Убей тамплиера

26

Вернувшись домой, я первым делом попросил отпустить купца Чиприано Басо, простив ему остаток долга. Все и так знают, что конь опять у меня. Такое не скроешь. Ардуино Контадино тоже по моей просьбе выпустили из темницы, но будет возвращать все, что получил за моего коня. Договорились о трех агонтано в месяц. Если будет задержка хотя бы на пару дней, опять окажется в темнице. Это чтобы у других не появилось желание быстро разбогатеть, украв у меня племенного жеребца. Теперь знают, что найду и накажу всех причастных. Заодно я нанял еще пять охранников, чтобы воровать было труднее. Один выращенный и выученный жеребенок окупал все расходы на конеферму за годы, пока он взрослел, и еще приносил прибыль, а таких у меня теперь каждый год по несколько. Кобылиц обычно оставляю на племя, скрещиваю с другим жеребцом, но тех, что с брачком, тоже продаю. Уходят влет. Арабская кровь, смешанная с местной, может дать неожиданно хороший результат.

На вырученные деньги покупаю дома и участки в городе, строю или перестраиваю и продаю или сдаю в аренду. Еще приобретаю в окрестностях города виноградники, оливковые сады, поля, огороды, луга. Я теперь самый крупный землевладелец в республике Анкона. Одно небольшое поле перепрофилировал в смешанный сад: яблоки, груши, сливы, вишни, инжир и гранат. Хотел вырастить и апельсины, но в Александрии не попадались, а в Европу их сейчас завозят изредка, но не в Анкону. Может, позже добавлю. Все эти плоды выращивают здесь, но обычно только на приусадебных участках, не в товарных количествах. Будем кушать всей семьей и делать сухофрукты на компот. Пока что такой напиток здесь не в ходу. Обычно добавляют сушеные фрукты в разные блюда и напитки. Я приучил свою семью к компоту. Теперь в холода это основной напиток у детей.

Зима прошла спокойно. Весной я смотался в Александрию, договорился об условиях работы в эту навигацию. Сам сидел дома, занимался делами, продвигал в массы прогрессивные методы ведения сельского хозяйства. Перенимали их слабо. На высоком холме возле города построил еще одну ветряную мельницу, которая занималась только помолом зерна. Богатым анконцам понравилась мука без песочка.

В августе Джованни Дзено привез известие, что возле города Яффа случилось сражение крестоносцев с сарацинами. Первые собирались отправиться в поход на Иерусалим, но им вломили так, что передумали. Обе стороны объявили о своей победе. После чего подписали мирный договор на три года, три месяца и три дня. Иерусалим был признан мусульманским, но европейские пилигримы могли теперь посещать его бесплатно. Раньше со всех христиан, кто не являлся поданным султана, брали небольшой налог. Осенью Ричард Да-Нет, так и не освободив священный город, подался восвояси. Добравшись до северной части Апеннинского полуострова, дальше подался инкогнито по суше — и очутился в темнице. Мусульмане были уверены, что ему воздалось за грехи, совершенные на их земле.

Весной следующего года я прибыл в Александрию и узнал печальную новость, что четвертого марта в возрасте пятьдесят шесть лет умер Аль Малик ан-Насир Салах ад-Дунья ад-Дин Абу аль-Музаффар Юсуф ибн Аюб ибн Шази аль-Курд. В последние годы он часто болел. Перед смертью разделил свои земли между сыновьями и Месопотамию отдал брату, назначив второго (первый умер) сына Усмана ибн Юсуфа султаном Египта. Зря так сделал. Уверен, что скоро между родственниками начнутся разборки.

— Отправь гонца к новому султану с моими соболезнованиями по поводу смерти его отца и моего благодетеля и спроси, хочет ли он продлить фирман, дающий мне право на безналоговую и беспошлинную торговлю в его владениях? — попросил я Рашида ибн Памбо.

Новый султан знает меня, пересекались несколько раз, в том числе во время застолий у его отца. Друзьями не были, но и врагами тоже. Поскольку у него хорошие отношения с Таки ад-Дином, я предполагал, что ответ будет положительным. Так и случилось. Более того, гонец привез фирман нового правителя, в котором не только подтверждались мои предыдущие льготы, но и всем чиновникам повелевалось оказывать мне всяческое содействие.

В конце октября меня зазвал в гости Джакомо Стракко. Я подумал, что попросит отсрочку по выплате долга за взятый на реализацию товар. Я недооценил его. Советнику надо было намного больше. Поскольку было еще тепло, мы расположились в его небольшом садике за столом из белого каррарского мрамора возле пересохшего фонтана, который не работает уже много лет, но его не сносят. Может быть, потому, что сделан из того же материала. В центре статуя вставшего на хвост белого дельфина, изо рта которого должна литься вода. Скульптура очень красивая и, я бы сказал, натуралистичная. Слуги принесли белое вино в кувшине из темно-красного стекла, мягкий желтоватый овечий сыр, нарезанный тонкими ломтиками, в бронзовом блюде и второе с примерно такого же размера кусочками белого хлеба из муки без песка. Хозяин обожает закусывать бутербродами. Мы выпили, поговорили о хорошем урожае, собранном в этом году. У советника есть виноградник, оливковый сад, поле и огород, которые обеспечивают все его большое семейство и слуг собственными продуктами. Здесь это как бы обязательный набор богатого человека.

Затем Джакомо Стракко перешел к делу:

— У тебя старший сын подрос. Не пора ли ему жениться? У меня как раз младшая дочка вошла в зрелость, надо выдавать замуж.

Арлета уже намекала мне, что надо бы наладить личную жизнь Гуго, а то он начал увлекаться молодыми служанками. Это может плохо закончиться. По ее мнению плохо — это женитьба на бедной простолюдинке, пусть и по любви. О том, что отец ее сына был сперва женат на простой кочевнице, не вспоминает.

— Я предоставил ему право выбора. На ком захочет, на том пусть и женится. Слово нарушить не могу. Если ему понравится твоя дочка, пусть так и будет. Я ему скажу о твоем предложении. Сведем их. Пообщаются, обнюхаются. Подойдут друг другу — хорошо. Породниться тобой — честь для меня, — упаковал я предполагаемый отказ в более-менее мягкую упаковку.

— Молодежь сейчас такая избалованная! Не угадаешь, что от них ожидать! — пожаловался Джакомо Стракко.

Эту присказку я слышу в каждую эпоху. Взрослея, мы старательно забываем, какими были сами в молодости.

— Поговорю с ним, чтобы серьезно отнесся к твоей дочери, — пообещал я.

Обрадованный хозяин дома сразу сменил тему разговора, желая, видимо, умаслить и отплатить за обнадеживающее обещание:

— К нам приплыл купец из Неаполя. Закупил товары, привезенные твоим нефом. Интересовался твоими арабскими лошадьми. Вроде бы, ничего необычного, но, как мне донесли, расспрашивал, не пропадал ли у тебя жеребец, и как ты вернул его? Откуда он мог это знать⁈ По моим сведениям, у этого купца тесные отношения с Ришаром, графом Аччеры. Тебе это ни о чем не говорит?

— Говорит. Коня украли по просьбе его второго сына, теперь уже покойного, — признался я.

Мой собеседник удивленно хмыкнул и задал второй вопрос:

— А что случилось с его сыном?

— Во время охоты кто-то совершенно случайно попал из арбалета не в оленя, а в него, — иронично произнес я.

Джакомо Стракко улыбнулся, но как-то не очень весело:

— Надеюсь, не дойдет до войны. Сицилийцы — опасный противник.

— Если узнаешь, что готовятся напасть на нас, сразу скажи мне. Сделаю так, что некому будет командовать сицилийской армией, — пообещал я.

— Если пойдут в поход на нас, то возглавит не граф Ришар, а король Танкред, — озабоченно молвил он.

— Король тоже смертен. В него запросто может попасть стрела или арбалетный болт, — насмешливо сказал я, после чего добавил серьезно: — Джакомо, пока я жив, никто не нападет на Республику Анкона. Только заранее предупреди меня, если кто-то вдруг надумает.

— Понял! — радостно выпалил он и, обогнав слугу, сам наполнил серебряные кубки белым вином.

До весны, когда подрастет трава, необходимая для лошадей в походе, точно не нападут. К тому времени я наведу справки о графе Ришаре и короле Танкреде и решу, кого и как ликвидировать. Вариантов много, начиная с яда и заканчивая кинжалом.

Вернувшись домой, я сообщил Арлете о предложении, сделанном членом Совета.

— Сама собиралась сказать тебе об этом, — призналась жена. — Мне предлагали ее, как одну из кандидаток.

Оказывается, есть и невидимый женский фронт по истреблению холостяков.

— Поговори с ним, сделай так, чтобы лучше узнали друг друга. — распорядился я.

— Зачем это все⁈ — удивилась она. — За кого скажем, на той и женится.

— Тебя твоя судьба ничему не научила⁈ — удивился я в ответ.

— У меня было другое, — упрямо заявила Арлета.

Не знаю, что она сказала Гуго, но после пары свиданий с Фьяметтой сын объявил, что согласен жениться на ней. Тут же выбрали день свадьбы — через месяц, чтобы не подумали, что слишком спешим по причине, о которой лучше умолчать. Невеста с пузом — не в диковинку здесь. Пока что венчания в церкви нет. Родители жениха устраивают пир в меру своего достатка, после чего молодые считаются мужем и женой. На пире присутствовал весь цвет города, включая нового епископа. Его недавно выбрал Папа Римский из трех кандидатов, предложенных Республикой Анкона. Первых трех он отверг, надеясь, что пришлют кого-нибудь более лояльного к нему. Когда во второй раз прислали тех же, намек понял и быстро определился. Нанятые мной повара приготовили семь перемен блюд, причем некоторые были позаимствованы из древнеримской кухни, благополучно забытой, если не считать самые примитивные. Вина было столько, что некоторых гостей унесли домой. В брачный покой молодожены ушли под звон бронзовых котлов, тарелок, чаш, по которым колотят, чтобы отпугнуть злых духов. Само собой, нечистая сила не догадывается об этом. Утром они перебрались в дом мужа, расположенный неподалеку. Был он больше и недавно обставлен новой мебелью, включая диван, как главный символ мужского сексизма, и трельяж, как главный символ женского. В придачу старший сын получил в собственность часть моих сельскохозяйственных угодий и право управлять своим вкладом у ростовщика. Остальная часть наследства достанется после моего убытия.

За зиму я навел справки о Ришаре, графе Аччеро, и сицилийском короле Танкреде. Оба вели себя довольно беспечно. Устранить их будет несложно. Оказалось, что зря старался. Кто-то опередил меня. В начале марта, когда я готовил шхуну к первому рейсу в Александрию, до нас добралось известие, что король Танкред, узурпировавший четыре года назад сицилийский трон, внезапно, в сорок три года, покинул этот мир. Гонец, который привез известие, добавил, что подозревают отравление, организованное Генрихом, римским императором и германским королем, который имел законные права на престол. Только Джакомо Стракко и другие члены Совета, проинформированные о путешествиях племенного арабского жеребца, точно знали, кто это сделал. Я не подтверждал и не отрицал.

Наследником был объявлен девятилетний сын покойного, власть которого сицилийские бароны не спешили признавать. Император Генрих тут же заявил права на престол и начал собирать армию. В прошлую его попытку разделаться с узурпатором Ришар, граф Аччера, выступал на стороне Такреда. Так что при новом правителе ему придется туго. Уж точно будет не до меня.