Вадбольский – 6

Часть третья Глава 1

Прошёл месяц с момента последнего визита княжны Ольги Долгоруковой в моё имение, я уже и забыл о своей нелепой помолвке, сколько воды с тех пор утекло, со стороны императора пришло деликатное напоминание, правда, не от него лично, а от Рейнгольда, что в курсе всех планов Российского Самодержца.

Мягко поинтересовался, как идёт подготовка к свадьбе, не нужно ли чем-то помочь, есть ли какие-то трудности.

И, главное, уточнил весьма настойчиво, когда я смогу снова принять с визитом княжну Ольгу Долгорукову, а то любые связи испаряются, если их не поддерживать.

Нарочный, как и положено по его должности, «…физически крепкий и с решительным находчивым характером», как записано в требованиях, явно из бывших фельдъегерей, повышен в должности до «курьера по особым поручениям» или «курьера при органе особой важности», сейчас в неподвижности ждёт немедленно ответа.

Нарочный — высшая каста курьеров, хорошо быть правительственным чиновником высшего ранга, нарочный прикреплен только к нему и не выполняет никаких поручений помимо прямых указаний Рейнгольда быстро и точно доставлять послания.

Уже давно испарились, мелькнула мысль, да их вообще-то и не было, каких-то связей. Ладно, надо придумать, почему сейчас нельзя, как и завтра-послезавтра, это стерпят, а вот через недельку, а лучше через месяц… У нас же неторопливая Россия, величественная как слон и неповоротливая, нечего суетиться, как мышь, через месяц день в день будем счастливы её принять, угостить, будем весьма рады и счастливы…

Ответ составил витиевато и в возвышенном духе, Рейнгольд умный человек, издёвку поймет, но ничего не скажет, ущерба нет, а примирение родов с последующим породнением — это прямое указание императора.

Письмо с таким примерно текстом отослал Рейнгольду, а дальше пусть он сам. Думаю, и Ольга не обрадуется такому давлению, но с самодержцем не поспоришь, явится, кипящая ненавистью, что от бессилия ответить Рейнгольду, выльется на меня.

Попытки втащить Россию в Европу начались с Петра Первого, потом слегка ослабли, да и потрясённое боярство сумело консолидироваться перед угрозой полного уничтожения их привилегированного сословия, сплотилось, переведя бесконечные военные стычки Родов в злобное соперничество без явного кровопролития.

Сейчас наряду с европеизированными графами, герцогами и баронами в Российской Империи не меньше бояр, как удельных, как и служивых. Герцоги и графы, как ни старались быть европейской знатью, но всё же сказывается то ли климат, то ли питание, то ли звезды так сошлись, но от бояр почти не отличить, а некоторые бояре в свою очередь старались ничего не упускать из европейской моды.

И ещё европеизированное дворянство и сугубо расейское роднит понятная приверженность Роду, своему древу, корням. Те и другие ведут летописи подвигов предков.

Я попытался вернуться к мирным планам — мы с Горчаковым–младшим прорабатывали проект переселения крестьян на плодородные земли Ставрополья. Дурак, людей как раз мало! Каждый недород губит сотни тысяч, самую важную часть державы! Я чувствовал ярость и бессильное отчаяние: Господи, ну почему так? Ты же должен сеять разумное, доброе, вечное, а что у Тебя вырастает?..

Глубоко задумавшись, я шёл по городу, не особо глядя, куда именно иду. Просто шёл, гулял, воспользовавшись редкой для конца зимы в Санкт–Петербурге тёплой безветренной погодой, постепенно углубляясь в один из окраинных районов, как вдруг повеяло древней мощью, приближается нечто хтоническое, тёмное. Впереди, загораживая мне дорогу, прямо из воздуха вышел высокий мрачный старик с длинными неопрятными волосами цвета старой мешковины и такой же длинной бородой. Борода, судя по его возрасту, должна быть седая, но у него и седина странно пегая, неопрятная, как и вся одежда, что-то вроде лёгкой шубы чуть ли не до земли.

Он вперил в меня недовольный взгляд, не злой, а именно недовольный, словно я вытащил его из тёплой ванны, голос прозвучал, словно со мной разговаривает старый простуженный ворон:

— Вот ты какой, мальчишка… Я Ждан Долгоруков, так что понимаешь, что тебя ждёт. Но я оставлю тебя жить, если принесёшь клятву покорности.

— Дедушка, — ответил я вежливо. — Хоть вы и Ждан, но вас может ждать нежданчик. Идите своей дорогой.

Он вздохнул так, что колыхнулся воздух и тугой волной толкнул меня в грудь.

— Мне так и сказали, что не почитаешь старших. Ладно, во имя Рода…

Он протянул руку в мою сторону, я напрягся, старик то ли колдун, то ли чародей, с руки сорвалась крохотная искра. Меня со страшной силой швырнуло, я бы летел, не знаю, с версту, если бы не каменная стена за спиной.

Меня ударило и прижало так, что затрещали кости. В глазах потемнело, я крикнул мысленно:

— Мата… можно!

Наверху коротко и страшно блеснули один за другим три лазерных импульса. Грудь моя расширилась, жадно хватая воздух, чародей всё ещё стоит шагах в пяти от меня, голову задрал к небу, в глазах скука и усталость.

Импульсы ударили снова, волосы на голове колдуна зашевелились, даже слегка взметнулись, но снова послушно опустились на место и больше не сдвигались, словно превратились в камень.

Он обратил на меня скучающий взор.

— Мальчишка…

Я выхватил оба глока и со страхом и наслаждением всадил в него по две пули. Он поморщился.

— Это что у тебя за пистоли?

Я молча выпустил в него оба магазина, затем выхватил меч и, мигом оказавшись перед ним, с силой ударил в голову и не поверил глазам: сверхпрочное остриё, заточенное до невероятной в этом мире остроты в один атом, высекло искры, ударившись в висок, отскочило, едва не вывернув мне кисть.

— Да что ты за гад…

Чувствуя как меня трясет уже не страх, а настоящий ужас, остервенело рубил в голову, по плечам, рукам, стараясь нарастить темп, но старик даже не отмахивался, лишь печально смотрел, что вот зря потревожили его покой, могли бы и сами, что за молодежь пошла.

Вздохнув, он протянул руку ко мне, я даже не успел глазом моргнуть, как он ухватил меня за грудь, вместе с рубашкой прихватив и кожу, с силой ударил о стену, остановился, всматриваясь в моё лицо, в выцветших глазах проступило слабое изумление.

— А ты крепче, чем кажешься, щенок!

Он ударил ещё несколько раз, в голове помутилось, регенерация не успевает сращивать ломающиеся кости. Кровь выбрызнула у меня изо рта, пришла дикая боль, которую не успевает купировать организм.

Выронив бесполезный меч, я выдернул из ножен тесак и с силой ткнул его в бок. На лице колдуна проступила глумливая улыбка.

— Меч у тебя зачарован, — сказал он со слабым интересом, — а в твоем ножике силы совсем не чувствую. Да и ты оказался не так крепок, как рассказывали…

В глазах уже мутится, голова трещит от боли и вот-вот расколется, я выплюнул кровь изо рта, хотел что-то сказать, но уже ни язык, ни руки не повинуются, как и всё тело.

Я смутно чувствовал, как его рука разжалась, я рухнул на мокрую землю, потом через пару долгих минут, услышал молодой весёлый голос:

— Здорово тебя, парень, отделали!.. Подняться можешь?

Я сфокусировал глаза, передо мной во весь рост стоит молодой мужчина с лихо закрученными усиками, в широкополой шляпе с пером, где поля хвастливо заломлены набок, плащ короткий, как у мушкетёров, брюки синего цвета, а сапоги высокие, чуть выше колен, ботфорты.

Сапоги я рассмотрел лучше всего, моё лицо на уровне их подошв, ещё увидел за этими сапогами распластанное тело старого колдуна. Он не подаёт признаков жизни, а под ним расплывается тёмная лужа крови.

Стиснув челюсти, я кое-как поднялся, опираясь на стену. Мужчина смотрел на меня с весёлым любопытством, свой меч, больше похожий на шпагу, вытер о плащ колдуна и аккуратно вбросил в ножны.

— Похоже — произнёс он с некоторым торжеством в голосе, — я вовремя. Позвольте представиться, Отто фон Меттерлинк, маг третьего уровня.

Я сказал, тяжело дыша:

— Спасибо… Вообще-то… я и сам бы…

Он усмехнулся.

— Не сомневаюсь, хотя это потребовало бы от вас… чуточку больше усилий.

— Я барон Вадбольский, Юрий Васильевич…

Он церемонно поклонился, глаза его озорно поблескивали.

— Да, я слышал. Рад оказаться в нужное время.

Я осторожно поинтересовался:

— Вы случайно проходили мимо… или…

— Вы всё замечаете, — сказал он с одобрением. — Нет, меня попросил князь Балтийский присмотреть за вами. Самое смешное, мне с неделю тому предложили очень хорошие деньги за ваше… устранение, скажем так. Я ответил, что подумаю, что-то в этом заказе показалось странным, а на следующий день князь попросил приглядеть за вами. А если что, то могу помочь. Увидев вашу, где ваш противник бесчестно применил магию, ведь вы не маг, я вмешался, тем самым отняв у вас победу.

Я вяло отмахнулся.

— Вот и хорошо, что отняли. Я вообще драться не люблю, особенно когда сам получаю то в морду, то по морде.

Он прислушался, лицо стало серьёзным.

— Нам лучше уйти, сейчас сюда прибегут полицейские.

Я кивнул на тело колдуна.

— Он точно мёртв? Мне показался вообще бессмертным.

— Точно-точно, — заверил он. — Он сильный маг, очень сильный. Я не слабый, но, боюсь, мог бы не сладить. Моя дворянская честь сейчас запятнана, мой удар в спину был бесчестным…

— Бесчестье легко смыть, — возразил я. — К тому же убить бесчестного разве бесчестье?

В дальний конец переулка вбежали двое полицейских, Меттерлинк вздохнул, явно приготовившись давать объяснения, но я шепнул:

— Ближе к стене… Пусть бегут.

Метерлинк не понял, но послушался, полицейские пробежали мимо и остановились над распластанным телом.

Я потащил своего спасителя к выходу из переулка, чуть пробежали по улице, он сказал тихо:

— Так вы всё-таки маг?

— Вы видели какой из меня маг.

— Но Покров Незримости, гм…

Впереди показалась коляска с дремлющим на козлах кучером, я сбросил с нас стелс-режим, Меттерлинк помахал рукой, и через пару минут мы уже устроились на мягких сиденьях.