Убей тамплиера

18.2

Пока мы оттягивались, султан Салах ад-Дин захватил без боя города Сидон и Жибле, он же Библ, который сдался в обмен на свободу своего сеньора Гуго Эмбриако, попавшего в плен возле деревни Хаттин. Бейрут продержался для приличия пять дней, после чего сдался. В графство Триполи не вторглись. Предполагаю, что это была плата графу Раймунду за предательство во время сражения.

На обратном пути армия под командованием султана прошла мимо Тира без задержки. Таки ад-Дин уговорил дядю оставить вместо нас осаждать город другое подразделение. После чего мы отправились завоевывать Ашкелон. Для меня это будет третья осада данного города.

Добрались двадцать третьего августа. Туда были доставлены пленные Ги де Лузиньян, муж иерусалимской королевы, и Жерар де Ридфор, великий магистр тамплиеров. Им предложили обменять город на личную свободу. Оба согласились с радостью. Горожане не откликнулись на их призывы. Более того, обозвали всякими нехорошими словами. На следующий день началась сборка требушетов, которые по мере готовности приступали к делу.

Я подумал, не организовать ли еще один раз захват города со стороны моря? Может, и в третий раз получилось бы, но меня вызвал султан. У него новый огромный белый шатер, обставленный не хуже, чем помещения во дворце. Начинает втягиваться в роскошную жизнь.

Салах ад-Дин принял меня за накрытым низеньким овальным столом, застеленным белоснежной скатертью. Сидел он на пятках на тюфяке в компании четырех, по два с каждой стороны от него, суфиев — представителей исламской версии тамплиеров с уклоном в мистицизм. Они были в простых шерстяных одеждах, поношенных, но чистых. Султан не любит нерях. Мне предложили место напротив.

Салах ад-Дин, улыбнувшись лукаво, первым делом придвинул ко мне две серебряные чаши со свежим и сушеным инжиром, предложив на арабском языке:

— Выбирай, какой хочешь.

— Ты решил оставить меня голодным! — шутливо произнес я на том же языке и рассказал притчу о буридановом осле, здорово рассмешив сотрапезников.

Ничто не сближает людей так, как хорошая шутка.

— Мой племянник отзывается о тебе, как об очень образованном человеке. Мне будет интересно послушать твою беседу с суфиями, — сказал султан.

— Он польстил мне. Как говорил один древний грек, я знаю только то, что ничего не знаю, но другие не знают и этого, — попробовал отбиться я.

Четверо суфиев дернулись, будто стегнул их кнутом по спинам, и один, сидевший справа от султана и самый морщинистый, спросил удивленно:

— Ты читал труды Сократа⁈

— Правильнее будет сказать, что я читал то, что ему приписывает Платон, поскольку Сократ был настолько умен, что не записывал свои изречения, чтобы никто не мог поймать его на неточности, как это будет происходить с трудами Аристотеля, — ответил я.

— Ты и Аристотеля читал⁈ — еще больше удивился морщинистый суфий.

— Я свободно владею греческим языком и любопытен от природы. Меня, как младшего сына, готовили в священники, но я сбежал из франкского варианта медресе. Сперва в Константинополь, потом перебрался в Акру, — наврал я и, чтобы добить собеседников окончательно, сообщил: — Даже Коран читал, но не на языке оригинала, а в переводе.

— И что ты скажешь о нашей священной книге? — задал вопрос суфий, сидевший слева от султана.

— Соглашусь с Сократом, что есть высший разум, один на всех, но каждый народ выбирает свои обряды, чтобы поклоняться ему, — закинул я им информации для размышления.

Суфии переглянулись, после чего самый морщинистый сказал султану:

— Теперь нам понятна твоя мудрость, великий правитель, почему ты приблизил к себе этого ученейшего франка.

— Он еще и хороший воин, — добавил Салах ад-Дин, которому очень понравился комплимент.

Султан и сам получил в юности хорошее по нынешним меркам образование. Любит цитировать строки из «Хамасы» — десятитомной антологии арабской поэзии. Говорят, собирался стать суфием, но, как сын знатного воина, вынужден был пойти по стопам отца. Это наложило на него сильный отпечаток.

Мне кажется, что Салах ад-Дин с удовольствием бы прожил жизнь под девизом кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно!», но попал в эпоху перемен, когда на земли его народа вторглись дикие, агрессивные, нечистоплотные во всех смыслах слова варвары, и в итоге, в общем-то, невоинственный, гуманный по нынешним меркам человек стал военным лидером своего суперэтноса и добился ошеломляющего результата. Может быть, именно его мягкость и стала его силой. Я заметил, что большинству людей по большому счету плевать, при каком строе жить и какую религию исповедовать, лишь бы не мешали плодиться и размножаться. В России за жизнь всего одного поколения прошли по цепочке «монархия-демократия-тоталитаризм-демократия», одновременно перейдя из системных религий (православие, ислам, буддизм…) в антисистемный коммунизм и обратно. Салах ад-Дин продемонстрировал больше сострадания к людям, даже к врагам, и все это поняли, и кто явно, кто даже вопреки своему желанию, поддержали его действием или бездействием, не оказывая сопротивления.

— У меня к тебе важное поручение, — обратился ко мне султан. — Магистр тамплиеров предложил в обмен на свою свободу города Газа и Рафах. Как ты думаешь, ему можно верить?

— Почему не поверить, если он в наших руках⁈ — ответил я вопросом на вопрос. — Или он передаст тебе эти города и получит свободу, или дальше будет сидеть в темнице.

На самом деле я знал, что передаст. Это его деяние будет одним из пунктов обвинения тамплиеров, когда их будут судить во Франции. Мол, из-за предательства их великого магистра Жерара де Ридфора крестоносцы были изгнаны со Святой земли, а не из-за безрассудного решения Ги де Лузиньяна отправиться спасать Эшиву, графиню Триполи. Если бы остались в обороне на крепкой позиции с хорошим снабжением водой и продуктами, я бы поставил четыре к одному на победу франков.

— Хочу, чтобы ты сопроводил его туда, обеспечил переговоры. Ты знаешь их язык, поймешь, если вздумает хитрить. Попробует сбежать, убей, не колеблясь, — предложил Салах ад-Дин. — Сможешь?

— Запросто! — без раздумий пообещал я. — У меняс тамплиерами личные счеты.

— Таки мне рассказывал, как ты сбежал из их темницы, — улыбнувшись, сообщил он. — Это та самая, что в их цитадели в Акре?

— Да. Сидел в камере, что справа от входа, — подтвердил я. — Мне здорово повезло, что охранник в ту ночь напился до беспамятства.

— Хамр погубит неверных! — важно изрек самый морщинистый из суфиев.

Остальные трое закивали, как китайские болванчики, очень модные в годы моего советского детства.

— Если все будет так, как он говорит, разместишь в Газе и Рафахе гарнизоны и отпустишь этого предателя, — продолжил султан.

— Будет сделано! — пообещал я, заранее зная, чем все закончится,

Жерар де Ридфор, великий магистр ордена тамплиеров, сильно похудел в неволе, несмотря на то, что кормили его отменно. И гонор растерял. Как мне рассказывали, он отличался вспыльчивым, склочным характером, но умел красиво болтать и шестерить перед руководством, благодаря чему и поднимался по служебной лестнице, пока не достиг верхней ступеньки, где и проявил свои наилучшие качества. Ехал он на стареньком саврасом мерине, на котором не удерешь, даже если будешь пришпоривать без остановки. Почти всю дорогу болтал, разрешая мне лишь отвечать на его вопросы.

— Ты отступник? — полюбопытствовал Жерар де Ридфор первым делом.

— Нет, — ответил я. — Остановимся поссать, покажу тебе доказательство, как сделал это одному из твоих предшественников Одо де Сент-Аману.

— А-а, так это ты сбежал из нашей тюрьмы в Акре⁈ — воскликнул он радостно, будто узнал, что мы единомышленники. — Как это тебе удалось?

Я выдал версию с пьяным охранником. Мой собеседник разразился получасовой, не короче, речью о сволочах-подчиненных, которые не хотят добросовестно нести службу.

После чего вернулся к предыдущей теме:

— И после этого ты подался к сарацинам.

Я поведал историю о подлых сицилийцах, из-за которых пришлось служить в мусульманской армии, и услышал много интересного о них. Даже удивился, как таких извергов земля носит⁈

Так продолжалось весь день, пока ехали от Ашкелона до Газы, ворота которой были закрыты, и на стенах стояли вооруженные люди. Прибыли вечером, перед сумерками, поэтому отложили важный разговор на утро. Великий магистр порывался под слово чести сходить потолковать с подчиненными, но я знал цену этим обещаниям, поэтому сказал, что мне запрещено отпускать его одного. Жерар де Ридфор изобразил оскорбленную невинность минут на пять, после чего начал балаболить о том, какие недоверчивые сарацины. Не то, что христиане, правда, умолчал о тех случаях, когда знатные крестоносцы забивали на обещания, данные мусульманам. Любой священник избавлял их от мук совести, заверив, что кинуть неверного — это святая обязанность каждого христианина.

Утром мы с ним и небольшой свитой подъехали к главным воротам, над которыми на верхней площадке стоял комендант Газы, которая являлась феодом тамплиеров. Это был пожилой рослый рыцарь с такой густой растительностью на лице, что смахивал на обезьяну. Комендант опознал великого магистра ордена и выслушал его продолжительную речь. В начале двадцать первого века с такими ораторскими способностями он бы стал ведущим ток-шоу или, на худой конец, президентом США.

— Мы не можем сдать город без боя, — попытался возразить комендант.

— Это мой приказ! Вы обязаны его выполнить! — вскипев, рявкнул Жерар де Ридфор.

После чего заговорил мягко, будто убалтывает красивую дурочку, а не пожилого дурака. И таки уговорил. Предполагаю, что тамплиеры не были уверены, что выдержат осаду, а в тех городах, которые мусульманская армия брала с боем, всех членов религиозных орденов уничтожали сразу. Умирать им не хотелось, поэтому согласились выполнить приказ своего главнокомандующего. Им было дано три дня на сборы. Послезавтра мы придем сюда с гарнизоном Рафаха, вместе с которым и своим великим магистром они погрузятся на галеры и два нефа, стоявшие сейчас на якорях на рейде, и отправятся в графство Триполи. С собой могут увезти всё, что захотят. Те жители Газы, которые пожелают покинуть её, но им не хватит места, смогут уйти по суше, но только не в Иерусалим, чтобы еще раз не оказаться в осаде.

Рафах был немного дальше от Газы, чем она от Ашкелона. Места здесь пустынные. Не знаю, как выживают жители. Тем более, в последние годы, когда караванные пути из Египта сместились восточнее, чтобы не пересекать земли врагов. Теперь и Рафах, и Газа оживут, потому что вновь окажутся на прибыльном месте.

На этот раз великий магистр решил не ждать до утра, обработал своих подчиненных сразу, как только прибыли к городу. Начал с того, что гарнизон Рафаха ждут в Газе, чтобы вместе отправиться по морю в графство Триполи. Мне показалось, что одного этого хватило, хотя Жерар де Ридфор разглагольствовал еще минут сорок. Договорились, что завтра тамплиеры упакуют свое барахло, и послезавтра тронемся в путь. Часть гарнизона уплыла на следующий день на двух галерах. Остальные вышли утром вместе с горожанами, не пожелавшими становиться подданными султана. Как только последний тамплиер выехал из города, туда въехал новый комендант с отрядом, назначенный Салахом ад-Дином.

С оставшимися воинами я проводил тамплиеров до Газы. Там переночевали. Утром они погрузились на суда, а караван жителей потопал по суше на север. В Газу вошел мусульманский отряд, закрыл ворота. Я проводил великого магистра Жерара де Ридфора, позорно предавшего своих подданных, до берега моря, где его ждала лодка с нефа.

Попрощались вежливо, но, отплыв метров на двадцать, он многообещающе крикнул:

— Мы еще встретимся с тобой!

Видимо, не зря у него репутация создателя катастроф на ровном месте.