Убей тамплиера

22

В это время я, как обычно, прибыл первым рейсом в сезоне в Александрию, чтобы договориться с Рашидом ибн Памбо и местными купцами о взаимовыгодном сотрудничестве. Чиновник первым делом передал мне весточку от султана Салаха ад-Дина, который приглашал присоединиться к его армии настолько быстро, насколько смогу.

Вернувшись в Анкону, я набил трюма шхуны мукой, на палубу взял лошадей и отправился вместе со слугой Чори в Акру. Меня предупредили, что море возле города патрулируют пизанские галеры. Не увидел их, потому что подошли, когда море собиралось штормить, подняло волну высотой более метра. Для шхуны это ни о чем, а вот для галер опасно. Скорее всего, их вытащили на берег, пережидая плохую погоду. Мы ошвартовались к причалу и сразу начали выгрузку. В городе проблемы с провиантом и много колониальных товаров, которые некому продать. Я обменивал два мешка муки на один перца, или полмешка мускатных орехов, или треть мешка шафрана, или четверть мешка мирра. Такой выгодный торг случается раз в жизни.

К концу шестого дня грузовые работы были закончены. Ветер на ночь убавился, но не полностью. Когда стемнело, шхуну на буксире вывели из порта. Под всеми парусами она пошла с попутным ветром северо-восточным ветром на юго-запад, чтобы быстрее удалиться от азиатского берега и пизанских галер. Утром повернут на запад.

Следом за ней из порта вышла двадцатичетырехвесельная галера, направилась на юг, в сторону Хайфы. Этот порт захвачен крестоносцами, но пространство между ним и Акрой типа серой зоны, где патрулируют силы обеих сторон, нападая друг на друга. Галера выскочила носом на мелководье. Матросы молча спустили с борта у бака деревянный широкий трап с веревочными леерами. Первыми оказались на берегу два гонца, отправленные комендантом города к султану, и семеро пассажиров, не знаю, кто они, куда и зачем следуют. Затем сошел по трапу я, ведя на поводу боевого коня. Он привычный к морским перевозкам, обычно не нервничает, но в темноте занервничал. Я постоял на баке возле трапа, подождал, когда жеребец успокоится, после чего осторожно свел его с галеры. В том месте воды мне было до середины щиколотки. На берег выбрался в мокрых сапогах. Они пропитаны дегтем, но все равно чувствовалась сырость. За мной спустился Чори с вьючным мерином. Верховых решил не брать. У султана их много, одолжит одного. Мерин ни разу не высаживался в воду, упирался, испуганно ржал. Мой слуга еле совладал с ним. Только оказавшись в воде и убедившись, что там мелко, бедное животное сразу затихло.

— Мы едем впереди, вы идите сзади шагах в двадцати. Если я заговорю с франками, затаитесь. Разойдусь с ними миром, обойдите их и догоните нас. Если вступлю в бой, бегите на помощь, — проинструктировал я высадившимся вместе с нами.

— Мы пойдем напрямую через кусты, — отказались они.

Наше дело предложить — ваше дело отказаться.

Я приготовил лук и поехал неторопливо на северо-восток по дороге из Хайфы в Акру. Она проходила неподалеку от холмов Эль-Харруба, где была ставка султана Салаха ад-Дина. Луна была в одной трети пути к полнолунию, на небе ни облачка, ночь не очень светлая, но и не темная. Дорогу я примерно помнил, ездил по ней много раз. Правда, в темноте была непохожа на себя.

Неподалеку от перекрестка, от которого уходила другая в сторону холмов из кустов послышался настороженный голос, спросивший на французском языке без акцента, который быстро приобретают франки-аборигены:

— Стойте! Кто такие? Куда едете?

— Рыцарь Александр де Беркет, — представился я, остановившись.

— Не знаю такого, — произнес голос.

— Значит, тебе повезло! — как бы в шутку произнес я, определив примерно место, где он затаился, но не обнаружил больше никого, а в ночные дозоры по одному не ходят, обычно не меньше пяти воинов.

— Возвращаюсь в лагерь из Хайфы. Сказали, что туда неф привез вино, можно купить, — продолжил я.

— Купил? — задал вопрос другой голос, помоложе.

— Черта с два! Разыграли меня, бастарды! — выругался я и толкнул коня шпорами, чтобы шел дальше.

В кустах заржало не меньше десятка человек.

— Луи, не сбегаешь в Хайфу за вином⁈ — послышался в кустах насмешливый голос.

В ответ кто-то что-то пробурчал, но слов я не разобрал.

— Следующий дозор далеко? — поинтересовался я.

— Да примерно на таком же расстоянии от перекрестка, как мы, — ответил первый голос. — Смотри, не поверни там направо, иначе сарацины напоят тебя вином!

— Разве в ту сторону нет наших дозоров? — как бы удивившись, задал я вопрос.

— Нет, наши там не ходят. Там запросто на сарацинский разъезд нарваться, — ответил он.

Как говорили в СССР, болтун — находка для шпиона.

На перекрестке мы повернули направо, к холмам Эль-Харруба. Проехали с полмили и услышали шум сзади справа. Франки с кем-то сражались. Предполагая, что с гонцами и их попутчиками, которые топотали, как слоны. Это был их выбор — идти не с нами, а якобы через кусты. Дурак ошибается один раз, зато каждый день.

Конные мусульманские разъезды мы так и не встретили. Если бы ехали тише, то и пешие дозоры, спавшие неподалеку от дороги, не заметили бы. Мы их разбудили.

— Кто едет? — заорал сердитый голос.

Я тоже спросонья неласков.

— Гость к султану Аль Малику ан-Насиру Салаху ад-Дунья ад-Дину Абу аль-Музаффару Юсуфу ибн Аюбу ибн Шази аль-Курду, — произнес я арабском языке полное имя правителя, которое типичный франк ни запомнить, ни произнести без ошибок не смог бы.

— По какому делу? — продолжил он допрос от скуки и любопытства, наверное.

— Буду командовать тысячей таких, как ты, — ответил я и сам спросил: — Где стоит шатер моего брата эмира Таки ад-Дина, племянника султана?

— Поезжай прямо, там спросишь, — услышал я в ответ.

В лагере все спали, кроме охранников, сидевших у костров. Те, что стерегли сон эмира, узнали меня, предложили разбудить моего другана, но я запретил. Утром пообщаемся. Времени у нас будет много. Я разместился неподалеку от его шатра прямо на земле. Чори постелил две попоны, положив на каждую по одеялу, а под голову — по седлу. Лошадей стреножили и привязали к вбитому в землю колу. Слуга дал им по охапке сена, захваченного со шхуны, чтобы не скучали ночью. Вроде бы не шибко тяжелый путь одолели, а устал я прилично. Старею, наверное. Мне сейчас где-то за тридцать пять лет. По нынешним меркам пожилой человек. Засыпая, полюбовался ночным небом и подумал, что, если долго смотреть на звезды, они все равно не заметят тебя.