Вас не устраивать сцен. Вы обязаны выполнять требования службы безопасности, – Васильев не повысил голоса, но напор в его тоне был уже ощутим.

– Нет, – отре́зала я. Внутри всё уже кипело и булькало от негодования. – Не обязана. До тех пор, пока Вы не предъя́вите официальные основания и документально оформленное распоряжение. Или, может быть, у нас тут теперь в моде самоуправство?

Мужчина слегка прищурился, но всё же стерпел мой тон.

– Вы отказываетесь от проверки?

– Я отказываюсь подчиняться сомнительным приказам человека, который видит меня впервые в жизни и уже делает выводы. Так себе начало трудовой деятельности в нашей компании, Андрей Александрович.

– Тогда мне придётся составить рапорт о нарушении сотрудником режима безопасности, – ровно бросил он.

– А мне, пожалуй, придётся написать служебную записку о превышении полномочий и неадекватной инициативности новоиспечённого начальника, – я одарила мужчину «милой» улыбкой готовящейся к броску кобры. – Думаю, дисциплинарная комиссия с огромным удовольствием рассмотрит обе бумаги.

Васильев наклонился ко мне и навис, подавляя своей массой. Пристальный холодный взгляд серых глаз пытался прожечь меня насквозь. Только со мной такой номер не прокатит. После пикировок с Разумовским меня уже вряд ли кто-нибудь сможет хоть немного продавить.

Но всё равно стоило отдать мужчине должное. Он продержался до конца первого рабочего дня, прежде чем вывалить на меня обвинение века. И ведь предъявил мне не просто «проверку», а сразу оглушил сообщением о списке сомнительных сотрудников. Так и захотелось спросить: простите, а в Вашем списке обвинений есть графа «особо тщательно производить досмотр сотрудников, раздражающих своей мордой всех вновь принятых начбезов»?

Разумовский, конечно, был ещё тот фрукт и тоже устраивал проверки, причём не только мне. Но он хотя бы выглядел как молчаливый мощный ледокол, а не местный шериф с предъявлением претензий по первому науськиванию охранника. У Глеба Сергеевича был фирменный стиль и определённая загадочность. Он проводил психологическую атаку через тишину и взгляд, в котором можно было сначала захлебнуться, а затем и полностью утонуть. А этот... Этот с порога выдал «Доброго дня, я Андрей, вот вам подозрение!»

И вообще, с чего это вдруг я вызываю сомнение? Потому что вечно хожу на своей волне и на всё имею своё личное мнение? Так у нас половина компании вечером проходит через проходную с фразой «чтоб ты провалился» через зубы, а вторая так и вовсе мечтает поймать дотошных охранников где-нибудь в тёмном переулке. Наверное, всё-таки охрана специально натравила его на меня, рассказав, что я дамочка с характером. Мол, возьми-ка эту, проверь – тебе скучно не будет. В таком случае, мне за вредность уже доплату пора делать, а не обыски устраивать.

Я скрестила руки на груди и посмотрела Васильеву прямо в глаза. Он не отводил взгляда, и это раздражало ещё больше.

Ну ладно. Война так война. Ты, видимо, не понял, с кем связался. Добро пожаловать в нашу компанию, Андрюша. Здесь кофе горький, бумага в туалете заканчивается внезапно, а я – худший человек, с кем можно начать карьеру начальника службы безопасности. Потому что, во-первых, мне с самого утра испортили настроение. А во-вторых, ты меня вы́бесил своим копированием (надо сказать, вполне впечатляющим, но только не для меня) своего предшественника.

– Прошу Вас, Маргарита Андреевна, – не дождавшись моей реакции, уже жёстче повторил Васильев, – не усложняйте. Я всего лишь выполняю инструкции. Ваше имя – в списке. А проверка – стандартная процедура.

– О, так Вы ещё и педантичный исполнительный работник! – я фыркнула и закатила глаза. – Ну прекрасно. Уговорили. Давайте. Сейчас я всё покажу. Но, поверьте, Вы об этом пожалеете. Я это так не оставлю. Ни Вам, ни Вашему мифическому списку, ни Вашему парадному тону с пародией на неприступность мало не покажется.

С этими словами я демонстративно шагнула к столу и поставила на него сумку. Молнию я расстёгивала с таким видом, будто снимала скальп с поверженного врага. Схватив бедную сумку за дно, я уже была готова её перевернуть и показать всем содержимое своей глубоко антиобщественной сущности в виде леденцов, блокнота и запасных колготок, как вдруг за спиной раздался голос, от которого у меня на долю секунды подкосились колени, перехватило дыхание и остановилось сердце.

– Андрей, выбери себе другую сотрудницу. Эта уже занята.

Я обернулась.

Разумовский.

Спокойный, сдержанный, чуть уставший, с тёмными кругами под глазами – как будто он только что вынырнул из другой жизни – и сразу сюда, ко мне.

И я не смогла. Не сумела и не захотела скрыть ту самую улыбку, которую так хотела ему подарить все последние дни. Счастливую. Тёплую. Искреннюю.

Мой личный ледокол бросил на меня короткий нечитаемый взгляд, сделал шаг вперёд и закрыл своей широкой и надёжной спиной от Васильева, от охранника, да и вообще от всех. Меня обдало таким знакомым за́пахом морозной свежести, и стало так спокойно и хорошо, что я не сдержала облегчённый вздох.

Уже из-за спины моего любимого начбеза я услышала немного смущённый голос Васильева.

– Но Виталий мне сообщил… – мужчина замолчал на секунду. – Глеб, видимо, возникло небольшое недоразумение. Я искренне приношу свои извинения Маргарите Андреевне и обязуюсь лично проверить достоверность поступившей ко мне информации и, в случае выявления ошибки, провести серьёзную беседу со своими подчинёнными и наказать виновных.

Я тихо стояла за Разумовским, ощущая, как внутренний мир снова начинает складываться в единую картину, где каждое слово, каждый взгляд говорят, что теперь-то уж точно всё так, как и должно быть.

Разумовский вдруг повернулся ко мне и окинул меня серьезным, немного обеспокоенным взглядом.

– У Вас всё в порядке?

Я молча кивнула и опустила глаза, а он аккуратно взял меня под локоть и с некоторой долей сарказма сказал:

– Знаете, Маргарита Андреевна, Вы просто неисправимы, – мужчина подхватил со стола так и не распотрошённую сумочку и потянул меня к выходу. – Умеете находить приключения на ровном месте. И даже, не успев вернуться с больничного, нашли возможность поскандалить и нажить себе неприятности.

Я вспыхнула, на секунду забыв недавнюю радость от встречи. Вот уж кто неисправим на самом деле. Даже сейчас умудряется читать мне нотации, хотя я сложившейся ситуации выступаю в роли жертвы, а не агрессора.

Я собиралась выплеснуть на мужчину весь запас язвительных реплик, вырвать локоть из его крепкого захвата и, расправив узкие плечи, гордо уйти в закат. И даже успела открыть рот.

Но стоило мне взглянуть на него ещё раз, как перед глазами промелькнули дни, проведённые в другом мире: как сильно я тогда хотела домой, как часто находилась на грани отчаяния, хотела сдаться, и только одна-единственная мысль продолжала держать меня на плаву и толкать вперёд – мысль о нём. О Глебе Сергеевиче Разумовском, моём вечно бе́сящем безопаснике, моей личной ледяной глыбе, моём любимом мужчине.

Несмотря на все страхи и сомнения, его имя было для меня последним оплотом, за который я цеплялась. А теперь... Теперь вот он – рядом со мной, такой тёплый, живой, родной и близкий. А я... Я, возможно, действительно перегнула палку. Как там, перефразируя знаменитый мультик: это почему я раньше такая злая была, – потому что рядом со мной Разумовского не было.

Я посмотрела на Глеба и почувствовала, как успокаиваюсь.

В конце концов, один раз живём!

– Глеб Сергеевич, хватит уже Вам быть букой. Я Вас совершенно не боюсь. Лучше пригласите меня в кино.

Разумовский резко остановился и повернулся ко мне.

И вот он – мой час триумфа! Первая живая эмоция на этом красивом, но таком хо́лодно-отстранённом лице. И она мне очень понравилась, потому что это было изумление, следом за которым сразу же последовала... улыбка. Тёплая, ласковая и немного насмешливая.

Вот теперь я абсолютно точно поняла Марго. Если она видела герцога Ровенхолда именно таким, у неё даже не было шансов, чтобы в него не влюбиться.

– Маргарита Андреевна... Рита... – мужчина, между тем, взял меня за руку и, склонившись надо мной, проникновенно произнёс: – Можно пригласить тебя в кино?

Я рассмеялась и кивнула.

– С тобой, Глеб, хоть на край света.

И хоть в другие миры.