Убей тамплиера

12

Из Египта я привез еще трех кобыл и осенью прикупил трех местных. Теперь у меня большой табун лошадей. Все три конюшни заполнены. Скоро начну продавать подросших жеребят. Пасутся кони на большом лугу, выкупленном у односельчанина. Я обнес территорию забором, частью, со стороны дороги, каменным, частью, со стороны поросших лесом холмов, из жердей с каменными столбами. Расплатился за луг бартером — колониальными товарами. Метод срабатывает безотказно. Ко мне выстроилась очередь из желающих продать так свои сады, виноградники, поля… Что-то покупаю, что-то нет, постепенно превратившись в самого зажиточного землевладельца в этом районе, а может быть, и в республике. Каждый мечтает разбогатеть быстро, и я предоставляю такой шанс. Одной порции шальных денег хватает, чтобы расчетливый крестьянин слетел с катушек. Решают, что теперь горы могут свернуть, перебегают в купцы, где совершенно другие правила игры. Выживают единицы. Самые хитрые, как староста Витале Адорно, умудряются сидеть на двух стульях: и торгуют, и с сельским хозяйством не расстаются, держат пару виноградников на черный день.

Проигравшие остаются в городе, перебиваются случайными заработками, надеясь опять схватить удачу за челку. Зачем горбатиться на поле, если можно провернуть одну торговую сделку — и стать богачом⁈ Кому-то удается, пусть и не за одну. В этом году анконцы сделали две ходки в Александрию большими караванами, привезли много товаров и продали выгодно. Заработали даже простые гребцы на галерах, проявившие минимальные торговые навыки. Со всей Италии в Анкону потекли деньги, распределяясь порой самым непредсказуемым образом.

Это немного подрубило мои доходы от шхуны, потому что после прихода караванов цены сильно проседали. При тех поступлениях, что имею от разных сфер предпринимательства, мне это уже неважно. Только ростовщичество стало приносить почти столько же, сколько шхуна. Скоро и сельское хозяйство подтянется до того же уровня. Собранную со своего поля пшеницу я перемолол на своей мельнице с бронзовыми жерновами, получив муку отличного качества. Оставил себе на год, а остальную продал в два раза дороже, чем у конкурентов. Расхватали всю. Тот, кто попробовал хлеб без песочка, скрипящего на зубах, не захочет есть другой. Осенью я засеял озимой пшеницей два поля. Если урожай будет хороший, с каждого после переработки зерна в муку получу, как за ходку шхуны. Все-таки сильно сказывалась разница в уровне знаний, умений и опыта между мной и людьми этой эпохи.

Анконцы поняли это. В декабре у старшего сына Джакомо Стракко родился внук, которому назвали Никколо в честь святого, выпадавшего на соседнюю дату. Мне предложили стать крестным отцом. Я, атеист, побывал таковым почти во всех христианских конфессиях, начав с православия, потому что отказаться — оскорбить смертно. Зачем обижать людей, пытаться объяснить им, то, что в их головах не поместится, даже если сильно и долго утрамбовывать⁈ Пусть это будет их проблема. Кстати, мой атеизм и принадлежность к другой конфессии аж никак не повлияли в отрицательную сторону на судьбы моих духовных детей. Все отбыли обычную, тусклую жизнь, что по нынешним временам можно считать за счастье. Надеюсь, такая же будет и у Никколо Стракко, крикливого и верткого. Обряд крещения проводил старый епископ, у которого дрожали руки и голос. Мне казалось, что он вот-вот брякнется на пол, испустив дух. Пригласить священника рангом ниже не позволял статус члена Совета. Старик справился. Обряд у католиков отличается тем, что присутствуют родители ребенка, не окунают трижды в купель, а поливают голову святой водой, и крестный отец после священника рисует крест на лбу. Купил младенцу свечку, которую зажгли во время обряда. С ней он пойдет на первые причастие, исповедь и венчание. Как здесь принято у богатых, подарил младенцу золотой крестик на золотой цепочке. Оказалось, что есть гендерные различия. Для девочек предпочтительнее серебряный и более обтекаемый.

Из собора все вместе, включая епископа, которого понесли в паланкине, отправились в дом родителей младенца, где славно попировали. Стол был П-образной формы и короткая часть располагалась на возвышении. Там сидели хозяин, справа от него епископ, слева — я, а по краям два его брата. Все остальные — за внешними сторонами длинных перекладин, согласно весу в обществе. В большинстве случаев физический вес совпадал с социальным. С внутренних сторон стола подходили слуги с большими блюдами с разной едой и кувшинами с разными винами и давали или наливали гостям, кто что захочет. Перемен было десятка два, причем никакого порядка. После рыбы могли предложить десерт, а потом мясо или соления. Если что-то понравилось, можно было потребовать, чтобы принесли еще, если, конечно, осталось.

К концу пиршества осовевший дед и закинул мне предложение, явно обсосанное в узком кругу посвященных:

— У нас есть список кандидатов на место в Совете. Мы хотим включить в него и тебя. Как только освободиться какое-нибудь — все мы смертны! — будет проведена жеребьевка. Если богу будет угодно, ты станешь членом Совета.

Вот только этого мне и не хватало, поэтому отказался, не раздумывая:

— Это большая честь для меня, но тогда придется все время находиться в городе, а я люблю путешествовать. Давай отложим это на время. Стану старше, спокойнее, тогда и поговорим.

— Мы тоже спорили, не слишком ли ты молод⁈ Ты сам сказал то же, что и некоторые члены Совета, что говорит, что наш выбор правильный! — радостно сообщил Джакомо Стракко. — Мы подождем, когда ты станешь старше и мудрее, и тогда добавим в список кандидатов.

К тому времени будут новые члены Совета, для которых я стану одним из многих. Хотя, кто знает? Может, лет через пять мне станет скучно, захочется порулить. Тогда и посмотрим, что укажет жребий, если, конечно, он действует самостоятельно.

Зимой я занимался прикладной химией. Изготовил зерненный дымный порох и немного бездымного для крепости. Хлопка для нитроцеллюлозы сейчас много. Его начали выращивать везде, где есть возможность поливать. Это очень влаголюбивое растение. Кстати, и шелка теперь много. В наших краях основной поставщик Сицилия. Огнестрельное оружие решил не делать, не обгонять прогресс, но глиняные бомбы, начиненные картечью, изготовил. Глядишь, пригодятся, как и напалм, для борьбы с пиратами. Сицилийские больше не нападали на шхуну, но и без них хватает добрых людей.

Из доходивших до нас новостей узнал, что Салах ад-Дин дважды осаждал крепость Керак, но так и не смог захватить ее. Во второй раз, в прошлом году, на помощь осажденным пришла иерусалимская армия. Султан пободался с ней безрезультатно для обеих сторон, после чего они подписали мирный договор. Освободившуюся армию Салах ад-Дин направил на север и северо-восток, захватив Алеппо и принудив эмира Мосула стать вассалом. Теперь нападений с той стороны он мог не бояться, сосредоточиться на подготовке к войне с крестоносцами.

Те тоже времени зря не теряли. По всей Западной Европе, включая Апеннинский полуостров, шлялись монахи, призывавшие к священной войне с мусульманами, к новому крестовому походу. Находились авантюристы, желавшие получить феод на отвоеванных у неверных землях или просто награбить побольше, и полезные идиоты, готовые умереть за выдуманную идею. В Анконе считалось хорошим тоном взять на борт несколько паломников, перевезти на восточный берег моря, в Рагузу, или даже на Кипр. Торговля с Александрией абсолютно не мешала им помогать врагам своих деловых партнеров и наоборот.