Тень Империи: Забытая Академия

Глава 4

— Ты, Максим, — директор сделал несколько шагов в мою сторону, — наследник Бурдиных.

Начало поступления мне не понравилось. Несомненно, когда я принимал приглашение, чтобы узнать хоть что-то о себе, я и подумать не мог, что это превратится в невесть что:

— Это не моя фамилия.

— Чтобы скрыть тебя, тебе дали подменную фамилию, верно. Но ошибки быть не может! Я вижу знакомые мне искры в твоих глазах! Я лично знал Евгения Михайловича, и ни с чем не перепутаю проявление силы его сына! Хоть и внебрачного. И я всегда знал о твоём существовании!

— Моими родителями были Евгений Александрович Тихонов и Маргарита…

Директор посмотрел на меня так, словно я его раздражал. Но он не стал продолжать прилюдный спор. Подойдя ко мне, опустил руку на плечо и кивком указал по направлению к стене. Когда мы прошли через толпу студентов, он заговорил, но перед этим драматически вздохнул:

— Как бы ты ни противился своему родству с великим магом, ты все равно Бурдин. Последний в своём роду и законный обладатель всех средств и земель своего отца.

Глядя в зеленые глаза директора, попытался увидеть в них искорку лжи. Но старик не врал. А я в этом прекрасно разбирался. Меня невозможно было обмануть, ибо та самая «искра» выдавала собеседника. Если она начинала тускнеть — мне врали. Если светилась равномерно, говорил правду.

Задумавшись о своей семье и о том, что я знаю о ней, принял решение: поверить. Точнее, я дал шанс рассказать хоть что-то о ней.

Если смотреть на всё более-менее трезво, то я толком-то ничего про своё детство не помнил. И именно Владимир своими словами про моих родителей помог мне принять решение прийти сюда. Да и как помог? Устроил невесть что в моем доме, говоря о силе и способностях? Смешно.

— А кем была моя мама?

Пожав плечами, Лев Николаевич ухмыльнулся:

— Никто не знает. Но когда ты выберешь фракцию стихии, получишь силу и станешь на ранг выше, твоё нутро нам всем это покажет.

— Что вы имеете в виду?

Лев Николаевич, посмотрев на меня с какой-то грустью в лице, молча указал на двери. Мол, пойдем, переговорим. Отказываться от приглашения не стал.

Но перед тем, как покинуть Дом Камня, он отыскал взглядом Зуеву-старшую и велел ей присмотреть за студентами, пока мы, так сказать, пройдемся.

Выходя из величественных дверей «Дома», меня не покидало чувство, что мою спину буквально буравили взглядом. Директор, ведя меня за здание, не говорил. Словно ждал чего-то. А вот у меня был очень интересный вопрос: почему он не умер? Я не помню, в каком году Толстого не стало, но то, что передо мной тот самый писатель — сомнений не было.

Обойдя Дом Камня, мы прошли через небольшую лесополосу и оказались на полянке, похожей на ту, где я бывал. Только она была не пустой. По центру стояла беседка, выполненная из дерева.

Небольшая постройка была увита диким виноградом, чьи листья уже начинали багроветь, предвещая скорую осень. Внутри, за столом, сидел человек. Его лицо было скрыто тенью, но я чувствовал на себе его пристальный взгляд. Директор молча указал на скамью внутри и отошел, растворяясь в сумраке леса.

Я медленно подошел и сел. Человек за столом не шевелился. Тишина давила на уши, становясь почти осязаемой. Наконец он заговорил. Голос его был низким, хриплым, словно пропитанным веками:

— Меня зовут Олег Робертович Тютин. Я являюсь последним гвардейцем Евгения Михайловича Бурдина. Вашего отца.

Я не стал ходить вокруг да около:

— Моё имя вам уже известно? Верно?

Ответом был короткий кивок. После чего мужчина продолжил. С каждым его новым словом, сказанной фразой, я всё больше и больше чувствовал, что путаюсь:

— Ваша жизнь — это тщательно выстроенная ложь, юноша. Ваш отец скрыл правду, чтобы защитить вас. Но время пришло. Вы должны знать.

Что за хрень он несёт? Меня на миг посетило чувство, что я участвую в съемках какого-то дешевого сериала.

Он замолчал, словно собираясь с духом, а затем продолжил:

— Евгений Михайлович был не простым магом. Он был… защитником. Бастионом, стоящим между первыми двумя Контурами и тем, что скрывается за их пределами. Существами, которые стремятся поглотить, уничтожить, обратить всё в хаос. И он был одним из лучших в своём деле.

Я слушал его, стараясь держать серьёзное выражение лица.

— Где-то я такое уже слышал.

После моего ответа в глазах Олега Робертовича появилось такое отчаяние и такая непоколебимая уверенность, что закрадывалось сомнение. Что, если это правда?

— Вы мне не верите?

Ага. Не верю. Особенно в подачу:

— А как мне во всё это поверить? Из моих воспоминаний о детстве у меня только детский дом. Своих родителей, о которых говорят, мол, они не настоящие, я не знал. Память о них хранилась в одной-единственной фотографии, которую сжёг какой-то Владимир, притащивший меня сюда.

Олег Робертович вздохнул, глядя куда-то сквозь меня:

— Вова всё сделал правильно. Тех, кого ты считал своими родителями, никогда не существовало. Ты первые десять лет своей жизни был с матерью. Что было дальше — никто не знает. Но перед тем, как уйти на покой, твой отец обработал тебя. Он умел делать так, чтобы его не замечали, стирал своё присутствие из памяти. Это часть его дара. Поэтому ты помнишь лишь начало пути в мире обычных смертных.

— Звучит так себе.

Он достал из внутреннего кармана пиджака пожелтевшую фотографию. На ней был неизвестный мне мужчина, в какой-то странной одежде, больше похожей на форму солдата Первой мировой войны, чем на что-то современное. В руках он держал меч:

— Узнаешь?

Разумеется, я понятия не имел, кто на снимке. Отрицательно качнув головой, постарался более внимательно рассмотреть фотографию. Но в памяти так ничего и не вспыхнуло.

— Твоё рождение было тщательно засекречено. О нём знали только трое приближенных людей, директор и я были в этой тройке.

— Кто был последним?

Олег Робертович нахмурился. Выждав небольшую паузу, продолжил:

— Семья Островских. Точнее, двоюродный брат твоего отца. Как ты понимаешь, чтобы скрыть бастарда, рожденного вне брака, Евгений Михайлович сделал всё, чтобы скрыть тебя. Даже от нас.

Теперь настала моя очередь хмуриться. Что-то всё это мне не нравилось. Ни тайна моего существования, ни провалы в памяти, которые сделал якобы мой отец, ни обстановка вокруг.

Если честно, мне хотелось просто встать, потянуть руки в разные стороны и… проснуться! Вот было бы здорово!

Хотя, с другой стороны, всё вокруг было очень интересно. Глуповато, чуть-чуть, но интересно.

— Твоё официальное появление здесь запустило необратимый процесс пертурбации внутри рода Островских. Официально они потеряют большую часть предприятий в первом Контуре, а также заводы по производству камней маны во втором.

Услышав про заводы и камни маны, я тяжело вздохнул. У меня была хорошо развита фантазия, и плюс-минус представлял, о чём может идти речь. Спасибо компьютерным играм за это. Да и книжкам.

— Островские тоже охраняют несколько ключевых точек второго Контура, чтобы к нам не пробились твари из других слоёв. Тебе придётся сотрудничать с ними, чтобы до конца твоего семилетнего обучения здесь, в Академии Забытых, они держали эту границу.

Эта новость не испугала меня, хоть и удивила:

— Я обычный электромонтёр на подстанции. У меня нет силы и дара, о котором вы говорите. Грубо говоря, мягко выражаясь, я только сегодня узнал, что у меня есть предрасположенность к стихиям. Да и о вашем мире тоже! О какой защите границ вообще может идти речь?

Олег Робертович покачал головой:

— Дар передается по наследству. Он дремлет в тебе, ждет своего часа. И он проснётся, когда придёт время. Тебе помогут, обучат. Но помни, твои противники не будут ждать этого. Твоё лакомое место во главе рода — под наблюдением других «родственников». Твоя смерть будет им только на руку. Справишься?

Вопрос Олега Робертовича повис в воздухе, давящей тяжестью обрушившись на мои плечи. В голове роились мысли, сталкиваясь друг с другом, как молекулы в кипящем котле. Защита миров? Какие-то там твари?

Это всё звучало как сценарий плохого фэнтези, но пристальный взгляд Олега Робертовича, его твёрдый голос, не оставляли сомнений — это реально. Он не врал. Это было видно по его глазам и искре в них.

Гвардеец продолжал молчать, давая мне время осознать услышанное. Я оглядел поляну, лес, беседку, словно пытаясь найти подсказку в окружающей обстановке. Но всё вокруг казалось обычным, спокойным, даже умиротворяющим.

— У тебя есть дар, — повторился он, вставая со своего места. — Дар, который может принести пользу или разрушение. Всё зависит от тебя. Мы предлагаем тебе выбор: развивать его под нашим руководством или вернуться к своей прежней жизни, забыв об этой встрече. Подумай хорошо, прежде чем ответить. Твой выбор определит твоё будущее.

— У меня есть выбор? Я всё ещё могу вернуться в свою прежнюю жизнь?

Я сделал свой выбор в пользу неизведанного. Владеть магией? Мечта детства. Узнать, что наш мир не такой, каким он кажется — мечта номер два. Так что я не стал отказываться от возможности, несмотря на трудности, которые будут впереди.

Тем более что обыденная жизнь была слишком скучной.

Олег Робертович говорил со мной еще около получаса, рассказывая о моём будущем. Если всё это описать простым словом, то путь у меня был только один.

Да и тот весьма забавный: закончить Академию Забытых, затем выпихнуть с «трона» Островских. Казалось бы, что сложного в учёбе? Как раз таки сами Островские, которые должны были взяться за меня обеими руками и ногами.

Далее откроются новые возможности. Путешествие по Контурам, увеличение силы и всё в том же духе. Путь весьма интересный, но долгий. Учиться мне целых семь лет и ровно столько же придётся выживать.

Робертович как по волшебству испарился, оставив меня наедине с моими мыслями. Ну а я не придумал ничего лучше, чем вернуться обратно. Когда я зашёл в Дом Камня, там вовсю царил жаркий спор. Не на мой счет, хвала богам. Первокурсники о чём-то яростно спорили с четвёркой сильнейших. Может, конечно, спрашивали, а не пытались что-то доказать, но я не вдавался в подробности.

Быстро отыскал глазами кровососа Виталика. Подойдя к нему, поинтересовался о том, что я пропустил:

— Директор какие-то объявления делал?

Виталька обернулся на мой голос и промямлил: «Нет». После этого, с любопытством в глазах, спросил:

— Я тут пообщался с Венерой Зуевой. Она сказала, что ты существовал в первом Контуре всю жизнь. Это правда?

Стоп. А разве она не говорила мне, чтобы я молчал о подобном? Или я себе что-то придумал?

— Верно.

— И на тебя ни разу не пытались напасть наследники Островских?

Вопрос был интересным. Правда, ответ был прост: «Нет». За всю мою жизнь я не встречал никакой сверхъестественной хрени, которая как-либо помешала бы моему существованию. Когда я мог видеть вещие сны и предугадывать реакции окружающих.

Так что у меня была спокойная жизнь до этого дня.

— Почему ты сказал, что ты низший?

После моего вопроса уши Виталика покраснели, а его бледные щёки залились пунцом. Как бы нехотя он ответил, мотая головой, проверяя, слышит ли нас кто-то или нет:

— Я не прошёл телепортацию Перерождения, имея при этом дар. Так что моя физиология сразу взяла вверх над магией. Я не могу использовать магию стихий и владею только слабой магией крови.

— Вампир же, верно?

Он повернул голову, посмотрел на меня как на врага народа и нехотя кивнул.

— А Венера сильнее тебя?

— Зуева — потомственная нежить, которая первый год обучалась магии. Подобная нежить сильнее, чем тот, кем являюсь я. Так что я низшее существо, такое же, как и демоны. Но в моём роду нет нежити. Это я… неудачник…

Для себя я понял, что «нежить» подразделяется на два типа: слабые и сильные. Одни, собственно говоря, могут пользоваться природной магией, когда другие — только магией крови. Почему они при этом слабее? Что ж, фантазия ничего не подсказала.

Но я обязательно об этом узнаю.

Также я не смог до конца понять, что значит иметь в роду нежить или не иметь, но к этому вопросу я ещё вернусь. Потеряв интерес к Виталику, я попытался отыскать Венеру. Найдя цель, двинулся в её сторону. Но дойти до девы мне было не суждено.

— Думаю, Максиму не помешал бы урок того, как здесь всё устроено.

Голос зазвучал из-за моей спины. Он принадлежал одной из четвёрки сильнейших — Ориане Островской. Причём, когда она говорила это, она рычала. Мне не послышалось это.

Обернувшись, я посмотрел в её красные глаза. Тут же определил, что она проявление нежити, а сам призадумался, убьёт ли её осиновый кол? Или, может, брызнуть на неё чем-то?

Прежде чем я успел сказать ей что-либо, в моём боку больно закололо. В крови поднялся уровень адреналина, и сердце бешено заколотилось. При всём при этом я стоял на месте и смотрел прямо в глаза моей, по идее, соперницы.

Ориана же, улыбаясь, подошла ко мне, хватая за рубашку и притягивая к себе:

— Не хочешь рассказать, как ты умудрился столько лет скрываться от нас?

Она в прямом смысле этого слова говорила и мурлыкала. От её голоса сердце заколотилось ещё сильнее. Я не боялся её, нет. Но моё тело в тот же миг одеревенело, словно я не мог и шага сделать без её разрешения.

— Может, мне стоило бы вывести тебя отсюда да оторвать голову, чтобы потом не было мыслей о бастарде?

Моргнув, я сбил её «гипноз». У меня не было сомнений, что именно взглядом она могла контролировать моё тело. Затем, сжимая кулаки, прорычал:

— Да пошла ты.

— Я надеялась, что ты это скажешь.

В следующую секунду я вновь застыл. А она, прижимаясь ко мне, опустила голову к моей шее. На какие-то полсекунды я подумал, что она собирается поцеловать. Но затем пришло четкое осознание — она с красными искрами в глазах. А это — очень опасно. О чем мне тут же сообщила Венера, где бы она ни была:

«Сопротивляйся. Если сможешь, сломай ей нос».

«ЧЕГО?»

Тело бросило в дрожь. Я почувствовал касание губ Орианы на своей шее и дернулся, высвобождаясь от нового гипноза.

«Она хочет попробовать тебя на вкус. Почувствовать твою новообретенную силу».

— А ну, отвали, кровососка!

Мои слова удивили не только Островскую, но и всех вокруг.

Теперь все в этом зале смотрели на нас.

Ориана отпрянула, словно её обожгло. На её идеальном лице промелькнула растерянность, сменившаяся злой гримасой. Красные искры в глазах вспыхнули ярче. Она явно не ожидала такого отпора. Холодным голосом девица прошипела:

— Что ты себе позволяешь?

В зале повисла напряжённая тишина. Все присутствующие замерли, боясь пошевелиться и привлечь к себе внимание разъярённой Островской. Я же начал катать перстень на своём среднем пальце. Привычка, так сказать, перед дракой.

И всё же, сохраняя спокойствие, парировал:

— Я не привык целоваться с первой встречной. Да и такие настойчивые девицы мне не интересны.

Ориана окинула меня презрительным взглядом:

— Никто не смеет называть мага пятого ранга кровососом. Я заставлю тебя пожалеть об этих словах. Ты понятия не имеешь, с кем связался.

Хех. Она сделала вид, что не поняла шутки?

Она сделала шаг ко мне, и я машинально напрягся, готовясь к атаке. Но тут в ситуацию вмешался директор:

— Госпожа Островская, — произнёс он сдержанным тоном. — Позвольте напомнить вам о внутренних правилах. Сейчас не время для… недоразумений.

Он бросил на меня предостерегающий взгляд, и я понял, что лучше не испытывать его терпение. Ориана злобно фыркнула, но отступила.

— Хорошо, — процедила она. — Но мы ещё вернёмся к этому разговору.

Ее глаза сверкнули недобрым огнем. Директор Лев Николаевич Толстой вздохнул, проследив за удаляющейся фигурой Островской. Он подошел ко мне и тихо произнес:

— Вам стоит быть осторожнее, молодой человек. Ориана не прощает обид. И у нее достаточно ресурсов, чтобы сделать вашу жизнь невыносимой.

Я кивнул, словно понимал всю серьезность ситуации. Обернувшись, посмотрел на студентов, которые прятали свои глаза от меня, и вернул все внимание к директору. Тот, в свою очередь, вышел к диванам, где вновь сидела четверка сильнейших.

Воцарилась полная тишина. Словно вот-вот должно было что-то случиться. Лев Николаевич, дождавшись, когда все внимание будет обращено именно к нему, заговорил:

— Главы фракций, объявите названия своих стихий.

Все четверо поочередно назвали стихии. В целом я не слушал их, ибо и так знал, кто к кому относится.

А вот затем началось забавное. Каждый из нас должен был выстроиться в ровную колонну перед той или иной девой, по своей стихии.

Те, кто имел несколько предрасположенностей силы, должны были сделать выбор в пользу только одного элемента. И я был в том числе. Затем к диванам вышла Зуева, громогласно объявив, что вся нежить, не прошедшая Пробуждение стихии, должна отправиться за ней.

Студенты начали послушно выстраиваться перед той или иной «сильнейшей». Через десять минут осталась лишь кучка юнцов, в том числе и я, которым нужно было сделать правильный выбор.

Маша и Света Марковы, стоящие возле меня, не торопились. Как и я.

— Капец, — пробормотала, по-моему, Маша. — И какую высокомерную сволочь из этих четверых мы должны выбрать?