Тень Империи: Забытая Академия

Глава 12

Отрешёнными были сверхсущества этого мира. Искусственно выращенные маги, гены которых были улучшены благодаря каким-то артефактам. Появление Отрешённого в семье ставило на всём роду жирный крест.

Родители, познавшие радость появления на свет дитя, в одночасье превращались в изгоев, обречённых на пожизненное презрение. Никто не знал, что именно делало их такими — то ли неконтролируемая сила, то ли отсутствие эмоций, то ли пугающая отстранённость от всего мирского.

Отрешённые редко доживали до сорока лет. Магический перегруз, нестабильность генетической конструкции, неприятие социума — причин хватало.

Среди обывателей ходили слухи, что Отрешённые являлись ключом к невероятной мощи, оружием, способным разрушить целые империи. Но их боялись больше, чем хотели использовать.

Страх порождал ненависть, а ненависть — жестокость. Известны случаи, когда младенцев, едва родившихся, топили в реках или бросали в лесах на растерзание диким зверям. Это было варварство, но общество закрывало на это глаза. Отрешённый — значит проклятый.

Немногие выжившие Отрешённые, как правило, скрывались. Они жили отшельниками, подальше от любопытных глаз.

Слушая всё это, я с каким-то обожанием смотрел на Свету. А Маркова, в свою очередь, заканчивала рассказ:

— Их способности поражали воображение. Они могли управлять стихиями…

Мы привлекли внимание профессора. Как оказалось, он стоял за нашей спиной и внимательно слушал. Перебивая кряхтением Маркову, он сам продолжил:

— Они были способны исцелять болезни, видеть будущее. Но за эту силу приходилось платить страшную цену. Чувства притуплялись, эмоции угасали, а связь с реальностью становилась всё тоньше и тоньше. Отрешённые жили в своём мире, в мире формул и расчётов, где не было места для любви, дружбы или ненависти.

Повернувшись к старику, я задумался об этом типе Забытых. Попахивало какой-то фантастикой из мира будущего, где в книгах пытались воссоздать совершенного человека.

Профессор окинул нас взглядом, словно оценивая нашу восприимчивость к подобным историям. В его глазах читалась усталость, но искорка интереса всё ещё мерцала. Он явно знал об Отрешённых больше, чем рассказывал, и это подстегивало моё любопытство:

— Они намеренно отказывались от человечности ради силы? Или так было заложено в их генах?

Профессор покачал головой:

— Не совсем. Это был скорее побочный эффект. Их мозг работал на совершенно другом уровне, обрабатывал информацию с невероятной скоростью. Эмоции лишь мешали этому процессу, отвлекали. Поэтому они постепенно отмирали.

Маркова добавила:

— Говорят, некоторые Отрешённые даже пытались вернуть себе чувства. Но безуспешно. Это была дорога в один конец. Став Отрешённым, ты терял себя навсегда.

В аудитории повисла тишина. Каждый из нас погрузился в свои мысли. Я не мог представить себе жизнь без чувств, без возможности любить, ненавидеть, сострадать. Но в то же время сила, которую даровала «отрешенность», завораживала.

Меня, если честно, заинтересовала эта тема. Однако я прекрасно понимал, что я не был Отрешённым, о чём твердили в мой первый день.

Экспериментов, да и опытов, явно не было. Если верить рассказам, мой отец был вполне серьёзным магом, так что… зачем такому роду, о котором, якобы, слагают легенды, заниматься чем-то подобным?

Тем более что я прожил вполне осознанную и нормальную жизнь. Просто так сложилось, что у меня четыре элемента. Только вот толк какой?

Три дня — одни проблемы и тёрки. Но, как говорится, в игрульки я играл, книжки интересные читал, плюс-минус понимаю, что нужно развиваться. А раз у меня такой бонус, как много стихий, то нужно что-то придумать, чтобы защищать себя.

И ещё меня до сих пор смущал один момент в этой Академии — выживание.

Нет, безусловно, каких-то там проблем и разборок я не боялся, учитывая, что я относился ко всему этому вполне вменяемо и оценивал ситуацию с трезвой «стороны». Просто какой смысл?

Ну, вот что нас ждёт после выпуска? Армия какая-то магическая? Или ещё что-то?

— У вас всё в порядке, Бурдин?

Голос профессора отвлек меня от моих мыслей. Поднимая голову, я уставился в его отрешённые глаза и коротко кивнул.

— Тогда расскажите мне вот что, Бурдин…

Профессор отошёл от моего стола, мельком разглядывая студентов, мимо которых проходил:

— Как вы считаете, что нужно делать с Отрешёнными? С вашей точки зрения?

Вопрос, так сказать, немного застал меня врасплох:

— Если честно — не знаю. С одной стороны, это огромная сила. Если судить по…

Я замолк, понимая, что одно неправильное слово и это может вылиться в новые вопросы. Моим однокурсникам не стоит знать о моей прошлой жизни.

— Их нужно изучать, а не истреблять. Если учесть, что они ломают свои эмоции, пытаясь развиться, то нанять персонал психологической подготовки, чтобы уравновесить их эмоциональную составляющую для использования их сил.

Закончив с ответом, я почувствовал, как на меня пялятся со всех сторон. Меня посетило не самое приятное чувство, так сказать. Поворачивая голову в разные стороны, я лишь убеждался в своих ощущениях.

Как будто я что-то плохое сказал, блин.

— Очень хорошая идея, Бурдин, — кивнул профессор, чьего имени я даже не знал. — Думаю, она посещает не один академический ум. Только вот последний зарегистрированный Отрешённый был уничтожен десятилетия назад. А те, кто скрывается, никак не проявляют свою силу.

Да уж, интересные эти маги. Пришёл в новый мир, так сказать, узнал, что магами тут и не обзываются вовсе. Так ещё и мутанты какие-то есть.

Профессор облокотился о кафедру, окидывая аудиторию задумчивым взглядом.

— Так что, господа студенты, ваши размышления об использовании Отрешённых — это, скорее, теоретические выкладки, нежели практические решения.

Но, безусловно, полезные для развития вашего аналитического мышления. Ведь кто знает, может быть, именно вам выпадет шанс столкнуться с подобным феноменом.

В аудитории поднялся тихий гул. Студенты начали перешептываться, обмениваясь мнениями. Кто-то соглашался с профессором, кто-то, наоборот, считал, что поиск и изучение Отрешённых — это полный дебилизм.

Профессор откашлялся, привлекая внимание:

— Итак, продолжим нашу лекцию.

Пара этого странного старика пролетела незаметно. Пытаясь хотя бы из вежливости слушать его «теории» относительно наших сил и способностей, я толком ничего не запомнил. Большая часть моих однокурсников вели себя менее спокойно, чем я.

Они позволяли себе болтать, шуметь, игнорировать замечания. В целом, пара была нудной, так что я никого не осуждал. Да и что толку от моего осуждения?

А вот вторая, на сегодня, пара была в разы интереснее прошлой.

Я, в компании Виталика, пошёл по указанию навигатора в моём планшете на занятие по Магическим силам. Название, разумеется, идиотское. Но, кажется, мне пора привыкать, насколько всё вокруг — слишком банально.

Виталька, который на прошлом занятии тупо спал, оживился, когда понял, что наши группы будут на следующей паре вместе. Как оказалось, нежить учится по большей части отдельно. У них свой куратор, свои основы и всё в том же духе.

Аудитория встретила нас полумраком и запахом ладана, будто мы попали на сеанс спиритизма, а не на лекцию.

По рядам сидели студенты всех «мастей»: кто-то, сосредоточенно глядя в одну точку, пытался сдвинуть взглядом лежащий на столе карандаш.

Что говорило о «воздухе». Кто-то, наоборот, весело хохотал, окружив себя мерцающими огоньками, чем занимались стихийники огня. Виталька, ошалело озираясь, пробормотал:

— Как на дискотеке.

Лектор, пожилой мужчина с длинной седой бородой и в мантии, расшитой непонятными символами, жестом призвал к тишине. Он представился профессором Аристархом и объявил тему занятия: «Взаимодействие стихий и их проявление в магических способностях».

Началась тягомотина о первоэлементах, их связи с планетами и влиянии на адептов.

Если честно, это было откровенной нудятиной. Сила приходит к нам из космоса и всё в том же духе. Земля — первоисточник маны, а мы — проводники.

После связи с космосом, я вспомнил одну программку по РЕН ТВ и пялился на профессора, пытаясь сравнить его с ведущим. И в целом, подача была очень похожая, как и интонация. Так что я молча слушал, пытаясь не заснуть, пока Виталька, похоже, снова начал клевать носом.

Вампиренышу это занятие было неинтересно. До магии крови, как он сказал, они приступят только к третьему-четвертому занятию, то есть — на следующей неделе. Но, как студент, он обязан был присутствовать здесь. И, кстати, среди потока были и другие кровососы, которые, в отличие от моего «знакомого», старались держаться вместе.

Вот их я и разглядывал, пока Аристарх трепался о силе земли, кабачках и ещё какой-то ахинее.

А вот спустя час тягомотины, наконец, началось хоть что-то интересное.

После слов: «Мы все дети солнца», я вновь подавил в себе желание начать смеяться. Я был не один с такой точкой зрения относительно речи преподавателя. Но затем, он что-то нарисовал на доске за своей спиной. И это нечто начало светиться:

— Пойдемте, ребятки, нет времени бездельничать. Остальная часть нашей лекции будет там.

Я тут же встрепенулся, мотая головой, скидывая с себя сонливое состояние. Когда остальные студенты даже не посмотрели в сторону препода. Виталька же скуксился, поворачиваясь ко мне:

— Иди. Щас вас магии учить будут.

— В каком плане? А ты чего?

Ответ на вопрос я услышал тут же, но уже от самого Аристарха. Объявляя нам, что через печать перехода, созданную им, могут пройти только живые люди, он… откровенно показал своё недовольство относительно нежити, которая присутствовала здесь.

Назвав их низшими, он повернулся к доске и положил руку на этот светящийся круг, который из маленькой точки вырос во что-то напоминающее дверной проём. И через секунду он растворился перед нами в яркой вспышке света.

Тут же наш ленивый поток начал вставать со своих мест, двигаясь в сторону доски, как будто подобные перемещения были чем-то привычным в мире.

Хотя, так оно, наверное, и было.

— Чего сидишь-то? — чем-то расстроенный Виталик не сводил с меня глаз. — Опасаешься чего-то?

— Да странно это всё для меня, — честно признался я. — Как в книжке про одного очкастого волшебника, который через стены перемещался в мир, где нет маглов.

— Поттериана? — усмехнулся кровосос. — Да, читал эту хрень. Взмахните палочкой и представьте, что ваш противник только что кончился от диареи.

Пример, если честно, был так себе. Немного мерзкий, я бы сказал. Но я всё равно натянул на лицо улыбку. Слушать подобные причудливые сравнения могло поднять настроение.

Затем я задал парочку вопросов Виталику по поводу этого перемещения. Точнее, почему нежить не может пройти через эту — хрень. Ответ оказался весьма любопытным: нежить, которая не пригодна к стихийной магии, не может пользоваться проявлением этой магии.

То есть, он в подобный портал, сотканный, как оказалось, из магического артефакта воды и огня, просто не зайдет. Для него это будет ровным счетом как удариться об стену.

А сам портал перемещает нас из точки второго Контура в такую же точку в этом же Контуре. Просто так, не пересекая границу первого и второго Контура, переместиться нельзя. Только через подобную хреномуть.

Это заставило меня задать ещё пару вопросов по поводу самих Контуров, и наконец, я узнал то, что меня волновало.

Первый Контур — это был привычный мне мир. Машины, техника, люди, дома и всё в том же духе. В нём живут как остальные люди, так и мы — Забытые. Только в открытую никто навыками не пользуется — это запрещено каким-то там законом. Что, разумеется, напомнило мне Поттериану.

А вот второй Контур — это тоже наша Земля, только в первобытном образе. Где нет людей. Есть теория, что это граница мира ещё до появления на ней людей.

То есть, это наша Вторая Земля, только без людей и их строительства-развития. Образно выражаясь, мы находимся в двух измерениях сразу, но только одно — обычное, а второе — магическое.

Про третий Контур Виталька ничего не знал, к сожалению. Ну а я, наконец, хоть чуть-чуть понял.

Главное, что я на своей планете, хех. А уже какой мир, обычный или магический — плевать.

В «стену», а точнее в доску, я заходил последним. Замерев на миг и оглядевшись, я посмотрел на недовольную нежить и после коснулся холодной стенки доски. Дальнейшие ощущения при перемещении можно было описать всасыванием. Меня словно в унитазе смыли, как самую нелепую втулку. Смачно так.

И вот я уже стою по другую сторону. Первое, что я почуял перед тем, как прозреть — это запах. Сладковатый, приторный, как будто кто-то пережарил сахар до состояния карамели, но забыл выключить плиту. И этот запах пропитал собой всё вокруг.

Оглядевшись, я понял, что мы находимся в каком-то гигантском зале. Высокие потолки терялись в полумраке, а стены были увешаны гобеленами с изображением… чего-то невразумительного. Какие-то смутные фигуры, переплетённые в немыслимые узоры, напоминали кошмарные сны безумного художника.

Пол был выложен из огромных каменных плит, и под ногами чувствовалась неприятная сырость.

Впереди послышался приглушённый гул голосов студентов. Толпа, прошедшая через «дверь», двигалась куда-то вглубь зала. Я последовал за ними не сразу. Осматривал стены. Ну а затем поторопился.

Вскоре я вышел на открытое пространство, где моему взору предстала странная картина.

В центре зала стоял огромный стол, заваленный книгами, свитками и непонятными шарами и прочей хреномантией.

Вокруг стола, словно мотыльки на свет, толпились студенты, что-то оживленно обсуждая. Сквозь толпу пробивались отдельные выкрики, обрывки фраз, которые сливались в неразборчивый шум.

Я попытался разглядеть, что же так привлекает внимание студентов, и протиснулся ближе к столу. Передо мной открылся вид на массивный фолиант, раскрытый на странице с каким-то сложным чертежом. Чернила, которыми был выполнен рисунок, словно пульсировали, создавая иллюзию движения.

Это было весьма любопытно, если честно.

Рядом стоял Аристарх, показывая какую-то ерунду. Точнее, как показывал? Он расправил ладонь в тот момент, когда я подошёл. И на ней появился самый обычный цветок. Но так мне показалось на первый взгляд.

Это непонятное растение начало отращивать какие-то паучьи ножки по стеблю. Затем повернулось, и из бутона показался язык.

Особо восторженные этим странным зрелищем начали хлопать в ладоши. Ну а я, откровенно говоря, тупил. Вроде, шёл за всеми, а как оказалось, прошлёпал «речь» перед этим показательным выступлением.

— Что это было?

Девичий голос привлёк моё внимание. Я повернул голову вправо и оценивающе посмотрел на сокурсницу моей стихии. Девушка с выразительными чертами лица, а так же вполне аппетитными формами, видимо, как и я, пропустила ту самую «драгоценную» минуту.

Услышав вопрос, Аристарх самодовольно ухмыльнулся, словно только и ждал вопроса:

— Это, моя дорогая, — демонстрация элементарной флористической симбиотики. Я модифицировал генный код обычного полевого цветка, добавив ему некоторые… особенности.

Поясняя это, он не сводил глаз с наших лиц, пытаясь, видимо, увидеть хоть в чьих-то глазах интерес. Цветок тем временем продолжал свои манипуляции, выпуская из бутона тонкий раздвоенный язычок и ощупывая им воздух.

Я скептически хмыкнул, но ничего говорить не стал. Зато в голове была очень объективная мысль:

«Особенности? Паучьи лапки и язык? Это больше похоже на гомункула, чем на научное достижение. Чего тут крутого-то?»

Аристарх тем временем продолжил:

— Все зависит от вашей фантазии. Представьте себе цветы, способные охотиться на насекомых-вредителей, или растения, которые могут самовосстанавливаться после повреждений. Это лишь начало! А что, если у вас будет измененная пчела?

Он снова взглянул на фолиант, лежащий на столе:

— Все начинается с малого. Вот, например, этот чертеж — схема адаптивного фотосинтеза. Если мы сможем ее реализовать, то сможем выращивать урожай даже в самых суровых условиях.

В голове у меня все смешалось: флористическая симбиотика, адаптивный фотосинтез…

Все это звучало как научная ерунда. Тем более, зачем это нам? Если у нас у каждого своя стихия? Зачем нам что-то выращивать и каких-то там насекомых долбить?

И тут же этот вопрос задала девчушка. А я с любопытством слушал, что же ответит нам Аристарх. И всё оказалось куда прикольнее.

В общем, всё равно, какая у тебя стихия. Подобными вещами, как «флористика» через печати, может заниматься любой маг. Показанное здесь было лишь демонстрацией возможностей мага. То есть есть и другие техники, главное — иметь нужную книгу, силу, запас маны и всё в том же духе.

Затем профессор сказал, что в наших планшетах с этого дня появится материал по чертежам, который пригодится нам во время учебы и в будущем. Меня эта идея зацепила. Хотелось попробовать сотворить нечто прикольное, полезное.

— А теперь кому хочется попробовать создать нечто великое, подойдите. Попробуем ваши силы.

Желая попробовать, я сделал шаг вперед, поравнявшись с сестрами Марковыми. Внезапно кто-то толкнул меня в спину, и я потерял равновесие. Чтобы не упасть, я схватился за край стола, случайно задев один из артефактов.

Это оказался небольшой хрустальный шар, наполненный какой-то переливающейся жидкостью. Шар пошатнулся и с глухим стуком упал на каменный пол, разбившись вдребезги.

В тот же миг зал погрузился в тишину.

Все взгляды обратились на меня. Жидкость из шара расползлась по полу, образовав зловещую лужу, от которой поднимался легкий дымок.

В центре лужи начали проявляться какие-то символы, складываясь в неразборчивую надпись. И тут я почувствовал, как что-то невидимое коснулось моего разума, проникая в самые глубинные уголки сознания.